Глупая ворона

       Марго не может заснуть уже несколько часов. Она лежит, закусив зубами подушку, лишь бы не застонать, потому что больно, больно, ужасно больно. Кости ломит, мышцы словно рвёт, кажется, что тонкая футболка уже пропиталась кровью на лопатках, но нельзя ни звука издать — рядом, буквально в миллиметре, спит Лера.        Будить еë нельзя. Лера и так не высыпается, гоняет себя и на учёбе, и на работе, и на тренировках. У неё сейчас сессия, Марго чудом убедила её всё же сделать перерыв от зубрежки трехсот страниц лекций и лечь спать. Нужно потерпеть только две недели до последнего экзамена и они улетят отдыхать в Грецию, будут отсыпаться, купаться, гулять по античным улочкам, целоваться на берегу моря под звёздным небом…        Марго изо всех сил пытается представлять их скорый отпуск, думать только о нём и не замечать уже промочившие подушку слезы, не чувствовать боль на лопатках, на которых рвëтся кожа.        «Это просто полнолуние. Его нужно просто переждать», — Марго мысленно повторяет и повторяет фразу, убеждая саму себя.        Она знает: дело не только в луне. Никогда раньше не было так плохо и больно, даже последние пять полнолуний, которые Марго переносила человеком — проходили легче. Каждое новое оказывается тяжелее и тяжелее и страшно представить, что будет в следующем месяце.        Она знает: нужно обратиться. Раскинуть крылья, превратиться в ворону и просто позволить себе быть. Не скрываться.        Нельзя.        За все полгода совместной жизни с Лерой Марго обращалась только три или четыре раза — ничтожно мало для оборотня. Сережа предлагал провести эту ночь с ним и Олегом, уехать за город, летать свободной, не стесненной человеческим телом птицей, полностью отдаваясь ветру.        Нельзя.        Нельзя придумывать глупые отговорки и уезжать пусть даже на ночь от девушки, с которой и так почти не видишься, живя в одной квартире. Нельзя обратиться и в своей просторной гостиной, где ничего не будет мешать широкому взмаху крыльев. Нельзя признаться Лере. Можно только крепче сжимать зубами уже мокрую наволочку и считать минуты до рассвета, когда станет немного легче.        Конечно, Лера знает про существование оборотней. Знает, что Олег — волк, и видела его в животной форме. Но Лера слишком долго принимала свою влюблённость в девушку, а если окажется, что девушка — не человек?.. Примет ли и это? Марго не готова рисковать.        От боли уже тошнит. Холодный пот стекает по лицу, мешается со слезами и остается каплями на наволочке. Футболка липнет к лопаткам. Марго осторожно, чтобы не шуршать одеялом, тянет к ним руку и прикасается к коже под тканью. Мокро — и это уже не пот, а кровь.        Марго внимательно смотрит на Леру. Она такая спокойная и расслабленная, сжимает между ног край одеяла, а на губах лёгкая улыбка — снится закрытая сессия? Спит, кажется, крепко. Марго осторожно и без лишних движений встаёт с кровати. Замирает, когда Лера что-то бессвязно бормочет сквозь сон и переворачивается на другой бок.        Убедившись, что Лера спит так же крепко, Марго выходит в гостиную и плотно закрывает за собой дверь. Она падает на пол, не дойдя до дивана пары шагов, и едва успевает стянуть футболку. Зажимает руками и тканью рот, чтобы не закричать, когда крылья прорываются сквозь кожу.        Это изводит сильнее, чем все предыдущие часы вместе взятые. Кожа рвётся, кости ломаются и перестраиваются, на белых перьях наверняка остаются кровавые пятна. Но вместе с болью приходит облегчение. Потому что это: правильно — это то, кто Марго на самом деле. Она — не человек и никогда не была им. Она — птица.        — Нет, нет, нет, — Марго шепчет, когда ногти удлиняются и превращаются в когти. — Я не буду обращаться полностью, нет!        Всё в ней кричит: «Да!», и Марго сама не понимает, как ей удается пока ещё оставаться человеком. Может, действительно поддаться? Обратиться на несколько минут, чтобы боль ушла полностью? А если…       Дверь открывается, и из спальни выходит Лера.        — Маргош, ты здесь? — Она зевает и трёт глаза, а Марго подскакивает в ужасе. Сшибает крылом вазочку со стеклянного столика, чудом не задевая сам столик, и совершенно точно не успевает превратиться обратно. От звона разбитого фарфора Лера вздрагивает и окончательно просыпается.        Она так и стоит, замерев, у двери. Смотрит на крылья широко раскрытыми глазами, и Марго уже готова увидеть в них непонимание, обиду или даже злость, но… Видит только восхищение.        — Вау, — выдыхает Лера.       Она, словно заворожённая, подходит ближе к дивану и садится на пол рядом с Марго. Протягивает руку, не решаясь прикоснуться.        У Марго в мыслях тысяча извинений и оправданий, но не получается выдавить из себя ни одного слова. И смотреть на Леру тоже не получается, поэтому Марго уводит взгляд вниз на свои пальцы с птичьими когтями.        — И ты столько времени прятала от меня такую красоту? — Лера прерывает молчание и совсем легко, почти незаметно, проводит по перьям. — Ангел, настоящий ангел.        — Ворона, — исправляет Марго. Она мнëт пальцами футболку, едва не разрывая её когтями. Слюну сглатывает тяжело и ждёт, боится, что Лера всë же отпрянет.        — Наконец-то ты показала мне себя, — Лера прикасается нежно и мягко, гладит крылья, и это ощущается странно. Так откровенно и интимно, что Марго не сразу понимает сказанное.        — Что? Ты знала? — Марго заставляет себя посмотреть на Леру. В её глазах сплошная любовь и ни капли брезгливости.        — Да. Когда мы только начали встречаться, у тебя по всей квартире были белые перья. Ты говорила, что у Серёжи есть ворона, но почему я никогда не видела её в башне? Это заставило задуматься. Плюс, ты всегда активно выступаешь за защиту оборотней и делаешь всё, чтобы у них были равные с людьми права.        — Я не переношу дискриминацию любого рода, — пытается оправдаться Марго. Это оказывается неожиданно тяжело — почти невозможно — когда Лера продолжает гладить крылья. Она перебирает перья и это совсем немного щекотно, но больше приятно: так приятно, что хочется уткнуться в чужое плечо, спрятать обеих за завесой крыльев и не думать ни о чëм, просто наслаждаться.        — Ага, — Лера кивает. — И статистику отношений людей и оборотней ты гуглила просто ради интереса? Я не смотрела специально! — тут же добавляет Лера, когда Марго напрягается и пытается отстраниться от прикосновений — за ней следили? — Ты оставила ноутбук включенным, я собиралась выключить его и увидела эту вкладку. Поэтому да, я знала. Но ты никогда не поднимала эту тему, и я ждала. Надеялась, ты сама расскажешь, когда будешь готова.        И без того раздраженные от долгих слёз глаза снова режет. Марго всегда была уверена: её девушка — лучшая в мире. Очередное подтверждение этому заставляет всхлипнуть и всë же прильнуть в объятия и удобно устроиться на плече. В сильных лериных руках тепло, уютно и безопасно. И дело даже не в кендо или в тренировках с Олегом, это что-то необъяснимое, почти животный инстинкт, который отключает мозг.        Марго словно окутывают тяжёлым одеялом. Боль не уходит полностью, но её гасит волнами спокойствия и умиротворенности. Будь Марго кошкой, она обязательно заурчала бы, но вороны не умеют.        Лера тихо смеётся, пальцами скользит по крылу вниз и замирает на лопатках.        — Маргош, — у Леры голос обеспокоенный, но Марго уже настолько разморило, что она не придаёт этому никакого значения. Только лениво приоткрывает глаза и смотрит на поджатые в тонкую полоску губы. Красивые губы, всегда сладкие, поцеловать бы их… — У тебя кровь.        — Бывает, — Марго пожимает плечами и морщится от отголоска былой боли. Почему Лера перестала так восхитительно гладить её? — Давно не обращалась. Может, продолжишь?        — Что значит «давно не обращалась»? — Лера отстраняется невыносимо далеко — на пару сантиметров. Марго тянется обратно в объятия, но Лера удерживает её за плечи. — Когда в последний раз?        — Не знаю. Месяца два назад? Львёнок, не занудствуй, лучше погладь ещё…        — Маргарита, — Лера говорит твëрдо, почти жëстко: — Ты чем вообще думаешь? Ты знаешь, как это опасно? Знаешь, сколько оборотней игнорировали обращения, а потом сходили с ума или умирали от болевого шока?        — Но со мной же всё в порядке, — Марго морщится от громкого голоса. Он почти возвращает в адекватное состояние, хотя мысли всё ещё путаются и по большей части сосредоточены на желании новых прикосновений.        — А если нет? Обращайся полностью, мне нужно осмотреть тебя.        — Лер, ты учишься на офтальмолога, а не на специалиста по оборотням.        — Я сказала: обращайся полностью.        Марго тяжело сглатывает. Лера растрёпанная, в пижаме со львятами, но смотрит так, что по рукам бегут мурашки, а перья встают дыбом. Теперь Марго понимает, что Олег увидел в Лере, раз убедил её с отдела техподдержки перейти на стажировку в службу безопасности.        Марго делает глубокий вдох, закрывает себя крыльями и шипит сквозь зубы. Превращаться всегда больно: ломаются все кости и вырастают новые, а после долгого перерыва это становится ещё невыносимей.        Из упавшего на пол белья выпрыгивает уже ворона.        Марго смотрит на Леру, чуть склонив голову и щёлкая клювом, ищет в её глазах хоть каплю отторжения: всё же ворона и близко не самая красивая птица. Лера смотрит на Марго профессиональным взглядом почти-врача. Кивает на диван, и Марго залетает на него. Меньше секунды полёта — но как он будоражит, разгоняет кровь и хочется ещё, выше, дольше!        Лера вряд ли знает, что делать: в обычном медицинском не учат проводить осмотр оборотней. Она включает только напольную лампу около дивана, наверняка догадываясь, что верхний свет окажется для Марго слишком ярким.        Марго послушно взмахивает крыльями, поворачивается, пушит перья и делает всё, что говорит Лера. К концу короткого осмотра боль, преследующая несколько недель, проходит полностью. Марго уже забыла, каково это, когда ничего нигде не тянет и не ноет, когда не хочется сжаться и скулить, пока не подействует обезболивающее.        Когда легко и можно летать.        — Хочешь остаться так? — спрашивает Лера, поглаживая Марго по перьям на грудке. Она кивает. — И стоило столько времени лишать себя этого? Могла бы быть вольной птицей… Ай! — Лера вздрагивает и смеётся, когда Марго совсем легко клюёт её в палец. — Хорошо, Пташка, предлагаю переместиться обратно в спальню. А завтра мы можем пойти в парк. Я засяду за свои учебники, ты нормально полетаешь. Как тебе эта идея?..        Зря говорят, что вороны — умные птицы. Либо это только одна конкретная отличилась — глупая, глупая Марго! Потерять целых полгода совместных игр, приятных поглаживаний по перьям, сидения на плече и поцелуев в клюв… Но ничего, у них впереди вся жизнь, чтобы наверстать упущенное.