***
От сказанных ею слов Даби перевернул кружку. Кипяток не причинил должного вреда попавшим под раздачу пальцам. Он вперился в принцессу взглядом и ждал продолжения её монолога. Малти медлила, реакция у него была непривычная на такое откровение. Ну а чего он мог ожидать от призыва в другой мир, как не этого? — По идее, мы вызвали тебя, чтобы ты помог расправиться с четвёркой героев, но теперь избавляться от них нет смысла. Они все скооперировались и сражаются против надвигающихся волн. И это не то, для чего его призывал Виска, но Малти об этом не скажет, как не скажет и того, что держит Архиепископа довольно крепко за яйца. В частности, за его попытки устроить в Мелромарке переворот с убийством королевы, да и всей королевской семьи. Сука старая и противная, но оттого даже немного полезная. Она цедит вино, неотрывно глядя на него. Беловолосый с начала её разговора так и не произнёс ни слова и это сейчас было слишком странно. Даби и молчать, вещи не совместимые, так же, как и ничего не разрушать, никому не хамить и не угрожать людям свыше. Тут можно было добавить ещё чего, но с первого раза вспомнить, что ещё может натворить мистер призывной лжегерой, девушка не может. Как он рассказал, что Мирелия согласилась почти сразу отплатить за них все долги после услышанного из его жжёных уст. «Нам хватит и трёх минут, чтобы избавиться от дворца. От столицы максимум десять, но это при учёте того, что Малти будет бездействовать. Я с удовольствием взгляну, как ваши солдаты, маги и кто там у вас ещё есть, будут тушить мою причуду» — тень передала всё в точности со сказанным, потому что сам Даби не стал уточнять, что он наболтал Королеве Мелромарка. Малти подзывает официантку и делает новый заказ. Нервов с ним тоже не напасёшься. — Что будешь теперь делать, зная подробности? — На минуточку, он был ей ещё нужен. По мелочи совсем, но в одиночку отправляться в другое королевство страшновато. С личным защитником так-то спокойнее. — Выведу тебя из себя, заставлю разговориться и выдать всё скрываемое тобой на белый свет, — ну, говорит он слишком серьёзно, чтобы в это не поверить. Малти отпивает из бокала вино и оглядывает смазанным взглядом придорожный ресторанчик-таверну. Беситься на его слова ей перехотелось. Теперь она слишком часто заглядывалась в один из углов заведения и вперивалась в своего бывшего взглядом. Он всё такой же… С кучей девок по бокам и, как минимум, одной на коленях. А раньше на коленях только Малти и сидела… — Он не похож на святое копьё… — Даби… вот кто бы ему сказал о том, чтоб он не лез не в своё дело? — Потому что это — не Мотоясу, идиот, — принцесса прожигает на своём спутнике дыру во лбу, допивая ярко-алую жидкость из бокала. После увиденного ей нужно выпить ещё больше, иначе уснуть не сможет от грызущей злости. А какого хрена этот придурок вообще забыл в другом королевстве без своей привычной свиты? Малти оборачивается ещё раз на (не)своего блондинчика и тяжко выдыхает. Ещё хоть день без мужчины, и она завоет… — А. Понял, — по его виду так и было ясно — понять он ничего не смог, только не интересуется дальше: кто, что и почему… Даже раздражает. Ему ничего не интересно, уже скучно становится. Пресловутая Святая четвёрка и то весело обсуждает возможности этого мира, как качаться и так далее по списку… Они радуются как дети новым возможностям, что дал им её мир. Этот же индивид не хочет обучиться магии, а реплику оружия даже не удосуживается в руки брать. Проебался ты, Виска, ох как проебался. Лучше бы сам пытался сделать то, что хотел, а не передавал эту сомнительную реликвию в третьи руки. — Ночь холодной будет. Не советую перепивать. Он холодит своим взором так, что хочется напиться до края, лишь бы не чувствовать колкий взгляд на себе. Малти заглядывается на девушек в окружении Такта и признаёт: хорошенькие все, милые и доверчивые. Вот у кого ночь будет незабываемая. Он целует сидящую на колене долго и совсем уж ласково, что зелёные глаза не могут прекратить смотреть на это. Они встречаются глазами. Первый раз за вечер Малти вглядывается в его черты лица, пока парень едва заметно ухмыляется, тянется к рыжей и проворачивает с ней почти то же самое, что когда-то принцесса ощущала на себе. Такт играется. Помнит о её чувствах и тонко надрезает её терпение острым ножом по самому больному. Малти не выдерживает этих мгновений. Игра будет проиграна, если она даже не попытается сыграть в неё. Она встаёт резко, но передумывает делать задуманное. Когда-то и Такт не мог без неё. Вот и посмотрим, урод ты этакий. Она подходит к Даби и бессловным приказом заставляет посмотреть на неё. Всё по правилам, Такт. Ты промываешь мозги своим девочкам, значит и Малти может слегка поуказывать выполнять то, что ей нужно. Его губы сухие, со вкусом сладкого фруктового чая, корицы и тяжёлых сигарет. Даби не отталкивает её, следит за взглядом, ожидая, чем это закончится. Минутная слабость Малти кончается также быстро, как и началась. Беловолосый так и не ответил на поцелуй. Этот парень садится к ним за стол, когда официантка приносит ещё одну небольшую бутылочку вина, вызывая в малиноволосой рой из возмущения и лёгкой неприязни. — Давно не виделись, крошка, — Такт всё такой же, как и подметила изначально Малти. Любит называть по старым прозвищам и этот его грёбанный телесный контакт. Чужая рука на талии — неприятная вещь. Хоть в прошлом и желанная. — Такт Арусахорун Фобрей, рад знакомству. Тойя не пожимает протянутую руку. Он и лишний раз на него не смотрит. У принцессы догадок на это странное поведение спутника — ноль с минусом. Он слишком сильно затих после… после её монолога. «Ты и твой призыв были ошибкой» — с этого Малти начала, а дальше пошло-поехало само по себе. Даби же обычно не проявляет эмоций, а тут после откровения что-то изменилось. Даже треснуло в его взгляде. — Какой неразговорчивый у тебя парень, мои девочки посговорчивее будут, — он далеко не мягко намекает на оргию. Сука ты, Такт, последняя и ублюдская. — Хочешь провести ночь со мной? Такт спускается рукой ниже талии, очерчивает круги по бедру и останавливается на ягодице. Она бы сказала «да», после всего произошедшего между ними, после кучи недомолвок и предательства с его стороны. После таких же предательств с её стороны. И после тяжёлого разрыва. Только «да». Но не сейчас. Не рядом с Тойей. Он видел всё происходящее прекрасно и Малти ни за что не согласится прыгнуть в постель к тому, кто ведёт себя настолько отвратительно по мнению её спутника. — Так ты не её парень, да? Судя по метке на груди, скорее всего просто очередная выходка принцессы, да, Малти? — Игра продолжается и совсем не по правилам. Правила этой игры никем не устанавливаются, но побеждает тот, кто на свою долю не возьмёт обиды. — Он мой спутник из другого мира, — Малти улыбается своей лисьей улыбкой, колет неприятно для жителя этого мира, прекрасно помня, как это не нравится бывшему. У иномирцев всегда больше привилегий и им рады как снизошедшим к обывателям божествам. — Даби посвящает меня в тонкости их «магии». Малти не уточняет, что это не магия, не заклинания и не чары. Пусть думает, что хочет. В этом моменте она забирает очко в свою пользу. — А ты уже просветила его, что бывает с такими как он? Что ты делаешь со своими мальчиками, которые тебе надоедают? — Голубые глаза смотрят с вызовом. Это проигрышная ситуация. Избавиться от надоевшего любовника в их мире — обычное дело. О таком она не раз рассказывала синепламенному. Но балл уходит Такту. — Смертью меня не напугать, Фобрей, — ухмылка Такта растёт в геометрической прогрессии. Интересный парень, смерть пугает каждого. Просто кого-то больше, кого-то меньше. — А то, что она своими ручками родного брата отравила, тоже рассказала? — Малти вся поджимается. Это не то, что можно рассказывать каждому встречному. Об этом она почти никому не говорила и Такт не входил в число этих людей. Улыбка сваливается с неё с треском. Тойя смотрит на неё, его взгляд нисколько не меняется. Кажется, девушка даже легче выдыхает от этого. — Она выставила это убийством и подставила кого-то из зверочеловеческой расы. Того нелюдя казнили, а наша крошка Малти не у дел. Такая сука, да? Пять очков в твою пользу, Фобрей. Если не больше. Малти уже не хочет слушать его голос, видеть его тем более. Противная волна подкатывает к горлу и протыкает сотнями тысяч иголок. Она ничего не скажет. Не сможет. Расплачется. Ей не подобает такое. При Такте слёз она не показывала и не будет. Безмолвный приказ отдаётся раньше осмысления, что Даби едва морщится от зажигания печати на груди. «Мы уходим» — принцесса не произносит, только в его белой голове это звучит набатом. Со своими чувствами она не справляется, и эта проблема передаётся парню. Синее пламя вспыхивает в его волосах мелкими всполохами. — Я сбился со счёта, сколько раз пытался убить младшего брата, — и это желание проскальзывает в его голосе металлом. Тодороки, на удивление ей, прекрасно контролирует себя, почти игнорируя боль от приказа. — В первый раз мне было восемь. Я хотел сделать это именно руками, чтобы алая кровь была на них и постепенно утрачивала своё тепло. Хотел ощущать, как он будет задыхаться от огня, молить о пощаде и извиняться. Хотя, казалось бы, за что? Он всего лишь родился на этот свет. Заменой мне. Вот незадача, да? Этого он ей не рассказывал. Про причуды от «а» до «я», про учёбу, культуру их особенную, про всё на свете, но не о себе, не о семье тем более. Для Даби это не игра, он не будет пытаться укусить незнакомого оппонента, но звучит это… так, будто угроза в сторону Такта. Хотя сказано ничего особенного не было. Он поднимается из-за стола и прощается с Фобреем слишком формально. Официозно. Добавляя ситуации неприятного ощущения. Будто он выше него по статусу и далеко не на голову. Будто так и должно быть, оставляя мерзкий осадок всем сидящим в просторном зале, кто решил понаблюдать за странным пареньком. Официантка испугано смотрит в след уходящему с пламенем на руках парню, получив должные монеты. У выпитого вина горькое послевкусие. Малти заходит в снятую комнату без стука, точно зная, что её спутник находится в ней. Он и не удивляется этому. Уделяет внимание только новым ранам на бледной, ещё целой от застаревших ожогов, коже. — Ты не был обязан участвовать в этом, — принцесса запирает комнату на ключ, оставляет на двери амулет и проходит внутрь. С дерьмовым освещением почти ничего не видно, чему она не особо радуется. Плащ лежит неаккуратной кучей у кровати, там же и эта огромная майка, где можно и вдвоём поместиться. Даби кивает невпопад, возможно даже, чему-то своему и размазывает травянистую жидкость по раскрасневшейся коже. — Мне помочь тебе? Его движения выглядят отточенными. Бинт в его руках цепляется за скобы, что буквально заставляет девушку отобрать его. — Это моя проблема, — с его глазами сталкиваться легче. Малти знает, что ей парень ничего не сделает, даже на рану соль не насыплет, но от этого не хватает в их не-отношениях чего-то целого. — Ложись спать, выглядишь нездоровой. Быть может, но не настолько. Это же не она ввалилась в комнату без возможности потушить своё пламя. Не она мучается от физической боли и пытается с этим хоть как-то функционировать. Не ей сказали, что всё это было плохой игрой, а по итогу просто выдернули человека из привычного мира, чтобы кинуть как пса с приказом «убивать». Он должен был стать пушечным мясом Церкви Трёх, чтобы Архиепископ скинул на него все грехи. И уничтожить королевскую семью тоже должен был — этот приказ так и не дошёл до него. Она вовремя прихватила его к своим рукам. И Малти не в силах перебрать в голове, что там ещё на его белую голову сваливается за короткий срок его пребывания здесь. — Сиди смирно, — Тодороки впервые сидит перед ней настолько неодетый, что хочется запомнить этот момент, отпечатав в своей памяти. Да хоть огнём. — Дышать можно… Тихо. От него и малейшего шума не исходит. Только шуршание бинта и песочных часов. За окном слышна далёкая песнь барда на блядски грустный мотив. Ночь безлунная, а свеча почти тлеет, избавляя их от приглушённого света. Малти опускает голову на целое от ожогов плечо, проводит неровные линии между здоровой и горелой кожей по спине. Невесомо, лишь слегка касаясь подушечками пальцев. — Спасибо, — его голос шуршит сквозь настолько тихую ночь, что доходит глубже. До вновь размазанной в сопли души. Тодороки не извинялся. До этого лишь раз и то Малти не поняла за что. Только ругал, возмущался и саркастично хвалил. И да, только в его возможностях испортить настолько интимный для неё момент. — Но я не нуждаюсь в жалости и помощь мне не нужна… Даби отстраняется от тёплых девичьих пальцев, чтобы вернуть одежду на положенное место. — Это не то и не другое, — свой плащ она сбрасывает на пол, туда же и все надоевшие украшения. Перчатки с грохотом валятся на лакированное дерево вместе с нагрудником. Пояс с клинком осторожнее ставятся в угол у кровати. Короткое платье не задерживается на женском теле, оставляя её в нижнем белье и тяжёлых сапожках. — Утром ты будешь жалеть о том, что сейчас сделала, — бирюзовые глаза осматривают масштаб проблемы. Одежда и аксессуары разбросаны по всей комнате. Тодороки протягивает принцессе свой плащ. Которое она укладывает на ближайшую к себе кровать. — Если закрыть окно, то к утру мы здесь задохнёмся, но, как я и сказал раньше, ночь холодной будет… Укройся. — Я буду греться о твоё тело, поэтому раздевайся, — последнее неудобство в виде сапог девушка снимает быстро и топчется на месте босыми ногами. Если бы можно было увидеть и очеловечить недопонимание, то выглядело оно бы в точности как Даби. — Нет. — Отказ прямой, как и его взгляд на неё. — Я прикажу сделать это через силу. Добровольно или нет, но это произойдёт, — принцесса забирается в его кровать, хлопая рядом с собой. Она не настолько пьяна, чтобы делать нечто необдуманное, но достаточно не контролирует свои мысли и чувства, выбивая Тодороки из привычного состояния. — Мы не один раз спали вместе, что тебе сейчас мешает? — Твой настрой и… — Даби молчит, обдумывает, как сказать о том, что действительно не так. — Я могу воспламениться… сейчас особенно. Он тебя сильно задел и всё то, что ты сейчас прокручиваешь в своей голове, мешает… мне. — Хорошо… — в такую игру Малти давно не играла, но правила совсем на немного отличаются. Она распускает волосы из высокого хвоста, чтобы собрать в косу, и уверенно приглашает к себе. — Я смогу успокоиться в компании мужчины и нового отказа от тебя не потерплю. Боты и ремень остаются около тумбочки. Дурацкая идея — поддаться на её провокацию, что она легко успокоится, но Даби предпринимает попытку угомонить неугомонную привередливую принцессу, закутав в свой плащ и осторожно поглаживая по голове, чтобы не задеть скобами. Малти недоумённо хлопает глазами. Он издевается над ней? Прямым же текстом сказала, что от него требуется. Тодороки держит между ними расстояние с его ладонь, удобно расположив между телами руку. Это… не то, чего хочет принцесса. И почему до него так долго доходит? — Тойя, переспи со мной, — он не может быть полностью безнадёжен в чувствах и Малти надеется на это. Девушка смотрит на его лицо, во мраке комнаты его ожоги кажутся ещё глубже и темнее, чем есть на самом деле, но это не мешает ей разглядеть за ними его черты. Он мог быть красавчиком, но пламя в достатке испоганило его тело. — Если будешь правильно дышать — уснёшь быстрее, быстрый вдох и медленный выдох, — и эти поглаживания по голове совсем не к месту. Придурошные гигантские бабочки решают разлететься по всему телу. — Можешь обнять меня покрепче? — Подбородок упирается на её голову, а Даби прижимает её почти вплотную к себе. В его действиях нет двусмысленности, не то, что в алой голове. — Я хочу обнять тебя в ответ. Можно? Она мурлычет в жжёную шею и шанс на что-то мелькает в зелёных очах. — Не думаю, что это хорошая идея, — голос штопанного становится более напряжённым. Ему скорее вся эта затея с одной постелью не нравится, и парень просто ждёт, когда принцессу срубит в сон, а после он сможет уползти на свободную кровать и преспокойно отдохнуть. Малти поворачивается в его сторону и… да, шанс действительно есть. Его хватка становится мягче, чтобы не доставить девушке дискомфорт. Секундное замешательство и Даби лежит уже сам под плащом, а принцесса восседает сверху. — Малти, ты пьяна. — Не совсем правда. И он это знает. — Я осознаю, чего хочу, — между их лицами считанные миллиметры. Ей этого тоже недостаточно. Лёгкое прикосновение к его губам делает её немного счастливее. Шаг за шагом она приближается к своей кратковременной цели. — Никаких последствий не будет. Бирюза закатывается к потолку. Даби делает длинный выдох, прежде чем… расстроить её? Как бы не так. — Когда я говорил, что почти ничего не чувствую, это касалось всего моего тела, — звучит правдоподобно, если бы не одно «но». Малти нутром чует чужую ложь. Девушка спрыгивает с него, заваливаясь на пол от боли. Невовремя под босую ногу попался браслет с палящим эффектом. — Ты не ушиблась? — Ты говорил, что не любишь врать, — она шипит и незаметно стягивает мешающий плащ под кровать. — Почему мы, взрослые люди, должны танцевать с бубном ради того, чтоб провести хорошо время вместе? Почему я не могу раскусить тебя? И, и… блять, ладно. Она вытирает тёмные дорожки у глаз и возвращается в кровать, утыкаясь в здоровое плечо носом. И как только от него может пахнуть этими сигаретами, нисколько не портя его? Хотя, может быть, виноват только Тодороки, что этот запах ассоциируется только с ним. — У тебя два выхода, — коготки у неё не острые, ими она проводит линии по груди парня и продолжает. — Либо мы делим постель в том плане, что нужен мне. Либо ты рассказываешь о себе всё-всё-всё. О третьем варианте девушка умалчивает. Надеется, что обойдётся и не придётся заставлять насильно. Может Малти и любительница смотреть на чужие мучения, но Тодороки уже достаточно мучается. И это не с её помощью. Он вздыхает. И это не вздох облегчения. — Что ты хочешь знать? — Всё. Малти хочет услышать историю. Хочет знать, что же с ним не так и где свернул с пути. И почему его нисколько не испугало то, что вкратце рассказал Такт? Его ведь тоже может постигнуть та же судьба, что и предыдущих её парней и просто подвернувшихся под руку надоедливых мужланов. — Я… неудачный эксперимент по выведению причуды, — это её не удивляет. О таком он рассказывал, вскользь упоминая, что были браки ради селекции. Но она слушает внимательно, почти не дыша. — Но во мне упрямство отца и потому объяснять, что использовать причуду опасно для моего здоровья, бесполезно. Я сгорел в детстве. Когда пришёл в себя, прошло несколько лет. Этого не было в планах тех людей, что забрали меня. Как оказалось, выжить я тоже не должен был. Из всего, что ты видишь во мне, моим являются только скелет, волосы и глаза. Всё остальное отторгается и пламя сжигает это быстрее, чем моё старое тело. Теперь уснёшь? Тодороки встречается с мокрой зеленью глаз и… не ему сейчас пытаться съязвить, чтобы свести всё в шутку. Ему больно не от этого. Но Малти рассказывать такое не хочется. — Лучше забудь об этом и не пытайся понять… Знаю, что звучит всё глупо… Малти перебивает его отговорки. Почему то, что он выжил «глупо»? Блять… неожиданная ночь откровений и она не хочет, чтобы из-за этого их общение стало дерьмовым. — Я правда отравила своего брата, — она шмыгает носом и забирается на него сверху. Ночь и в правду холодная. Малиноволосая покрывается гусиной кожей от прохладного ветерка по спине, прижимаясь ближе к парню. — Это был день важных переговоров. Мы повздорили и это не должно было зайти так далеко. Отец, он всё видел, но он не знал причину произошедшего. Брат договорился с одним из дальних родственников, что сможет продать меня легко кому угодно. Первую принцессу и продать. На злобу всем он пытался уговорить зверочеловека на это, а я захотела проучить его. Той дозы яда не хватило бы и на что-то серьёзное… Грёбанная аллергия. Я забыла об этом. После всё было словно в тумане. Я лгала, лгала и лгала до тех пор, пока мне не поверили… Матушка… она не поверила в мою правду. Союз Мелромарка и одного зверочеловеского государства провалился из-за меня. Она выдыхает это с облегчением. Будто груз с души свалился. Отвалился как кусок грязи, больше к ней не прилепленный. — Думаю, она знает. А потом он затыкается и невесело спускается с кровати для того, чтобы закрыть окно и собрать разбросанное принцессой. Малти слишком сильно погружается в свои мысли. За ними она не замечает смыкающихся век, что ей становится теплее и ощущение руки на голове. …И закастованное заклинание.***
На востоке Малти всё же приходится прикрываться своим авантюрным именем, дабы не стать жертвенной овцой из-за четырёх призванных Святых. Им-то можно ходить и хвалиться тем, кто они есть, а вот девушка… мучается от всего. От своего лже-свято-героя особенно. — Ты мне скажи, что ты сделал неделю назад, — она не отставала от него. Даби и кастовать заклинания этого мира — бред умалишённого алхимика. Раз на неопределённое время бывает и такое. Хотя раз на раз не приходится… — Тебе приснилось, — Тодороки крутит в руке катану и да, ему нравится только эта форма реплики. Больше не менял её с тех пор, как нашёл оружие схожее с тем, что было у японских самураев. Кто это такие Малти так и не поняла. Путь, хозяин и меч — тупость/глупость. Такое принцесса не принимает и не верит в подобную чушь. — Сама же знаешь, что у меня пламя. По твоей логике я тебя огнём должен был добить? — Хорошо. Ладно, но, прежде чем мы доберёмся до точки сбора, Щит тебя подтянет. — В чём интересно? Даби сменяет клинок на щит и обратно. — Мне хватит и моей при- — Завались. Причуда твоя как зараза, — Малти щипает его за бок, как раз в том месте, где недавно появился расплывшийся ожог. От чего, так она и не поняла… — Он научит тебя сражению с оружием. Ради такого даже я потерплю его компанию. — Иногда я поражаюсь тому, что ты так быстро предала его. — Зелёные глаза сужаются до маленьких щёлок. Принцесса готовится кусаться до последнего. — Что ты имеешь в виду? Это было мне и отцу на радость. — Ничего конкретного. И когда они добираются до временной остановки торговца, то молчаливо добивают Святого Щита. Если вдвоём они были пламенным смерчем, то по одиночке — могли вывести любого из себя. Сдерживаться в выражениях оба не умеют, да и не хотели особо. — Вы поссорились? — Наофуми честно его заебал своими доёбами. Вечно же нужно влезть куда не стоит. — Ты с ней почти четыре месяца таскаешься, или она с тобой? — Не важно, — Тодороки пускает дым в сторону и наблюдает просто замечательную картину. Малти наконец-то начала разговаривать с сестрой своей через рот, а не этими попытками не пойми чего. Предпоследний раз там и пожелание смерти было, она вовремя остановилась. — На какую фиговину собралась вся четвёрка хрен пойми где? Каким квестом прикрываетесь? — Черепаха-хранитель. — Беловолосому это ничего не говорит, он как не был фанатом игр, так им и не стал. — Поговаривают, что её разбудили не должным методом, теперь надо взглянуть что там, да как… — А принцессы с какого перепугу здесь? Обе, — на это Иватани ничего конкретного ответить не может. Слова королевы были только о том, что это политически важно для Мелромарка. По его виду Даби делает свои предположения и их с головой хватает. — Окей, можешь не отвечать.***
Чем ближе к черепахе, тем больше становилось её фамильяров. Это не делало ситуацию лучше. Приходилось применять всё подряд несмотря на то, что причуда помогала с достатком избавляться от летающих/бегающих и просто мешающихся зомби-зверей. — Знаешь, что, Тойя, — она сидит под водопадом, прикрываемая только им. Хоть Мелти и не смогла принять факт того, что сестра слишком взрослая для того, чтоб купаться при мужчине. С мужчиной. Блять, неважно… Постороннем. Хотя, по факту, просто хотела побольше времени провести со старшей. После прямого отказа Синь Мелкая сидит обиженной рядом с Енотом и Курицей, жалуясь на её спутника. — Что, Майн? — Тренировка выматывает. Тренировка здешней магии выматывает раза в три сильней. Тодороки прерывает заклинание на неоднозначной ноте и выпускает крохотный шар огня из рук в воду. Бинтов на нём становится больше, чем живого места. Огненные заклинания вытягивали слишком много маны и в итоге Даби вечно возвращался с более кошмарными ожогами. И Щит там не помощник. Единственное — Малти чуть не молилась на Наофуми за его помощь в оказании первой помощи лжегерою. Но об этом она никому не скажет. Еще чего… — Ты тоже будешь в этом участвовать. Малти подплывает совсем близко, опирается на острые колени локтями, смотря в ледяные глаза. Его рука уже так привычно ложится на её волосы, заправляя несколько выбившихся прядок за ухо, что невольно хочется спросить о… многом, но лучше и не пытаться. — Знаю. А тебе стоит вместе с сестрой остаться на приличном расстоянии от Лингуя. — Так ты меня не защитишь. Помнишь, что я сказала, когда поставила на тебе метку? Может только на секунду, но по его лицу пролетела мимолётная улыбка. — Что подставлюсь ради тебя… Она почти выбирается из воды, чтобы успокоиться и коснуться его губ своими. — Прекращай играться… — С тобой я не играюсь, — девушка утягивает его в воду и уводит в более глубокий поцелуй. И удивление накрывает её с головой. Первый раз за всё время он отвечает на него, подцепляет за бёдра, приподнимая девушку выше. За водопадом есть небольшая пещера и она становится неплохим укрытием для двух пламенных. — Поверю только в этот раз, — Малти аккуратничает с его ожогами, хоть они и затягиваются как-никак, но это не повод ставить на нём больше своих отметок. Одной, ровно посреди груди, хватает с достатком. Рабская метка. Даби на неё ни разу не жаловался. Ухаживаний в их отношениях — ноль с огромным минусом. Только подъёбки друг друга и совсем недружеское напоминание принцессы о том, что трахаться можно без любви и с кем угодно. «С кем угодно» в её случае сейчас уже не пройдёт. Ей нужен конкретный и такой человечный синепламенный. И сейчас Малти бы не отказалась от его плаща особенно, когда твёрдая порода минералов царапает незаживающую кожу под равномерные толчки.***
— Ты поддался на её чары, да? — Наофуми вылавливает штопанного поздней ночью далеко от разбитого лагеря. Найти лжегероя легче лёгкого. Никто с синим пламенем кроме него не игрался, а тут давно разрушенная башня горит обоими красками. Прямо как в старые-добрые беловолосый продолжал изводить из себя пламя насколько это возможно и нахождение рядом с ним кого-то было не лучшим решением. — Я видел то, чего не следовало. Ты же понимаешь, что она просто кинет тебя, когда получит желаемое? Или она тебе уже всего подряд наобещала? Даби далеко до адекватного понятия, ещё дальше до полного осознания, что ему пытаются сказать. Пламя, и алое, и синее, сварило мозг и мешало съязвить в ответ. Давай же, это обычное дело. Вместо этого поднимается злость, может даже та самая пресловуто-уёбищная враждебность. Расстояние между ними сокращается в считанные секунды. Он сжимает горло Святого и шипит почти проклятия. — Тебя не ебёт и не должно, — хватка на шее становится сильнее и… горячее, неприятно опаляя парня. Наофуми впервые видит его таким. Не тем, кто сидит в отдалении от компании и говорит какую-нибудь глупость с наисерьёзнейшим лицом. Урона он не приносит, но ещё несколько секунд и точно вскипит как магма в вулкане. — Окей-окей, угомонись, Цербер… Тодороки отпускает его с глупой улыбкой на лице. Не в его духе заводиться от слов… Неважно кто и что там сказал. Это неадекватная хуёвина и Даби, хрен знает сколько времени, пытается от этой черты избавиться. Оно не выжигается ничем. Отцовская черта как-никак. Они не расходятся на неприятной ноте только из-за подоспевших фамильяров черепахи, с которыми им пришлось разбираться на пару, пока лагерь преспокойно отдыхал, защищаемый людьми королевы.***
Ближе к полудню Лингуй виднеется на горизонте, а там и особые техники тройки героев, что продолжали попытки остановить черепаху. Хранителю их атаки явно были как комариные укусы. От них ни горячо, ни холодно. Только в моменты, когда ему перепадает в голову, сверкают злостные молнии. — И вот это остановить нужно? — Малти цепляется сразу за обоих. В лице Наофуми азарт плещется на грани с безрассудством, а Даби… неожиданно для неё рвётся в бой. — Эта штука не должна была просыпаться, если нет проблем с волнами. — Так или иначе, но мы должны вмешаться и помочь, пока ещё одного города не стало… Синь Сопливая отправилась к управителю пострадавшего города и уже оттуда помогала всем, чем и кому могла. Подальше от сражений. Не то что Малти. — Наофуми, на черепахе есть трещины и некоторые говорили, что в неё можно войти как в пещеру, — Рен встречает подоспевший отряд из Щита и его спутниц и двух пламенных извергов, косясь на принцессу. — И подвижек пока нет, да? — Иватани вслушивается во все подробности сражения с черепахой и недовольно цокает языком. Хреново было раза в три чем ожидалось. — Пока не разберёмся, что с ним делать, лучше по голове не целиться. Он звереет от этого… — Сейчас станет яснее. Лингуй восстанавливался от последовательных атак, пока оставшиеся Святые Лук и Копьё сражались против зомби-фамильяров. — О, а вот и наша единица защиты, — Мотоясу приветствовал прибывших на поле боя слишком радостно, завидев лишь краем глаза возлюбленную птичку. Ицуки лишь кивнул им. — Если в черепаху можно влезть, значит это стоит сделать и поковырять её изнутри. И с какого-то перепугу отряд, что остался на сражение, скорее на задержку черепахи, оказался из пламени. Малти косилась на уходящего в сторону хранителя Наофуми, мысленно желая удачи. — Ты могла бы и сказать ему это, — Даби отдаёт ей пару амулетов, цепляет за волосы ещё несколько побрякушек, пока Мотоясу пытался объяснить все проблемные атаки Лингуя. — Мне нечего ему сказать. — И запомните: голова неприкосновенна, пока мы не увидим сигнал, что всё в порядке.***
Идиоты. Тройка идиотов и их приспешников точно что-то наворотила внутри черепахи. Она взбесилась и разносила округу сверкающими молниями, от которых увернуться было слишком трудно. Они били в одну точку, выпуская ещё несколько разрядов. И так по всей местности, где немногочисленные рыцари, маги и просто желающие помочь люди сражались и умирали против древнего хранителя. Их разделило. Жёлтое, красное/синее, оранжевое и частично зелёное пламя заволокло поле сражения. И это было самым ужасным. Малти выжигала одну из передних лап черепахи и боялась. Не за себя. Молнии так близко Лингуй не использовал, но вот там, откуда шли синие всполохи, разряды почти не прекращались. Вот тебе и страх за кого-то, кого боишься потерять. За Святое Копьё так страшно не было. Он, Мотоясу чёртов, появлялся везде, атаковал отовсюду и в действительности был очень полезен. Она молила, чтобы причудливый не лез на рожон. Всё, что угодно, но не это. Он не отзывался на внутренний зов, хоть и обещал быть рядом, если это успокоит её и прекратит её волнение. Его за всем этим пламенем видно не было. Последнее, что мелькнуло от него, это сброшенный плащ. Он всё ещё догорал неподалёку от девушки, чем очень сильно мешал сосредоточиться на нужном сейчас деле. Сигнала не было, Лингуй в бешенстве и никто точно не знает, что могло пойти не так. Блондин со своими атаками неплохо затормаживал зверя, точнёхонько попадая в конечности. — Мотоясу! — Она окликает его и боится вдохнуть лишнего. Гарь, копоть, сожжённые тела — всё воспроизводило не самый лучший аромат, да и лёгким от горячего воздуха было не легче. Святой подбирается к принцессе быстро, убирая с дороги мешающихся фамильяров, окруживших малиноволосую. — Майн, сейчас не время на разговоры, — он больше злится, что его отвлекают от квестового задания, чем всерьёз, но подходит ещё ближе. — Сигнала всё нет, надо продолжать держать его на месте. — Я знаю, идиот, — девушка цепляется за его плащ, не желая упасть и попасть под лапу черепахи. — Приведи меня к Даби… Он удивляется этому и отводит взгляд от обеспокоенной девушки. Начинает нервничать. Она это подмечает по бегающим глазам. Китамура бросается в бой к подоспевшим зомби и отходит всё дальше. Пусть она останется здесь, в частичной безопасности. — Мотоясу. — Малти сжигает всё попадающееся под руку, ветер лишь усиливает этот эффект. Парень перед ней нервно сглатывает. — Пожалуйста. Это угроза. И Святое копьё это слышит. — Майн… он не хочет. — Без отблесков пламени, при одностороннем освещении щека парня была синюшного оттенка, а сам он говорил с небольшим акцентом. — Лучше этого не делать. Твой лжегерой справляется там. Этого достаточ- Железная перчатка по зубам переубеждает его в конец. Он ведёт её через поле боя в эпицентр бьющих молний и предупреждает в последний раз. — Не прикасайся ни к чему, что может проводить ток. И… его тоже не трогай. Ему приходится покинуть её почти сразу. Лингуй не ждёт, только собирает души глупцов, что бросаются на него сломя голову. Реплика треснула в нескольких местах, но всё ещё проводит энергию. Она всё так же ощущается немного инородно, почти так же, как и Святое оружие. Но он… он выглядит как мертвец. Синее пламя продолжает сходить с его рук при каждом ударе молнии. Она бьёт рядом с девушкой. Дважды… трижды. Обходит стороной и снова в него. Малти не может и слова сказать. Катана рассыпается на осколки, а рукоять медленно тлеет от соприкосновения с рукой лжегероя. Перед зелёными очами высвечивается предупреждение о критическом минимуме духовной энергии. Глаза застилает влага. Разряд молнии слепит её окончательно.***
Он просыпается с бешено колотящимся сердцем, сидя в кровати с охрипшим голосом. Это не какая-то заброшка, не бар лиги, а уютная комната с кучей плюшевых панд и котов. Бирюзовые глаза смотрят на него с удивлением и неким беспокойством. — Ты в порядке, Тойя? — Сестрёнка охлаждает его лоб и это самое дерьмовое, что могло случиться. Кривая улыбка медленно появляется на его лице, а слёзы… господи, это реально слёзы? Стекают по щекам. Его трясёт. — Всё в полном порядке, Фую… …а с верхней полки падает «Сказ о четырёх святых».