до крови

Соперничество досаждает только неконкурентоспособным. Если ты уверен в своей правоте и можешь достойно аргументировать решение, то определённо стоит идти против правил — кому какое дело до моральных устоев, если правота не за ним? Проблема в том, что Гэвин думал так же. Думал и проиграл. Мораль решает всё. Легче обвинить человека в эгоизме и придумать несуществующий компромат, подкреплённый одной лишь сопливой репутацией, и против правого настраивается весь отдел — нет смысла пытаться узнать, в чём дело, потому что смеяться станут на каждом углу. Подвешенный язык не имеет никакой роли, потому что конфликтность не нравится никому. Правда индивидульна. Правда абстрактна и расплывчата. Один использует её как валюту, переворачивает её в ложь и стирает человека без остатка; другой же использует её по существу, без изменений и орудует смело, при этом не имея ни малейшего понятия, какая реакция будет у окружающих. Ни в этом ли заключается смелость? Стоять на своём даже в тех случаях, когда все идут против тебя. В глазах огонь, напротив — стая амёб, которые цепляются друг за друга и не могут взглянуть дальше своего носа. Вспыльчивость встречается гадким смехом; ирония пуста и глуха, неуместность фраз возрастает в десятки раз, однако сдаваться нельзя. Так учили. Так учили, и урок был усвоен, во всех красках играя в голове каждый раз, когда ситуация могла довести до нервного срыва. Сожрут и не подавятся. Со всех сторон кричат, что таким нет места в полиции, что контроль должен стоять на первом месте, что борьба не имеет значения и сутью работы является сплочение — группами работать проще, быстрее, и распределение обязанностей помогает приходить к полноценной истине, а не догадкам. Но кто сказал, что догадки не смогут привести к истине? Ещё одна причина, почему Рид работал в одиночку. Никто не может выдержать постоянных издевательств — размен чистой монетой за постоянные склоки и брань, когда нападали стаями. Несмотря на внутреннюю борьбу, в которой боролись стороны, пока одна предлагала сдаться и размозжить сопернику голову, а другая молчаливо указывала на то, что жизненно необходимо задавливать спокойствием, сращивались и образовывали дикий коктейль из разных тактик и моделей поведения. Гэвин менял их, как перчатки. Работа с идиотом не принесёт плодов. С такими нет интереса бороться — ответ очевиден, буквально лежит на поверхности, и внутренняя тяга к настоящему столкновению остаётся неудовлетворённой. Значок на стол, перебранка у Фаулера в кабинете, и дело снова полностью висит на тебе. Ровно до одного момента. — Уровень стресса достиг семидесяти семи процентов и стремительно растёт. Знаете ли вы, детектив Рид, что это означает? Самодовольная, наглая ухмылка. Прищуренный взгляд, лёгкое скольжение пальцев по столу, и, чёрт возьми, он готов поклясться Богом, что достанет пистолет и вышибет пластиковые мозги, а потом без сожалений оплатит компенсацию для Киберлайф, но... Так неинтересно. — Я знаю, что ты должен пойти нахуй со своим блядским анализатором и перестать мне, сука, мешать. Помешал тем, что бесцеремонно поднял с пола стаканчик с вылитым кофе, который только что принёс, но его беспощадно выбросили? Андроида по-человечески забавляла такая реакция на другую, уже общепризнанную расу, и в углепластиковом компьютере складывались неутешительные выводы. Серию RK900 создали с врождённой девиантностью, чтобы переход с одного уровня на другой не привёл к дистрессу и временной потере навыков, и эмоции на лице болванки адекватно воспринимать детектив не мог. Чего и требовалось ожидать. — На чей? Покажите лично, если не сложно. Буду премного благодарен. Сдерживаться нет смысла. Тяжёлый кулак со всей силы проезжается по наглой смазливой роже, и приходится тихо охнуть, когда костяшки разрезаются острой болью. Ну конечно. Весь корпус состоит из вшитого внутрь кевлара. — Вы знаете, сколько стоит мой ремонт? Вам необходимо снизить уровень стресса. Если вы так и будете нервничать, то мне придётся доложить... «Вам необходимо снизить уровень стресса». «Вам необходимо снизить уровень стресса». «Вам необходимо снизить уровень стресса». Холодный дождь разрезает шрамы на смуглом лице, когда мужчина тянет горячий дым. Белая куртка удобно лежит на узких плечах, когда так и хочется снять с себя такую красоту, чтобы не запачкать кровью. Вспыльчивость всегда доводила до греха. Гнев до потери контроля. Адреналин до заключений. Победа до экстаза. Соперничество до крови. — Хорошо изрисовали, да? Я узнаю этот почерк. Пару лет назад нашёл девчонку, только вот ей повезло поменьше. А может и побольше. Да, скорее больше. Эта тварь могла закончить дело, и так было бы лучше. Для всех. Пиздливость во время нервных срывов доходила до крайности — Гэвин мог начать от банальных историй из детства и заканчивать серьёзными вопросами, которые не пришли бы в трезвую голову без нужного на то повода. Важное в таком положении — как можно скорее заткнуть, чтобы не дать упасть в пучину эмоций и воспоминаний. Ричард научился этому. За четыре месяца напарничества и не тому научишься. — А ещё я думал завести кота. Выбираю между Пиздюком и Чипсом, скажи, охуенно звучит... Надо было и тебе такое имя дать, а то Ричард, Ричард... Кому вообще пришла в голову эта уебанская идея? Покажи мне этого полудурка, и я лично плюну ему в рожу. — Это ты придумал, Гэвин. Поехали домой. Дома нет места борьбе. Пока кухню заливает тёплый свет, а необычайная и скрытая нежность выходит наружу, позволяя абстрагироваться от травмирующих воспоминаний и нового узора на лице, Гэвин готов отбросить сомнения и желание победить в дальний угол. Пока серые губы не упускают ни одного шрама, а тихий шёпот не перестаёт указывать о том, как он важен, Гэвин готов заткнуть себе рот и наслаждаться моментом. Потому что любят не за победы.