Даже если не бьется сердце...

Ближе к полуночи Драко уложил сына в кровать и, поцеловав, сел в кресло рядом. Но не прошло и двух минут, как Скорпиус снова закопошился и комнату наполнил шёпот: – Пап, па-а-а-апа!.. Ты же не спишь! Ну папа же! – Чего тебе?! – недовольно буркнул Драко, наблюдая в темноте за мелькающей светловолосой головой сына. – А почини моего единорожика! У него опять рожик погнулся и глазка выпала… – хныкающим тоном протянул Скорпиус. – Скорпи, давай завтра просто купим тебе нового, а? На этом уже живого места нет! – Нет-нет-нет, папочка, я Люфиму люблю! Ты сам сказал, что нужно беречь того, кто рядом. Вот ты старенький будешь… – Ага, и у меня погнётся рожка и выпадет глазка, – не сдержал улыбку Драко. – Да, папочка! Я уже буду большой и тебя починю! И всегда буду рядом. Потому что очень тебя люблю! Вздохнув, Драко подошёл к кровати сына и, направив палочку на многострадального фиолетового единорога с основательно измятыми перламутровыми крыльями и рогом, произнёс, наверное, сотое «Репаро». Кажется, стало лучше. Во всяком случае, Скорпиус, довольно пискнув, прижал своё любимое сокровище к груди и завозился, устраиваясь поудобнее. Драко был уверен, что сын уснул. Уверен до того момента, пока маленькие ножки не протопали мимо него к выходу и не выскользнули за дверь… Гарри сидел на подоконнике и задумчиво рассматривал противоположный берег реки. Ночное зрение позволяло разглядеть даже мельчайшие детали. Было тихо, только в речке плескалась рыба и где-то в глубине леса копошился какой-то зверь, а ещё Гарри услышал тихое пыхтение, и уже через секунду его подёргали за пижамную куртку. – Привет! Я знаю, что ты детей не любишь и что ты необщительный, но ты не бойся, я тебя обижать не буду! – быстро-быстро зашептал Скорпиус, сильнее сжимая в кулачке ткань пижамы. – Тебе же папа запретил со мной общаться. – Гарри внимательно всмотрелся в лицо ребёнка. – Ну нет, он не совсем запретил. Просто он сказал, что ты детей не любишь и… О! А посади меня тоже на подоконник, а? – обезоруживающе улыбнулся Скорпиус, и Гарри отметил, что его неожиданный маленький гость был очень похож на своего отца. Очень. Гарри легко подсадил мальчика, и тот, прижав колени к груди, тут же натянул на них пижамную курточку. Скорпиус, проследив за взглядом Гарри, поджал губы: – Ты только папе не говори, что я так делал, ладно? А то он ворчать будет: «Скорпиус Гиперион, ты только посмотри, на что похожа твоя очередная пижама!» – очень точно, надо сказать, копируя отца, пробасил ребёнок. Гарри искренне рассмеялся и потрепал белобрысую макушку, потом снова перевёл взгляд на пейзаж за окном. Спустя некоторое время он почувствовал, что Скорпиус потихонечку-понемножечку взобрался ему на колени и доверчиво положил голову на грудь. – Скорпи, ты что? – Гарри боялся даже пошевелиться. – Там, смотри, – он показал пальчиком за окно. – Река такая чёрная и такая страшная. Вдруг в ней какие-нибудь жуткие монстры живут? – Он отвернулся и уткнулся носом в грудь Гарри, от чего тот только сжал зубы. «Ребёнок, сидишь на коленях у самого страшного монстра и боишься выдуманных чудовищ из реки…» – подумал Гарри и снова погладил шелковистые волосы и чмокнул белокурую макушку. – Не бойся, я же с тобой! И вообще, не смотри на речку. Лучше посмотри на звёзды! Видишь ковш? Скорпиус заинтересованно поднял голову: – Не-а! Где? – Вон, гляди, четыре звёздочки вместе. Видишь? – Гарри прочертил в воздухе рукой, примерно изображая, как выглядит ковш. Мальчик согласно кивнул. – Вот это созвездие Большой Медведицы, а во-о-он там, чуть ниже, смотри! – Он протянул ладонь, и Скорпиус послушно повернул голову. – Там Малая Медведица… – А маленькая – это дочка большой? – задумчиво разглядывая небо, спросил малыш. – Э… Ну да… Наверное… – Вопрос поставил Гарри в тупик. – Это значит, что они – как мы с папой, только девочки! – улыбнулся Скорпиус, глядя на Гарри. Тот кивнул, и мальчик снова прислонился к его груди. – А мне с тобой совсем не страшно… – сонно пробубнил Скорпиус, устраиваясь поудобнее. – Потому что папочка мне всегда рассказывал сказки про волшебного мальчика… Его тоже звали Га-а-арри-и-и… – зевнул малыш. Гарри удивлённо и немного смущённо посмотрел на ребёнка, который, судя по всему, уже уснул. «Значит, Малфой сказки рассказывает… Всё же хороший из него вышел отец», – улыбнулся своим мыслям он и, бережно перехватив Скорпиуса, легко спрыгнул с подоконника. И тут же наткнулся на Драко. Тот стоял в дверном проёме, скрестив на груди руки, и Гарри отчётливо представил, как он сейчас выглядит со стороны: находится в тёмной комнате и держит на руках обмякшее тело ребёнка. – Драко, я… Он сам… Он живой и здоровый, просто спит… Я не… Но Малфой приложил палец к его губам. – Тише ты! Я стоял тут с самого начала, как только этот разбойник вломился к тебе. – Он перевёл взгляд на Скорпиуса, мирно посапывавшего на руках у Гарри, который сделал движение, чтобы передать ребёнка отцу, но Драко только улыбнулся: – Не надо, а то проснётся – и тогда пиши пропало. Донесёшь его до кровати? Гарри с готовностью кивнул, понимая, что доверие возвращается, а значит, все будет по-прежнему, так что можно облегчённо выдохнуть. Когда малыш был уложен и укрыт, Гарри и Драко вышли из комнаты. – Гарри… – нерешительно заговорил Драко. – Я извиниться перед тобой хотел. Я не должен был так с тобой разговаривать, прости меня. Просто я за Скорпи очень испугался и… Теперь Гарри не дал Драко договорить, осторожно касаясь его руки: – Я понял. И не сержусь. Только не говори так больше, ладно? – Его глаза во тьме слегка мерцали. Драко кивнул. – Спокойной ночи, Гарри, – сказал он. – Спокойной ночи, Драко… Малфой повернулся, чтобы уйти, когда перед тем, как исчезнуть у себя в комнате, услышал: – Только с тобой я чувствую себя человеком… В эту ночь Драко спал плохо. Он прекрасно понимал, что обидел Гарри, но и отреагировать по-другому не мог. Прошло уже довольно много времени с той памятной ночи, когда накануне полнолуния Северус внимательно посмотрел на Скорпиуса, играющего возле камина. Его глаза странно блеснули, и, если бы не реакция Драко… Драко лежал на кровати и пытался привести дыхание в норму: даже сейчас, спустя несколько лет, вспоминать о том дне было жутко. Страшно представить, что было бы, если бы Драко не успел схватить сына! Потом, после полнолуния, Северус попросил Драко увезти Скорпиуса, сказав: – Пойми, он для меня слишком вкусно пахнет, мне трудно сдерживаться… Это, наверное, самые ужасные слова, которые Драко слышал в своей жизни. Сейчас Снейп жил на Аляске. Почему он выбрал именно то место, никто не знает, но и перечить ему никто не стал. Они до сих пор пишут друг другу письма, и время от времени Северус просит прощения за тот случай, а Драко с тем же постоянством пишет, что уже и забыл… А сегодня вот вспомнил. Хотя потом, заглянув в глаза Поттера, он понял, что тот не причинит вреда ребёнку, по крайней мере, не сейчас. Драко снова перевернулся на другой бок. Простыня сбилась, подушка никак не хотела быть удобной, и он, отшвырнув от себя одеяло, вышел из спальни и тихо спустился в кухню. Он налил в стакан молока и направил на него палочку, чтоб немного подогреть, когда почувствовал, что находится в кухне не один. – Не спится? – поинтересовался Гарри, подходя к столу. Драко в ответ только неопределённо пожал плечами. – Слушай, а если я молоко выпью, что будет? – спросил Гарри. – Хм… Интересный вопрос… Не могу точно ответить, может, ничего, но не думаю, что тебе понравится, а может произойти так, как со свиной кровью. – Драко отпил из бокала. – У всех заражённых разная реакция на те или иные продукты, но свинина – это очень сильный, так скажем, аллерген, её мало кто переносит. Ты голоден? – Он перевёл взгляд на Гарри, а тот замер. Он никогда не видел Малфоя таким – домашним, настоящим, уютным, что ли… Волосы в беспорядке, белки глаз покраснели от бессонницы и переживаний, под глазами залегли тени, над верхней губой «молочные усы», которые так и подмывает вытереть, причём непременно языком. В пижаме, тапочках… Наверное, он слишком долго и внимательно разглядывал Драко, потому что тот начал понемногу пятиться. Гарри в сдающемся жесте поднял руки: – Нет-нет, я не голоден, просто… Драко, знаешь, ты… Ты сейчас очень красивый. Не знаю, как сказать, но ты сейчас такой… – Он махнул рукой и повернулся к выходу, когда ему на плечо легла тёплая ладонь. – Эх, Поттер, сильно тебя приложило-то, – устало улыбнулся Драко. – Не уходи. Посиди со мной. – Он плюхнулся на табурет и, прижав одно колено к груди, оперся на него щекой. – А сейчас ты на Скорпиуса похож! – улыбнулся Гарри, вспомнив мальчика, который прятал коленки под пижамой. Драко настороженно поднял голову. – Гарри, можно тебя спросить? – По плотно сжатым губам и по морщинке, пролегшей между бровей, Гарри понял, что вопрос будет очень серьёзным. – А как для тебя пахнет Скорпиус? То есть я хотел спросить… – Драко стушевался. – Ты собирался узнать, не хочу ли я его укусить? – спокойно спросил Гарри, и Драко кивнул. – Знаешь, я вообще никого не хочу кусать, тем более Скорпиуса. Да и сыт я сейчас. А ещё, Драко, про запах: Скорпи прекрасно пахнет – солнцем, молоком, ромашковым шампунем, домом, теплом, немного тобой… Он ребёнком пахнет… – Драко всматривался в его лицо. – Но нет, его я точно не хочу кусать. Точно. Только сейчас Драко понял, что всё это время не дышал, и с облегчением выдохнул: – Спасибо. – Да не за что. Я просто ответил на твой вопрос. А мне вот о чём хотелось тебя спросить: днём у меня такое ощущение, что я вымотан весь, будто мои руки и ноги налились свинцом, а к вечеру это ощущение проходит. Причём я пробовал лежать – не помогает, – нахмурился Гарри. – Это солнце. Не прямое, но всё же. Я читал, что вампиры, живущие в Румынии, спят в закрытых гробах днём, чтобы на них ненароком не попадал солнечный свет, – ответил Драко, вертя в руках стакан с молоком. – А что будет, если на меня попадет солнце? – Сгоришь. Сначала появятся ожоги, но через минут двадцать-тридцать ты сгоришь полностью, так что постарайся не попадать под прямые солнечные лучи. – Скучать будешь? – улыбнулся Гарри, закусывая губу. – Да, стану горючими слезами обливаться, на кого ж ты нас… – закатил глаза Драко, театрально прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, на что Гарри тихо рассмеялся. – Ещё вопросы есть? – А как же! Я очень остро ощущаю запахи, это нормально? Драко снова отпил молоко, оставляя над верхней губой белый след, который так и притягивал взгляд Гарри. – Да. А ещё у тебя зрение улучшилось – ты же сейчас без очков, и так тебе, кстати, гораздо лучше. И ночное зрение стало ого-го, да? Он вытер губы салфеткой, а Гарри только молча кивнул в знак согласия и тут же снова спросил: – Драко, а у тебя было много таких, как я… Ну, соседей? Почему-то этот вопрос очень волновал его, и так хотелось, чтобы Драко ответил отрицательно, но он тихо произнёс: – Да. – Понятно… Гарри отвёл глаза, а Драко отчего-то добавил: – Только все они жили в конце участка, там, где домик для гостей. Видел? Так что со мной под одной крышей – ты первый. Да и, думаю, единственный. Гарри так открыто улыбнулся, что Драко даже смутился: а не ляпнул ли он чего лишнего? Да, недосыпание на него явно плохо действует, пора отправляться в кровать, а то сейчас ещё чего-нибудь ценно-компрометирующего понарассказывает. Он от души зевнул, прикрывая рот ладонью, и допил остатки молока. – Ну всё! Я уже засыпаю, – потирая глаза и вставая со стула, сообщил Драко. Его немного качнуло, но Гарри тут же подхватил его, обнимая за талию. – Ты чего, Поттер? – почему-то шёпотом спросил Драко, услышав, как Гарри шумно втянул носом воздух. – Ничего. Просто… Ты так пахнешь… Драко отскочил от Гарри на добрых полметра, сбрасывая с себя остатки сонливости. – К-как?! – Да что ж ты нервный-то такой! Я НЕ хочу тебя кусать, я НЕ хочу причинять тебе вред! Просто у тебя особенный запах… и везде немного разный, – последние слова он произнёс совсем тихо. – Это как? – удивился Драко и, ведомый природным любопытством, даже придвинулся к Поттеру. – Что это ты у меня нюхал? – Да ничего! Просто волосы у тебя пахнут совсем не так, как, например, шея или руки. Я за то время, пока с тобой живу, наверное, с закрытыми глазами различу по запаху любую часть твоего тела. – Правда?! – А вот это очень заинтриговало Драко. Он такого не знал. – Тогда закрой глаза! И не подглядывай! Гарри послушно опустил веки, а Драко призадумался. Что бы такого ему под нос сунуть? Первое, что пришло в голову, – это внутренняя сторона запястья, туда Драко всегда наносил одеколон и был уверен, что там-то точно пахнет хорошо! – Ну, что это? – Это… это определённо рука, рядом с кистью, правильно? – Гарри приоткрыл один глаз. – Да ты жульничаешь! – обличительно ткнул ему пальцем в грудь Драко. – А вот и нет! Просто ты правда везде пахнешь по-разному. – Хорошо-о-о, ла-а-адно, – протянул Драко. – Закрывай глаза! И Гарри снова повиновался, а Драко осторожно подошёл ближе и приблизил к его носу ухо. Гарри глубоко втянул воздух. – М-м-м… Пахнет яблочным шампунем и… не знаю… Ну, может ухо… – По тому, как резво, а главное, молча Малфой отодвинулся, Гарри понял, что прав, и довольно улыбнулся. – Ну ладно! Последняя попытка! – уверенно сказал Драко с некоторым ехидством. – Только ты мне всякую гадость в нос не суй! – настороженно предупредил Гарри. – Ты давай глаза закрывай, а не командуй! – И Драко, затаив дыхание, приблизился к носу Гарри губами. Гарри замер… «Молоко… Пахнет молоком и Драко. Утром. Поцелуем». До одури хотелось открыть глаза, слизать белый след и поцеловать, исследовать – какой он на вкус. – Я не знаю… – отвернувшись, хрипло произнёс он, уже стоя в дверях. – Доброй ночи, Драко. До завтра! – раздалось уже с лестницы. Ещё несколько секунд Драко стоял, задумчиво глядя в тёмный прямоугольник двери, и в голове крутилось, будто он что-то упустил, прямо здесь и сейчас, но сонный мозг совсем не желал ничего анализировать.