Свадьба

— Ты чего не танцуешь? Торалей выдёргивает из раздумий. Она поворачивает голову на голос, неопределённо ведёт плечом и давит улыбку: — Что-то не хочется. Торалей скользит по парню взглядом, отмечая, что тёмно-синий костюм, как и причёска, гелем уложенная назад, ему очень идёт. — Ты выглядишь грустной, — голос Билли сквозит беспокойством, но сам он не делает и полшага к ней, не обнимает и, к величайшему сожалению веркошки, даже руку на плечо не кладёт. Между ними выросла бетонная стена, и что с ней делать непонятно. Виной тому — сегодняшняя свадьба. Её с Валентином. Билли надёжнее всех кого она знает. В разы преданней самой верной из десятка подруг. Он первый, к кому она побежит рассказывать свежие сплетни, первый, чей номер она укажет в контактных данных при экстренной ситуации, первый, кто будет вызван в качестве компаньона для сумасшедшего рейда по магазинам прямо перед мероприятием, первый, кого она попросит экстренно забрать её из аэропорта в четыре утра. Единственный и незаменимый. Лучший друг. Знакомы они не с песочницы и не со школьной скамьи, но их связывает внушительно длинная и насыщенная история. Вы скажете, что не бывает такой крепкой дружбы между парнем и девушкой — кто-то обязательно будет влюблён? И окажитесь правы, в этом конкретном случае. Торалей не глупа и не слепа, однако нечто «не-то-чтобы-совсем-дружеское» стала замечать только в последнее время. Было ли что-то подобное до этого? Пожалуй, узнать можно лишь спросив в лоб у самого невидимки. Открытых признаний никогда не было, да и нужно ли, когда она без пяти минут замужем? К тому же всё и без громких слов понятно, поведение выдаёт парня с головой. И Торалей хочется выть и лезть на стену от безысходности. От жалости, как бы ужасно не звучало. От страха, в конце концов. Потерять она его попросту не может, хоть и понимает, что едва ли властна над этим. — Все уже в хлам, а ты не притронулся к шампанскому, — невеста смотрит на фужер в руке друга, где медовая пузырящаяся жидкость плещется у самого края. — Что-то не хочется, — вымученно улыбается он, а после, как в забвении, качает головой, — Ты блефуешь. — Что? — Торалей расслышала, но совершенно ничего не поняла. Билли проглатывает липкий ком, подавляет желание содрогнуться и поднимает на неё потерянный взгляд: — Поверить не могу, что у тебя свадьба. У Торалей сердце мучительно сжимается и кости сводит жестоко. Боги, как же ей хочется его обнять! Руки-ноги не слушаются, она совершенно не может пошевелиться. Язык едва получается двигать, чтобы вымолвить что-то. — Я и сама не верю, — выходит как-то слишком обречённо. Разглаживая складки на белоснежном платье, веркошка пытается уложить это в голове, но вместо принятия её накрывает волной сомнений. — Всё не так, — резко выдыхает она. Неконтролируемый приступ паники сжимает лёгкие в тиски, а в глазах почти темнеет, — Для свадьбы ещё рано. Мне нужно время подумать, — отшатываясь, Торалей хватается за арку мраморной беседки, слыша только бешеный стук сердца,— Вдруг, я ошиблась? Нет, всё это слишком быстро! Вдруг, я не люблю его? Девушка чувствует тепло пальцев даже сквозь атласную перчатку. После небольшого встряхивания мутнеющая картинка становится чётче. — Эй, — Билли оказывается рядом, как всегда в нужный момент и мгновенно. Одной рукой он сжимает её плечо, чтобы та не упала, второй бережно поднимает подбородок, встречаясь с хризолитовыми глазами, блестящими от слёз. — Я не хочу за него замуж, — шепчет невеста, еле держась на трясущихся ногах. — Тише, ну что ты, — его тон размеренный, успокаивающий, до невозможного заботливый. Торалей кажется, что она беспомощный ребёнок, а Билли взрослый, что запросто решит все проблемы, ведь он сильнее всех на свете. Хочется зажмуриться и притвориться, что всё именно так, — Неизвестность пугает, и это нормально. Многие испытывают страх и смятение в такой важный день. Стоит немного успокоиться и ты поймёшь, что всё так, как должно быть. Вы ведь так долго шли к этому. Ты сильная и обязательно справишься, — он гладит её по плечу и, чуть помолчав, добавляет: — А ещё помни, что если всё же передумаешь, одно твоё слово, и я организую тебе побег, — Невидимка подмигивает подруге, зажигая на губах той робкую улыбку. Но от веркошки не укрывается, что следующие слова даются ему куда труднее, ведь он их тщательно подбирает и разбавляет паузами, — Думаю, ты его любишь, как и он тебя. Я за тебя очень счастлив. Улыбка у него на удивление яркая и искренняя, лишь на дне зрачков затаилась печаль. Слова были приятными и неожиданными, ведь, что Инвизи, что Киран, любви особой друг к другу не питали. Её жених не был в восторге от идеи заменить подругу невесты другом, но поделать ничего не мог. — Спасибо, — умиротворённо выдыхает Торалей, — Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить тебе за всё то, что ты для меня делаешь. — Просто будь рядом, — Билли снимает руки с её плеч. Она кивает, думая, что не посмеет изменить этого, даже если небеса об землю ударятся. Билли опускает взгляд на наручные часы: — Скоро начало церемонии. — Хочу сказать Валентину пару слов, — задумчиво выдаёт Торалей, — Прямо сейчас. — А как же традиции? — выгибает бровь невидимка, — Жених не должен видеть платье невесты и всё такое. — Да кому они вообще нужны, — машет рукой девушка, — По-моему все возможные правила уже нарушены. — Тогда поторопись, иначе тебя скоро потеряют, — он бросает взгляд в сторону девушек-организаторов, засуетившихся вдалеке. Терять времени невеста не собирается и, приподняв аккуратно подол белоснежного платья, семенит в сторону того места, где собирается найти избранника. Звон каблуков, стучащих о мраморную лестницу роскошного загородного здания, эхом разлетается в тишине. К счастью, постеленные в широких коридорах ковровые дорожки позволяют ей добраться до одной из комнат бесшумно. Дверь приоткрыта, посторонних рядом нет. Отлично. Торалей невесомо одёргивает ниспадающую штору с привязанными к ней воздушными шарами и замирает на месте. Улыбка дрожью сползает с лица. Ей хочется протереть глаза или разрыдаться тотчас, но она сдерживает рваный вдох, прикрыв рот рукой, и смотрит на Валентина. Тот неприлично громко целуется, вдавливая в стену почти голую розововолосую вампиршу. Та извивается, когда он, рыча, запускает ладони под мини-юбку — буквально единственное, что на ней ещё осталось. У самого расстёгнута ширинка, полуснята помятая рубашка, съехал набок красный выглаженный галстук. Пиджак от костюма, который они вместе выбирали дольше, чем платье Торалей, валяется на пыльном подоконнике. Всё это выглядит, как в плохом кино. Лифчика на люстре не хватает, как в дёшевой комедии, у режиссера которой не хватило фантазии придумать что получше. Сколько можно такие снимать? Это ведь слишком банально и совершенно нереалистично. Но это всё не фильм, не опера и вряд ли уж несмешной розыгрыш. Подумать только. И в нём она видела свой идеал? Собиралась обменяться клятвами, нежными поцелуями, принять дорогое кольцо по размеру и встретить старость в домике у озера? Какая наивная дурочка, смешно даже. Смешно настолько, что она не удерживается и заходится хохотом. Достаточно громко, на грани истерики. Валентин дергано отрывается от вампирши, оборачиваясь. Весь растрёпанный, — укладка, сделанная в дорогущем салоне напрочь испорчена — испуганный, как пойманный школьник. По лицу размазана малиновая помада, на шее темнеют засосы, а глаза круглые-круглые. — Торочка? — пытается отдышаться и поправить причёску он. — Ты такой придурок, Валентин, — качает головой она, глядя сквозь жениха, — В собственную свадьбу... — задумчивая ухмылка вновь перерастает в смешок, — Так облажаться. Представь только чем завтра будут пестрить газеты. Торалей не говорит о собственных чувствах, о чём угодно, только не о них. Ей, безусловно, больно и обидно, её самолюбие растоптано. Все мечты и планы летят крахом, перед глазами мелькают счастливые минуты, часы и года. Непонятно для чего всё это было, если на всём так легко можно поставить крест. Могильный и монументальный. Как там, от любви до ненависти один шаг? И обратно. Последнее вот брехня полная, но первое — точная и безукоризненная истина. Теперь можно рассуждать об этом, исходя не только из теории и чужих рассказов. Внутри лавой кипит самый сильный гнев и неподдельная ненависть. Торалей всегда считала, что любовь это в первую очередь уважение. Но разве можно уважать кого-то и поступить вот так? Вместе с тем приходит некое облегчение. Извлекается один плюс, перекрывающий все минусы. — Спасибо, что ты настолько глуп, что я узнала об этом до того, как поклялась быть с тобой навсегда. — Дорогая, — тягуче-сладко говорит вампир и тянет к ней руки. Медленно, точно опасаясь дикого зверя, сокращает расстояние шагами, не понимая, что только что между ними разверзлась пропасть, — Я всё тебе объясню. Ну да, всё по сценарию. Кто бы сомневался. Интересно, кто-нибудь вообще выслушивает что-то после подобного? Ну, разве что слепой, откровенно глупый или мазохист. К счастью, всё это к Торалей не относится. — Правда? — заинтересованно спрашивает невеста, и на секунду Валентин верит. Она видит, как это отражается в его глазах вместе со страхом и отсутствием настоящего раскаяния. Дальше она наклоняется к самому его лицу и остервенело выплёвывает со слюной и стойкой помадой, — Катись ты к чёрту! — толкает в грудь и выбегает, закрыв дверь и проворачивая ручку. Замок, кажется клинит, потому что орущий во всю глотку Валентин безуспешно барабанит в дверь. Наверняка, это не задержит его надолго, но ведь надо будет одеться и хоть чуточку привести себя в порядок. Ещё сообразить куда она улизнёт и попытаться остановить. Абсолютно точно безуспешно, Торалей руку на отсечение даёт. Спонсоры кровавых мозолей — туфли с пятнадцатисантиметровым каблуком — летят в ближайшие кусты сразу после появления на улице. Чёртово платье рыбкой, сшитое на заказ, невероятно сковывает движения, и Торалей, наклонившись к подолу, не щадя рвёт его по шву чуть не до талии. Дорогая ткань легко поддаётся, и она думает, что обязательно предупредит Мяулодию, чтобы та не брала этот бренд. У счастливицы через месяц свадьба. Под босыми ногами шёлком стелется трава. Торалей мчится, попутно пытаясь расправить чёлку, на которую вылили полфлакона лака. Она ищет в толпе родные серые глаза. Натыкается на одинокий силуэт у фонтана и тут же сворачивает туда. Физическая подготовка и туго зашнурованный корсет подводят, девушка еле дышит. Парень, задумчиво рассматривающий воду, успевает только голову повернуть, как в него тут же врезается запыхавшаяся веркошка. — Тора, — с искренним удивлением выдаёт он, — Что-то случилось? Невеста закусывает губу и понимает, что больше не может держаться. Тепло его объятий и забота голоса плавят маску самообладания. Она чувствует себя в безопасности и позволяет эмоциям вырваться наружу вместе со слезами. Рядом с ним это не кажется постыдным. — Забери меня, — со всхлипом выдавливает Торалей и, устало пряча лицо, прижимается к его груди. Этого хватает. Уже в следующую секунду ноги не чувствуют земли. Невидимка подхватывает её на руки бережно, без усилий. И бежит. Она уверена, что бегать в узком костюме едва ли удобно и уж точно не входило в его планы на этот вечер, но он никоим образом не дал об этом знать. То, насколько веркошка благодарна, выразить словами невозможно. Он всё ещё единственный, кто никогда её не бросал. В его руках спокойно. Беглецы пересекают мокрый коротко стриженный газон. Волосы Торалей языками пламени вьются на ветру и, обхватив руками шею парня, она думает, что чувствует себя по-настоящему свободной и живой. Именно так, с разбитым сердцем убегая с собственной свадьбы. Позади из-за угла появляется сбитый с толку Валентин в расстёгнутой рубашке. Он пытается догнать их и отчаянно что-то кричит. Выглядит жалко, но картина забавная. Торалей не может удержаться и показывает ему язык, а затем фак. По-детски? Да плевать вообще, это так поднимает настроение! Кованые резные ворота остаются позади, и Билли опускает веркошку на сиденье голубого кабриолета. Бентли рычит и срывается с места. Они проезжают прилично, прежде чем сбежавшая невеста позволяет себе обернуться. Среди клубов пыли она различает Валентина, стоящего посреди дороги и хватающегося за голову. Довольная увиденной картиной Торалей поудобнее усаживается, подобрав ноги к груди, и предусмотрительно выключает мобильник. Билли неловко перехватывает руль: — Так... Кто довёл тебя до слёз? Вопрос глуп, а ответ заведомо известен. Будь это кто-либо, кроме Валентина, она бы сейчас тут не сидела. Но как этот разговор не начни, приятнее он от этого не станет. — Придурок, за которого я чуть не вышла, — хмыкает девушка, — Я застукала его с другой. — Что?! — друг резко тормозит, в последний момент заметив светофор, и глядит на неё во все глаза. — Ага. Они проезжают в ускоренном темпе пару кварталов, петляют дворами и промывают все косточки горе-жениху. С Билли, как ни крути, просто свободно, а потому напряжение и негатив улетучиваются. Не без следа, естественно, но сейчас она думать об этом не собирается. Торалей смеётся, выковыривает из причёски шпильки по одной, снимает фату и отпускает её по ветру. — Знаешь что? — получив протяжное и вопросительное «Ммм?», девушка выставляет из салона машины ноги, скрещивая их рядом с зеркалом заднего вида, — Рули в ближайший в клуб, оторвёмся по полной!