Неизбежность последствий

Дэн всегда был человеком, который не заморачивался над ответами для прессы. Он прямолинеен и отчасти всегда честен с ними. Иногда ради забавы выдаёт им громкие статьи и заголовки, которые разлетаются моментально на первые полосы. Его это веселит и смешит, так как частично люди воспринимают его слова за чистую монету и даже не догадываются о сарказме. Даниэль — шутник и всегда им был в Формуле-1. Этим он отличается от всех этих серьезных и угрюмых пилотов, которые обитают в паддоке. Он не стеснялся показать себя немного нелепым, частенько высказывал всю свою любовь абсолютно к каждому и был просто душой любой компании. Этим Дэн нравился всем. Его широкая улыбка не сходила с его лица никогда, и он умел расположить себя к любому человеку. Даниэль любил отчеканивать шутки в адрес своих коллег по цеху, но в то же время был достаточно серьёзным и обстоятельным. Иногда Риккьярдо считали слишком безответственным, легкомысленным и несерьёзным, но за этим стоял пилот мирового уровня. Когда нужно, он будет рвать и метать, забыв свою веселую персону. Этим и подкупал Дэн, как личность. Все привыкли, что австралиец может сказать откровенную глупость, неудачно пошутить или отчебучить что-то за гранью вон выходящее. Но именно сейчас к пилоту Макларен было повернуто множество глаз и тонна внимания. О скандальном интервью не говорил только ленивый. Его ответ на поставленный вопрос ошарашил даже девушку, который этот вопрос и задала. А в прессе всё ходило ходуном. «Если бы я вернулся в Ред Булл, то Макс жёстко соснул у меня». Что тогда творилось у него в голове, он сам не знал. Но думать, прежде чем говорить — это точно не про Даниэля. Его ничуть не смутили собственные слова и даже после небольшого осознания вызвали на его лице более яркую улыбку. Для Дэна это очевидная шутка, которая, возможно, была очень грубой и откровенной, но никак абсолютно его не смущала. Этот заголовок разлетелся по всему интернету, и каждый считал себя обязанным высказаться по этому поводу. Твиттер стоял на ушах, целыми неделями шли бесконечные обсуждения по этой теме, и только сам Дэн был максимально расслаблен и несильно встревожен всеми заголовками и критикой в свой адрес. Натыкаясь на яркие статьи после своего интервью, он только расплывался в ехидной улыбке. Дэн не понимал, почему его слова так задели каждого поклонника Формулы-1. За что ему стыдиться, если это просто шутка и не больше того. Конечно, когда Риккьярдо отвечал на поставленный вопрос, он не сильно задумывался о последствиях его будущих слов. Но оскорбить или задеть как-то своего бывшего напарника по команде он не стремился и не хотел. Но ажиотаж и постоянное внимание, которое собиралось вокруг него, начинало немного выводить из себя. Вокруг столько интересных тем для рассуждения, а пресса и комьюнити до сих пор на протяжении недель пытаются разобраться в откровенных словах Риккьярдо, который не закладывал много смысла в собственную реплику. Дэн понял одно — он перестарался. Хотя и не желал получить настолько обрушительное внимание со всех сторон. Он прижал сам себя к стене. Самое худшее в этой ситуации — летний перерыв, который и так был и остаётся богатым на события. Но это поганое послегоночное интервью всё равно было ничем не затменно. И Риккьярдо был уверен: это только начало. До второй половины сезона меньше недели, и уж в Бельгии точно ему не дадут продохнуть. Так что отчаянным шагом стало краткое, но понятное объяснение ситуации в твиттере. Дэн не любил отказываться о своих слов или объяснять всем смысл своих шуток и сарказма, но, чтобы снять лишнее внимание с себя, это было необходимо. Толку этого не добавило, а дало только новый всплеск переживаний и обсуждений абсолютно везде. Фанаты начали строить теории и уже откровенно, не стесняясь, приводить доводы о более тесных отношениях Макса и Дэна. Риккьярдо это не нравилось. Каждый подобный твитт удручал его и приводил в раздражение. Он и Макс просто отличные товарищи, друзья, коллеги, но никак не что-то больше. Да, возможно, в своё время они вели себя слишком опрометчиво и глупо, давая повод для сомнения их отношений. Но в реальной жизни они никогда не были больше, чем друзья. И именно поэтому Дэну так уже надоели эти постоянные твитты с одним и тем же содержанием по типу, а вы видели, как он на него посмотрел. Оно было повсюду и действовало ему на нервы. Люди обычно воспринимают всё, что было сказано за чистую правду в самом не наесть в буквальном смысле, не задумываясь о другом контексте. Но ведь люди в основном всегда трактуют всю информацию так, как они сами этого желают. Так что обвинять всех в своих подозрениях бесполезно. Тем более сам Риккьярдо виновен в этом. В следующий раз ему стоит задумываться, о чём он говорит и выражаться как можно более не двусмысленно. Вся вина именно на Дэне и его длинном языке, который способен отчебучить какую-нибудь глупость, приносящую кучу проблем. Единственное, что его радовало, это полное незаинтересованность самого Макса. Голландец сидел и отмалчивался в соц. сетях и старался избегать эту тему. Дэн знал, Максу неприятно видеть и слышать это. Они с ним настрадались уже когда были напарниками по команде. Так что Риккьярдо лучше всех знал о реакции Ферстаппена и старался не обольщаться и не писать своему другу с поспешными извинениями. Пока есть время, пусть Макс отдыхает и не напрягается, отпуская ситуацию, которая с вероятностью в сто процентов затронет его после летнего перерыва. После длительного отдыха, когда все пилоты прибыли в Бельгию и показались на глаза журналистам, о спокойном провидении уик-энда можно было забыть. Эту тему не затронул только ленивый и халатно обращающийся со своей работой газетчик. Дэн под конец пресс-конференции чувствовал себя, как выжатый лимон. Австралиец всеми силами старался перевести тему на что-то более ненавязчивое и старался ещё больше себя не подставить. Он иногда поглядывал на Макса, который буквально вжимался в себя от каждого вопроса и старался максимально парировать слова прессы. Ему было больше всех неудобно в данной ситуации. — Как вы относитесь к возможности возращения Даниэля в Ред Булл? — настойчиво спросила девушка. — Я считаю, это полностью на плечах руководства, — Макс старался держаться из последних сил. Ему надоели однотипные вопросы, и он надеялся, что кто-нибудь всё же поинтересуется планами команды на предстоящую половину сезона, а не продолжит заострять внимание на этой теме. — Он может стать снова вашим потенциальным соперником? — не унималась девушка. — Я не, — Макс запнулся и почесал затылок. Отвечать было бесполезно, он это понимал. Так что в своей грубоватой манере произнёс: — Я не буду отвечать на поставленный вопрос. Девушка слегка поморщилась резкому отказу Макса и с недовольным лицом передала микрофон следующему журналисту, который спрашивал всё то же самое, но другими словами. Макс банально начал уставать от всей этой суеты и частенько измученно поглядывал на Дэна, который с широкой улыбкой и энтузиазмом развёрнуто отвечал на весь этот бред. Риккьярдо показывал всю свою невозмутимость и постоянно говорил о том, что его слова — не больше чем неудачная шутка. Он оправдывался на протяжении всего интервью, только чтобы от него и его коллег отвязались. Но его слова никак не влияли на ситуацию. Пресса начала закидывать вопросами даже сидевших поодаль от них Ландо и Шарля, которым не было что ответить. Постоянные переглядывания между собой со временем начали расцениваться как всемирный заговор и новая волна негодующих пользователь интернета разбирали пресс-конференцию по кусочку, стараясь не упустить ничего, по их мнению, важного. Фанаты определённо остались довольны и продолжали строить теории на этот счёт. Эта новая волна утопила Даниэля с головой. Как бы он не старался, замять эту ситуацию, походу, у него не получиться. Единственное, что он мог сделать — лично извиниться перед Максом за этот курьёзный случай. То, что сейчас достают Ферстаппена, полностью его заслуга. Так что, по его мнению, извинение не будет лишним. Главное найти голландца в пятничной суматохе после свободных практик и дело в шляпе.

***

Вечером пятницы, поспрашивав людей из боксов быков, Дэн узнал, где находится Макс. И незамедлительно отправился к командному моторхоуму бывшей команды. В идеале он должен был пойти туда в сопровождении менеджера, чтобы он решил множество вопросов на входе, но всё же решил идти один. Если что, он сможет объяснить свой внезапный визит. По приходе в стан соперников Дэн слегка поёжился. Всё казалось ему таким знакомым и привычным, но в то же время отталкивающим, что вызывало у него противоречивые чувства. Он понимал, что находится на вражеской территории, так что старался как можно быстрее найти Макса и дезертировать отсюда. Множество глаз смотрели на него, пока он по-хозяйски ходил по моторхоуму и пытался понять, где находится его друг. Даниэль был поражён тем, насколько просто и вольно он расхаживает по собственности Ред Булл, что вызывало у него улыбку. После нескольких минут скитаний он отправился на второй этаж, где находились личные комнаты пилотов, и без труда отыскал дверь с красивой, висящей на ней красной единицей. Не стуча, Дэн распахнул светлую дверь и вошёл в маленькую, заставленную, но светлую комнату. Его никак не беспокоило то, что, может быть, Макса в ней нет, или он переодевается, или на крайний случай удовлетворяет свои нужды. Но прежде чем об этом задуматься, видит лежащего на кровати голландца, который мгновенно перевёл свой взгляд на него и начал с интересом разглядывать незваного гостя. — Я не беспокою? — спешно произнёс Дэн и неловко улыбнулся, поняв, что прямо сейчас нарушил личное пространство своего друга. — Нет, конечно. Но в следующий раз лучше стучись, — размеренно произнёс Макс. Он выглядел максимально спокойным и отдохнувшим, словно, не проведя в болиде ни секунды и не проехав ни одного круга. Свежо, хорошо и расслабленно. Даниэль почесал свою щёку и, помедлив, начал рассматривать невзначай комнатушку. Она довольна маленькая, чтобы в ней полноценно существовать, но довольно большая для объёма вещей, которые в ней находились. Небольшая кровать, где максимум уместится полтора человека; низенький стол, над которым нужно сгорбиться; большое, на удивление, офисное чёрное кресло; пару полок и шкафов с различной нужной дрянью и, конечно, баночки энергетика, которые стояли и валялись тут и там. Правильные слова не приходили ему на ум. Из-за этого он продолжал осматривать помещение, стараясь всем своим видом не показывать растерянность перед Максом. Который внимательно наблюдал за Дэном своим орлиным взглядом. Ферстаппен прекрасно понимал, каким чёртом к нему занесло Риккьярдо и почему он стоит и щемиться на пороге. По старой памяти Макса, Дэн никогда не мог адекватно извиниться. Никогда. Так что сейчас давал ему время подумать, чтобы австралиец ещё больше не погряз в неловкости. Но Даниэль отмалчивался и всё ещё гулял глазами по комнате, показывая всем видом, что его она очень заинтересовала. — Я так погляжу, ты за своими словами реально не следишь, — всё же заполнил пустоту раздумий Дэна Макс и приподнял брови. Он надеялся, что тем самым подтолкнёт австралийца на светлую мысль. — Хочу извиниться за это, — жестикулируя, произнёс Даниэль и скорчил лицо. Он всем видом пытался показать, что ему по правде жаль о произошедшем. Возможно не в той степени, в которой он это преподносит Максу, но всё равно пытаясь, чтобы его состраданию поверили. — Возможно, я погорячился. — Ох, это мягко сказано, — протянул Ферстаппен и приподнялся на кровати, чтобы поудобнее сесть. Он по-прежнему был расслаблен и меланхоличен. Эта ситуация словно и не касалась его. — В любом случае, я надеюсь, между нами не будет недопонимания, и ты понимаешь, что это просто не очень удачная шутка, — Дэн говорил это так, словно ему это кто-то диктовал. Он периодически похрустывал фалангами пальцев и бродил по комнате. Старался сказать что-то ещё, потому что думал, что этого недостаточно. Макс видел всю напряжённость Риккьярдо и наслаждался этим. Ему нравилось наблюдать за неуверенностью и скованность у более старшего человека, который, по мнению всех, должен держаться лучше всякого юнца. Он окончательно сел на кровать, положив руки на колени, и уставился на Дэна, который остановился в своих скитаниях ровно напротив него. — Понимаю, — безэмоционально произнёс Макс и потянулся, зевая. — Но общественность всё равно будет считать и думать, что мы с тобой под шумок ебёмся, — эта фраза была сказана с отвращением и он слегка поморщился, отвергая собственные слова. — Это было всегда. Я думал, ты привык, — Дэн понимал, к чему ведёт Макс, и ещё больше виновато посмотрел на него. Он уселся в чёрное кресло напротив бывшего напарника и уже хотел продолжить свою фразу, ведь как нестранно слова на этот раз у него были. — Не уверен, что к этому можно привыкнуть, — также безразлично сказал Ферстаппен, но его лицо выдавало его с потрохами. Ему было неприятно. — Ты дал им новую пищу для размышлений. — Да, мой косяк, — еле выдавил из себя Риккьярдо. — Спасибо. Из-за тебя я забросил соц. сети на долгий месяц, чтобы не видеть тот кошмар, который там твориться, — Макс стал походить на маленького обиженного ребёнка, у которого конфета упала на песок. Он провёл по волосам ладонью и протяжно выдохнул, успокаивая себя. — Недавно зашёл в твиттер — жалкое зрелище. Дэн понимал Макса. Понимал, что ему трудно и что он никак не может смириться с этим. Сам Даниэль уже наплевательски к этому относиться, даже иногда провоцируя публику. Он знает, что это пустые слова и намёки на то, чего не было, нет и не будет. Ферстаппен же принимает это слишком близко к сердцу и попусту переживает из-за слов фанатов. Его задевает не только критика в свой адрес, — а особенно после конца прошло сезона, — но и множество двусмысленных высказываний. — Стараюсь избегать этого, — опять начал свою мысль Дэн, чтобы хоть как-то подбодрить Макса. — Если бы я вернулся в Ред Булл, то Макс бы жёстко соснул у меня, — перебивая и пародируя, сказал голландец и вновь обрёл спокойное выражение лица без каких-либо эмоций. — Если не вдумываться в сказанное, на ум приходит только одно. — Дэн заметил, как Макс при этих словах раззадорился и поймал даже небольшую, еле заметную ухмылку его губ. Наступила небольшая пауза, которую Даниэль не старался заполнить. Он понимал, что миссия выполнена. Теперь ему нет смысла находиться здесь, и он может пойти к себе и хорошенько отдохнуть. Но австралиец заметил поёрзования Макса напротив, которые удерживали его. Дэн видел, что Ферстаппен хочет что-то ещё сказать, но либо не знает как, либо не решается. — А если я реально отсосу? — послышался уверенный, но тихий голос через мгновение. — И что ты тогда скажешь? А? Пидор! Даниэль немного ошалел от слов, сказанные в его адрес, и поднял вопросительный взгляд на Макса. Эта фраза была сказана с детской настойчивостью и с широкой улыбкой. Таков Ферстаппен, и этого у него не отнять. — Если только на трассе, — с ухмылкой парирует Даниэль и начинает уже откровенно тихо хихикать. Больше всего ему нравилось в его голландском друге это заполнение неловких пауз абсурдными фразами. — Тут уж лучше в контексте, в котором понимает это общественность, — уже более серьёзно произнёс Макс и поспешно встал с кровати, нависая над сидящем на стуле Дэном. — Ты этого не сделаешь, — уверенно заверил его Даниэль и снова широко улыбнулся. Ферстаппен же, в свою очередь, всем своим видом заставил его передумать, и на Риккьярдо напала паника. Макс смотрел на него решительно. Он не думал забирать свои слова обратно. — О, ты не представляешь, как ты заблуждаешься. От одной только этой мысли Дэну поплохело, и план перевести всё это в шутку стал актуален как никогда. Макс, который сосет у Даниэля — это фантазии, от которых передёргивало. Риккьярдо, слегка нервно хохоча, начал подниматься с кресла, выставляя перед собой руки. Но Макс бы другого мнения и резким движением усаживает австралийца обратно. Затем резко перемещается к нему между ног и хватает его за колени. Чтобы он не смог сбежать. Дэн понял — это его наказание за слишком длинный язык. И он знал, что для самого Ферстаппена это пустяк, который будет значить для него абсолютно ничего. Голландец, наоборот, любит рисковать и не стыдиться всего, что вытворяет. Он был намерен проучить своего слишком говорливого друга. Даниэль был обречён в любом случае на провал. Он это понимал лучше, чем сам Макс. У него было два выхода: сидеть, наблюдать и стараться не кончить в завершение (что, вероятнее всего, у него не выйдет) или сопротивляться и показать Ферстаппену весь свой страх (тем самым проиграть разгромно). Так что Дэн мгновенно замер и уставился на Макса, который начал копошиться с его ремнём на джинсах. Он нервно сглотнул, но не шевельнулся. Даниэль надеялся, что голландец будет долго копошиться с ремнём, тем самым отсрочивая его приговор. Но Макс быстро справился с этой головоломкой и в тот же момент расстегнул тёмные джинсы, доставая из боксеров член Дэна. По австралийцу прошли мурашки. Всё внутри Даниэля затряслось, а к горлу подступал рвотный порыв. Для него это зрелище было отвратительно. Отвратительно, что к его достоинству будут прикасаться не прекрасные женские губы какой-нибудь фигуристой блондинки, а пухлые и грубоватые мужские. Макс исподлобья посмотрел на Риккьярдо, ухмыльнувшись. Он аккуратно прикоснулся языком к головке и, словно пробуя на вкус, лизнул её. Дэн только от одного этого прикосновения схватился за подлокотники и всей спиной вжался в кожаную спинку кресла. Затем он почувствовал тёплое дыхание, которое опаляет его член, и закусил губу. Если бы он не знал, что это дыхание Макса, его бы это начало возбуждать. Ферстаппен после этого не стал мелочиться, резко взял член в рот и начал не очень умело, размеренно двигаться вверх-вниз. Он по-прежнему держался одной рукой за коленку Дэна и чувствовал, как она задрожала. После чего нахально, полностью насадил свой рот уже на влажный и пульсирующий член. Тело Даниэля начало содрогаться, а дыхание учащаться. Ощущения были смешанные. Удовольствие вперемешку с отвращением не давало ему полноты картины. Он чувствовал, что Макс делает это впервые. Голландец иногда задевал своими зубами тонкую чувствительную кожу, и темп был слишком быстрый, словно он куда-то спешил. Но от каждого движения ртом у Дэна вырывался стон, который он держал в себе. Риккьярдо лишь томно вздыхал и бегал глазами по комнате, озираясь на дверь. Его не покидала мысль, что кто-то зайдёт и увидит не самую красивую картину. Так что волнение переместилось на главный план вместе с приятными, но противоречивыми ощущениями. Макса же не волновало перспектива чьего-нибудь визита, и он продолжал интенсивно двигаться то вверх, то вниз, подключая свою ладонь, которая держала член у самого его основания. Вспомнив про головку, Макс переместил свои губы туда и начал медленно целовать ей, пока ладонь гуляла по всей длине. Дэн уже не мог себя сдерживать и издал тихий протяжный полустон, опрокинув голову назад. Его ноги начинали затекать и глаза закатываться. Он потерял полностью контроль над собой и тихонько постанывал в угоду Максу, который то и дело менял темп и проходил своим горячим языком по всему члену, облизывая его, словно леденец. Риккьярдо осторожно опустил свою ладонь на загривок Ферстаппена и, не напирая сильно, начал в нужном ему темпе насаживать Макса до упора. Голландец никак не сопротивлялся и назло начал пошло причмокивать, добавляя больше слюны. У Дэна голова шла кругом от тёмной макушки и мягких волос, которые он по-хозяйски сжимал и пропускал между пальцами. А невнятные мычания Макса ещё больше возбуждали. Даниэль не понял, когда влажный рот Ферстаппена начал его доводить до состояния эйфории, но это ему чертовски нравилось. И плевать он хотел на принципы и весь остальной страх, который присутствовал несколько минут назад. Мозг выключился и не воспринимал информацию грамотно. Так что приятные ласки Макса приносили теперь исключительно удовольствие, но никак не дискомфорт. Дэн абстрагировался от этого и каждой клеточкой ловил бархатистый язык на своей головке. Язык, который делал ничего выдающего, но вызывал тонну ощущений. Дэн не требовал от Макса чего-то больше, а только иногда шептал ему что-то чтобы тот ускорился или чтобы был аккуратнее с зубами. И Макс, как послушная собачонка, выполнял всё и старался сделать ещё лучше. Ферстаппен чувствовал себя победителем. Даниэль это тоже понимал, но продолжал наслаждаться ртом голландца. Его возбуждал именно сам процесс и интимность момента. Его не волновало, что это губы Макса, что это губы мужчины. Он это отбросил, отпустил. Дэн не был бы Дэном, если бы не получал от минета удовольствия. Теперь в копилку он может записать прекрасный, хоть и не без оплошностей, отсос от бывшего напарника по команде, в котором до сих пор не видит больше, чем друга. Понимая, что он доходит до пика и вот-вот кончит прямо в рот Максу, Даниэль пытается как-то это донести, но вместо фразы у него получается рваный текст из отдельных звуков. Ферстаппен же, чувствуя это, отстраняется от блестящего от слюны члена и доводит Риккьярдо до разрядки с помощью ладони, которой начал быстро надрачивать. Дэн томно выдохнул и обессиленно развалился на кресле. Вот именно этого ему не хватало после изнурительных практик. Макс демонстрационно поднялся, проводя по своим губам мокрым языком. Он смотрит на Даниэля и на свою проделанную работу и ухмыляется. В его глазах тело напротив выглядит очень измученным и уставшим, так что он доволен. Макс быстро удаляется куда-то из комнаты, оставляя Дэна наедине с собой. Он только и может убрать свой член обратно в боксеры и застегнуть джинсы. Через мгновение в комнатушке вновь появляется довольный Ферстаппен. Он размахивает своими влажными кистями, суша их в воздухе. Максу нужно было срочно смыть остатки спермы Дэна со своих рук. — Кто теперь пидор? — ухмыльнулся Даниэль, но в ту же секунду поёжился от осознания, что на его футболке остались следы его же расслабления. — Уж точно не я, — хриплым голосом сказал Макс. Риккьярдо невзначай увидел небольшие полоски влаги на щеках Ферстаппена и победно улыбнулся. Всё-таки рвотный порыв и Макс сдержать не смог. — В следующий раз следи за своим языком, — он тыкнул пальцем в сторону австралийца, — а то мой опять окажется у тебя на члене. — Слушай, мне даже понравилось, — честно ответил Дэн, но всё же в большей степени, чтобы позлить Макса. — В следующий раз скажу, что тебя поимею. — Ты отвратителен. — А ты прекрасно делаешь минет. Для Макса это было фатальное поражение.