Быть рядом на расстоянии

      Тактильный монстр и гаптофоб… Не может быть ужасней пары, ведь в ней всегда будут недовольны оба. От одного то и дело будет слышно раздражённое: 《Не трогай меня, мне неприятно》, а второй постоянно случайными касаниями будет стараться стать хотя бы на миллиметр ближе, чтобы почувствовать ответное тепло. Он никогда не поймёт, что его любят без нежности, не за его неудержимую похоть, долгие объятия, либо же мягкие поглаживания по спине. Его никогда бы не полюбили за то что он каждое утро, обед или вечер целует в щеку, пламенно признаваясь в любви. Никакие лишние движения не дадут ему взаимности, но кажется больше нимфоман этого и не ждёт. Он смирится со всем в первый же день. -Эррор, прошу тебя разрушь эту чёртову ау! Убей там каждого и разнеси под ноль!.....)       Их взгляды только только зацепились, как словно за спасательный круг к руке ошибки прильнули, крепко обнимая, и получая словно удар током, в две стороны глюки. Ласт сразу же сделал шаг назад, слегка напуганно бегая глазами, а Эррору потребовалось время для перезагрузки. По похотливому Сансу прошелся недоброжелательный взгляд. Что он вообще возомнил? Так кидаться, словно они родня не расстающаяся даже на пять секунд. Он был не то напуган, не то в отчаянии, а вечно похотливая улыбка чуть дрожала, из-за чего был слышен скрип зубов, которые и придавали всю чёртову неестественность. Глючный уже несколько раз пытался разрушить эту ау, но бездушный защитник не позволял этого сделать. Его эгоистичная манера пропускала мимо ушей просьбы чтобы эта чушь прекратилась. Все ау прекрасны, они имеют право жить… вечно говорил он, все так же не понимая, что у них есть право умереть по собственному желанию. Кажется, что некий «суицид» это не правильно, ведь не мы сами себя порождаем, но в то же время мы не просили этого делать, так кто же будет прав в этой ситуации? Вечный спор, ведь даже под дулом пистолета враги с пеной у рта будут доказывать свою точку зрения. Сколько они с Инком враждуют? Явно несколько веков, уже давно можно было прийти к чему-то среднему, но непонятная упертость не позволяла. Никто никогда не понимал почему они оба не могут прекратить то что делают. Оставить все на произвол судьбы и жить как нужно им? Пф… оба станут бесполезными. Как говорится, пока у тебя есть цели и хотя бы какое-то стремление, ты будешь жить, но только это пропадает, как и мир становится чернее, поглощая в бескрайней темноте. Их держит желание жить не ради цели, а придумать себе цель, ради жизни, даже если та усложнит её в сотни, а то и тысячи раз. -Эррор, ну почему ты не можешь просто убить меня и оставить без способов вернуться в это все?)       Он сидел прямо напротив ошибки в антипустоте, скрестив ноги в позе лотоса. Его забрали из извращенного ада, разрешили остаться, но украли поражённую паразитом душу. Нет, это вовсе не любовный эпитет об украденном сердце. У него в прямом смысле вытащили душу и повесили там, где невозможно достать без помощи хозяина места. Он и впрямь думал, что Ласт захочет убежать, а все его просьбы это лишь попытки смягчить действия Эррора, словно тот играет роль 《злая баба наоборот》. Будто если похотливый будет просить его разрушить, он не сделает этого, чтобы нимфоман мучился. Пока что это и было к сожалению так, но причиной тому стал не только мешающий Инк, но и интерес к самой жертве улова. Ласт так искренне был рад, когда с угрозой нити глючного сжали душеньку, что вечно горящие похотью глаза, без какого-либо свечения выражали благодарность, но… все в пустую. Он все так же жив. Порою Эррор возвращаясь в антипустоту усаживался поудобнее и ни слова не говоря нимфоману рассматривал его бедный комочек магии. Такая красивая, такая живая, но искусанная чужими зубами, расцарапанная садистскими пальцами и убитая морально, осознанием, что она предназначена не для жизни, а для подобных действий. В такие моменты не сдерживая себя и свое желание быть хотя бы временно нужным, похотливый подсаживался чуть ближе к Эррору, чем тот позволял обычно, а затем тихонько вздыхал, ощущая аккуратные поглаживания и глупые поцелуи, сладко залечивающие болезненные раны. Они никогда не признавались, да и не признаются друг другу в симпатии, ведь таковой нет, но они оба понимают, что пока привязаны друг к другу ради своих целей… а точнее одной… разрушенного андерласта жаждут сбившиеся с мирного пути скелеты. Ошибка сам не понимал своих решений, когда делал что либо связанное с Ластом, но никогда и не называл все это глупостью или пустяком. Они не любили друг друга, да даже говорили не более раза в неделю. Просто существовали рядом. Без физического контакта, но с сильной моральной привязанностью, словно отделившись от всех в мире, в антипустоте, те могли понимать друг друга с закрытыми ушами, глазами и ртом. -Знаешь, Эррор, а ведь уже совсем скоро я приду в негодность и тебе придётся меня убить)       Говорил как-то Ласт, обнимая вязанную копию ошибки, так крепко, словно это сам Эррор, который наконец-то разрешил себя коснуться. Он лежал все на том же полу сжавшись в комочек и чувствуя на себе пронзительный взгляд хозяина, пленившего его изничтоженную душонку. Они оба понимали, что это когда-то должно случиться, но никто не делал ничего, дабы предотвратить событие, как и не ждали момента с нетерпением. С каждым днем паразит измывался над душой Ласта похлеще тех, кто использовал его как обычную секс куклу, сжимая изнутри из-за недостатка похоти. Да что там похоти? Он не получал ничего, кроме как умиротворенного состояния изжившегося скелета, из последних сил старающегося держаться в себе, за счёт последней пачки сигарет. Когда было сказано, что тот станет непригодным, Ласт имел ввиду, что жажда плотских утех уже в скором времени накроет с головой и уже тогда, поддавшееся желанию тело пойдёт к Эррору, вопреки всем его указаниям, начиная приближаться, пытаться трогать, целовать, делать комплименты… именно тогда и закончится на счастливой ноте 《Хорошее время》страдалицы. В любом случае, пока есть время, Глючный все так же будет нежно гладить ещё ярче светящийся из-за похоти магический комочек, а нимфоман, все сильнее ёжась на полу, от морально-душевной боли, не перестанет улыбаться, чувствуя приятное тепло, утихомиривающее столь гадкое создание. Они не могут касаться, не знают что говорить, но им хорошо. Еле знакомые, оба понимают, что все это временно, но не покидая друг друга продолжают находиться в одном пространстве, так и не осознавая с чего вообще терпят это, не понимая своих чувств… ведь их похоже и не было никогда… а может…       Он никогда не поймёт, что его любят без нежности, не за его неудержимую похоть, долгие объятия, либо же мягкие поглаживания по спине. Его никогда бы не полюбили за то что он каждое утро, обед или вечер целует в щеку, пламенно признаваясь в любви. Никакие лишние движения не дадут ему взаимности, но кажется его полюбили за молчание и жажду быть рядом на расстоянии, даже если это будет в ущерб себе.