Моё личное солнце

      Они редко всерьёз ругались или ссорились. Да, споры были довольно обыденной вещью, а полу-шутливые замечания и различные подколы друг над другом, давно стали их манерой общения. Но стоило им действительно разозлиться и вывести друг друга на эмоции, как происходил разрушающий их катаклизм. Они могли наговорить множество лишних слов о которых потом, безусловно, сожалели.       В гневе оба были весьма опасны, но не находя сил всерьёз поколотить друг друга, они выговаривали собеседнику всё что приходило на ум, иной раз и вовсе не фильтруя свои мысли.       — Ты и меня убил бы, если б это было выгодно? Тебе отдать приказ, и ты разом забудешь о своих принципах, и обо всём что нас когда-либо связывало! — в порыве, достигнув точки кипения и не отдавая себе отчёта, выкрикивает он.       В чужих глазах, агатового цвета мелькает замешательство, сменяясь неверием и разочарованием, с ноткой панического ужаса. Пару мгновений назад ни в чëм не уступающий в споре человек, резко отшатывается назад, небольшие кошачьи зрачки сужаются до размера маленькой точки, а глаза стекленеют, когда участник разговора снова обретает контроль над своими эмоциями. И Инуи впервые ощущает такую леденящую душу ауру, исходящую от его напарника.       В тот вечер Коко просто уходит, не произнеся больше ни слова.                                           ----       Коко жив. Или он заставляет себя в это верить из раза в раз, с тех пор как самовольно покинул единственного человека, который был его личным солнцем. Его светом, ярким и ослепляющим, с прекрасной доброй улыбкой, глубокими бездонными океанами глаз, в которых он безжалостно тонул, не имея возможности выплыть. Коко не пожелал тянуть его за собой тогда, двенадцать лет назад, и ни за что не изменил бы своё решение сейчас, если бы ему дали такую возможность, каким бы тяжёлым оно не было для него. Инуи не место в темноте, в абсолютном ничего, где нет ни лучика света, ни лазейки. Зато есть необходимость марать руки в грязи, в крови невинных людей, с каждым совершенным преступлением чувствуя удушающую пустоту и холод внутри. Коко и так подвёл его слишком близко к черте за которую никогда не следовало переступать, и он знал, что не имел на это права.       Иногда Коко ловил себя на мысли что не особо переживает за то, что с ним станет завтра, проснётся ли он вообще, сможет ли прожечь ещё один день. Как будто собственная жизнь потеряла всякий смысл, утратила все краски. Он давно разучился проявлять эмоции, и периодически казалось, что теперь он совсем ничего не чувствует.       Но исключением стали кошмары. Бывало что Коко вскакивал с постели в холодном поту, и подолгу разглядывал свои руки, борясь с липким ощущением крови, совсем ещё тёплой, стекающей по его ладоням, кистям, локтям, капающей на одеяло и пачкающей простыни.       Ему снились безликие люди, рыдающие, воющие не своими голосами, бьющиеся в агонии и всё время тянущие трясущиеся руки к нему, а потом разом умолкавшие, безвольно упавшие у его ног, залитые с головы до пят кровью.       Был и Инуи. Он ничего не говорил, просто молча смотрел на него своими невозможными глазами, на дне которых плескалось такое искреннее презрение и ненависть, что Коко готов был сделать всё, лишь бы скрыться от этого взора, но был не в силах ступить и шагу, оцепенев.       После болезненных пробуждений, Хаджимэ был неспособен уснуть вновь, большую часть ночи проводя за делами порученными боссом, составлением отчётов или просто выкуриванием сигарет, одной за другой или распитием алкоголя, нещадно дорогого, но абсолютно потерявшем всякий вкус.       От недосыпа под глазами залегли глубокие тени, а в голове поселилась тупая пульсирующая боль. Оттого, когда в шесть утра его телефон зазвенел, Коко нахмурился, пытаясь скорее найти источник звука, поскольку звон отдавался в голове набатом колоколов, заставляя сжимать зубы от громкости.       Когда он всё же сжал в руках свою находку, бесцеремонно разрушившую тишину его квартиры, на его лице не проскользнуло ни капли удивления, когда на экране высветилась иконка Риндо.       Ответив на звонок, он услышал всего четыре слова, сказанные тоном, означавшем что его не спрашивают, а банально, по доброте душевной уведомляют о неизбежном факте, давая время собраться.        «Босс вызывает. Скоро подъедем.»                                           ----       Сано Манджиро просто так никогда и никого к себе не вызывал. И каждый такой вызов ничего хорошего не предвещал.       Коко не был физической составляющей группировки, убивающей неугодных, да и простых людей за год столько, что не сосчитать. Он являлся мозгом и занимался финансами, то есть тем, в чем он стал хорош. Иногда был вместе с кем-то в паре, на миссиях с расстрелом людей. Но Майки вызывал его к себе всего трижды за последний год, и каждый раз Коко отправлялся на одиночное задание, связанное с выпытыванием информации и последующим убийством человека.       Это был четвёртый вызов и заходить в здание совершенно не хотелось.       Собрав все свои моральные силы, он постучался и вошёл в темное помещение.                                           ----       Первым что бросалось в глаза, был сам Манджиро, отчего-то не сводящий с него холодный, пристальный взгляд, что невольно заставляло покрываться спину и руки мурашками. Вторым, была папка лежащая у его ног, белая. Это была папка со всеми сведениями и фотографией сегодняшней жертвы, и то что она лежала тут, было правильно, в отличие от босса, отчего-то не равнодушному, как обычно бывало, к происходящему. Хаджимэ охватило дурное предчувствие, а когда раздался голос лидера группировки в которой он состоял, Коко знал — сегодняшнее задание будет не просто страшным или отвратительным, оно будет ужасающим.       — Хаджимэ, ты уже знаком с этой папкой и в курсе что там находится вся информация об определённом человеке. Твоей сегодняшней задачей будет только убить его, — Сано сделал паузу, давая сделать возможно последний глубокий и ровный вдох своему подчинённому за сегодняшнюю ночь, и продолжил.       — Я лично озаботился тем, что бы убрать некую группу людей, о которой ты осведомлён. Этот человек входит в неё, но я подумал что будет забавно дать вам шанс на встречу, спустя столько лет! — с этими словами он поднял папку с пола и кинул её в сторону Хаджимэ, который поймал её в воздухе дрожащими ладонями, не решаясь взглянуть на фото, расположенное на первой странице. Ужасная мысль посетила его, в которую он отказывался верить.       Но взгляд пустых глаз, становился убийственным, а абсолютно равнодушный голос раздался одновременно с шумом от вытаскивания бумажки из папки.       — Убей его или умри сам. За сегодня ты обязан спустить курок и я даю тебе выбор, — с этой фразой Манджиро растворился во тьме, а Коко, чувствуя подступающую к горлу тошноту, смотрел как с фото в его дрожащей, быстро ослабевающей руке, на него смотрело улыбающееся солнце.                                           ----       Инуи, не смотря ни на что, действительно жил. За двенадцать лет прошедшие с битвы между Поднебесьем и Тосвой он сильно изменился, не без помощи и поддержки от других, но он смог стать счастливым и наслаждаться своей жизнью.       Он был благодарен судьбе, что повстречал на своём пути Дракена, который помог ему начать заново становится кем-то, после всего того, что произошло. Они стали друзьями, готовыми поддержать в тяжёлые моменты, вытащить из передряги или, например, из дома, когда погода нагоняла хандру, а также, оба заботились о благополучии друг друга, выражая это в повседневных мелочах.       Когда у них появился собственный магазинчик с деталями для байков, а также всем необходимым что бы чинить их, разбирая, а потом собирая абсолютно точно и верно, Инуи был рад так, как уже давно не радовался.       Он целыми днями ремонтировал байки или стоял за кассой, а вечером приходил в квартиру, которая была прямо над их магазинчиком, что бы приготовить какой-нибудь ужин или заказать доставку еды. По субботним вечерам, они с Дракеном закрывались и садились смотреть различные фильмы вместе с бутылками пива и чипсами. А раз в месяц Рюгюджи подстригал его отросшие, блондинистые волосы, превращая балаган на голове в стильные укладки, так как выяснилось что Сейшу не суждено было преуспеть в этом деле.       И Инуи действительно был счастлив, вовсе не скучая по прошлому, в котором остался его, если не возлюбленный, (никто и никогда не давал ему права так называть себя, а он так никому и не смог признаться в своих всё сильнее углубляющихся чувствах, пока не стало слишком поздно) то близкий друг. Не вспоминая его поддразнивающе высунутого языка, узких кошачьих глаз, в темноте которых, хотелось захлебнуться, мягких волос, цвета вороного крыла и нежных рук, обрабатывающих его шрамы со всей осторожностью или подстригающих его слегка отросшие волосы.       Ладно, возможно, но вовсе не обязательно, что ему не хватало Коко, как воздуха посреди ночи, когда ему снились кошмары, о которых он знал, потому что они доверяли друг другу всё, и не раз спали на одном диване, вместе.       Да. Он чертовски сильно скучал по нему, но всё же, он мог жить дальше и быть счастливым, без него.       Погрузившись в свои мысли, Инуи вовсе не слышал как зашли двое людей в масках, явно с недобрыми намерениями, подловившие момент когда Сейшу будет в магазине один.       Когда он заметил названного гостя, было слишком поздно. Не успел блондин опомниться, как посетитель находящийся в поле зрения метнул в него нож, от которого Инуи отшатнулся, чудом избежав, но тут же почувствовал онемение расходящееся по затылку. Кто-то ударил его со спины. Это было последнее что тот успел осознать, перед тем как погрузиться в беспамятство.                                           ----       Открывать глаза — больно. Веки кажутся непосильно тяжелыми, а голова пульсирует, вызывая отвратительную боль.                   Что произошло? Где я?       Когда спустя, казалось, маленькую вечность, удаётся чуть приподнять ресницы, Инуи всё ещё ничего не видит. Он пробует пошевелить любой из конечностей, но лишь усугубляет ситуацию, сильнее впиваясь нежной кожей в грубое волокно верёвки.       Заставляя себя подавить нарастающую панику, он пытается различить хоть что-нибудь, и это действительно выходит, когда зрение постепенно адаптируется, привыкает ко тьме вокруг и даёт очертания стен, потолка.       Но внутри что-то рушится, стоит заметить силуэт, стоящий у одной из стен, наблюдающий за ним.       Оба человека резко замирают, кажется переставая дышать. Их разделяет пара метров и темнота — сущий пустяк, но отчего-то, оба знают что между ними лишь тишина и пропасть.       Пропасть, которую пока скрывает тьма, не давая сделать шаг и упасть на самое её дно, без возможности подняться вновь.       Тень делает шаг вперёд, и ещё один — давая разглядеть себя.             — Ты и меня убил бы, если б это было выгодно? Тебе отдать приказ, и ты разом забудешь о своих принципах, и обо всём что нас когда-либо связывало!       Сейшу думает, что он больше не дышит. Он считает, что если бы его избили, он не почувствовал бы ничего, кроме боли, охватившей его внутренности сейчас, когда перед ним предстало такое знакомое, и одновременно, такое чужое лицо.       Короткие чёрные волосы сменились отросшими, блондинистыми прядями, обрамляющими заострившиеся скулы, ореолом света, а залегшие тени под глазами, являлись свидетельством о продолжительности сна. Но человек представший перед Инуи, определённо был им.       Агатовые глаза впивались в его образ, будто желая запомнить каждую черточку лица, каждую мелочь, но при этом они были как тогда, в единственный раз, остекленевшие и ничего не выражающие.       От этого взгляда, дрожь пробежала по онемевшим в конец мышцам, и он вспомнил о ситуации в которой они встретились, и холодок пополз дальше, распространяясь по всему телу.       — Коко? — слабым голосом, очень тихо произнес он. В ответ же была тишина, длившаяся достаточное количество времени, что бы поверить что собеседник не произнесет ни слова.       – Сейшу… — в голосе пытались скрыть дрожь, но выходило, откровенно говоря, плохо. Не успев обрадоваться подавшему голому собеседнику, Инуи давится своими словами, когда Хадзимэ выдыхает следующую фразу, на грани слышимости, шёпотом.       — У меня заказ. На тебя.       И замолчал.       Инуи не поверил своим ушам. Его бешено стучавшее сердце, сделало несколько особо сильных толчков и ухнуло куда-то вниз. Он почувствовал как мир вокруг пошатнулся, во второй раз за день.                                           ----       Коко был как под гипнозом. Время для него остановилось, а все звуки пролетали мимо, не задерживаясь в памяти. Перед глазами слегка плыло, и он одновременно, и желал впитать в своё подсознание образ человека, которого так давно покинул, и ненавидел то, что не имел права произнести ни слова при нём. Не в такой ситуации.       Оо! Он ненавидел себя когда рассматривал прекрасные глаза, губы, нос, неярко выраженные скулы, отросшие волосы — в красивой укладке, зная, зачем и почему они находятся друг на против друга. Но глаза вновь и вновь скользили по лицу бывшего друга, а губы знакомо, сами собой сложились и произнесли родное имя:       — Сейшу.       Черт бы побрал! Коконой Хаджимэ похоже является мазохистом! — с горькой иронией подумал парень. Прекращая здраво мыслить, он решил, что раз уж открыл рот, то зачем пытаться что-то скрыть от человека, с которым у него раньше не было секретов. Единственной мыслью в голове набатом билась истина, и глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, он выложил всё как есть, на духу:       — У меня заказ. На тебя.       Он честно старался не смотреть на Инуи после своего предложения, но Хаджимэ, гений в финансовых расчётах, всю жизнь был ужасным лжецом, оттого вглядываясь в голубые глаза напротив, ему чудилось, определенно, мерещилось! , что парень ошарашен, и испытывает не меньшую боль от этих слов, чем он сам. Как будто тому было ещë не всё равно. Будто он, в глубине души, тоже не мог отпустить его. Как будто бы Коко заслуживал этого неверия в глазах. Будто он ещё недостаточно разочаровал своего друга детства.       Хватит, хватит, хватит! Ты с самого начала знал какой я. Не делай такой вид, не смотри такими глазами! Я бросил тебя, очень давно — ты должен знать что я плохой, ужасающе эгоистичный человек. Не делай вид что не веришь в мои слова. Почему ты молчишь?! Сделай хоть что-нибудь! Накричи на меня, попытайся выбраться, вырвись, но не сиди на чертовом стуле так, как будто тебе плевать! Я не хочу. Правда! Но у меня нет, просто нет другого выхода! Молю, придумай что-нибудь–       – Как ты? Чем жил всё это время? Ты выглядишь уставшим, — что? Пару секунд мне кажется что я ослышался, свихнулся на почве нервов и недосыпа, или что угодно ещё, только не этот вопрос. Как, просто как, человек может волноваться о ком-то, кто хочет его убить. Сейшу. Почему ты всегда такой— Такой.       И я молчу. Как же чертовски сильно я его не достоин.       Ещё минута проходит в гробовом молчании. Странно и неправильно. Раньше мы всегда говорили о чём-то, и если уж бывали моменты тишины, то они были комфортными. Что ж, всё уже очень давно изменилось. Мы изменились.       — Знаешь, мне тебя не хватало. Все это время. Мне постоянно приходилось одергивать себя от лишних мыслей, воспоминаний о тебе. Ха! –в это верится с трудом. Мозги плохо соображают, и в горле встаёт ком, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть.       –Я так долго мечтал о случайной встрече с тобой, но так боялся чувств, что она может вызвать. Вовсе не тебя, Коко, не тебя. Хах! — впервые, смех Сейшу заставляет меня дрожать. Холодные мурашки бегут по всему телу, и страшно здесь только мне. Хотя дуло пистолета вовсе не у моего лба.       — И тут, судьба всё же свела нас. Так совсем нечестно! Разговор с тобой, будет стоить мне жизни, и самое смешное здесь то, что я всё ещё не боюсь тебя. Правда. Мне есть что терять. У меня есть магазин, друзья, дом — но я всё ещё тут. Я как-будто в петле, из которой мне не выбраться, ведь я сам затянул её себе на шее. Прошу, дай мне хоть перед смертью, насладиться теплом. Я так сильно замерз без тебя, — Инуи будто бы бредил. Его слова заставили меня отшатнутся на несколько метров назад. Как я могу согреть тебя, если сам холоден как труп без тебя? Как мне исполнить единственную твою просьбу? Ты ведь никогда, ни о чем меня не просил до этого. Прошу, только не плачь, мне невыносимо смотреть на твои страдания!       Отчаяние и бессилие накатывали волнами. Руки тряслись и тянулись вперёд, но не смели дотронуться. Они были в крови, только теперь наяву.       За сегодня ты обязан спустить курок и я даю тебе выбор.       Фраза Манджиро всплыла в голове неожиданно, и что-то щёлкнуло внутри. Решение все это время было на поверхности, оставалось только решиться.       Смотря на твоё лицо, изменившееся за столько лет, но сохранившее тот особенный свет, и мягкость с ранних годов, слушая твою речь о доме и друзьях, я чувствовал, и понимал — я готов. Я хочу сделать хоть что-то хорошее для человека, что спасал меня не раз, что заменил мне целый мир, и которому я принёс лишь боль. Пистолет в кармане, казался непомерно тяжелым грузом.                                           ----       Сейшу знал, что не следит за своим языком. Он чувствовал что говорил абсолютно не те вещи, но ничего не мог поделать. Мозг затуманивался, а пелена слез перед глазами мешала что-то разглядеть. Он не знал как долго плачет. Он не чувствовал когда слезы побежали по щекам маленькими ручейками.       А потом, он почувствовал как перед ним опустился на колени человек, чьи дрожащие руки обрывисто стали развязывать его затекшие конечности, а губы лихорадочно шептать самое ухо:       — Потерпи чуток, сейчас-сейчас… Чёртовы узлы! Прости меня за это. О, нет не так, что же я такое говорю. Извини… за всё. Я такой дурак, ты же знаешь? Ну конечно знаешь, больше ведь и некому! Только ты и знаешь какой я на самом деле бываю бестолковый! — речь была невнятной, сумбурной и прерывалась сдерживаемыми всхлипами, так, что сердце замирало от каждого слова.       — Ты мне так чертовски дорог, что это даже больно. Сейшу, ты знал что являешься самым замечательным человеком что я встречал? Ты моё личное солнце. Звучит красиво, не правда ли? Только вот я тебя не заслуживаю, и никогда не заслуживал. Всё, что я делал по отношению к тебе — это причинял боль. Ты страдал из-за меня так много лет, когда должен был жить счастливо! Понимаешь?! Я не должен был тянуть тебя за собой, на дно. А в конце, что? — я всё равно не смог тебя спасти. Ты заслуживаешь большего. Я должен был давно тебя отпустить, но это казалось невозможным. Я слишком тебя полюбил. И сейчас, из-за моей любви, ты оказался здесь. Под угрозой смерти. — слова лились потоком, и сложно было за что-то зацепиться воспаленным и измученным разумом. Но последние строчки въелись в мозг, не желая покидать мысли. Любил? Любовь. Ты заслуживаешь большего. Коко!       — Кх-кх.– верёвки наконец поддались и спали с рук и ног, давая свободу действий.       — Инуи. Послушай меня, прошу. У тебя есть основания не верить мне. — Хаджимэ говорит это и достает пистолет.       И я осознаю одну только мысль — я не хочу умирать. Ощущение ускользающей жизни приходит неожиданно, с дулом указывающем не меня. Но мозг больше не хочет думать ни о чем, кроме способов побега. Мышцы напрягаются, в попытке двинутся– отёк должен хоть чуть-чуть спасть, что б можно было бежать. Быстрее. Молю. Ещё быстрее.       — Но я действительно любил тебя. И искренне прошу прощения, хоть и знаю, что не заслуживаю его. Ты самое лучшее что было со мной за всю мою жизнь. И это, наверняка, наш последний разговор. Мне очень жаль что всё так получилось, в другой жизни может всё могло бы сложиться как-то иначе. Возможно, мы были бы вместе. Лучшими друзьями или парой. Но единственное что я знаю точно, в чем уверен, так это то, что в любой из вселенной, ты — был бы моей жизнью. — на его губах расплывается лёгкая, печальная улыбка.       И я не верю. Отчаянно не хочу верить. До последнего, я не смотрю на пистолет, ища в бездонных чёрных глазах хоть что-то.       Но там, только пустота и решимость. Всего-лишь на короткое мгновение, я замечаю вспышку мучительной нежности, которая тут же тухнет в холоде.       — Беги. Прошу тебя. — слышится из уст, но всё, что может моё вмиг окоченевшее тело, это зажмурить глаза, когда по зданию разносится звук, спускаемого курка. Я тоже. Тоже люблю тебя.                                           -----       Ты зажмуриваешь глаза. Глупый. Я ведь сказал бежать. Совсем не бережешь свою жизнь. Прошу, будь осторожнее дальше, хорошо? Поживи подольше и будь счастлив. Сейшу, ты этого заслуживаешь. Береги себя.       Я сгибаю руку с пистолетом, приставляя дуло к своему виску. Там всего одна пуля. И изначально, она принадлежала мне.                   Убей его или умри сам.       Всё решено было ещё в машине. Или как только был отдан приказ. Я просто не смог бы застрелить тебя, и босс знал об этом. Иронично однако вышло. Из Майки плохой шутник.       Главное, чтоб он не тронул Инуи. А моя жизнь это мелочи. Она давно ничего не стоит. Всё моё существо — это один человек. Если он проживёт хоть на день, на один час дольше, моя смерть не напрасна.       Я снова улыбаюсь. На душе становится спокойно и легко.             Прости. Это последний раз когда я причиню тебе боль.       И спускаю курок. Последнее, что я вижу это свет солнца, ради которого стоило и жить, и умереть.             Я люблю тебя. Спасибо за всё.