From contempt to art

— Уйди. — С толикой нервозности бросил Осаму, а чуть погодя, завидев беспечность омеги, добавил, — пожалуйста.       Он не мог понять ни свои подлинные чувства, ни намерения Накахары. Внутри бушевала лишь подавленность с примесью негодования. Капля отчаянья придавала этому коктейлю особенное послевкусие. В конечном счете непременно осталась саднящая неприязнь к самому себе.       В голову Чуи пришла отличная по его мнению идея. Неторопливым шагом он подошел к телу напротив и присел рядом с диваном. В детстве справиться с обуявшими чувствами помогал тактильный контакт. Так омега решил поступить и теперь, накрывая собой альфу, и затаскивая в объятия.       В какой-то степени данное действие вытянуло Дадзая из омута тяготящих мыслей. Однако теперь он и вовсе потерял дар речи. Не было проронено ни одно слово, кои хоть как-то спасли бы ситуацию. Отчего-то на душе альфы нарисовалось спокойствие. Хоть и не сразу, но со временем он привык к этому странному ощущению накатившей теплоты. Однако он все еще не мог позволить себе протянуть руки в ответ.       Холодные коричневые стеклышки опустили свой взор на рыжую макушку. После чего Осаму поднял корпус, выпрямляя стан на диване. Чуя тут же вцепился крепче прежнего в его рубашку.       Омежий нос уткнулся в чужую грудь, что позволило прочувствовать пару смешавшихся ароматов. Один из них стойкий парфюмерный, а второй - не примечательный, но приятный, он походил на запах банана с карамелью.       Такие сладковатые запахи присущи слабому полу, нежели наоборот. От осознания сей абсурдности, Накахара пустил пару смешков. — И что тебя так развеселило? — Недоумевая, поинтересовался Осаму. Впервые в жизни ему не удавалось счесть поведение человека и подстроиться под ход чужих мыслей. — Вы пахнете как омега, — радостно произнес Накахара. Давно забытое чувство настоящей неподдельной радости обуяло нутро.       Зрачки Осаму теперь походили на пару горошин. Что в этом факте рассмешило парня он так и не понял. Однако более подходящего момента для колкости еще не возникало. — Да ну? — Мягко ухмыльнулся Дадзай, отставив руки поодаль от спины, тем самым облокачиваясь на них. Теперь он смотрел на рыжеволосого сверху вниз. Все с той же иронией в голосе, он проговорил, — от тебя самого альфой несет.       За время тесного контакта Дадзай уловил отчетливые нотки коньяка с толикой горького шоколада.       Из-за резкой смены положения тела Осаму, омега скатился по его очерченному торсу, оказавшись "лицом к лицу" с чужой ширинкой. От растерянности омега поднял глаза вверх, ожидая ответа на немой вопрос. — Неплохой вид, я бы даже сказал, шедевр, — на лице альфы теперь рисовалась самая подлая ухмылка, а глаза источали безумие. По телу Чуи прошлась нервная дрожь, не предвещающая ничего хорошего. — Господин, это... — Омега замялся, не зная как прервать нынешнюю обстановку.       Он не знал, есть ли вообще у него такое право. И как бы сильно он не хотел оторвать взгляд, ничего не получалось. Осталось лишь завороженно смотреть на безумного узурпатора.       Дадзай не собираясь ничего объяснять. Пара слов будто вернули часть трезвого сознания. Хоть все так же неуверенно и дрожащей кистью, но Осаму смог коснуться омежьей щеки. Холодные пальцы несмело очертили невидимые узоры, доходя до алых губ, бережно проводя и по ним.       Накахара сглотнул, несмело отводя глаза в сторону. Пышные ресницы прикрыли блеск небесно-голубых очей. Бледные щеки зардели, опрокидывая румянец на уши.       В следующую секунду альфа одернул руку, словно от кипятка, тем самым возвращая себя в реальность. Темные мысли отступили на задний план, оставляя место колкой теплоте. — Доброй ночи, Господин Дадзай! — Чуть ли не выкрикнул омега, чувствуя попуск со стороны альфы. Рыжеволосый спешно поднялся на ноги и унесся прочь.       В голову Накахары проскользнула отчетливо вздорная мысль: "И что вообще это было?!"       Чувство посетившее омегу не было щемящим страхом или саднящей неприязнью, скорее это нечто являлось желанным наважденьем. Чтобы скинуть с себя неоднозначный груз, он принялся за вечерний туалет, желая как можно скорее уснуть и очнуться в новом дне.       Осаму же тем временем все еще разглядывал свою ладонь. Ощущение кожи без искусственной прослойки отзывалось по-новому. Давно забытое сладкое тяготение посетило его, откликаясь к самых дальних уголках организма. Но он все еще не мог понять, способен ли он касаться других без навязчивой боязни. С этими мыслями он подошел к столу, схватил кружку и отпил уже остывший кофе. Все рецепторы на языке ответили отвращением. Альфа тут же выплюнул напиток, точно не собираясь глотать.       Мыслью, ответившей на ощущение омерзения, стала: "Вот так значит?! Ну посмотрим."       Запивать на редкость отвратительный привкус кроме алкоголя в закупоренной бутылке было нечем. Осаму распечатал бутыль и приличными глотками отхлебнул напиток. Учитывая скудность съеденной пищи за день, опьянение накатило довольно быстро.       Альфа улегся обратно на диван в попытках уснуть. Спустя какое-то время реальность все таки ушла за горизонт. Однако сновидения были не из приятных. — Одасаку! Остановись! — Осаму гнался за своим почившим другом, не разбирая ни обстоятельств, ни полузабытья.       Призрак прошлого уходил все дальше, заставляя сердце Дадзая сжиматься с каждой долей секунд. Горло болело от непрекращающихся криков, отчего показалось, что оно ныло наяву. Голос сорвался, оставляя лишь дотошный хрип.       Под ногами возникла пропасть с несоизмеримой глубиной, но Осаму не замечал ничего, смотря лишь на удаляющийся силуэт. — Ода-а-а!       Дадзай проснулся в холодном поту, тяжело дыша и судорожно хватаясь за горло. В комнате все еще было темно, даже луна не опрокидывала свое сияние сквозь плотные шторы. На ватных ногах он побрел прочь из кабинета. После таких снов альфа всегда загружал себя работой, но в этот раз она вся была выполнена, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.       Осаму прошелся по дому, доходя до кухни. Там он жадно осушил стакан воды, возвращая спертое дыхание на место. Затем продолжая волочение по особняку.       Была только одна комната, в кою он не желал заходить. Как вдруг в голову пришла навязчивая мысль, наталкивающая на необдуманный поступок. И вот уже он стоял у спальни спящего омеги.       Дадзай схватился за ручку деревянной двери, взвешивая "за" и "против". Перешагнув через себя, он все таки решился, резко нажав на "спусковой крючок".       По своему обыкновению Накахара проснулся от столь слабого шума, но виду подавать не стал. Логически пораскинув, он понял, кто именно вошел. В голове промелькнула пара ужасных мыслей, но на них быстро нашлись аргументы. Во-первых, отказать он не имел правомочности, нося звание слуги, а во-вторых, Господин относился к нему слишком лояльно, чтобы выкинуть подобное.       Осаму медленно, стараясь не издавать ни звука, дошел до постели, осматривая спящее тело. Чуя никогда не закрывал шторы, привыкнув вставать с первыми лучами солнца. Именно поэтому свет луны падал в комнату, даря небольшую иллюминацию. Волосы омеги были раскиданы по подушке, а темные ресницы то и дело подергивались. В полу-освещении его лицо казалось еще светлее, словно усыпанное жемчугом.       Дадзай аккуратно улегся рядом, забираясь в глубины теплого одеяла. Рука все еще не решалась окинуть собой рядом лежащее тело.       От близ прижимающейся ноги Накахара почувствовал мелкую дрожь. Выкинув свою гордость куда подальше, Чуя перевернулся на другой бок, утыкаясь носом в чужую грудь. Это действие просто-напросто не оставило и ничтожного шанса Дадзаю. Последний, все еще неумело, но более уверенно приобнял близ лежащее тело, прижимая к себе. Сиюминутно дрожь прошла, обволакивая незримым спокойствием. На душе альфы наконец нарисовалось непостижимая безмятежность. Благообразная причина пока была неясна, понятно стало лишь одно - только рядом с ним, рядом с этим человеком весь мир становился ничем, тянущиеся проблемы были мелкой пылью, а невыносимые пытки оказывались желанной наградой.       С этими мыслями Осаму сам не заметил, как уже наступило утро. Теплого тела рядом уже не было. А ведь хотелось той незримой близости, коя бывает в мыльных операх. Натягивая на себя прежнее лицо, альфа поднялся с кровати, отправляясь в свой кабинет. — Добрый день, Господин! — Обратила на себя внимание Наоми. Она все утро провела за бытовыми делами и попутными разговорами с Чуей. Девушка каждый раз объясняла, что вовсе необязательно помогать. Отнюдь омега был непреклонен, именно поэтому через еще пару таких бесплодных попыток девушка сдалась. — День? Который час? — Альфа с замиранием поглядел на часы, кои обозначили полдень, — Вот же черт! — Выругался он, сбегая по ступенькам на первый этаж. — Не спешите вы так. Господин Тацухико сказал, что будет ждать столько, сколько потребуется. — Мягко улыбнулась девушка, перебивая беготню Дадзая. — Да при чем тут он? Федор должен приехать. Стоп! Почему здесь Шибусава? — Осаму был не на шутку взбешен сложившейся ситуацией. — Господин Тацухико приехал пару часов назад, а вот Господин Достоевский, напротив, еще не появлялся. — Будто успокаивая, протараторила Наоми.       Никакого должного эффекта это не произвело, ставя Осаму в еще больший тупик. Для полной картины ему не хватало рыжей макушки, что вечно вертелась рядом. — Мистер Накахара решил составить компанию гостю, поэтому сидит в гостевом зале. — Добавила бета, словно предугадывая вопрос хозяина.       Последний был готов заявиться к ним на чай прямо сейчас, но Наоми предупредила о том, что лучше не показываться в таком виде. Быстро приводя себя в порядок, и по обыкновению, натягивая кожаные перчатки, альфа пошел прямиком к гостю и своей неприкосновенной ценности. — Милый мой, я вернулся к тебе! — Радостно воскликнул Осаму, сгребая омегу в свои объятья. Накахара был потрясен таким заявлением, в конечном итоге снова вовлекаясь в игру.       Поодаль сидел высокий молодой человек лет двадцати пяти, с чрезвычайно бледной кожей и безжизненными красными глазами. С головы свисали длинные волнистые волосы белоснежного цвета, достигающие уровня талии, а челка была аккуратно уложена к правой стороне лица, перекидывая несколько небольших прядей на бок. Одет мужчина был в длинный белый плащ-накидку, закрепленный золотой пуговицей, под которым находилась черная водолазка. В виде низа выступали белые брюки и черные классические ботинки. — Дадзай, сколько лет, сколько зим! — Смотря на мелодраму со стороны, Шибусава перетянул внимание на себя. — Тебя вообще тут не ждали. — Выцедил Дадзай, окидывая взглядом обстановку.       Как вдруг раздался звонок. Наоми поспешила открыть затворенную дверь. В гостиную вошел довольно высокий и стройного телосложения человек, на вскидку лет двадцати трех и явно обладающий сильным полом. У него были темные волосы средней длины, отделялась длинная челка, прикрывающая лоб и переносицу. Отличительной чертой стала широкая едкая улыбка. На нем была надета рубашка, с высоко стоящим воротником, а сверху длинное черного цвета пальто с лацканами прямоугольной формы. Странным для Накахары стал только головной убор, который он не видел ни на ком. — Я смотрю, у вас тут вечеринка по приглашениям. Не возражаете, если и я присоединюсь? — Едко усмехнулся Федор, скидывая верхнюю одежду.