чудные глазурные лилии

      — син цю!       вообще, син цю ненавидел, когда его прерывали во время чтения. он мог стерпеть многое, но не это. ты только погружаешься в этот таинственный мир, где таится особая атмосфера. вот, ты будто бы чувствуешь этот ветерок, этот воздух, эту щекочущую траву. но буквально в один миг, когда ты слышишь своё же имя, ты закатываешь глаза, захлопывая книжку.       но… всегда есть исключения. и в жизни син цю это был его лучший друг. чун юнь. этот с бледной кожей парниша, который почти везде видит каких-то злых духов, считает, что их срочно нужно изгнать, а затем так забавно съедает свое мороженое. но оно и вправду совсем не сладкое.       — да, юнь-юнь? что ты хотел? — синеволосый вкладывает листочек меж страничек. на одной из них он остановился.       — помнишь, ты недавно советовал мне одну книгу? — чун юнь неловко отвел взгляд, почесывая свой затылок. син цю редко доставлось видеть его таким. самое интересное, что почему-то это заставляло сердце мечника трепетать.       — если я правильно понял, — не подавая виду, ведь ему совсем не хотелось смущать друга своей забавой, он задумчиво посмотрел вниз, подставляя одну руку за спину, совсем немного прислоняясь к дереву, у которого они остановились, — то ты о той, в которой главный герой проделал длинный путь, чтобы понять, что он на самом деле чувствует? а потом он…       — да-да! верно! — экзорцист выглядел чересчур уж волнительным. син цю отметил, что это очень на него не похоже, — там был один момент, который меня… скажем так, немного заинтересовал.       син цю удивленно поднял брови.       — когда он наконец-таки нашел свой браслет? или же когда рыжая кошка решила сбежать? мне еще показалась интересной предпоследняя глава. ты ведь дочитал?       чун юнь молча похлопал ресницами, а затем отрицательно помотал головой. его вечно бледные щеки порозовели. где-то внутри син цю провизжал и пообещал себе, что сделает небольшую зарисовку у себя в блокнотике. это было его небольшим хобби. рисование. а именно, главным персонажем этих рисунков был чун юнь.       — нет… та сцена… немного другого характера, — синеволосый склонил голову набок. о каком же фрагменте все твердит юнь? — на самом деле, я бы хотел ее повторить с тобой. ты не будешь против?       — со мной? — мечник сначала удивленно посмотрел, а затем пожал плечами, — хорошо, давай. мне нравится повторять моменты из книг. как-то я читал, — пока син цю продолжал свой рассказ, глядя куда-то вверх, чун юнь осторожно коснулся руки друга, нежно поглаживая. второй немного опешил, быстро проморгав, но снова продолжил, — и тогда я точно так же…       вдруг син цю остановился. его щеку нежно поглаживала холодная ладонь, а губы совсем осторожно сминали чужие, такие же холодные.       когда чун юнь отстранился, он убрал свои руки к себе на коленки. син цю же сидел с широко распахнутыми глазами. так вот о каком моменте юнь-юнь говорил.       — извини, я должен был предупредить, но… — начал уже лепетать экзорцист, как его с грохотом уронили на траву.       син цю не умел целоваться. но он постоянно представлял у себя в голове, как однажды, он страстно целует своего друга. конечно, он боялся это когда-то сделать из страха получить негативную реакцию. но сейчас его это не волновало. он целовал чун юня так, как ни в одной фантазии не представлял. одной рукой он зарылся в светло-голубые волосы, пока вторая покоилась на щеке. их второй поцелуй вышел длинным, да до такой степени, что отстранившись, они оба пытались отдышаться, будучи до ужаса раскрасневшимися. то ли от нехватки воздуха, то ли от смущения.       — знаешь, я даже и не знаю, что сказать, — шепчет чун юнь, пока син цю, что уже успел усесться на бедрах друга, набирал воздух в легкие.       — ничего не говори, — с этими словами он опустился ниже, — просто повторяй этот момент из книги со мной постоянно.       — там были и другие интересные подобные сцены… — сказал чун юнь с улыбкой.       — готов все с тобой попробовать, юнь-юнь.       после этих слов, он нежно поцеловал чун юня. тот же заметно расслабился.       глазурные лилии пошатнул ветерок. наверное, этот момент надолго останется в разуме двух до безумия влюбленных юношей.