affectionate revenge

Утро, кажется, никогда не бывает добрым. Джордж ненавидел просыпаться по утрам. Часто, его случайно или не случайно будил Дрим, который обычно просыпался раньше него. Сегодня юноша проснулся от слепящего света солнца через открытое окно. Видите ли, кому-то вчера вечером хотелось больше свежего воздуха в комнате. Шатен оборачивается к законному месту виновника его пробуждения на кровати. Ожидая увидеть блондинистую макушку, торчащую из-под одеяла, он удивляется пустующей половине постели. Младший всегда спал накинув одеяло по самые уши, и хоть это и было странно, он никогда не комментировал. Может так удобнее прятаться от утреннего солнца? Самому Гоги нравилось часто закидывать ногу на лежащего рядом, тот тоже ничего против никогда не имел. Но где он сейчас? Не может быть, чтобы этот высоченный неуклюжий громила случайно не разбудил его шумом чего-то, что он нечаянно опрокинул в сонном состоянии. Такие уж будни в их доме, но Джорджи уже привык. Хотя всё равно каждый раз жалуется и ноет, доставая других и в особенности парня, который и был основной причиной его ежедневного нытья. Он уже почти решил пойти искать приятеля, когда вдруг вспомнил кое-что. Дрим — чёртов шейпшифтер. Он заглядывает под одеяло, тут же находя того, кого искал. Маленького белого блоба. Иногда, когда тот был уставшим или напуганным, он превращался в эту милую форму. Может быть его слишком утомили дела, которыми они были заняты вчера, а может, ему приснился плохой сон. В любом случае, кошмар позади. Сейчас куколка сладко спала. Что ж, пришло время испортить его расслабленное спящее состояние. Пару дней назад, тот разбудил его специально, хотя ведь знает, как Фаунд это не любит, да и дел у них никаких не было. Он хотел отомстить за украденные часы мирного сна. Старший откинул одеяло к нижнему концу кровати. Блоб поморщился, но не проснулся. Немного прохладно, когда так вырывают из-под тёплого одеялка, а по комнате гуляет сквозняк с открытого нараспашку окна, но сейчас он точно разогреется… Джорджу было бы удобнее поднять куколку на руках и подвинуть к себе, но так он точно сразу проснётся. Вообще, в этой форме тот весил совсем немного, и шатен часто носил его, когда он уж слишком уставал. Обычно он делал «люльку» из своей мантии в рисунок мухомора, и ходил с ним либо как с новорождённым, либо как с мусорным пакетом. Дрима устраивало всё что угодно, пока ему не приходится ходить собственными ногами. Люди вокруг часто таращились, а этим двоим было очень смешно. Кареглазый аккуратно переполз на кровати ближе, усаживаясь на колени, пятой точкой на свои пятки. Чтобы от неожиданной атаки блондин не помер от сердечного приступа, юноша сначала стал еле задевать белоснежную кожу кончиком пальца. Тот издал какой-то тихий-тихий писк, что в реальности был бы просто раздражённым сопением сквозь дымку сна. Гоги хитро улыбался, когда подключал другие пальцы этой руки. Он был очень мягок, касаясь чувствительной кожи блоба. Тот издал ещё пару писков, попытавшись начать ворочаться, очевидно пробуждаясь. На кукольном лице отображались будто мультяшные эмоции. Глазëнки из чёрных точек расширились, превращаясь в полые кружочки. Маленькая улыбка двигалась под писк. Но старший не позволил ему сбежать, с другого бока обнимая маленькое тельце ладонью. Джорджи стал полноценно его щекотать, бегая шаловливыми пальчиками по белой мягкой коже. Куколка начала пищать, подëргиваясь, очевидно хихикая. Улыбочка шатена растянулась ещё шире. Какой же Дрим милашка!.. Он тихонько ëрзал в чертовски больших ладонях, которые были почти на фалангу пальца меньше, чем его собственные, когда он был в своей обычной человеческой форме. А сейчас, всё его тело едва ли больше ладони человека! Тот казался чëртовым гигантом, пока существо не сменяло образ на людской. Гогс часто в шутку говорил, что ему нужно объяснить свою маленькость. В ответ, он либо возмущённо пищал, либо превращался обратно в человеческое обличье и клал голову на его макушку, в одновременно милом и доминирующем жесте, показывая, кто тут на самом деле маленький и низкий. Джордж всё ещё доставал его назойливыми касаниями, слишком мягкими, чтобы не быть щекотными. Это действо, по-видимому, сильно веселило его. Писк в высокой тональности становился всё громче. О-оу, кажется малыш очень боялся щекотки… Тонкие аккуратные пальцы щекотали вдоль всего тела. Абсолютно везде. Фаунд раздражал чувствительные нервные окончания, вызывая непроизвольный смех, что выходил из куколки как писк. Для старшего это было очень весёлой игрой. Гоги щекочет маленького блоба на кровати, пока тот пищит и извивается, не имея возможности хоть как-то защититься или что-то сказать в этой форме. Такая милая детская забава, игра. Но для шейпшифтера это была будто игра на голых нервах. Так страшно щекотно! Повсюду! Мизинец человека доставал до спины, пока средний и безымянный трогали особенно нежные бока, а указательный терзал животик, который поджимался. Везде, вокруг, со всех сторон эта ужасная пытка! Юноша действительно сильно заигрался, переходя границу, когда блоб стал давиться собственным писком. Старший может представить, как парень смеётся, задыхаясь в своём хриплом прекрасном смехе. Чтобы немного отвлечь его, он чуточку щекочет под подбородком, там где голова существа перетекала в туловище. Но ему было так весело издеваться над приятелем. Он по собственной прихоти продолжил экзекуцию. Быстрые хаотичные щекотки будто посылали электрические разряды по его телу. Дрим отчаянно дëргался и пищал, но сбежать от раздражающих ощущений пока не мог. Весь процесс так сковывал его, он не имел никакого контроля в ситуации. И он ненавидел, когда не мог держать контроль. Но оставалось только истошно пищать и ëрзать в чужих руках. Когда щекотка начинает сводить его с ума, он прилагает все свои усилия, чтобы сильно закрутиться и перекатиться на другой конец матраса. Там кукла больше не находится во власти шаловливых ручонок юноши. Он неожиданно для того принимает своё человеческое обличие. Их постель большая, но видимо недостаточно, потому что он почти падает с края. Всё же блондин удерживается, отталкиваясь ногой от пола и хватаясь за что-то рукой. Фаунд недолго смеётся, представляя, с каким шумом тот бы грохнулся с кровати. Но потом затыкается, смешки глохнут в его груди, когда он видит состояние приятеля. Парень тяжело дышит, его брови сведены у переносицы. Пшенично-золотые волосы растрепались и спутались. Его комплекция явно больше комплекции Гоги. Его широкие вздымающиеся плечи и грудь сейчас не сулят ничего хорошего. Шатен видит, как зеленоглазый поднимает на него свой суровый взгляд. Он точно хочет отомстить за это, и Джордж боится представить, что тот ему сделает. Вряд ли младший сделает ему физически больно, они всё-таки близки. Но всё равно, стоит опасаться гнева этого дьявола в облике человека. Тот начинает угрожающе надвигаться в его сторону. Фаунд паникует и старается отползти назад, но почти сразу натыкается на спинку кровати. Дрим грубо и резко дёргает его на себя за ноги. Юноша успевает лишь ахнуть, перед тем как плюхнуться на постель спиной. Его голова чудом не ударилась об изголовье, но этого не произошло, ведь блондин смог притянуть его настолько сильно. Тот нависает сверху, свирепо смотря своими зелёными глазами, его ноздри раздуваются. Он, кажется, действительно зол, и месть будет жестокой. Внутри Гоги всё сжимается. Он громко сглатывает, боясь кары за своё озорство. Руки Тэйкена неожиданно юркают под его большую голубую футболку для сна. Пальцы за секунду набирают ужасающую скорость, дьявольски искусно щекоча. Шатен взвизгивает, совершенно не ожидая того, что тот будет использовать его же заклинание против него. Верхняя одежда сама задирается, давая полную дозволенность и обзор для мести шейпшифтера. Пальцы, чуть грубые, покрытые шрамами, бегают вдоль боков, рёбер, плоского бледного животика. Джордж смеётся почти истерически с первых секунд. Идиот, знал же, на что идёт! Знал, что сам боится щекотки до безумия!.. Старший очень старается отцепить его руки от себя, хватается за запястья. Но не может, силой мериться им даже не нужно. Кому угодно известно, что Дрим сильнее него и больше. Он может лишь истошно хохотать, извиваясь под воздействием чужих ладоней. Такая «игра» уже совсем не кажется весëлой, хотя звонкий смех так и льётся из груди. Потому что это так чертовски щекотно! Он пытается хотя бы прикрыть собственное тело, но опять же проваливается с крахом. Его тонкие запястья и аккуратные ладони не могли ничего закрыть, да и парень легко и быстро их сбрасывал. Бедный Джорджи почти мгновенно выдохся настолько, что даже перестал бороться, лишь подëргиваясь телом и безумно хихикая. Блондин немного смягчился, но всё ещё не прекратил эту пытку. Подушечки его пальцев так умело играли на его рёбрах, будто на музыкальном инструменте. Вот только лилась не красивая музыка, а в целом мелодичный, но чутка истеричный смех. Потом пальчики сползли ниже, одна рука щекотала бок в районе талии, а вторая поджавшийся впалый животик. Дрим начинает использовать чуть отросшие ноготки, но не надавливая и царапая, а еле задевая, добавляя совершенно новых ощущений. Господи, это до дрожи щекотливо, абсолютно везде! Всё, всё его тело кажется взвинчено на пике чувствительности. Щекотка будто гуляла разрядами по оголëнным нервным окончаниям. Экзекуция заставляет его стремительно терять ясность ума и кислород в лёгких. Фаунд кричит, по-настоящему истерит, дëргается, даже смех больше не кажется ни капли весёлым. Он почти плачет. Шейпшифтер останавливается, почувствовав неладное. Выражение лица юноши под ним ясно отражает, какой пыткой для него было вытерпеть это. Кареглазый же не просто глупое шоу для него, он живой человек! Кажется, он тоже перестарался с местью. Но Джордж всё это начал! А ещё, на его месте, в форме блоба у него нет ручек и ножек, чтобы элементарно попытаться защититься. Так что всё честно! Кара постигает всех и каждого!.. Но сейчас, для большого парня главной задачей было успокоить Гоги. Доигрались они до того, что тот ужасно сбито дышал, мелко подрагивая. Даже не пытался что-то сказать, послать приятеля куда подальше, не пытался элементарно двинуться. Лишь загнанное дыхание и напуганный взгляд карих глаз. Это уж точно не то, чего Дрим хотел добиться. Он хотел проучить, поставить на место и сделать то же, что тот сделал с ним. Просто немного защекотать, потому что тот начал щекотаться первым! Но сейчас, сердце в груди неприятно заныло, видя такое состояние хрупкого мальчика под боком. Блондин быстро завалился на матрас рядом спиной, нежно обвивая чужое тело сильными руками. Он опустил край растянутой футболки, притягивая человека в ней. Предельно аккуратно, так ласково, как он только мог, он уложил Джорджа животом вниз на себя. Ему всегда становилось комфортнее, лëжа на чужой широкой груди. Это было самым большим плюсом спать с кем-то в одной постели — элементарно чувствовать человеческое тепло рядом. Тело близкого человека под боком всегда заставляло почувствовать себя в безопасности. Большие и также ужасно тёплые ладошки младшего легли на спину, начиная выводить какие-то непонятные формы. Они занимали большую площадь соприкосновения, что давало Фаунду нужное ощущение тепла. А самое важное, с помощью этих нежных касаний, Дрим старался показать, что больше не будет нападать, что больше не будет мучить. Что «игра» точно закончилась. Что нечего бояться, и тот может чувствовать себя в безопасности. Когда юноша восстановился достаточно, чтобы в здравом разуме осознавать всё вокруг, он немного двигается, занимая более удобное положение на чужом теле сверху. Даже сам понимает, каким миниатюрным выглядит рядом с парнем. Тут уже даже не разница в росте на целую голову, тут мысль исходит от комплекции. Он, вероятно, казался маленьким котёнком, который свернулся на чьей-то тёплой груди и заснул. Сердце человека под ним на секунду сжалось, когда он начал двигаться, потому что тот подумал, что он уйдёт от него. Но он лишь нашёл более комфортабельное положение, развалившись сверху. Зеленоглазка продолжал ласково гладить вдоль спины, окончательно успокаивая приятеля. Кажется, каждое касание было таким мягким, любвеобильным. Они служили доказательством того, что сердце парня ещё не окончательно чëрствое. Со стороны он часто казался холодным, отстранённым, будто он в тайне ненавидит всех вокруг. Но шатен знал, что это не так. Он хочет выглядеть сурово, устрашающе, хочет выглядеть обозлëнным на весь мир, но это неправда. За притворной глыбой льда он был обычным юнцом, со своими загонами, со своим глупым чувством юмора. Он знал этого парня достаточно давно, чтобы читать его как открытую книгу. А ещё Джордж знал самую большую его тайну. Все вокруг считали шейпшифтера бессердечным тираном, жестоким ублюдком, что не способен чувствовать. Но внутри, он был о-о-очень заботливым и любящим. Прямо сейчас, разве это не забота? Он гладил, стараясь успокоить, совсем прогнать фантомные ощущения адской щекотки, от которых тот дрожал ещё совсем недавно. Дыхание восстановилось, дрожь сошла. Гоги просто нежится в тёплых объятиях. Ему внезапно очень захотелось кое-чего, и он никогда не останавливал свои маленькие порывы, пока был с Дримом. Он протянул кисти к его голове и вплëл пальчики в золотистую шевелюру. Фаунд очень любил ощущение его мягких чистых волос в своих руках. По утрам, когда всё было относительно спокойно, он часто просто игрался с чуть завивающимися прядями, массировал кожу головы. Блондин тоже был в восторге и почти урчал, счастливо прикрывая глазки. Милашка… Он выглядел умилительно, даже когда не был в обличии блоба. Другие люди бы так не считали, практически весь сервер считал его врагом народа. Но Джорджи… Считал его милым, иногда даже прелестным. Даже прямо в этот момент, когда солнечная улыбка парня растянулась почти до ушей. Он на самом деле так любил, когда кареглазый игрался с его волосами, вот так мягко смотря на него. Провести бы в этом молчаливом счастье всю жизнь...

‧⁺˚*･༓ ♡ ༓･*˚⁺‧

Утро уже скоро должно было перетечь в день, а эти двое ещё не выбрались из постели. Тут такая теплая и нежная атмосфера, совсем не хотелось вставать. Но их ждала утренняя рутина, завтрак и дела, которые, кажется, не закончатся никогда. Хотя завтрак сейчас звучит очень даже неплохо. Гоги думает о том, что хочет поесть прежде всего. Он не успевает даже двинуться, не то что сказать что-то, когда у парня снизу урчит живот. Он тихо хмыкает, почувствовав себя неловко. Старший хихикает и после слезает с него, усаживаясь на край кровати. Шейпшифтер тянется за ним, буквально прилипая к спине. Тут же обвивает его руками вокруг груди, тычется носом в шею. Джордж фыркает от того, что это чутка щекотно и очень мило одновременно. Он такой прилипчивый... Юноша давно перестал притворяться, что это его раздражает, теперь он с охотой подставляется под постоянные касания и обнимашки. Тэйкен не удерживает его крепко, но и самому не хочется выбираться из кольца рук. Он аккуратно выворачивается, чтобы повернуться назад. Дрим смотрит как щеночек, нуждающийся в ласке. Такому взгляду невозможно не поддаться. Юноша ворошит чужие волосы и делает ленивый массаж головы в течение медленно тянущихся несчитанных минут. Всё же, в один момент ему становится неудобно, потому что он сидел в полуобороте и ни на что не опирался спиной. Он замедляется, оставляя ладошки накрывать чужие ушки с обеих сторон головы. Дрим тихонько мычит от тепла, улыбаясь абсолютно счастливо, так, что глаза щурятся. Джорджи обожает это милое выражение лица. Он не сдерживается, мягко тянет его умилительное личико к себе и целует в носик. Руки сползают на плечи, оглаживая и мягко разминая. Ладони спускаются ещё ниже, не разрывая тактильный контакт, ложатся на кисти младшего. Тот тут же переплетает их пальцы, все четыре руки заключены в замок. Фаунд соскакивает с кровати, хихикая, утягивая его за собой. Тот послушно встаёт, и оба понимают, куда они пойдут. Парни чувствовали себя достаточно голодными, чтобы точно хотеть завтрака. Кареглазый расцепляет пару рук, оставляя лишь одну. Они идут на кухню, мягко сжимая ладони друг друга. Всё же, блондину требуется остановиться один разочек. Он был так же слишком разнежен их взаимодействиями. Оставляя маленький чмок на чужой макушке, он с большим энтузиазмом тянет юношу на кухню, с чувством выполненного долга. Возможно, Гоги просто любил поныть и не любил просыпаться по утрам. Потому что почти каждое утро для них начиналось подобным выражением только им присущей любвеобильной нежности. Возможно, их обычное утро начинается не с кофе, а с объятий и бесконечной ласки. А потом утро перетекало в день, день в вечер, а касания и тихое счастье всё не заканчивались. Кто бы что не говорил и не думал о Дриме, он был очень счастлив жить с ним в одном доме и спать под боком, просыпаться в объятиях и быть рядом, скрашивая скуку повседневности. Они были счастливы вместе.