Холод Ужаса в Краю Прохладной Весны

      Печальное зрелище.       Горимафре ходит по старым руинам, которые раньше его раса звала «домом». Кажется, это был небольшой городок. Теперь уже точно не скажешь — старые руины стали убежищем для вампиров. Горимафре грустно блуждает по обломкам и смотрит на обвалившуюся крышу.       Теперь такое везде, где раньше были айлейды. Разведчик идёт к наиболее защищенному месту, видит, что кто-то разбил хранившиеся тут кристаллы. Горимафре цокнул и начал перебирать осколки - должно же тут хоть что-то остаться.       — Приказываю тебе очнуться, — прошептал Надсмотрщик, найдя один-единственный целый кристалл. Как ни странно, это сработало, и напротив заклинателя возник бледный голубоватый призрак, женщина в старых доспехах. Было сложно определить, какого она звания.       — Я и не думала, что кто-то сможет меня разбудить после стольких лет, — в голосе призрака слышалось удивление. Она внимательно смотрела на призывателя, будто на какое-то чудо.       — Что тебе нужно, воин? Я с радостью помогу, — призрак убедилась, что ей нечего бояться.       — Я из Айлейдской Гегемонии, Колонии в Обливионе, прислан сюда, чтобы разведать обстановку на территории. Мне было бы интересно, что ты можешь сказать о том, что здесь происходило.       Призрак весьма скептически посмотрела на этого горе-посланника. Видимо, посмертие оставило ей эмоции и личностную идентичность.       — Всё, что я видела — вечность и пробегающих мимо солдат, делающих непотребства прямо над кристаллами. Не думаю, что могу тебе помочь таким образом, посланец, — воцарилось неловкое молчание. Горимафре отвел взгляд и вздохнул. Он впервые с кем-то говорил, кроме руководства, так много. Ему казалось, что неправильно оставлять ее здесь. К тому же, она тоже могла бы потом обрести новое живое тело и прожить новую жизнь... У Горимафре и его семьи был очень жизнеутвеждающий взгляд на вещи, где физическое воплощение ценилось. Иногда быть живым гораздо ценнее любого бессмертия.       — Если ты хочешь, я могу нести твой кристалл, а потом в конце своей миссии забрать тебя в Обливион. Там много наших уже многие столетия, — предложил Надсмотрщик, пытаясь всмотреться в призрачные глаза древней воительницы. Она заметно оживилась, кажется, улыбнувшись.       — Мне нравится твоя идея.       Палу, так звали воительницу, оказалась очень разговорчивой айлейдкой времен, когда происходил расцвет Сиродской Империи. Красочные рассказы о раздирании на клочки рабов сопровождались жалобами на то, что теперь в её руинах испражнялись потомки тех же. Горимафре следил за дорогой, рассматривал кусты с ягодами, затем снова шел на север, где должен быть центр Империи.       Перемещаться, конечно, он мог, но он совершенно не знал, что там происходит. А прыгать вникуда — опасно. Во многих местах Горимафре недоуменно вдыхал воздух: если не открывать глаз, распознать эту территорию как Обливион было бы легче, чем как Нирн. А так - всё та же мусорная трава, горелая земля и разрушенные дома.       — Рабы поссорились? На них похоже! — ехидно прокомментировала айлейдка, ее голос звучал из кристалла, что был в сумке Горимафре. Он зашел в одну из разрушенных ферм, пожар давно был потушен дождем, и остались лишь обгорелые обломки.       Горимафре склонился над гниющими подсолнухами и попытался рассмотреть их поближе.       — В этой земле нет ничего полезного, зачем ты копаешься? — недоумевала Палу.       — В Гегемонии нет таких растений… мне бы хотелось, чтоб такие у меня были.       — Это же просто обычные подсолнухи!       Горимафре взял этот полусгнивший цветок и пошарпал внутри цветка, откуда выпала пара семечек. Жухлый лепесток сохранил ярко-желтый цвет, и айлейд подставил его под солнечный свет, чтобы получше рассмотреть. Если бы не шлем, можно было бы увидеть, насколько Горимафре в восторге. Надо будет найти еще подобного. Возможно, стоит поискать по континенту.       — Если бы я не знала, куда ты смотришь, я бы подумала, что там девушка или что-то этакое, — прокомментировала Палу.       — Они чудесны. Надо будет найти живые такие, — положил на землю остатки цветка айлейд и огляделся, — о, у нас гости.       Это был небольшой батальон. Мелькали красные знамена с драконом, можно было рассмотреть, что отряд был разномастным по своей расовой структуре. Ящерицы, неды и черные эльфы. Похоже, они направлялись на юг чтобы стереть там всё с лица земли. Палу разгневанно фыркала, поминая недобрым словом этих вояк. Горимафре не доставал оружие, лишь смотрел, как они подходят стремительно, всё ближе и ближе.       В своем родном краю он отражал сложные атаки зивилаев, аврорианцев, аурил и многих других. Примечательные гости висят до сих пор в его комнате там, в Фаллареллейс Ратан.       Звук громыхающих доспехов, орудий и установок был прерван мощным штормом с молниями, переворачивающим даже самые тяжелые катапульты. Ужасный мороз застал всех врасплох, бешенный ветер прерывал заклинания. Раскатистый грохот пронесся над ними, затем молнии добили всех тех, кто умудрился выжить.       Горимафре стоял на замерзшем куске территории и тяжело вздыхал, оглядывая мертвые тела.       — Впечатляюще, Снежинка, — ласково замурчала Палу. Надсмотрщик вновь ощутил тёплый воздух и улыбнулся, пытаясь придумать, что дальше предпринять. Здесь идет длительное сражение, в котором стоит быть вдвойне осторожным. Ему очень хотелось увидеть столицу, которая по всем иллюстрациям в книгах была великолепна, грандиозна, белоснежно чиста. Горимафре задумчиво смотрел на север, откуда пришли эти варвары, что сейчас валялись у него под ногами, и пытался представить, что сейчас напоминает священная белая башня.       — Сзади чужак, — предупредила Палу шепотом, и Горимафре обернулся.       Альтмер, про них он читал, идет и говорит какие-то очень искаженные и сжатые слова, но довольным тоном, будто хвалит. Чужак очень весел, хлопает по плечу, улыбается, куда-то приглашает. Горимафре волнуется, пытаясь заодно вспомнить хоть какое-нибудь слово на общем, которое бы подошло под ситуацию. Просто так убивать эльфийского сородича айлейд не видел особого смысла, поэтому он очень аккуратно кивнул, и экстравертный доминионец забрал его с собой в лагерь.