Львиное счастье.

Я очень люблю маслины. Вот просто душу готов за них отдать, если бы она у меня была. Сам не понимаю, почему, но даже если на дне заветной банки остается одна черная маслиновая вода, меня всего начинает трясти от жадности, и я черпаю этот нектар пальцами и вылизываю их, обсасываю до тех пор, пока банка не опустеет. Понимаю, что веду себя некрасиво, но все равно делаю это каждый раз – отказаться выше моих сил. Еще я люблю смотреть в окно сквозь стекло. Безобидная привычка, позволяющая скоротать массу свободного времени, не выходя из дома и не подвергаясь воздействию непредсказуемой погоды. Осенью нравится следить за полетом падающих листьев, ярких, неожиданных, душистых. Зимой гипнотизируют снежинки, которые хочется попробовать на вкус. Весной то и дело льют унылые дожди, ввергающие меня в долгий, спокойный сон и вызывающие желание мыться по нескольку раз на день от скуки. Но больше всего люблю лето – из-за многоцветья, тепла и голубей. Мерзких птиц я страстно ненавижу за наглость – то и дело норовят подсматривать сквозь стекло и срут на подоконник, абсолютно не контролируя данный процесс, где и как хотят (в отличие от благовоспитанного меня, справляющего нужду строго в туалете), но при этом хочу их сожрать, почувствовать их сладкий вкус и нежность мясных волокон. Мне уже доводилось есть голубя, и это было несравненное двойное удовольствие – вкусно и убийственно. Вот такой вот парадокс с заковыркой. Но главная причина моей любви глядеть на улицу вместо телевизора – Ромка, любовь всей моей жизни. Не могу сказать точно, сколько было Ромке лет, когда мы познакомились на блошином рынке. С тех пор мы живем вместе, а я сейчас в среднем возрасте. Это была любовь с первого взгляда, всем возрастам покорная, разбивающая сердце в кровь. Не мне, а Ромке, конечно же. Я натура хладнокровная, умеющая держать себя в руках, воспринимающая окружающий Ромку мир отчужденно из-за своей работы, но не о ней сейчас разговор. Мой партнер – самый лучший парень в мире. Каждый день он уходит из дома то на работу, то еще куда – то, но я обычно в это время еще сплю и не успеваю проводить его. Зато под вечер накатывает состояние предвкушения долгожданной встречи с любимым, сладкое, тревожное, обещающее лакомый совместный ужин и море ласк. Не Ромке, а мне, конечно же. Это я лакомлюсь несравненной пищей, а Ромка вечно жрет какую – то ботву разноцветную и котлеты не из мяса, уверяя меня, что это – здоровое питание. И это меня будет ласкать Ромка, а я великодушно позволять это делать – так уж я умею себя поставить. И каждый день при виде того, как Ромка спешит домой, ко мне, я испытываю удовлетворение и любуюсь на своего партнера. Я - герой! Осенью Ромка бежит через двор в распахнутой куртке, рыжей, как и большинство листвы вокруг, и золото природы меркнет от яркости его буйных кудрей благородного, пшеничного цвета. Зимой ловит на лету снежинки голыми руками, слизывает их и радостно смеется в любую метель, вызывая во мне зависть – он ест снежинки, а я даже не знаю их на вкус! Весной он никогда не носит зонт, накрываясь с головой все той же рыжей курткой, промокая по колено. Я каждый день наблюдаю за ним, но весной играю в безразличие, притворяясь спящим за минуту до того, как он откроет входную дверь, и не выходя встречать. А добрый Ромка, насквозь мокрый, вместо горячей ванны первым делом идет к спящему мне, треплет по макушке и ласково шепчет: «Проснись, Лева!». И я надменно приоткрываю один глаз, с ленцой тянусь, не выходя из образа безработного нахлебника и зеваю во весь рот, демонстрируя безразличие к окружающему миру. А что поделать? Характер такой, врожденное мое величие. Ромка не должен знать, как много я работаю. Таким, как я, нельзя рассказывать о своей работе. Летом же я, глядя на синеглазого Ромку, мечтаю, что однажды он возьмет меня с собой на улицу, но душу в себе подобные мысли, понимая, что он никогда не выпустит меня из дома. У меня масса свободного времени – такая работа. Я охраняю наш дом, наше общее пространство, самого Ромку от темных сущностей. Эти твари то и дело лезут к нам откуда – то, и только я способен увидеть их и прогнать. Однажды на Ромку наорал по телефону начальник так, что мой напился с горя. А из трубки полезли такие рожи, что пришлось срочно случайно утопить ее в бокале с вискарем. Соседи всю ночь дрались, и я два дня гонял мерзких тварей, стремящихся просочиться к нам от них под плинтусами, на полу и потолке. Хорошо, что до верха достаю, пусть не без подручных средств в виде штор, но достаю. Как–то осенью батарею отопления прорвало, вода прямо на нашу постель хлынула. Ромка дыру почти собой затыкал, работу прогулял, с сантехником поругался, пока я себя мыл и сушил от ржавой жижи. Такой тайфун негатива словили, что портал пробили к этим гадам, а те и рады – лезли не переставая так мощно, что я парочку упустил. В итоге Ромка вирус простудный словил, слег, ни одни таблетки не помогали. Морозило его и трепало очень сильно. Пришлось мне на него улечься, на центр груди, где та сладкая парочка уродцев копошилась под ребрами, и включить звуковой режим изгнания. Только заснет мой Ромка, только я начинаю засыпать и замолкаю – нечисть наглеет и жрет изнутри. Я – спички в глаза и на полную громкость топлю. И так всю ночь. Еле справился. С тех пор уже несколько лет сплю то одним зеленым глазом, то другим по очереди – всегда на страже и в боевой готовности. Вида, конечно же, Ромке не подаю что я устал. Зачем парню мои проблемы? Я должен дарить себя партнеру, позволять себя погладить и потискать, даже волосы мне расчесать, но не расслабляться. Стоит мне поплыть в Ромкиных руках – из зеркал хари мрачные начинают заглядывать, где это тут все хорошо да счастливо? Куда залезть и нагадить в душу? Так и живем – Ромка меня нежит, а я звуковой режим гоняю для профилактики. Эх, воспоминания мои, призрачные, утопические о былых временах... Оборвалось все той весной. Яркая она была, быстрая, солнечная. Я щурился в окно, ощущая скорый вечер, а значит – появление Ромки, когда увидел их вдвоем. Понял, конечно же, что к нам вместе идут, но еще не знал, что навсегда. Я, естественно, встречать не вышел, демонстрируя своим поведением презрение к любым гостям, но они этого даже не заметили, долго в прихожей возились с одеждой и хихикали, а потом притихли и часто задышали. Звуки, я вам скажу, те еще были. Чмоканье и шлепки, скрип вешалки и мат, а в завершении – стоны в две мужские глотки, переходящие в такой отчаянный крик, что вечный темный приживала соседа – алкоголика, совершенно безобидный астральный собутыльник, полюбивший в последнее время у нас на люстре висеть рванул к себе так, что люстра упала и разбилась, а у меня пара новых седых волосков в бровях появилось. А мой заводит этого бизона в нашу комнату, как ни в чем не бывало, и говорит: «Лева, познакомься, это Игорь, он будет жить с нами! Прошу любить и жаловать!», при этом оба так счастливо лыбятся, как будто не они передо мной совершенно голые стоят, а я себе яйца при них лизал и был пойман в неприличной позе. Я поглядел заинтересованно на член бизона, сравнил его с моими любимыми сосисками и понял, что такой сарделиной можно на весь день нажраться и он здесь явно лишний, а бизон пробасил: «Какой он рыжий и пушистый! Классный кот! Мы обязательно подружимся!». Я отвернулся от них в смешанных чувствах: с одной стороны, приятно, что я «классный», а с другой – вот не угадал, не подружимся совсем. Вот так я той весной свою улыбку и потерял. Я знал, что мне предстоит нелегкий путь, но также я был уверен, что не сломаюсь. И начал действовать. Первым делом, конечно же, нассал в ботинки Игоря, уверенный, что бизон меня побьет и Ромка примет мою сторону. Но наш новенький только рассмеялся, погладил огромной ручищей вдоль всей спины, до мурашек в хвосте, и сообщил, что я – молодец, давно пора купить новые, и если бы не умный я, он бы еще долго деньги жалел. Я на лесть подхалима не клюнул и решил действовать как партизан. Сели есть – требую еду себе, и непременно с его тарелки. Думал, этот тип с голоду сдохнет, или, на крайний случай, похудеет и Ромке разонравится. Но он мне лучшие куски отдавал, а себе добавки накладывал. Переиграл меня, адаптант нечесаный. К тому же я заметил, что котлеты не из мяса пропали со стола, зато настоящее мясо и рыба появились в изобилии, да и Ромка повеселел. В итоге я так зажрался, что разлюбил сосиски и до собственных яиц перестал доставать – живот изогнуться мешал. А все по чьей вине? Правильно, по бизоньей, блох ему под мышки! Тогда я пошел в атаку и вступил в постельный бой. Эти двое только меня гладили и чесали аккуратно, а друг с другом не церемонились. Вроде бы сидишь, ничто не предвещает, вдруг как накинутся, как вцепятся друг в друга! Вой, крик, рваная одежда, пыль столбом! Голые, потные, кусают друг друга, то в рот, то в член, и все этот пришлый Игорь моего Ромку побеждает каждый раз. Спиной к себе – рррраз, и давай доказывать, что он тут самый сильный самец, вожак недоделанный, чужой коготь ему в нос! Довел меня однажды своей внезапностью, я и вступился – как прыгну! Ему на спину, естественно. И когтями его, когтями поглубже, и ору как резаный – отпусти моего Ромку! Я тут главный! Он отпустил, конечно же, я ведь – грозный Лев! С тех пор я ему спуску не давал. Слышу – шорох на кухне начался – лечу как вихрь, орать заранее начинаю, впиваюсь всеми двадцатью за раз и рву изо всех сил – они и разбегаются. Нигде им от меня не укрыться было. Я в засаде постоянно сидел, бдел. Через пару недель Игорь признал, что я тут главный, от Ромки моего отстал и ко мне относиться начал с повышенным уважением. Вот только иногда они меня на балконе закрывать стали, но я не против. Лишняя прогулка не помешает, да и одним им хочется побыть – я такие желания понимаю. Немного успокоила меня хоть маленькая, зато победа, примирила с бизоньей оккупацией. Но не сломала. Два месяца я вел конфронтацию и мы жили по военному времени. Я к ним воевать – они мне вкусненькое, гладят в четыре руки, Левушкой называют, уважают и любят. Что ни вытворю – прощают, даже голос не повысят. Чешут, на балконе выгуливают. Но я – то чувствую, что нет в моем сердце места для Игоря, там все Ромкой занято. А потом вдруг замечаю – сущностей нет! Совсем. Перестали к нам в квартиру лезть. Такое случается, только если в помещении царит абсолютное счастье, настолько сильное, что своим фоном окружающий нашу жизнь мрак выжигает. И сделали это Ромка с Игорем вдвоем, без меня, потому что я со своей ревностью про работу совсем забыл и забил. Вот тогда я понял, что они как пара идеально друг другу подходят, и перестал им мешать. Тем более, что на день рождения Ромки оккупант ему кошку черную Багиру подарил – на счастье. И всем нам понятно было, что счастья у них двоих и без кошки полно, а подарок этот – мне, чтобы не мучился от одиночества и тоже счастливым котом был. Я им и стал. И теперь впереди всех бегу Игоря у двери встречать.