Плата за неуклюжесть

Средневековье. Мир меча и магии, кишащий гордыми рыцарями, защищающими свою честь, проливая реки крови, и устраивающими пышные турниры, чтобы потешить простой люд и блеснуть на публике своими умениями. Ведь каждому рыцарю хотелось славы, и чтобы хоть одна баллада была посвящена его имени. И наряду с этим, буквально по соседству обитают маги, с чьих пальцев блестящими фейерверками слетают разноцветные искры. Темные, светлые, маги мертвой материи, алхимики… К ним обращались, когда грубая сила уже не помогала, и они всегда помогали. Не было такого, чтобы маг отказал в прошении, каким бы безумным оно не было. Мог переиграть дело по-своему и исправить ошибку просителя, но никогда не отказывал. Но все равно, сколько бы добра и пользы не было принесено магией, жители городов и деревень упорно считали, что любой маг, будь то хоть самый простой целитель, работающий с травами и минимальным количеством слабых заклинаний, заключил сделку с самим дьяволом, в обмен на мастерство продав душу. А если вдруг в обычной семье, без потомственного магического наследования, рождался ребенок, способный, к примеру, по своему желанию возвратить жизнь увядшему цветку, то это считалось дурным знаком, и родители спешили пристроить малыша в дом к какому-нибудь магу. Дурная и совершенно неправильная традиция, но нравы людей того времени были непоколебимы. Поэтому всем приходилось строго блюсти традиции. Такая невеселая история приключилась и с Тсунаеши, милым и добрым юношей восемнадцати лет от роду. Свое первое неосознанное колдовство он совершил в неполные пять лет, вырастив из яблоневой косточки дерево всего за десять минут настойчивого сверления взглядом маленького холмика земли, куда отец опустил семечко. Естественно, родители всполошились. Ничего не понимающий мальчик послушно сидел в своей комнатке, размазывая по по-детски пухлым щекам слезы. Он не понимал, за что его так наказывают, ведь он ничего плохого не сделал. А через два дня за ним пришел Он. Наверное, лучший и сильнейший белый маг своего времени. Не смотря на ласковый голос, добрую улыбку и теплый янтарный взгляд, Тсуна плакал и вырывался из чужих рук, звал родителей, но те так и не решились забрать сынишку обратно. В обществе мага мальчику должно быть лучше. Всегда лучше с тем, на кого ты похож, с кем у тебя есть что-то общее. Они не смогут дать сыну должное воспитание, а этот человек сможет. И, возможно, когда-нибудь они услышат имя своего малыша наряду с сильнейшими магами истории. *** С тех пор прошло немало времени. Тринадцать лет - достаточно большой срок, особенно для молодых. Это для тех, чья жизнь и так тянется бесконечность, годы все равно, что дни. Вот и получалось так, что постепенно ученик перерастал учителя, что само по себе неприятно. Учителю, конечно, ученик-то всем доволен. Ну, были и исключения. - Джотто, ты хуже, чем ребенок, честное слово! – сердито причитал милейшей наружности шатен, обрабатывая дезинфицирующим раствором разбитую губу учителя. – Сколько столетий уже живете, а ничему до сих пор не научились! - Тсунаеши, хватит ворчать, - мужчина зашипел, когда юноша капнул на ссадину слишком много раствора. - Нет, не хватит! – вспылил мальчишка. Если по два раза в месяц в течение двух лет сталкиваешься с одной и той же процедурой, то это порядком надоедает. – Вы оба уже достали! Почему вы постоянно деретесь? - Потому что он меня бесит, это же очевидно, - фыркнул златоволосый блондин, теребя манжет рубашки и сдерживаясь, чтобы не облизать губы. Раствор на вкус та еще гадость. - Два взрослых мужика, - шатен обреченно схватился за голову, выкинув окровавленную ватку в ведерко для мусора. Речь шла о довольно обыденном и невинном на первый взгляд процессе – совете магов герцога. Учитель Тсуны хоть и не жил непосредственно под кровом правителя, в замке, но его довольно часто запрашивали, потому что главный маг не со всем справлялся. И его это очень бесило, поэтому Джотто уже заранее ненавидели. Хоть на совете и присутствовали всего трое, один из которых в магии не понимал ни бельмеса – правителю не обязательно быть мастером магических искусств, достаточно лишь быть мастером меча – все равно все заканчивалось, как правило, дракой. Джотто и герцогский темный маг Деймон Спейд словесно прикладывали друг друга, не обращая внимания на сбивчивые робкие просьбы со стороны герцога – мужчина тщетно призывал магов успокоиться, а они лишь переходили на личности и в скором времени срывались. Герцог, в принципе, понимал, что это довольно опасно – собирать пусть и двух магов, но все же абсолютно разных профилей работы, поделать-то правитель ничего не мог, ему была необходима помощь обоих магов, их разные точки зрения на одну и ту же проблему, потому что советы Ди были порой чересчур… кхм… кровожадными. Чуть какая провинность – на жертвенный стол и проблема решена. Темный, что с него взять. А Джотто мог предложить что-нибудь более логичное и менее хищное. И, в результате, происходили неизбежные стычки. Ловкий герцог всегда успевал сбежать прежде, чем с пальцев магов начнут слетать предупреждающие искры заклинаний. Зал заседаний постоянно приходилось восстанавливать чуть ли не с нуля, а мужчины, хорошенько потрепав друг друга, расходились. Деймон, как правило, отправлялся в свою лабораторию и сворачивал шеи подопытным крысам, представляя на месте каждой своего противника. А Джотто не спеша плелся домой, предвкушая мощный разгон. Ученик у него хоть и был наимилейшим неуклюжим созданием, но характер показывать тоже умел. - Тсунаеши, да ладно тебе дуться, - блондин нерешительно приблизился к ученику. Тот забрался с ногами в мягкое кресло и заучивал термины, которые наставник задал ему на прошлом занятии. - И слушать ничего не желаю, - фыркнул Тсуна, перелистывая страницу. – Пока не научишься вести себя нормально, я с тобой говорю только на занятиях. Не только ученик может опозорить учителя, но и учитель ученика. И да, готовить тоже сам себе будешь. - Только не это! – взвыл белый маг, практически падая на колени перед нравным учеником. – Пощади! Тсуна устало вздохнул. И достался ему такой оболтус в учителя. Хотя вообще он не выбирал, да и ученик из него не лучше, но вот серьезности и ответственности у него было в сотню раз больше, чем будет у Джотто когда-нибудь. Готовить учитель не умел совершенно. Сварить сложнейшее зелье с сотней ингредиентов в дробной концентрации – без проблем. Сварить простой мясной суп с картофелем – катастрофа местного масштаба. Для шатена не составляло труда приготовить еду, но надо же как-то наказать учителя, а то тот вечно будет драчлив как молодой петух. - Пригласи Спейда на чай, - Тсуна твердо посмотрел учителю в глаза. Тот шмыгнул, но покорно кивнул. Шатен довольно хмыкнул и продолжил чтение. - А уделить внимание наставнику? – печально вздохнул Джотто. - Обойдешься. - Злой ты, а еще в белые метишь, - блондин обиженно надулся, перебираясь за рабочий стол и начиная разбирать поднакопившиеся свитки с исследованиями. Да и Спейду надо голубя отправить, а то Тсуна снова разворчится. *** - Черт, не успеваю, - Джотто поспешно отдернул руку от через пару секунд лопнувшей пробирки. Тсуна настороженно посмотрел на учителя. - Все в порядке? - Не совсем, - честно признался блондин. – В рецепте я упустил одно занимательное растение, запасы которого у меня благополучно уволок Деймон, - маг фыркнул, вспоминая счастливо заблестевшие синие глазенки, когда темный любовно прижал к себе последний пучок редкого растения. После этого вернуть «имущество» так и не удалось. – Я понадеялся, что можно будет обойтись и без него. - И что теперь делать? – поинтересовался Тсуна, заглядывая в рецепт. Из всех трав он не знал только одной – пышный пучок темных зеленых листьев на крепком стебле и небольшой пурпурный пятилистный цветочек на вершине. Название, приписанное ниже, Тсуна не смог даже прочитать, что уж тут говорить про попытки произнести. - Это растение есть и в нашем лесу, - невинно улыбнулся Джотто. Золотистые глаза заискивающе сверкали и лучились огромной надеждой. - И? – Тсуна приподнял бровь. - Сходи, а? – учитель состроил такую милую мордаху, что даже самый черствый человек бы растаял. Но только не Тсуна. Он-то уже привык к блестящей актерской игре своего наставника. - Нет. - Ну Тсуночка, ну пожалуйста!.. - И почему я позволил себя уломать? – вздохнул Тсуна, осторожно переставляя ноги, чтобы не создавать лишнего шума, потому что в лесу пугающе тихо, даже птиц не слышно. А все потому, что лес стал нечистым. Во всяком случае, так говорила всеведущая толпа. Давно слухам не подвергалась именно эта каста магов. Маги мертвой материи или, в простонародье, некромаги. По людскому говору получалось следующее: в сфере этих некромагов произошла какая-то крупная заварушка, и семерка сильнейших была вынуждена расформироваться и пуститься в бега. За ними велась охота, свои же предали их инквизиции, повесив ложные обвинения. Когда Джотто услышал эту новость, то был в глубочайшем шоке. - Некромаги самые ответственные из всех магов. В их деле нельзя халатничать, - сказал тогда блондин любопытствующему ученику. – И они как никто другой знают слово «табу». Пусть они и работают с мертвыми, но оживлять погибших им запрещено. - Почему? – шатен всегда наивно полагал, что некромаги именно этим и занимаются – оживляют погибших, сдирая с родственников огромные суммы золотых монет. - Они используют силу умерших, чтобы создавать невероятной мощи заклинания, и могут вызывать неупокоенные души, проводя определенные обряды. Они могут оживить оболочку, тело, но вернуть в сосуд душу им не подвластно. «Оживленный» человек уже не будет собой, в лучшем случае он останется бездушной куклой, а в худшем телом завладеет демон. И тогда мало никому не покажется. Некромаг первым же умрет. - И на семерку повесили оживление? – карамельные глаза широко распахнулись от охватившего юношу ужаса. - Не просто оживление, а создание армии кукол, - Джотто покачал головой. – Мир просто сошел с ума. Если бы некромагам была нужна власть, они давно бы ее получили. Ладно, простые люди этого не понимают, но инквизиция!.. Ну да бог с ними, я все равно с трудом понимаю, что между ними там произошло. И да, Тсунаеши, - Джотто строго посмотрел на шокированного и загруженного новой информацией ученика. Некромагическую тему они до сего дня не затрагивали, и Джотто очень хотелось, чтобы этот ужас и мрак миновали Тсуну стороной. – Если когда-нибудь встретишь некромага… В общем, постарайся избежать общения с ним. Любыми способами. - Почему? – удивленно захлопал глазами Тсуна. - Они это… ребята с приветом, - Джотто демонстративно покрутил указательным пальцем у виска. – Причем с большим и весьма конкретным. Увидишь – поймешь. Пожалуй, это было единственным, что пугало юношу. Местные шепотом, сливающимся в сплошной гул, твердили, что в их замечательном лесу, где произрастали все необходимые для зелий травы, в их особенном и родном лесу поселился один из семерки некромагов, обиходив под себя заброшенную избушку лесника – старик давно умер, а домик пустовал, постепенно зарастая мхом. А Тсуна очень не хотел встречаться с некромагом именно сейчас. Но всегда верная и безупречно точная интуиция подсказывала, что нужное ему растение обнаружится именно у избушки. Ему всегда «везет». По жизни. Он медленно шел, прислушиваясь к каждому шороху. Во всяком случае, пока он не находил подтверждения слухам: особливо болтливые личности в красках описывали омертвевшие деревья, увядшие травы, разлагающихся лесных обитателей… Лес как лес. Каким Тсуна его знал, таким он и был, и поселение некромага, похоже, никак не повлияло. Потому что чем дальше пробирался юноша, тем шумнее становилось. Краем глаза он замечал мельтешение белок, бесшумно перелетали птицы. Жизнь кипела, вот только не хватало привычной громкости. Пташки обычно стремились перекричать друг друга, а тут молчали, да и зверьки ничем не шуршали. И Тсуна бы подумал, что оглох, если бы не отчетливый, самый громкий звук в лесу – шелест листвы на ветру. Лес живой. Он просто… приглушенный. Внимательно смотря под ноги, Тсуна и не заметил, как выбрел на большую поляну, в центре которой стояла аккуратная избушка. А у невысокого крылечка пышным кустом и росло это треклятое растение! Ну, все точно по плану закона подлости. Осталось только споткнуться на ровном месте и обнаружить себя еще до того, как он вообще прикоснется к заветному цветку. И тут Тсуна совершил главную ошибку всех пожизненных неудачников. Нельзя думать о провале, иначе все случится именно так, в самом худшем из возможных варианте. Один неосторожный шаг, попавшийся под ноги незамеченный корень и все, Тсуна уже летит носом вперед. Рефлекторно выставив вперед руки, шатен падает на колени, ободрав о твердую мерзлую землю ладони. - Ите… - тихо прошипел Тсуна, пересаживаясь на пятую точку и дуя на руки. Приподнял на секунду голову и замер, испуганно вытаращившись. Напротив него нетерпеливо переминался с лапы на лапу здоровенный волк, сверкая желтыми глазищами и недобро скалясь. Тсунаеши сглотнул, сжимаясь в комок. Вообще он знал много заклинаний и вполне мог отпугнуть волка, но страх подкатывал к горлу крупными комками, и юноша готов был поспорить, что сейчас не смог бы выдавить из себя даже самой простой формулировки. - Спокойно, Шторм, - холодный повелительный голос. Волк заскулил, прижав уши к голове, и затрусил к вышедшему из избушки мужчине. Тсуна зачарованно уставился на высокого брюнета, что мягко поглаживал волка по литой шее, а тот ласково терся носом о ноги мужчины. - Кто ты? – брюнет хмуро посмотрел на замершего шатена. Тот сдавленно пискнул и попытался отвести взгляд от пронизывающей насквозь стали чужих глаз. - Я… это… - сбивчиво залепетал Тсунаеши, непонятно отчего смутившись. Так неуютно он себя никогда еще не ощущал: даже стоять между сверлящими друг друга Джотто и Спейдом проще раз в сто. - Ладно, поставим вопрос по-другому, - равнодушно протянул мужчина, разглядывая незваного гостя. Шатен мелко дрожал, напряженно вглядываясь в бледное лицо. – Зачем ты здесь? - Мне… пару цветочков сорвать, - тихо пролепетал Тсунаеши, нежно краснея. – Вон тех, - и он указал на куст у крыльца. Брюнет проследил за его движением и отрицательно покачал головой. - Мама тебя не учила, что воровать травы для черномагических зелий как минимум некрасиво? – от ледяного тона бархатного голоса хочется немедленно сойти с ума и забыть всего себя, вплоть до имени. Тсуну окутывает морозный холод и, если бы он знал, что это такое, то почувствовал бы на своей коже дыхание смерти. Старуха с косой всегда рядом с некромагом, его вечная безликая спутница. - Я не воровать, - Тсуна тихо шмыгнул, сжавшись еще сильнее. А спустя секунду его осенило. – Вы сказали для черномагических?! - Ну в состав некоторых светлых зелий оно тоже входит, - брюнет на пару минут призадумался и снова нахмурился. – Но это не меняет сути. Ты вторгся на мою территорию. - Здесь нигде не написано, - фыркнул Тсунаеши, неуклюже поднимаясь на ноги. Он надеялся, что, распрямившись во весь рост, хоть как-то скрасит разницу. А вот ничего подобного. Нет, если он вытянется на носочках, то может быть их зрительные уровни сравняются, но пока Тсуна утыкался носом куда-то в район груди. Мальчишка поежился: ему никогда не нравилось, когда на него смотрели сверху вниз, особенно так, как это делал брюнет – холодно, надменно, с чувством собственного превосходства. Плюс ко всему, под пусть и красивым серо-голубым взглядом было очень неуютно находиться. - Ты представляешь, кому дерзишь? – мороз проносится по коже, и Тсуна с ужасом чувствует, как сердце словно перехватывает стальная рука, замедляя исправный четкий ритм мышцы. Шатен вцепляется рукой в хлопок рубашки, сжимая пальцами ткань, и хватает воздух ртом, широко распахнув глаза. Без заклинания, без единого жеста или звука… - Впредь следи за своим языком, - мрачно велел брюнет, отворачиваясь от юноши. Тсуна облегченно выдыхает, прижав руку к груди – тиски спали, и сердце заработало в нужном ритме. - Вы не использовали заклинания, - хрипло проговорил юноша, надеясь, что мужчина его услышит. Тот еще пару минут шептал что-то волку, а когда зверь резвой трусцой посеменил в лес, повернулся к шатену. - Они мне не нужны. - Тогда как вы творите магию? – карие глаза зажглись неподдельным любопытством. Брюнет слегка наклонил голову, пристально разглядывая Тсуну, словно в первый раз его увидел. - Белому магу не следует совать нос в тонкости некромагии, - довольно грубо ответил мужчина, слегка поморщившись. А Тсуна, услышав заветное слово, вмиг расставившее все по полочкам, подался вперед. Хоть Джотто и говорил, что все некромаги ненормальные, пока он ничего страшного или отталкивающего не замечал. Подумаешь, ему чуть сердце не остановили, с кем не бывает. - Я еще только ученик, - неловко проговорил юноша, переминаясь с ноги на ногу. Это льстит, что в нем уже чувствуется белая магия – не напрасно старается, да и наставник не впустую силы в него вкладывает. – И мне очень интересна некромагия. - Спроси учителя, - брюнет не спеша пошел к дому, унося вместе с собой одолевающий холод. Тсуна раздраженно фыркнул и быстро догнал мужчину, дернув его за рукав. - Джотто никогда не станет говорить со мной на эту тему! - Джотто? – некромаг резко развернулся, заглядывая в теплые карамельные омуты. – Твой учитель? Шатен кивнул, не понимая причины такой странной реакции. Учитель никогда не говорил про свою связь с кем-то из некромагов, да и от кого-то другого Тсуна не слышал чего-то такого. Брюнет же замер на несколько мгновений, а потом спокойно проговорил: - Не слышал, что он взял ученика. Ты ведь не отвяжешься? – получив в ответ активное мотание головой, мужчина тяжко вздохнул. – Ладно, пущу тебя ненадолго, травоядное. - А сами-то? – праведно возмутился Тсуна, вприпрыжку скача за некромагом. Мало ли, захлопнет еще дверь перед носом и бывай. - Снова не нарывайся, - фыркнул мужчина, распахивая дверь и пропуская вперед незваного гостя. Тсуна тут же юркнул внутрь, с интересом вертя головой по сторонам. Он любил бывать в новых местах, а тут такая редкость – жилище некромага. Вот только было тут как-то не так. - Что у тебя с лицом? - поинтересовался брюнет, продвигаясь вглубь избушки. Кстати сказать, внутри домик оказался куда больше, чем виделся снаружи. Может, магия, а может и простой обман зрения. - Просто… - Тсуна замялся, тщательно подбирая слова: обидеть холодного и безжалостного некромага не хотелось. – Маги мертвой материи вроде как довольно мрачные личности и… Я ожидал увидеть тут, ну… Заспиртованные органы, трупы там… - Могу провести экскурсию в подвал, - мрачно усмехнулся некромаг, где-то в глубине души, той маленькой способной чувствовать частичкой, умиляясь с наивности и неведения мальчишки. Тот призадумался над «заманчивым» предложением хозяина дома и тут же замотал головой, широко распахнув красивые глаза. Похоже, дошло, что он может там увидеть. – Я работаю с мертвечиной, но жить предпочитаю отдельно от гниющих трупов. - Ясно, - Тсуна незаметно сглотнул, довольно быстро нарисовав перед глазами картинку: живет себе какой-нибудь некромаг, а у него на кухне рядом со специями глаза в баночках или же труп на кухонном столе. Брр, жуть. - Так что, пойдешь в мою лабораторию? – некромаг насмешливо щурился, прекрасно зная, что за мысли осели в голове мальчишки. Сам бы так думал на его месте. - Я из нее не выйду, так что спасибо, лучше воздержусь, - отрицательно мотнул головой Тсуна, заодно смахивая с глаз челку. Юноша осторожно присаживается на стул. Хозяин дома не спеша заваривает чай, соблюдая традиции гостеприимства. – Как вас зовут? - Хибари Кёя, - спокойно и абсолютно равнодушно ответил брюнет. Тсуна поперхнулся воздухом. - Что?! А не врете?! - Некромаг никогда не назовется чужим именем, - еще одно табу для магов мертвой материи. Поэтому их не так уж и много. Сложно скрываться от преследования, когда не можешь придумать себе имя на время. Точнее, не имеешь права под угрозой потери силы и, возможно, даже жизни. Мертвые ценят лишь истинные имена, данные при рождении из уст матери. - Тогда… Получается, что… Вы второй из семерки?! – Тсунаеши с трудом подавил порыв вскочить на ноги и заноситься по комнате, насколько сильным было удивление. – Один из сильнейших некромагов! - Я в курсе, кто я такой, - мужчина свел к переносице тонкие черные брови. – Еще вопросы? - Ну, их как бы много… - трудно уложить все в голове, когда тебя потрясли такой информацией. Тсунаеши, конечно, чувствовал невероятную силу, исходящую от мужчины, но, поскольку никогда раньше не встречал некромагов, не мог с уверенностью определить уровень его силы. Но узнав имя… Даже в дрожь бросает от восхищения. - Конкретнее, - нетерпеливые нотки в бархате голоса. Похоже, Хибари уже нестерпимо хочется выставить гостя за дверь. Ну уж нет, так быстро он не отделается. - В основном касательно некромагического искусства, - наконец-то смог сформулировать основную мысль Тсуна. - У твоего учителя обязательно есть пять-шесть книг о некромагии, - Хибари поставил перед гостем чашку с ароматным чаем. Шатен печально вздохнул, взглядом показывая, что никогда не увидит этих книг. – Да и вообще, магу твоего типа никогда не овладеть некромагией. - А я и не хочу, - кивнул Тсуна. Это он знал уже очень давно. – Так, для общего развития. - С этим не ко мне. Дальше они сидят друг напротив друга и в молчании пьют чай. Будь этот брюнет не так холоден и отстранен, Тсунаеши давно бы засыпал его вопросами, которые бессвязной массой крутились на языке. Но хмурый стальной взгляд неимоверно смущал и отбивал все желание спрашивать что-либо, а усмешка, растягивающая тонкие бледные губы, словно говорила, что Тсуна еще очень низок и ему придется много работать, чтобы достичь такого уровня. Наверняка не одну сотню лет. - Лес сегодня тихий, - когда молчание стало совсем невыносимым, пробормотал Тсунаеши, опустив взгляд в чашку. – Даже птиц не слышно. - Я попросил их быть потише, - пожал плечами Кёя. Тсуна рассеяно моргнул. – Проводил довольно важные вычисления, их щебет бы отвлекал. - А… - Был, конечно, вариант умертвить весь лес на время, но я и сам был бы не в восторге от последствий, - хмыкнул брюнет. Заметив отстраненный взгляд непонимающего человека, Хибари вздохнул. – Бестолочь. Представь только: за каждым кустом не по одной мертвой тушке. - Некромагов это смущает? – осторожно поинтересовался шатен. Хибари фыркнул. - И не такое повидали, да и творили. Вот только животных жалко порой больше, чем людей. - Возможно, - Тсуна на секунду задумался и кивнул. Даже с точки зрения белого мага люди по большей части эгоистичные твари. – Тогда… Вы знаете язык животных? - Нет, - отмахнулся мужчина. – Они и человеческий неплохо понимают, если правильно просить. - А почему вы скрываетесь здесь? – наконец, Тсуна смог задать главный волнующий его вопрос. - Тебя это не касается, - мрачно ответил Хибари. Атмосфера в комнате резко переменилась, стала давящей, а воздух буквально пропитался могильным запахом и затхлостью. - Это важно для всех, - робко, но с долей уверенности в голосе, проговорил Тсуна. – Вас ведь оклеветали? - Не совсем. Лично я и еще пятеро из семерки ничего не делали, - зло прищурившись, все же ответил брюнет. – Восстание затеял первый и в его же планах армия кукол. - Но ведь это же… - Табу? Отвратительно? Бесчеловечно? – Хибари отпил чай, вдыхая исходящий от кружки пар. – Некромаги не люди, мы – живые мертвецы, идущие рука об руку со смертью. Но даже я не понимаю логику первого. Поэтому и ушел сюда. Все, удовлетворил твое любопытство? - Не совсем, но пока хватит, - осторожно кивнул Тсуна. Похоже, эти вопросы действительно были лишними – Кёя начинал злиться. – Я, наверное, пойду. - Мудрое решение, - кивнул мужчина, неотрывно следя за каждым движением мальчишки. Хрупкое тело, даже слишком, немного угловатое, но от этого не менее привлекательное для взгляда. Мальчишка красив и он… живой. И наверняка очень теплый. - Мне еще цветок добывать… - тихо пробормотал Тсуна как напоминание себе самому. Почему-то у него было ощущение, что стоит ему только переступить порог дома, как бросится бежать сломя голову. - Только попробуй, - хмыкнул Хибари. – Просто так ты цветок не получишь. - Это нечестно! – возмутился юноша, заливаясь краской. Брюнет вызывал противоречивые чувства: вроде и красивый, и восхищение вызывает, но такая ледышка и хам… - У меня нет с собой денег! - А мне они и не нужны, - Хибари поднялся на ноги, критически оглядывая мальчишку. – Сейчас определим, что ты можешь мне дать. - Внутренние органы изъятию не подлежат, - испуганно пискнул Тсуна, отпрыгнув от брюнета на шаг. Тот сделал самое неожиданное из всего: тихо рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной руки. Вслушиваясь в мягкий ласкающий бархат голоса, Тсуна даже про первоначальный страх позабыл, насколько его зачаровало звучание красивого голоса. - Забавный зверек, - покачал головой мужчина. – Органов мне и так хватает. Нужно что-нибудь другое… - У меня ничего ценного нет, - Тсуна краснел, чувствуя себя товаром на рынке. Брюнет задумчиво его разглядывал, прежде чем в стальных глазах сверкнула подозрительная озорная искорка. - А я думаю, что есть. Ты девственник? – хитрая усмешка, от которой бросает в крупную дрожь. Становится очень стыдно – Тсуна уже не красный, он пунцовый. – Тогда с оплатой решено: ты отдашь мне свою девственность, а я позволю потом ободрать этот несчастный куст. - Девственность за куст?! Да ни за что! – смущение разом сняло, а на его место пришел праведный гнев. – И вообще, зачем вам это?! - В некромагии довольно много обрядов, которые можно проводить лишь тому, у кого в постели побывал девственник или девственница, - терпеливо пояснил Хибари, поражаясь недоученности парнишки. Даже у светлых магов есть такие ритуалы. Или же Джотто намеренно растит из шатена божий одуванчик? – Пол не имеет значения вообще. - Я не согласен! – Тсуна замахал руками, здраво предположив, что учитель обойдется и без этого зелья. А если Джотто будет сильно надо, пусть сам идет. – И не подходите ко мне! - Успокойся, истерик, - отмахнулся Хибари, отходя к шкафчику с многочисленными скляночками. – Иди отсюда, только куст мой не трогай. - Ладно-лад… Ай! – стоило только развернуться, как Тсуна тут же влетел лбом в приоткрытую дверцу шкафа. Тот угрожающе зашатался, пузырьки на полках зазвенели и поползли к краям полок, а через пару мгновений послышался звон разбитого стекла. - Ты неуклюжий балбес! – рыкнул Хибари, отскочив от шкафа и небрежным щелчком пальцев возвращая ему равновесие. – Смотреть надо, куда идешь. - Простите, - пискнул Тсунаеши, держась за пострадавший лоб. Наверняка вылезет здоровенная шишка. – Ничего ценного не разбилось? - Парочка кислот, это не страшно, так и еще… А, ну поздравляю тебя, - фыркнул брюнет, откинув со лба челку. – Теперь ты точно никуда не уйдешь. - Почему? – спросил Тсуна, насторожившись. Ноздри щекотал какой-то крайне приятный запах, а все тело окутывало незнакомое ранее ощущение. Какая-то… истома. - Разбилась склянка с экспериментом шестого, - спокойно пояснил Хибари, медленно, шаг за шагом приближаясь к вжимающемуся в стену шатену. – Он назвал эту вещь афродизиаком для белых магов. Догадываешься, что это такое? - Возбуждение? – Тсуна не узнает свой голос – хриплый, приглушенный. - Оно самое, - почти промурлыкал Кёя. – Еще пять минут, и ты сам запросишься в мою постель. - Нет, я не хочу, - унизительно, но он уже хочет. Сладкий аромат, который Хибари вообще не ощущает, как наркотик проникает в организм ученика белого мага, туманит рассудок и активирует похоть. - Как пожелаешь. Насиловать тебя никто не будет, - Хибари беспечно пожал плечами, отворачиваясь, и при помощи череды коротких быстрых команд восстанавливает утраченные пузырьки. Тсуна сползает по стене на пол. Невероятное унижение – оказаться в таком положении рядом с совершенно незнакомым человеком, который над тобой еще и насмехается. А возбуждение постепенно нарастает, становится ощутимым и болезненным. Этот неизвестный создатель постарался на славу, сотворив убойную смесь, действующую с полпинка. Или это просто Тсуна такой слабый, что не может противостоять такому воздействию? Хотя это вряд ли. Тсуне было стыдно, что кто-то посторонний увидит его таким, да и вообще просто стыдно. А еще крайне неловко. Ведь Хибари говорил ему такие непристойные вещи, он отказался, гордо задрав нос, а теперь от одного лишь воспоминания о бархатном игривом тоне хочется стонать. Возбуждение сводит с ума, и Тсуна чувствует, как гордость покидает его. Самый подлый удар за сегодня, от которого действительно хочется плакать. - Хибари, - тихо зовет Тсунаеши, прикрывая глаза и стараясь выровнять сбившееся дыхание. - Чего тебе? – спокойно спрашивает брюнет, внимательно разглядывая возбужденного мальчишку. Лихорадочный стыдливый румянец на щеках, закушенная пухлая нижняя губа, по которой хочется провести кончиком языка и поймать судорожный выдох, выпирающие ключицы, виднеющиеся в вырезе рубашки, тяжело вздымающаяся хлипкая грудь и наверняка уже твердый половой орган, зажатый брюками. Прекрасное, стоящее зрелище. Белые маги на самом деле самые очаровательные из всех, хотя бы потому, что они истинно невинны, в отличие от темных. - Я… Хочу избавиться от этого, - на выдохе проговаривает юноша. Хибари отмечает, как темнеет и плавится карамель глаз. Похоже, шестой переборщил с дозировкой. Надо будет ему сказать об этом, хотя вообще Кёя не собирался пускать в ход это средство, но раз уж так вышло… Почему бы не воспользоваться случаем? - И? - Помогите мне, - Тсуна запрокидывает голову, машинально расстегивая пуговицы рубашки, обнажая бледную, практически прозрачную кожу. Хибари непроизвольно облизывается, голодно сверкая глазами и медленно подходя к юноше и дергая его на себя, подхватывая расслабленное тело под поясницу – стоять самостоятельно шатен уже не может. Он не может объяснить, какую часть него влечет к этому мальчишке. Возможно, ту самую, которой надоел могильный холод некромагии и которая всегда хочет согреться. А шатен теплый, сейчас даже обжигающе горячий. - Я не остановлюсь на середине. - Меня можно даже не щадить, - хрипло отвечает юноша, обвивая шею мужчины руками и прижимаясь к нему всем телом. – Все равно потом я постараюсь все это забыть. Как у Хибари хватило терпения довести их обоих до спальни – останется загадкой, потому что первое касание губ было неловким, сбивчивым, но карамельный чертенок быстро всему научился, и через пару минут у Кёи уже начала кружиться голова от безумно возбуждающего поцелуя. Некромаги холодны в обычной жизни, в постели же они, по большей части, страстные и готовые окунаться в удовольствие с головой. Одно только плохо - они совершенно не заботятся о наслаждении партнера, им важно утолить собственный голод. Поэтому большинство посетителей постели некромага – одноразовые личности, с которыми они больше никогда не встретятся. А если секс был еще и неудачным, то незадавшийся любовник может остаться в жилище, только уже в виде расчлененного трупа. С этим же мальчишкой хотелось попробовать что-нибудь понежнее, чем обычный грубый животный секс, хотя юноша хотел именно этого. И Хибари даст ему все, да так, что у Тсунаеши голос сядет от криков. Они катаются по огромной кровати, уже не целуясь, а кусаясь, и яростно срывают друг с друга одежду. Тсуна шумно выдыхает через нос, уже мало понимая, что творит – желание затмило все напрочь, выталкивая другие мысли из головы. Хочется остановиться на пару минут и полюбоваться на некромага, у того просто великолепное, красивое, идеальное тело, но сил терпеть нет, поэтому Тсуна зарывается пальцами в короткие черные волосы, несильно дергая, когда брюнет слишком болезненно прикусывает губу или язык. А Хибари млеет, когда юноша принимается посасывать его верхнюю губу, просовывая под нее язык и щекоча кончиком десны. Обнаженные тела приятно трутся друг о друга – они слишком быстро оказываются раздетыми, причем Хибари ни за что не сможет определить, в каком направлении отшвыривал одежду и осталось ли от вещей мальчишки хоть что-нибудь целое, не разорванное. И вообще, будь у брюнета время, он бы подумал, как умудрился возбудиться до боли в паху от неутоленного желания лишь от одного поцелуя с каким-то мальчишкой, которого он сегодня впервые увидел. Это нонсенс, некромаг не должен терять голову. А хотя… Как тут ее не потеряешь, когда под тобой кошкой выгибается желающий секса именно с тобой маленький дьявол? - Не траться на нежности, - хрипит Тсунаеши, прогибая спину и подставляя грудь под обжигающие поцелуи. Сильно прикушенные соски кровоточат, позже там расцветут насыщенные синяки, как и на бедрах, разве что узор будет отличаться – Хибари оставит ему на память смачные отпечатки пальцев. Не умеющий себя контролировать девственник сладко стонет в ответ на каждое прикосновение, показывая, как ему хорошо, и тем самым еще больше возбуждая любовника. Тсуна потирается пахом о бедро брюнета, вызывая у него резкий выдох и утробное рычание. И именно в этот момент в Тсуну проникают двумя наспех облизанными пальцами. Он громко болезненно стонет, но решительно подается бедрами навстречу, сам насаживаясь на пальцы глубже. Через пару минут равномерных ритмичных движений становится все равно на окружающее пространство, остается только наслаждение, приправленное острой болью, и неутоленное желание. Он обхватывает мужчину руками, притягивая ближе к себе и выдыхая тому куда-то в шею: - Хватит мучить, я хочу уже скорее… - Чего? – Хибари убрал пальцы, дразняще потираясь возбужденным органом между упругих ягодиц. Тсуна поерзал, пытаясь самостоятельно насадиться на влажную головку. - Тебя, - короткий ответ, принесший за собой волну боли – ответная реакция на грубое проникновение. Тсунаеши крепко обхватывает ногами брюнета, привлекая его как можно ближе, чтобы член терся о накачанный пресс мужчины. Ни о каком привыкании не идет и речи – Хибари со второго же толчка насаживает на себя до основания и быстро двигается, проникая как можно глубже и надавливая внутри на чувствительную точку. От стонов Тсуны самому хочется стонать, нравится ощущение гибкого тела, выгибающегося в его руках. Тепло вязкой спермы на животе, когда юноша не сдерживается и кончает, невероятно сильно сжимаясь, принося дикое удовольствие. Хибари последний раз толкается в эту узость и изливается внутрь мальчишки. Тот расслабленно выдыхает, обмякая в чужих объятиях. Или уже не таких уж и чужих?.. - Вот объясни мне, что это было? – Хибари лениво перебирает каштановые пряди влажных от пота волос свернувшегося под боком юноши. Тот пожал плечами. - Безумный одноразовый секс, - ярко покраснев, озвучил он, уткнувшись носом Кёе в ключицу. – Вы получили возможность совершать редкие ритуалы, а я обдеру этот чертов куст. Джотто меня закопает… - Ничего он тебе не сделает… - Тсунаеши, тебя только за смертью посылать! – блондин распахнул дверь, оторопело уставившись на ученика и некультурно раскрыв рот. – Тсуна? - Этому есть объяснение, - шатен стыдливо одернул ворот рубашки, пряча яркие россыпи алых укусов. - И какое? – учитель медленно закипал, даже не обратив внимание на пышные пучки необходимого растения в руках юноши. - Давно не виделись, Джотто, - Хибари отлип от стены, показываясь блондину и насмешливо растянув губы. – Все такой же. - Хибари?! – Джотто рассеяно моргнул, узнавая некромага, что довольно часто выручал его на серьезных поручениях. – И ты здесь? - Ага, - хмыкнул мужчина, приобнимая смущенного Тсуну за талию. – Пришел научить тебя не отпускать своего ученика в лес одного. Особенно в тот лес, где обитает некромаг. Он может стать частью собственности мага мертвой материи. - Хибари, я не вещь, чтобы мной распоряжаться!.. А Джотто просто стоял, как статуя, и не мог подобрать слов.