Ты, я и он

— Ты такой красивый.       Кадзуха задушено стонет, прикрыв глаза. Губы проходятся по шее, прикусывая кожу в который раз. Безумно пьянит даже легкая боль, альбинос привык, он потерпит. Вероятно, его шея сейчас вся сине-фиолетовая от множественных засосов.       Стон по громче выбивает хлопком мысли из головы, когда холодная рука обхватывает разгоряченную плоть. Пульсирующая, горячая. Близнецу нравится слушать скулеж их партнера, пока тот пытается сдержаться, старается не выглядеть грязно. Поздно, Альбедо целует алые губы, сплетается языками на зависть третьему. Каэдехара тает слишком быстро, а ведь они ничего толком не сделали. Нежное тело, хрупкое и столь невинное, его нельзя перестать трогать, нельзя перестать смотреть и нельзя перестать подталкивать к краю рассудка.       Холодные руки, горячие руки, пустой разум у всех троих. Инадзумец стонет в чужие губы вновь, ощущая сильную хватку на бедрах, все равно на следы, все равно он ходит словно капуста. Близнец скользит языком по загривку, отодвигая носом россыпь белых волос, прикусывает. Дрожь невинного тела так дурманит, Альбедо тоже не может держать себя в руках, меняясь со своей копией руками на возбуждении ронина. Смена температур заставляет скулить, словно брошенный котенок, тот цепляется за чужие плечи, ерзает, стараясь получить еще и еще. — Такой жадный.       Довольное урчание на ухо и холодные пальцы проникают внутрь. Неприятно, но терпимо. Кадзуха послушный, он знает, что они не навредят, знает, что получит даже больше, если потерпит. Альбедо вновь подцепляет такие манящие и вкусные губы партнера в коротком поцелуе. Зацеловывает щеки, тисканные до этого несколько раз, потому что их обладатель слишком милый. Зацеловывает нос, лоб, все до чего дотянется. Обхватывает рукой обожженную руку, переплетая пальцы. Альбедо до безумия нежный, трепетный.       Его копия не такая. Кадзуха чувствует рваные толчки пальцами, тяжелое дыхание, от которого волосы на затылке встают дыбом. Близнец не столь аккуратен, но пытается, честно пытается. Альбинос помогает, двигая бедрами и рвано постанывая, зажмурившись. Эти двое…они точно убьют его когда-нибудь.       Пустота ощущается внезапно…пусто. Каэдехара не может описать это чувство, да и долго думать не дают, немного переворачивая того лицом к близнецу. В ясных синих глазах читается «посмотрел, теперь моя очередь», что забавляет. В висках пульсирует, а сердце заходится в бешенном ритме, словно он вновь бежал с Инадзумы. Чужая рука ласково зарывается в белые волосы, тянет на себя, приподнимая чужую голову. Теперь очередь другого дарить нежность ронину. Сколько бы он говорил, что не хрустальный — не верят. — Расслабься.       Что угодно. Для них абсолютно что угодно. Кадзуха мягкий, словно пластилин, податливый и открытый только для них двоих. Чертовски льстит. Близнец целует нежно, после ронин понимает причину и цепляет в чужие руки, царапая нежную кожу. Альбедо большой во всех смыслах, входит так… Громкий стон все же звучит и все втроем тихо ждут, терпят: алхимик от тесноты, альбинос от ощущения в себе чужого члена, близнец же от желания. Последний нежно сцеловывает выступившие слезы с покрасневших щек. И правда, как котенок, так беспомощно смотрит своими алыми глазенками. Ни один рубин или алый кварц не сравниться с ними, ни один закат и горячий Натлан. Как-то инадзумец читал им стихи о красоте, странно, что не упомянул в них себя.       Руки на боках, гладят, отвлекают. Легкий кивок и Альбедо начинает медленно двигаться, Каэдехара хочет возразить, это же он сверху, но понимает, что так будет лучше. Уже ноги не держать, прошибаемые приятным чувством скольжения. Ронин бесстыдно стонет, кусая губы в перерывах между выдохами. На улице метель, никто в здравом уме не посмеет потревожить их. Близнец нехотя отвлекается от созерцания выражения лица их пассии и спускает взгляд ниже. Крик был громким, крик удовольствия, если быть точнее.       Русый без стыда, кой потерял еще давно, накрыл чужой член ртом. Сжавшая волосы рука дрожала, но это было ничего, по сравнению с чужим движением бедрами. Он не мог винить за несдержанность поэта, того буквально трясло от приятных ощущений. Бедный, маленький котенок, неужели тебе никто не дарил такого в стране гроз и дождей? Какое кощунство. Близнец продолжает чуть медленнее, прекрасно зная, какую реакцию производит на организм партнера своим горячим ртом и холодными руками.       Альбедо тоже не отстает, увеличивая темп, входя глубже, выбивая из инадзумца новые всхлипы и скулеж. Пришлось оторваться от сосания, чтобы взглянуть на алхимика немного недовольно. Двухсекундный ментальный спор, непрерывный зрительный контакт и Кадзуха непонимающе переводит взгляд с одного на другого, пока его бедра раздвигают еще шире. Осознание прошибает, словно молния на Сэйрае, ну а еще чьи-то шаловливые ручки надавливают на заполненное отверстие. Приходиться помучатся и заткнуть альбиноса грубым поцелуем, а еще забить хер на ворчание Альбедо, потому что, если близнец хочет — он получит. Но не стоит забывать про благополучие их общего котенка. — Подо...Мне не...Мх! — Кадзуха сжимается, пытается донести свою мысль, но не может. Один из русых настроен слишком решительно и ронин сдается. В конце концов, они обещали его защищать и не вредить.       Никто не знает сколько времени прошло прежде чем Кадзуху выгнуло дугой, а громкий стон прошелся по сводам пещеры. Просто Альбедо пришлось сместиться из-за чужих пальцев, что стали более-менее свободно скользить рядом с чужим органом. Член альбиноса уже болезненно пульсировал, партнеры не давали ему кончить довольно давно, мучая своими ласками. Пришла пора им всем троим получить то, что они так долго ждали.       Парня смещают еще чуть-чуть, чтобы близнец смог пристроиться и войти. Стиснутые зубы, всхлип, смешанный со стоном и долгожданное ощущение удовольствия. Кадзуха стонет на каждом толчке, нет, толчках. Двойное удовольствие спирает дыхание, скручивает все внутренности и не дает дышать. Русым не легче — внутри поэта чертовски горячо и ощущение чужого трущегося рядом члена сносит крышу. Руки сжимаются на бедрах, а зубы на свободных участках кожи. Каэдехара благодарен, что не целуют, иначе бы он точно задохнулся. Хрипы, стоны, громкий скулеж и сбитое дыхание. Все смешивается в одно перед глазами.       Альбинос протяжно стонет, прежде чем дойти до пика и увидеть звезды, если не Селестию. С этими двумя и не такое может быть. Голова идет кругом, но движение снизу не прекращается. Близнец тянется через плечо, чтобы подарить поцелуй Альбедо, а ронина впервые жрет ревность, глядя на то, как страстно они целуются. Он оповещает о своем присутствии жалобным скулежом и они делят поцелуй на троих. Разнеженное после оргазма тело сжимает органы в себе смелее, поэтому у русых уходит две попытки, чтобы выйти и закончить на чужие бедра. Тяжелое дыхание эхом отдается в голове.       Разнеженный и вымотанный Кадзуха устало укладывается на постель. Альбедо помогает привести его в порядок, пока близнец гладит парня по щеке, убирая мешающиеся волосы. Тот сонно ластится к руке, заставляя сердце или что там у людей в груди защемить. Красивый. Они обмениваются нечитаемыми взглядами, а затем второй просто уходит, оставляя Бедо наедине с его прекрасным инадзумским принцем.       Они еще встретятся. Не сейчас, но обязательно встретятся.