--
Гаражный отсек лаборатории не представляет собой чего-то экстраординарного и далёкого от работы. Если только он не окутан полумраком, и в пелене этой не стоит широкая кровать, непременно шёлковой простынёй застеленная. Сразу рисуется что-то, за переделы конфетно-букетного периода шагнувшее. А пристёгнутая пушистыми наручниками к изголовью Амелина и вовсе не о каком следственном эксперименте думать не позволяет. Если только это так теперь называется. Она подтягивает на постели ноги, изворачивается, в сторону отталкивая подушку — всё в такой же шёлковой наволочке — едва слышно чертыхается себе под нос и наконец умудряется сесть, цепочкой наручников звякая по пруту изголовья, и за него же ухватывается ладонью. — И что это даст? — неотрывно глядя на подругу, интересуется Холодов. — А ты ключик положи. Под подушку, скажем, — предлагает она, и капитан послушно исполняет. Цепочка вновь звякает, Оксана помогает себе ногами, потряхивая немного простыню, и ключ после недолгих мучений оказывается в руках. — И это даёт то, что Марина вполне могла отстегнуться, убить соседа и вернуться обратно, пока её Павлик бегал из третьего подъезда в первый за коробкой с игрушками. Если, конечно, она припрятала перед этим ключик. — И это в том случае, если этот Павлик не врёт нам про наручники. А если была верёвка? Мы ведь проверили, они пользовались и ей, — напоминает Андрей, забирая у Амелиной наручники и откладывая их на ближайшую полку. Оксана одёргивает свою неизменно короткую юбку, поправляет разлетевшиеся по сторонам подушки и укладывается ровно по середине кровати, вытягиваясь в полный рост. Уже в следующую секунду поднимает руки и вытягивает их ровным продолжением тела вверх, всё к тому же изголовью кровати. — Вяжи! — решительно заявляет она, замочком скрепляя собственные ладони. И Холодов вяжет. Несколько раз оборачивает верёвку вокруг её запястий, стягивает узлами и уверенно подтягивает их к изголовью, делая ещё несколько оборотов, увенчанных узлами. Словно практикует подобное давно, а не следует пошаговому руководству со специализированного сайта. — Ну и? — спрашивает он, закончив. — Что на этот раз класть под подушку? Нож? — Почему нет? — Да потому что потом она не смогла бы вновь привязать себя к кровати перерезанной верёвкой. Всё так же вытягиваясь вдоль кровати, Оксана задумывается на какое-то время. Она задирает голову вверх, разглядеть стараясь не то стягивающие её запястья узлы, не то кроватные прутья, создающие изголовье, почти что полностью идентичное тому, что в квартире Марины, и несколько раз дёргает руками, после чуть морщась от проехавшихся по коже верёвок. Андрей стоит у самого края кровати, не разглядывая больше идеально получившиеся, по его, конечно же мнению, узлы на запястьях Амелиной. Вместо этого взгляд его в открытую скользит по её красивым оголённым ногам. Вот коленки упираются в простынь, немного проскальзывая на шёлке. Вот подтягиваются выше, сопровождая красивый изгиб тела в пояснице. А вот уже натягивается ткань юбки, когда Оксана разворачивается спиной в сторону потолка, привставая на корточки. — Может, как-нибудь можно тут выпутаться, — размышляет она вслух, вывернуть словно желая собственные запястья и разобраться пусть даже такими жертвами с несколькими оборотами верёвки из специализированного магазина. — Как-нибудь не туго связана она, может, была? — Если вообще была. И была именно так. — Точно! — оживляется старший лейтенант, взмахивая головой в надежде убрать с лица выбившуюся из растрёпанной причёски прядку волос. — Андрюш, а если она как-то по-другому была связана. Какие там ещё варианты? — Да множество, — пожимает плечами Холодов. Он подходит ближе и, прежде чем распутать Оксанины руки, убирает с лица её, едва касаясь ладонью кожи, непослушные блондинистые локоны. — Но Павел, помнится, говорил, каким вариантом фиксации они частенько пользуются. Холодов говорит это как-то между прочим и едва не получает по лицу. Спасают разве что стягивающие верёвку узлы, надёжно фиксирующие руки Амелиной у изголовья кровати. — Я тебя сейчас так оставлю, — заявляет он, выпуская верёвку из рук. — Чего ты драться удумала? — А чего ты меня по-другому связываешь, если знаешь, как Павел с Мариной практикуют? — с кричащим буквально недовольством высказывает ему Амелина. — Развязывай давай! — повышает она слегка голос, дёрнув руками. — Все руки теперь в синяках будут. — А ты не дёргайся так.--
Галина Николаевна не подразумевает ничего особенного увидеть или даже услышать, спускаясь на нижний этаж собственной конторы, попросту экспертов ищет, о результатах проверки по одному из новых дел желая справиться. Но это особенное с планами её считаться не собирается. — Ноги раздвинь, — раздаётся приглушённо со стороны, удивиться заставляя полковника буквально в тот же миг. А вместе с тем — заинтересоваться, что же такое происходит в подконтрольном ей помещении. — Куда я их раздвину? — возмущённо звучит голосом Оксаны, и Рогозина, понизив шум своих шагов, сворачивает по направлению звука, куда-то туда, за камеру вещдоков. — Мне юбка не позволяет. — Сложно с тобой, Амелина, — ворчит Холодов. При приближении Рогозиной начинает слышаться возня, и капитан продолжает: — халатом прикрою. Раздвигай, давай, иначе неправильно всё будет. Галина Николаевна замирает в стороне от происходящего, в полутьме лабораторного отсека без труда разглядев двуспальную кровать, покупку которой она сама же согласовала. А на кровати этой — две знакомые фигуры, составляющие совершенно неожиданную, так сказать, композицию. У полковника глаза расширяются в удивлении и словно что-то совершенно не первым на ум приходящее разглядеть пытаются в представленной посреди пустынного почти помещения картине. Получается вот только не так, чтобы хоть с минимальным успехом. Оксана на кровати буквально роль звезды играет: руки её заведены за голову и надёжно к изголовью кровати прикреплены при помощи специальных ремней, ноги, в стороны разведённые и в районе юбки и правда серебристым халатом прикрытые, зафиксированы к подножью, в районе лодыжек второй парой чёрно-красных манжетов обхваченные. А вот роль для Холодова у Галины Николаевны на ум не приходит. Он, переступив коленом через подругу, нависает в прямом смысле слова у неё над талией, говоря что-то о часто используемом парочкой варианте фиксации. — А что здесь происходит?! — только и находится, что сказать Галина Николаевна, подходя ближе. — Галина Николаевна… — Андрей в спешке переступает Амелину вновь, вырастая в полный рост у края кровати. — Это не то, что вы подумали. — А что я подумала? — Галина Николаевна… — Заканчивайте здесь, — взмахивает рукой полковник, так и не позволив сказать задуманное Оксане, на постели активно заелозившей в попытках выпутаться из кожаных кандалов и не представать перед начальницей в таком виде. — И зайдите ко мне. Оба! Галина Николаевна спешит удалиться прочь, всё ещё шокированная происходящим, и следом за ней с места срывается Холодов, буквально на ходу оправдаться желающий и совершено неправдоподобно звучащую истину о следственном эксперименте донести до неё пытающийся. — Андрей! — в след кричит Оксана, за счёт движений телом прикрывающий её халат почти что скинув уже с себя. — Холодов, развяжи меня! Галина Николаевна!