чумной полицейский.

      На свалке пахнет мусором, ржавым железом и пылью. Олег щурится от едкого дыма, темным клубом подымающегося в темное ночное небо. Смотрит на сожжённые тела семьи хозяина свалки, от которых почти ничего не осталось, хмыкает, ухмыляясь почти не заметно, и поворачивается к Чумному. У Игоря легкая улыбка на лице, в глазах, пристально смотрящих на свою работу, гордость за самого себя. Такая, будто он в одиночку поймал коррупционера, наживающегося на людских деньгах, заработанных кровью и потом. Отчасти, так и есть. Только вот немного иным способом. И награду ему за это не дадут, скорее, посадят, если узнают. Поэтому радоваться приходится одному. А может, вдвоём, знает же, что Волков его радость разделяет. Он игриво смотрит на наемника, отлипает от столба, кидая окурок на землю. Его движения лёгкие до безумия, расслабленные, будто вовсе не он всего десять минут назад жестоко расправлялся с тремя людьми. Скорее, сейчас он лишь довольствуется проделанной работой. Завтра придётся играть растерянного полицейского, судорожно ищущего преступника и ломающего голову от нехватки улик. Точнее, их отсутствия. — Приберись тут, Олежа, — он подмигивает, пальцем показывая на весь беспорядок, что навёл. — Жду в машине. Олег кивает, провожая Грома долгим взглядом и поворачивается к трупам. Игорь удивлял его своей непринужденностью: не паниковал, всегда действовал четко и расчётливо, не боялся, что его поймают, пусть и не старался прибирать за собой. Знал, что к нему все равно ничего не приведёт — Олег разберётся. Вместо этого загребут абсолютно непричастного, например, доставщика пиццы, у которого случайно найдут маску Чумного. Затормозят следствие ещё на непродолжительное время, суетясь с расспросами подозреваемого, а потом поймут, что их надурили, уже далеко не первый раз, и все придётся начинать сначала. Гром в это время будет успокаивать Прокопенко, говорить, что они найдут убийцу, мастерски прикидываться ничего непонимающим, а ночью пойдёт в гости к очередному зажравшемуся чиновнику. Волков прибирает за наследившим Громом, который, как всегда, не запаривается о том, что может что-то оставить после себя, и уходит к машине где ждёт Игорь. Скоро, буквально минут через двадцать после их отъезда, приедет полиция, и не обнаружит абсолютно ни-че-го, кроме столба, к которому привязаны обгоревшие тела. Они не найдут ни следов, ни каких-либо вещей, записок или отпечатков. Все, что у них есть — это видеотрансляция, выложенная во vmeste и новые три трупа. Каждая надежда полиции найти улики на местах преступления Чумного Доктора рассеивается с каждым разом. Потому что Олег слишком хорошо работает. Игорь в машине изнывает от жары из-за костюма, крутит в руках маску и в конечном итоге закидывает ее на заднее сидение. Волков кидает на него быстрые скользящие взгляды, рассматривая довольное кошачье — собачье? — лицо, влажные тёмные волосы и сверкающие глаза. Хотелось засмотреться, надолго остановить на нем взгляд, но не попасть в аварию хотелось так же. Игорь притягивал, чем — Олег не знал. И сколько бы раз в день он его не видел, сколько бы с ним не говорил и не находился рядом — хотелось ещё. Волков склонялся к тому, что Гром ебаный колдун. На правду было похоже. Питерский мент для Волкова был последним шансом. Последним, и таким желанным. Шансом реабилитироваться после всего, что он прошёл: детдом, войну, предательство, и в добавок ко всему потерю друга. С ним было тяжело. Олег уверен, что с ним самим — тоже. Доверие он мало кому внушал. Их ничего не связывало, кроме работы. Ну, может, кое-каких нерабочих отношений. Но они не любили. Хотели лишь близости на несколько часов, чтобы утром безмолвно расходиться по своим делам. Никаких обязательств, никаких претензий друг к другу. Игорю нравилось. Игорь этого хотел, но на счёт себя Олег уже уверен не был. Олег хотел стабильности, любви до гроба и дом за городом. Гром собирал его по частям, ломал вновь, а в следующую ночь клеил заново. К тому же, с Игорем вряд ли бы прокатила хуйня с любовью и жизнью долго и счастливо — ему это просто напросто не интересно. Поэтому Олега устраивала любая близость. И в этом случае дело вовсе не в любви. Да плевать на неё, просто нужен был кто-то рядом. Один уже не вывозил. Игорь надежд и обещаний не давал с самого начала. Олег не жаловался и пользовался тем, что дают, потому что почему нет. В конце концов, он лишь телохранитель и наёмник. Работает и славно. Игорь просит отвезти сразу отвезти домой. Олег везёт. В квартире у Грома тихо, одиноко и темно. Некоторые вещи стоят так, будто их оставили на тех местах ещё очень давно, когда Игорь был подростком. Возможно, так и есть. Мужчина был одинок, ровно так же, как и сам Волков. Отца потерял, потерял всех друзей, двух последних и то обманывает, тщательно скрывая, что убийца — он. Он не доверяет, не доверяют и ему, открываться ни для кого не хочет. Хочет справедливости. И добивается ее совсем несправедливым способом. Олег часто рассматривал маленькую квартиру, в которой, в прочем, ничего удивительного не было (даже отсутсвие двери в туалете его не интересовало). Но что-то заставляло хотеть сюда вернуться. Что-то было в этой квартире. Что-то, из-за чего хотелось укрываться здесь от внешнего мира. С первого взгляда можно было подумать, что это место было как раз подстать городу: такое же серое и холодное. Но Олегу, почему-то, казалось наоборот. Гром сразу идёт переодеваться, по пути начиная стаскивать тяжёлый костюм. Он пыхтит и ворчит, как дед, по пути спотыкаясь о диван, разбросанные папки с делами и футболки. Олег смотрит вслед, наблюдая за неуклюжими движениями мужчины, уходящего в спальню. Проходит в гостиную, рассматривая уже знакомую квартиру. Доска на стене с изображениями подозреваемых (и тех, к кому нужно зайти на чай) стол, заваленный бумагами с полицейскими отчетами, смятая форма, валяющаяся в углу, которую Игорь одел один раз в первый день работы. Забавно даже. Утром Игорь типичный мент, женатый на работе, ей же преданный, словно пёс. Обязанности исполняет исправно, за благополучие отчаявшихся граждан отвечает, и тыры пыры. А вечером прыгает в костюм, берет под ручку Олежу и галопом скачет из неугодных обществу шашлык делать. И за все время, что ищут Чумного, ни у кого не было ни одного подозрения, что преступник — Игорь. Ни у кого, кроме Стрельцова, с первых секунд недоброжелательно к майору настроенный, но с ним Олег разберётся. Он отмирает, когда к нему подходит Гром, босыми ногами шлепая по полу. Видит на плечах мужчины мурашки из-за сквозняка в квартире. — Завези в башню, лады? — протягивает руку со сложенным в большой пакет костюмом и ждёт. Волков скользит изучающим взглядом по сильным рукам, торсу, и чуть ли не краснеет от понимания, что Игорь перед ним в одних трусах. — Эй, Волче! — Гром щёлкает пальцами перед его лицом, вопросительно заглядывая в глаза и выгибает бровь. — В башню завези, говорю. — Понял, — Олег глаза отводит, нервно почесывая затылок, и принимает пакет. — Сделаю, Игорь Константинович. — Оставь меня без формальностей, — Гром закатывает глаза, посмеиваясь, и встряхивает волосы. — Не чужие, все таки. К тому же, я не такой старый, мне лишь тридцать пять. У него в глазах черти пляшут, и улыбочка похабная. От хмурого и тихого Грома чужим людям такое кажется чем-то нереальным, неестественным даже. Волков первый раз тоже ахуел, жадно впитывая глазами такого Игоря. Гром за шею к себе притягивает, целует жадно и грубо, чувствуя, как Волков резко кладёт руки ему на талию, роняя пакет. Олег бородой колется, которой у него значительно больше, чем у Грома, к себе прижимает сильными руками. Игорь заполняет собой все пространство, пальцами сжимает чужие предплечья до синяков. Боль, заглушенная жаром тела под ним, не чувствуется совсем, наоборот, приятным тёплом разливается внутри. Майор пытается сдерживать себя, не стонать, когда в его шею губами впиваются, сразу же за это получая несильный толчок в плечо — засосы категорически запрещены, не хватало ему ещё на работу с разукрашенной шеей приходить, да вот только Волче это правило систематически нарушает, то и дело кусая. Всегда Игорь такой. Развратничает сначала, кажется, даже для самого себя неожиданно, но всегда старается быть тихим. Волков это исправляет. Заставляет и забывать о золотом правиле «Скажем нет засосам!». Хочется ближе, теснее. А теснее и ближе уже некуда, особенно когда вы ютитесь на стареньком, повидавшем все прелести жизни, диване. Игоря подминают под себя, зацеловывают лицо, шею и плечи, руками шарятся по телу. На Олега хочется смотреть. Им хочется любоваться до безобразия долго и Игоря колит приступ ревности, когда он думает о возможности кого-то ещё видеть божественное тело брюнета. Олег ему принадлежит, пусть никто из них этого признавать не хочет. Хотя и волноваться не о чем — наёмник предан, словно волк своей паре. Парой они не были, но факт волчьей верности остаётся фактом. Волков ловким движением стягивает с себя водолазку, а со штанами, гад такой, расставаться не спешит. И лишь изредка получается так, что голые оба, а не только Игорь — на наемнике всегда остаются штаны, или вообще вся одежда. Он растягивает долго, медленно, дразняще двигая внутри Игоря пальцами и доводя его до раздражения. Майору хочется быстрее, грубее. Знает, что получит то, что хочет. Но перед этим Олег обязательно будет издеваться. — Оле-е-ег, — Игорь мычит, цепляясь за чужие плечи. Смотрит на белые шрамы от ножей и пуль, проводит по ним пальцами, аккуратно, словно боится сбить картину. Волков этот жест без внимания не оставляет, игриво, даже опасно как-то, смотря майору в глаза. — Давай быстрее, ну! — Тише, — он даже не думает ускоряться, лишь шарит рукой по полу в поисках брошенной туда минутами ранее смазки. — Ты руководишь только за пределами постели, верно? Волков усмехается, смотря на сердитого Игоря, который давит пятками на поясницу. Гром дышит тяжело, жмётся к Олегу, когда тот лениво входит до основания. Хмуро смотрит, про себя ненавидя эту привычку мужчины: дразнит, доводя до белого каления, а потом выбивает весь святой дух. Пусть послушным он и был — в постели отнимает у Игоря инициативу, даже не спрашивая, и превращается в здоровенного, зубастого волка. Гром на его фоне выглядит дворовым псом с дырявым ухом. Это Игоря веселило и даже пугало — каким переменчивым мог был наёмник. Сначала тихий, суровый, одним своим видом нагоняющий на людей страх, не разговорчивый особо, а потом болтун, каких ещё поискать, открытый и властный. Гром сжимается, пытается расслабиться, пока Олег гладит по влажным волосам, двигается плавно и медленно. А у Игоря уже глаз дёргается. Он изнывает, хочет быстрее. Так тоже хорошо, конечно, но когда Волче ускоряется, становится ещё лучше. Мужчина просит быть громче, не сдерживать стоны и Игорь сдаётся. Хриплым голосом выстанывает имя наёмника, царапает спину, на которой красуется большая татуировка волка. Гром всегда смотрит на неё, как в первый раз. Действительно красивая. Олег теснее прижимается, целует, одной рукой опираясь на подлокотник. Дышит шумно, горячо, рычит иногда, не в силах уже держать себя в руках. Звонкие шлепки, разгоряченные вздохи и стоны раздаются по квартире, а пакет с костюмом давно валяется у двери. Наверное, нужно быть тише, спокойствие соседей ведь в приоритете, только Игорь хуй на это забивает. Волков целует, держит за бёдра, пытаясь впечатать в себя. Он граничит между нежностью и грубостью, двигается быстро, вдалбливая майора в многострадальный диван, но всякий дискомфорт пытается заглушить прикосновениями, делать больно не хочет, а Игорю, кажется, и так нормально. Игорю хорошо, Игорю заебись, Игорь хочет больше. Хочет Олега. У Грома внутри нехилое такое достоинство, таранящее его сильными толчками, заставляющее задыхаться, подмахивать навстречу бёдрами и в который раз снимать с себя образ каменного мента перед Олегом. Всегда только перед ним. Кулон наёмника бьется о его грудь, иногда прилетая по лицу Игорю, что раздражает до жути. В такие моменты он эту подвеску ненавидел, зажимал в кулак и искренне хотел выбросить в окно. Ходить с синяками на подбородке тоже хотелось не особо. Зубов лишится тем более. Но раз сам Олежа этого ещё не сделал, значит, штука ему дорога. В какой-то момент все заканчивается. Когда оба замирают, когда Игорь чувствует горячее дыхание на шее, напрягается и хрипло выдыхает имя Волкова. Он смотрит пристально, внимательно вглядываясь в черты выгибающегося Грома, мокрые волосы убирает со лба и оставляет укус на ключице. Пару последних толчков делает, пока мужчина в себя приходит и ухмыляется немного. А через мгновение снова натягивает на себя каменную морду и благополучно спешит съебаться. Собирается домой Олег тихо, быстро и на Чумного почти не смотря. Как всегда, в общем — отымеет и поскорее сливается. — Может в душ хотя бы сходишь? — Игорь на диване прикрывается лишь пледом, найденным на полу. — Нет. Многословно. — Как знаешь. Он пожимает плечами, кряхтя вставая с дивана, и подходит к Олегу. Пожимает ему руку, говорит что-то о завтрашнем вечере, и Волков уходит. Уходит, оставляя Грома одного в тёмной квартире, которая с каждой секундой становится холодней. Наедине со своими чувствами, навязчивыми мыслями, бьющимися в голове. Но Игорь не жалеет. Его все устраивает. Знает, что скоро все повторится. Да и жалеть не о чем — они не любили, не любят и не будут никогда. Рано или поздно все закончится, они знают — кого-то из них пришибут или посадят, а может, сразу обоих, да и их отношения отношениями назвать язык не повернётся. Просто Игорю нужно расслабиться время от времени, ему Волков нравится, а Олег послушный и хочет стабильности. Игорь эту стабильность даёт.