Моя первая любовь пахнет летом

      Он сидел за столом, полный раздумий о том, что же сделал не так. Эти мысли не давали покоя довольно давно,  буквально поглощаяя всё сознание целиком. И сколько бы не хотел убедить себя, что это всё временно, попытки были тщетны. С каждым днём Уджин закапывал себя в своих мыслях всё дальше и дальше, без шанса выбраться от туда. Может, он даже подумывал о самоубийстве, ведь такая жизнь – это не жизнь вовсе. Но он должен был. Должен был выполнить долг.       Для Голд это было последнее беззаботное лето. С сентября начиналась её практика в кукольном театре и времени на обыкновенные прогулки совсем не останется. Юная леди с детства интересовалась куклами и игрушками, обожала устраивать родителям представления, где были главные герои: добрый мишка и принцесса. По итогу медведь женился на принцессе и все жили долго и счастливо, но со временем спектакли прогрессировали в более техничные. С каждым годом у неё получалось всё лучше и лучше, потихоньку становясь кукольным мастером. И вот, она в свои 18 лет прошла пробы в местный театр кукольный театр. С сентября уже собиралась выступать, но пока мисс полностью свободна. Малышка часто бывала в лесу, который рос на окраине их небольшого городка. В нем было трудно потеряться, ведь тропки были протоптаны абсолютно везде и заблудиться сможет, разве что, слепой. И сейчас мисс Ланг ходила меж деревьев, размышляя о новых постановках и просто о повседневной рутине. Так и сейчас лишь бродила по лесу, вглядываясь в тропинки поросшие травой: определённо здесь давно не было посетителей. От того, что Голд прекрасно ориентировалась здесь, она совсем не следила за дорогой, плутая меж сосен и берёзок, заходя всё дальше и дальше. Такими темпами кукольница набрела на небольшой двухэтажный домишко, выкрашеный в жёлтый цвет, с красивыми окошками, стёкла которых отливали нежно-розоватым оттенком. Вокруг дома росли цветы самой разной величины и цвета, что не могло не радовать глаз. Девушка завораженно глядела на данную постройку, потихоньку осознавая, что раньше никогда и не натыкалась на это строение, а вид у дома достаточно обжитый и где-то даже обшарпанный. Посчитав это достаточно интересным, златовласая уже развернулась чтобы уйти обратно, но впечаталась в невидимую стену, мысленно проклиная себя, ведь была уверена, что там нет ни дерева, ни даже кустика. Каково же было её удивление, когда открыв глаза, увидела, что и вправду никакого препятствия там нет. Чтобы наверняка, пошла через другую сторону, но и в этот раз её отнюдь не пустили. Ланг зачертыхалась, оглядываясь и пытаясь найти выход. В душе разрослось то зёрнышко паники, которое легко может расцвести в огромный кактус, если она не возьмёт себя в руки. Таких попыток выбраться было огромное количество, но все они оказались безуспешны и юная леди, уже будучи на грани небольшого срыва, решила предпринять попытку постучаться в этот дом, ведь, по сути, ей и делать было уже нечего. Блондинка глубоко вздохнула и постучалась в дверь, перебарывая свою стеснительность. Она была больше склонна к интровертам, и подобные подвиги, как постучаться в чужую дверь, чтобы спросить, что тут происходит и можно ли как-то отсюда выйти, входили в список самых опасных действий в её жизни. Дверь отворилась легко, но за ней мисс никого не увидела, хоть и услышала тоненький голосок:       – вы кто? что вам нужно? Голд растерянно заозиралась, пытаясь разглядеть обладателя столь чудненького голоса, на что получила злой комментарий: "Вниз посмотри", посмотрела туда, куда ей велели и тут же упала в обморок. То ли это сыграло общее перенапряжение, то ли эмоциональная усталость девушки. Открыла глаза уже когда её уже перетащили на диван. Эдакая красивая девочка со вьющимися золотистыми волосами, с примечательным кулончиком в виде сердца. На лице бледненьком играли веснушки, делая его более живым, напоминая, что это просто обморок и с ней ничего страшного не случилось. Она была прекрасна, как раннее лето. Она и есть лето. Золотистые ресницы дрогнули, приоткрылись глаза. Кукольница наконец вздохнула полной грудью, оглядывая всех, кто пришёл в доме поинтересоваться о её состоянии. Они о чем-то тихо перешептывались и ворчали, но прямо ничего не говорили. Что же так напугало девушку? Её лишь удивил факт того, что открыла дверь плюшевая кошка, а окружали плюшевые медведи. Мисс Ланг решила, что она просто перегрелась на солнце, хоть и не представляла, каким это образом, ведь кроны деревьев надёжно защищали ту от подобного. Все её сомнения развеял медведь, который коснулся лапой лба. Девушка ощутила всю мягкость материала, из которого изготовлен этот мишка. Она почувствовала каждую ворсинку на его поверхности, ощутила едва уязвимое тепло. Такое тепло, словно это был человеческий палец и ничто иное. Этот медведь просто был обеспокоен состоянием госпожи, которая едва дышала уже , то ли от удивления. В его стеклянных глазах не читалось ни доли переживания, но от чего-то чувствовалось, что в этом маленьком коричневом медвежонке, сшитом очень аккуратно, есть что-то горячее, по-человечески душевное и тёплое, а возможно и родное. Эти странные эмоции эхом пронеслись в Голд, оставляя ту в смятении, пока медведь не сообщил плюшевой кошке и ещё двум медведям, что у гостьи небольшой жар, но глаза она уже открыла и даже с удивлением смотрит на них, так что всё в порядке. Коричневый медведь, по всей видимости, был в этом доме за старшего, поэтому так смело подошёл к незнакомке. После небольшого распроса о том, кто она, зачем вообще и что происходит, чёрная плюшевая кошка задумчиво посмотрела в сторону двери и пробормотала, что барьер не мог просто так впустить незнакомца. А белый медведь, рванул к двери, чтобы, видимо, проверить работает ли барьер или нет, но его очень вовремя остановил полу-шипящий и очень высокий голос кошки, с укором сообщающий о том, что ему мало не покажется, если барьер всё ещё здесь. Это подействовало на сорванца отрезвляюще и, понурив голову, тот вернулся на своё место на диване.  От такого небольшого шума, желтоватый медвежонок, всё время жавшийся к кошке, спрятался за её спину ещё больше, да так что торчали одни уши. Коричневый медведь поспешил уверить девушку, что она отнюдь не сошла с ума и то, что она видит – это совершенно нормально,  по крайней мере для них.       – Видите ли, если вы смогли пройти через барьеры, то вы или большое недоразумение...– начал старший.– Или как-то связаны с нашим родовым проклятием. Нет, мисс, конечно, знала, что в их мире существуют и ведьмы, и проклятия и даже всякие такие чудеса, но она точно не думала, что это когда-то случится с ней самой. И это всё было похоже на сумасшествие, чем на что-то нормальное, так что слова медведя были очень даже к стати.       – Но всё же, что делать-то с тобой?- слегка ворчливо отозвалась кошка, скептически оглядывая Голд.– Как тебя зовут-то хоть? Она представилась, а вслед за ней сказали имена и все домочадцы. Плюшевой кошкой оказалась тётушка Стасья, которая приглядывала за этой семьёй долгие годы. Коричневый медведь был старшим сыном – Уджином, средний брат-медведь – Сынмином и самым младшим золотисто-жёлтого медвежонка звали Хёнджин. Когда семейка отпоила девушку прекрасным чаем, чтобы окончательно привести её в чувства, тётушка Кошка (как успела прозвать её девушка) рассказала о проклятии, которое упало на семью.       "Когда-то давно, когда в этой стране еще правил король, а по улицам ездили прекрасные кареты, в дом семьи Ким пришла беда. Это была родовитая семья, где основным делом являлось ведение бизнеса – эта работа передавалась от отца к сыну уже многие многие годы. Вместе с тем, многие знали, что глава семейства слыл очень жестоким и волевым человеком.  Он делал всё из-за долга перед предками, выполнял работу точно идеально, но этого же требовал и от других. Так же, все давно знали, как господин относится к тем, кто ещё не успел завоевать его доверие. В один дождливый вечер в их хорошо обустроенный дом кто-то постучался. Открыв, глава семейства увидел на пороге девочку всю промокшую до нитки. В её трясущихся ручках она держала тряпичную куклу и маленького хорошенького мишку.       – Господин, купите игрушки для своих деток!- жалобно попросила девочка. Мужчина, брезгливо поморщившись, сказал, чтобы та убиралась прочь, называя гадкой попрошайкой, но маленькая торговка, лишь печально улыбнувшись, сказала тому, что с таким отношением к другим он никогда не обретёт истинные связи. Мистер Ким, совершенно не интересуясь её словами, намеревался захлопнуть дверь. На это он и получил проклятие. Суть заключалась в том, что никто не сможет постучаться к ним в дверь, пока он или его предки не получат сострадания со стороны кукольницы. "Пока сердце людей к вам всё ещё черство, вы не сможете принять облик человеческий. Твой сын несчастен, подумай об этом".  После этих слов девочка ушла, а для семьи Ким время будто остановилось. Вокруг дома образовался магический барьер, непозволявший найти их дом и выйти за его пределы. Первой и единственной жертвой купола стал их отец. Разгневавшись, он намерился выйти за преграду, но как только тот его коснулся, точно молнией пронзилось тело мужчины и исчезло. После этого случая семья ни разу не покинула дом"       От подобной легенды Голд бросило в мелкую дрожь, а семья, обеспокоившись тем, что она снова может упасть в обморок, отвела в свободную комнату где сказали, что может обустроиться, пока не найдёт выход отсюда. Девушка, поняв, что деваться ей некуда, всё же согласились на эту авантюру, думая о том, как матушка будет горевать о пропаже собственной дочери. Это был первый день пребывания Голд Ланг в проклятом доме семьи Ким. Дни шли за днями, недели за неделями и вот, златовласая насчитала, что сейчас как раз будет август. Девушка искала ответ на то, как же ей выбраться. Постепенно она влилась в привычную жизнь семьи, стала помогать по дому. Узнала, что старший сын заведует делами, оставленные его отцом, готовясь к тому, что когда они выйдут из под купола, он снова возьмётся за бизнес: к этому его всю жизнь готовил папа. Так же, он обожал шить. Раньше всегда шил матери наряды, но сейчас и шить некому, и очень-очень трудно, в силу обстоятельств. Сынмин же любил ухаживать за цветами вместе с тётушкой. Они росли у них на заднем дворе обильными кусами. Героиня пару раз заставала его за поливанием своих любимиц, а иногда даже и помогалав этом, ведь если это делал он один, то со стороны подобное выглядело весьма комично. Хёнджин обожал фортепиано. Под него была отделана просторная комната, больше похожая на зал, с большими окнами и занавесками, сшитыми из лучшего шёлка. Только с приходом проклятия играть на инструменте было невозможно, поэтому тот приходил просто посидеть в этом зале и подумать. Голд уже привыкла к трём братьям и местами ворчливой тётушке. Она стала их радостью и единственной надеждой на скорое избавление от проклятия. В один день ни с того, ни с сего Уджин – старший сын, заболел. Несколько дней лежал в своей огромной кровати под одеялом, мучаясь от жара. Голд решила, что наконец может стать по-настоящему нужной, поэтому стала ухаживать за медведем. Один раз у них состоялся такой разговор: Ланг сидела у его кровати и думала о том, как ему ещё можно было бы помочь.       – Как ты вообще умудрился заболеть...-пробормотала юная кукольница свои же мысли вслух.       – Думаю, что я немного перетрудился, пока занимался кое-какими бумагами, оставленные отцом.–признался больной, уводят взгляд куда-то в стену.– Знаешь, это всё так трудно и нудно... Совершенно нет желания заниматься подобным, хоть папа мне с малых лет прививал любовь к бумагам и счетам.       – То есть,- с потрясением начала Голд, её обескуражило то, что человек не может заниматься тем, чем хочет он.– Тебе это не нравится? Уджин грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.       – Не моё это... Моя страсть – это шитьё, и даже это у него отняли. Как старший сын, я должен перенять дело отца и... выполнить свой долг. Мои братья вольны делать, что угодно, а я раб своей работы и, как ни горько признавать, своего отца. Мисс трудно было это слушать, она была очень мягкосердечная девушка и мыслить о том, что отец буквально загубил мечту своего сына, для неё было трудно. Она закрыла ладонями лицо, тяжело вздыхая.       – Я не хотел этого. Всё, что я хотел бы сейчас... это сшить для тебя самое красивое платье, на которое я способен.– продолжал Уджин. Девушка услышала, что его голос слегка поменялся, стал каким-то более низким и мужественным. Раньше это было почему-то незаметно, но сейчас легко можно было слышать эти нотки. В грудной клетке мисс что-то сильно заболело, стало жечь непередаваемой болью. Она положила ладонь к себе на грудь и тут же отдёрнула, с удивлением отмечая, что кулон был подобен по температуре сковороде, раскалённой совсем немного для приготовления какой-нибудь яичницы. Героиня раскрыла глаза, уставившись на своё украшение. Камень в нем, который прежде был черновато-зелёным, вдруг стал ярко-красным и светился едва заметным светом.       – Уджин, смотри! Это какое-то ч-.... Голд с восторгом посмотрела на кровать и обомлела. Она ожидала увидеть на привычном месте плюшевого медвежонка, которого так любила обнимать перед сном, с его же позволения. Но вместо него там сидел парень, на вид лет 20, с растрёпанными темно-коричневыми, почти каштановыми, волосами едва доходившими ему до мочек ушей. Он с непониманием уставился на обескураженную Ланг и чуть наклонил голову в сторону, не понимая, что такого произошло. Ланг отметила, что её собеседник в человеческом обличии, был очень красив и статен: даже сейчас, сидя на кровати, он держал спину ровно. От него пахло овсяным печеньем с шоколадной крошкой и спокойствие, даже каким-то...уютом? Даже в его ночной пижаме, сотканной из лучших тканей, было что-то такое приятное.       – Уджин, ты стал человеком... проклятие... Только от одного слова парень вскочил, словно его кипятком ошпарили. И без того румяное лицо покраснело, а глаза метались по своим человеческим рукам. Он носился от шкафа к зеркалу, словно заведённый, повторяя, что "этого не может быть". Пока парень напяливал на себя одежду, которая стала ему лишь слегка маловатой, в комнату ворвалась немолодая женщина с чёрными, как смоль волосами. Она была несколько встрёпанная, но в аккуратненьком тёмно-зелёном платьице. В ней Голд узнала тётушку Стасью – такую же строгую на вид, но явно обеспокоенную этой ситуацией, хоть она и пыталась это скрыть. Все тут же собрались в гостиной, чтобы обсудить инцидент. Братья Уджина лишь немного отличались от него – они оба были блондинами и чуть ниже самого старшего. Видимо, те не успели переодеться так же, как и больной парень, поэтому сидели в пижамках, от чего было видно их смущение. К тому же, в таком облике они не видели друг друга многие годы... Как показала практика, барьер ещё не исчез.       – Я пошёл проверить это – кинул туда камень, но он с грохотом отскочил, словно там стена.– сообщил Хёнджин. Голд посчитала важным сказать им о том, что перед тем, как обнаружила, что их брат снова стал человеком, её кулон стал горячим и засветился красным. На это тётушка потребовала показать кулон, что Ланг, без особого сопротивления, и сделала.       – Девочка моя... Так ты тот ключ к разгадке всего проклятия.– прошептала женщина, поддевая ногтём выемку в кулоне и открывая его, обличая фотографию некой девочки. Голд совершенно не знала о том, что кулон, передаваемый из поколения в поколение в её семье от матери к дочери, ещё и открывается. Обеспокоил вид тётушки, которая внезапно побледнела, увидев содержимое кулона.       – Я могу ошибаться... – с придыханием сказала она, стараясь сделать так, что голос не дрожал.– Но это та самая девочка, которая прокляла всю семью. Воцарилось молчание. Все были обескуражены подобным заявлением, а по этому каждый думал о своём, но все пришли к выводу, что Голд должна продолжать делать то, что делала. Правда, проблема заключалась в том, что она не совсем понимала, что происходит вообще. Героиня копалась в обрывках памяти, пока не вспомнила как звучит проклятие: "Пока сердце людей к вам всё ещё черство, вы не сможете принять облик человеческий. Твой сын несчастен, подумай об этом". Она поняла, что по сути, она стала отражением тех людей, кукольницы, к которым отец семьи отнёсся плохо. Её сердце растаяло, когда пожалела Уджина и приняла то, как ему тяжело.       – Может... тогда нужно сделать его счастливым. - совсем тихо пробормотала девушка, так, что никто не услышал этого. После этого мисс Ланг встала и сказала, что знает, что надо делать и пожелав всем спокойной ночи, удалилась к себе. Вскоре все разошлись по комнатам, чувствуя облегчение, что проклятие начало спадать.       Тяжело было только Уджину. Он пришёл в свою комнату, которая, по сути, была ещё и его личной мастерской. Тут же стояло большое зеркало в полный рост, стол со швейной машинкой, огромный шкаф, всё ещё забитый тканями под отказ, и пара манекенов. На столе были разбросаны бумажки, которые парень всё никак не собрался убрать. Ким прошёл к столу, зачесывая волосы назад и садясь в кресло за столом. Ему нужно было идти в кабинет, чтобы снова сидеть за бумагами и проверять всё от корки до корки, но уже не мог. Может прозвучит слишком ванильно, но ему показалось, что он влюбился с первого взгляда. По сути, это была его первая любовь, ведь до этого Уджин обращал внимание только на то, сходятся ли цифры и все ли сделано вовремя. Но эта девушка – Голд, она словно вдохнула в него жизнь. Он вспомнил последнее лето, которое провёл на воздухе, когда ещё мог выйти в лес и насладиться прелестным солнышком. Ким понял, что она и пахнет, как то самое последнее лето. Она пахнет тем, что он любил так страстно. Молодой господин обожал летние дни так же, как и шитьё, ведь оба этих компонента делали его счастливыми. Забрав у него все два, обрекли на страдание и тягостные муки. Настолько тягостные, что тот подумывал и о том, чтобы наложить на себя руки. Но тут пришла она – Голд, вернула ему ту радость жизни и подарила то самое лето. Пока мысли эти роились в голове, Уджин что-то черкал карандашом на листе бумаги, вырисовывая сначала женскую фигуру, а потом и платье на нём. Руки словно сами водили карандаш по бумаге, создавая произведение искусства. Этой ночью Уджин не лёг спать. С этого самого дня он и Голд стали проводить больше времени вместе: снимал с неё мерки, рассказывал о тканях и о правильном шитье, а она подавала ему материалы и с охотой слушала всё, что ей рассказывают. Правда их счастье не длилось вечно, всегда наступала самая неприятная часть  – господин Ким уходил в кабинет и начинал работать, не впуская никого к себе. Один раз девушка застала у него под дверью недовольного Сынмина, который явно был чем-то одновременно и обеспокоен, и раздражен.       – Сынмин?- с удивлением в голосе спросила Голд.– Тебе что-то надо от старшего? Тот глянул на неё и вздохнул, растрёпывая волосы на своём затылке. Он сказал ей, что очень хочет серьёзно с ним поговорить, но никак не может найти возможности для этого.  Девушка пожелала ему удачи и пошла помогать тётушке. Но через пару дней мисс Ланг заметила, что Сынмин и Уджин перестали друг с другом разговаривать, а на совместном приёме пищи даже не смотрели друг на друга. Это весьма огорчило златовласую и она решила любой ценой узнать, что у них произошло. Девушка подгадала момент, когда Уджин снова снимал с неё метки и аккуратно поинтересовалась:       – Сынмин стал в последнее время стал таким неразговорчивым...       - Мгм...       – Да и ты особо с ним сейчас не общаешься, да?       - Мгм... Такие односложные ответы слегка подбешивали, но Голд все свои колкости решила оставить на потом, а решила, что пора спросить прямо:       – Что произошло между вами? У парня из рук выпала лента-линейка, он побледнел и отвернулся от неё, сообщая, что она может быть свободна. Ким был явно раздражён, поэтому и отвечать ничего не хотел. Вернее, он не знал, что ей сказать, чтобы не обидеть при этом. Девушка встала и ушла из его комнаты, раздумывая, как же достать правду на поверхность. Думала она настолько усердно, что впечаталась в спину Сынмина, протирающего картину в коридоре. Они ойкнули в унисон, пока средний брат разворачивался к ней. Юная мисс стала извиняться, неловко улыбаясь, пытаясь хоть немного сменить гнев приятеля на милость, ведь тот явно был не в духе. Но парень, кажется, даже не собирался как-то негативно реагировать на неё, он растрепал волосы на затылке и улыбнулся ей в ответ. Что-то щёлкнуло в голове у Голд. Она с восторгом попросила того прогуляться с ней по саду. Тот удивился просьбе, но отказывать не стал. Они спустились вниз, прошли через кухоньку в сад и стали идти вдоль кустов с розами, цветущими так ярко, что в глазах пестрело от такого обилия алого цвета. Парень с девушкой сначала говорили о всякой ерунде, но потом Голд аккуратно заметила, что братья в ссоре. После этого Сынмин заметно напрягся, а после тяжело вздохнул, спрашивая, не рассказывал ли что-то сам Уджин. Услышав, что тот даже и говорить не стал, он усмехнулся, отводя взгляд и цокнул.       – Естественно он не захочет рассказывать. Слишком ответственный и упрямый.- с сожалением сказал средний брат.– Хочешь узнать в чем дело? Я скажу. Помнишь, я упоминал, что хочу с ним серьёзно поговорить? Так вот, это было на счёт бизнеса. Знаешь, отец всегда всю ответственность сваливал на Уджина, а всё потому, что он старший. Папа был мнения, что именно он должен этим заниматься, а мы с Феликсом непутёвые в этом деле... Но я всегда интересовался, сидел и часами наблюдал, как отец что-то рассказывал брату, учился сам... Это действительно для меня очень важно. Я так же знаю любовь к шитью Уджина и у него действительно получается просто волшебно! Но из-за бизнеса он не может нормально посвятить этому время. От этого плохо и ему, и мне. Я поговорил с ним на счёт того, чтобы передать дело мне, а самому взяться за шитьё, но отец настолько вбил в голову, что наследовать бизнес должен именно старший сын, что это его долг и прочее, что он даже и слышать ничего не хочет. Ему кажется, что если передаст дело мне, значит предаст отца. Он не знает, что отец принципиально не передавал дело нам с младшим, поэтому думает, что этот крест должен нести только он. Это делает его несчастным. И как бы я не пытался помочь, он не принимает помощь. Пока героиня слушала его рассказ, в её голове выстроился пазл, с помощью которого она смогла бы полностью разрушить проклятие. Ланг крепко поблагодарила Сынмина за такое откровение и побежала в дом, намеревась найти Уджина, но он нашёлся сам. В не том виде, в котором бы хотелось. Мисс не успела ничего сказать, как он взял её запястье и утащил к себе в комнату.       – И что это было?- с некоторой обидой в голосе спросил Ким, когда те остались одни. А получив в ответ непонимающий взгляд девушки, продолжил.– Ты заметила, что я сейчас в ссоре с Сынмином, но как только я тебя выставил за дверь, ты сразу побежала к нему. Нажаловалась на меня? Почему ты так сделала? Почему сначала невероятно добра ко мне, но когда что-то пошло не по-твоему, ты сразу пошла к другому? Почему так жестоко со мной... разве можно так... Он сел в кресло, закрывая лицо ладонями. Голд понимала почему он решил, что она его "променяла" и сейчас её главной задачей было переубедить его. Девушка положила ладонь ему на голову, мягко зарываясь в его волнистые волосы и нежно погладила по голове. Уджин с удивлением убрал ладони и посмотрел на мисс, пока та улыбнулась ему.  И вот опять, она напоминала то самое тепло, уют... когда всё было хорошо и не нужно было думать о проблемах. На глаза навернулись слёзы, он стыдливо опустил голову, вздыхая. Ему стало очень плохо от того, что сам же наговорил сгоряча из-за ревности. Тут он уткнулся во что-то мягкое и тёплое, нежные руки гладят по спине и волосам, заставляя расслабиться. Кукольница поведала ему всё то, о чем они с Сынмином говорили. – Знаешь, я не знаю слова "долг", ведь мы от рождения должны только самим себе.- вдруг неожиданно начала Ланг.- Мы должны пройти этот путь счастливо и без сожаления, делая то, что нужно нам и самым близким людям. Мечты должны исполняться. Я знаю, что может слова не равны делу, но мне кажется, что жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что не нравится нам. Эти слова так глубоко запали в душу к Уджину, что он стал потихоньку осознавать все свои годы, потраченные на то, чтобы быть идеальным в глазах отца. Он на сто процентов знал, что это не сделает его счастливым, а Сынмина... Сынмина может. Парень даже не заметил, как по щекам потекли слёзы. Это были слёзы счастья от того, что он мог снять груз ответственности со своих плеч. Ким зашептал слова благодарности девушке, вжимаясь в неё, словно та была его последней надеждой. Голд заплакала, а в груди заныло от осознания того, что ей больно, когда видит слёзы Уджина. В ней зажглось уже знакомое чувство: приятная теплота охватила всю грудную клетку, вырываясь наружу. Камень на кулоне засветился с новой силой, завибрировал и рассыпался на тысячу осколков, осыпая голову парня мелкой рубиновой пылью. Это очень напугало их обоих, но всё указывало на одно: проклятия больше нет. Три года спустя. Прошло уже не так много, но и не так мало времени с того момента, когда городок потрясла весть о том, что проклятие семьи Ким разрушено. Можно до бесконечности рассказывать о слезах матушки Голд, которая считала дочь уже погибшей, о том, как она чуть ли не упала в обморок от истории парня с девушкой, но на кое чём нужно обязательно заострить внимание. Голд лежала в траве на ромашкой поле, вдыхая свежий воздух и разглядывая пушистые облачка, пролетавшие над её головой. Уджин сидел рядом с ней и плёл такой же веночек, какой был у него. Закончив, он надел его на голову девушке и улыбнулся. Ким Уджин и Ланг Голд были самыми счастливыми людьми на свете. Девушку с радостью приняли в театр кукол, где регулярно теперь выступала, а парень открыл свою мастерскую, где шил невероятной красоты платья. Тот наряд, который он задумывал ещё в те времена, когда они жили в доме Ким, Голд носила с огромным удовольствием, ведь это первый подарок от её возлюбленного. Платье ещё больше подчеркивало красоту девушки, делая её невероятно женственной и прекрасной. – Знаешь, теперь у меня первая любовь ассоциируется с летом.–задумчиво пробормотал Ким. – Это потому, что мы с тобой встретились летом?- шутливо спросила девушка Он лишь отмахнулся, тихо смеясь, а за тем наклонился к ней и коротко поцеловал в губы, лишь на немного отстраняясь и говоря ей почти в поцелуй: – Нет, потому что моя первая любовь – пахнет, словно лето. Ты такая же прекрасная, цветущая и красивая, как и самое лучшее время года. То время года, когда я чувствую себя ребёнком и становлюсь намного счастливее. Спасибо, что подарила мне счастье.