что ты в нём нашел?

      пары закончились минут пятнадцать назад. на улице немного холодно, поэтому алмагот поправляет пальто, а зирохцесс кутается в излюбленную зеленую толстовку. она служила некоторым аналогом куртки, когда погода переменчива, а в гардероб вещи сдавать не особо хочется.       алмагот курит честерфилд, а у зиро в руках красный под с 3d наклейкой. они безумно похожи, но при этом их мнения расходятся даже в вопросе курения. пока цесс не особо переносит вкус табака, для алмагота почти всегда эти вкусовые добавки кажутся приторными или пустыми.       — яблоко и корица? — алма внюхивается в дым, который выдыхает его брат. обычно он брал простое яблоко, но в этот раз, помимо него, угадывалось и ещё что-то.       — карамель. — поправляет гота зирохцесс и наблюдает, как тот делает затяг. под бледной кожей перекатываются жилы и зиро хмыкает. в телосложении они были весьма схожи. — а у тебя также либо честерфилд, либо парламент?       со стороны алмагота идет лишь кивок. у них обоих сейчас много дел, и надо бы расходиться, но никому не хочется терять комфортное общество. особенно алме, который из всей своей группы плотно общался разве что с прешвиррой и зирохцессом.       фобариз и церонор всегда казались чем-то отдельным, альтэну с тивериусом он игнорировал, а ютион его бесил до красных пятен перед глазами.       прям как кровь из разбитого носа этого ходячего дебилизма.       — ты куда сейчас? — задает наконец вопрос зирохцесс, чтобы их прощание не состояло из простого «до встречи».       — домой. надо оформить конспекты. — «надо» ещё не значит, что алмагот будет что-то делать. он уже прикинет дома, насколько это ему надо. но сделать вид усердной работы нужно. — а ты? обратно к ютиону или к себе?       — к юту. я. — цесс на мгновение осекается. он не знал, стоит ли говорить эту новость брату, но всё же решил быть честным. врать — не его прерогатива. — мы решили съехаться. поэтому я понемногу перевожу вещи.       — мм. понятно. — алмагот едва скалится и делает последнюю глубокую затяжку. он почти задевает фильтр. — что ты вообще в нём нашел?       — он родной. — не задумывясь, отвечает зиро, а после пожимает плечами. — до завтра.       — до встречи.       алмагот кивает уже вслед брату. сердце щемит от того, что зирохцесс выглядит счастливым с тем, кто зачастую ведет себя как идиот.       ютион тем временем ждет зирохцесса дома. шило в одном месте велело ему приготовить хоть что-нибудь, чтобы зиро не напрягался, так что теперь в на плите стояла запеканка и курица, а в духовке — фигурное печенье. ют вздыхает с того, что оно кривое, но уже ничего поделать не может.       в доме пахнет корицей.       — я дома! — раздается в коридоре голос зирохцесса. и он даже не удивлен, что в эту же секунду со стороны кухни выглядывает привычная макушка с дредами.       — цесси! — ют улыбается широко и подлетает к парню, крепко обнимая. тычется носом в волосы с постепенно смывающейся краской, а после зацеловывает лицо зиро, счастливо жмурясь. по квартире стелется звонкий двойной смех. — рассказывай, как день прошел? сильно устал? я обед приготовил, представляешь, даже не сжег ничего!       — я безумно рад.       зиро смеется и рассказывает про сегодняшний день. про то, как чуть не спалил самому жесткому преподу свой под, как его достали ребята с другого потока подколами по поводу волос, про очередные заигрывания фобариза с церонором на паре, про брата и остальное.       ютион слушает с щенячьим восторгом и широченной улыбкой. цесс даже немного краснеет, а после отправляет своего парня накрывать на стол. сам уходит мыть руки и наконец переодеться в домашнее, потому что в квартире было весьма тепло.       комнату в теплых кофейных и коричневых тонах разбавляют совсем разные растения зирохцесса. но это всё выглядит безумно гармонично: незаправленная постель, плакаты на стенах, небольшой бардак в комнате, стоящая в углу гитара, разного рода растения и солнце, едва пробивающееся сквозь жалюзи.       зиро натягивает свои домашние штаны с футболкой ютиона и уходит на кухню. на столе уже стоит еда, а сам ют заваривает чай с мятой.       — сыграешь мне вечерочком? — с искоркой в голосе спрашивает он. — а я могу спеть что-нибудь.       — всё, что угодно.       цесс улыбается, когда ют его целует. у него на губах — зирохцессов бальзам с яблоком, и зиро в притворной обиде кусается, а после заливается смехом. они едят и жмутся друг к другу плечом, ютион сначала норовит стащить курицу у своего парня, а потом сам незаметно подкладывает свои кусочки и смотрит преданно.       сердце цесса сжимается, когда вечером, во время игры, голова ютиона покоится на его одной вытянутой ноге. ют почти спит, но совершенно не сводит взгляда с возлюбленного, а после бережно берет его руку и целует пальцы.       и в этом жесте столько любви и трепета, что зирохцессово ощущение родного сконцентрированно именно в ютионе.