«Как демоны зовут богов, которым никто не поклоняется?
Богов, которые не знают любви?
Еда»
Если при абсолютном нуле наступает термический конец сущего — ведь жизнь во вселенной может справиться с чем угодно, кроме полного отсутствия тепла, — то для Луизы Линкольн при минус трехсот пятидесяти девяти по Фаренгейту всё только начинается. Таких, как она, называют металюдьми, но, оставляя за собой выстуженную онемевшую материю, Киллер Фрост больше нравится горделиво считать себя персонификацией вечной апокалиптичной зимы, древнескандинавского Фимбулвинтера. Расчетливая, статная, с изредка гнущей темные губы усмешкой, Киллер Фрост плохо помнит себя человеком: простой школьницей в потертой форме и с первыми пубертатными прыщами, чьи впечатляющие способности к криокинезу пробудились самым невпечатляющим образом от страха перед спившийся роднёй. Испуганно выставляя вперед руки и защищаясь от взнесённого отцовского ремня, тогда Луиза ждала очередного удара, но вместо боли дала захлестнуть себя стихии, забирающей последние огарки тепла из грузных, проспиртованных родительских туш. Те замерли, закованные в лёд с перекошенными предсмертным ужасом лицами, а тело Луизы наполнилось ни с чем не сопоставимым ощущением силы и безвозвратно изменилось. — Жестокая девочка из жестокого дома… Они не знали, насколько холодным было её сердце. Говорят, что её нельзя приручить, — Аманда Уоллер, отобравшая из множества суперзлодеев Киллер Фрост для нового отряда самоубийц, относится к прошлому готэмской снежной королевы почти лирично. История с роднёй закончилась предсказуемо: Луиза, мгновенно осознавшая, что произошло, молча потянулась за стоящей у камина кочергой, посильнее замахнулась и вдребезги разбила разлетающиеся замороженными кроваво-мышечно-костными глыбами ледяные фигуры. А дальше год за годом сеяла только мор. Харли Квинн — самая надоедливая в отряде, позже тоже озвучивает своё мнение касаемо личности мисс Линкольн. — Как говорят психологи, все наши проблемы родом из детства, — с задором выдаёт арлекин. — Думаю, тебя не любили родители, и ты выросла той еще холодной сукой, Убийца Мороз. И Луиза усмехается в ответ — больше поглощения чужого тепла она любит раздражающие окружающих ледяные каламбуры. — У Джокера грязная бомба? Мороз по коже от одной мысли, — выдает Фрост, заранее зная, что шутка про лёд вызовет неловкую тишину. Уже в бункере, куда будущих членов отряда доставляют для Уоллер, среди их фриковатой группы Киллер Фрост оказывается не единственным метачеловеком. Очнувшись от транквилизаторов, трехсотфунтовое чудовище со вставными бронированными челюстями с металлическими зубьями, с налитыми кровью глазами и ороговелым плавником-ирокезом, тянущимся от затылка до копчика вдоль позвоночника, мгновенно её замечает. Киллер Фрост предпочитает убивать красиво: наращивать ледяные стены и строить кристальные крепости, выводить на мертвецах изящные хрустальные фигуры, прижиматься соблазнительными устами к похотливым мужским ртам и осушать тепло их оболочек до вечной мерзлоты. Нанауэ — родившееся на тихоокеанском дне от древнего подводного бога существо — предпочитает убивать, исключительно пожирая: или ради трапезы, или ради забавы, или всё вместе. Он не думает о пережитых генетических опытах и годах в Белль Рив, окончательно его обезобразивших, и, всякий раз оказываясь на свободе, сосредотачивается на базовых инстинктах. Кинг Шарк подвешивает в очередном однозвездочном мотеле туши, чтобы слить с них кровь и принять будоражащий смарадно-металлический на вкус душ, и носит набор сменных челюстей — каждая новая клыкастей предыдущей. Акулоподобная тварь поедает всех, кого можно отнести к прямоходящим, хотя не любит итальянцев, вегетарианцев и бездомных, но особую нежность питает к девичьей плоти, всякий раз впадая в экстаз, отрывая зубами горячие, пульсирующие мясные шматы от еще живых, трепещущих и задыхающихся в болевом шоке тел. А потому, повернутая к нему гибкой спиной и упругими крепкими кремово-розовыми ягодицами, едва прикрытыми откровенным комбинезоном, с закованными от пальцев до предплечий руками — чтобы ни окружающих, ни саму Уоллер не заморозила — обманчиво беззащитная Луиза вызывает у Нанауэ самую очевидную реакцию. — Ни решеток, ни цепей! Время мяса! Схватить за лодыжку. Притянуть. Сожр… Прицеленный удар сапога с крепким каблуком в пах, толчок, кровавый апперкот десятикилограммовыми наручниками, и Киллер Фрост уже его седлает, приставляя блокирующую её способности конструкцию к основанию акульей челюсти. Кандалы — в общем-то жалкая контрмера. При желании Киллер Фрост может прикончить что поцелуем, что свернув бедрами шею, и Кинг Шарк ощущает рвущуюся из-под пахнущей ледяной свежестью кожи безудержную силу. Крепкие, припорошенные инеем и подчеркнутые высокими перчатками с меховой оборкой плечи Луизы бугрятся мышцами, колкие заснеженные волосы спадают на узкое лицо, суженные голубые глаза горят дьявольским огнём. — Только попробуй, рыбка, и я покажу тебе значение слова хладнокровный. Животная часть, из которой Кинг Шарк состоит на добрых девяносто процентов, жаждет крови и широкий уродливый рот за предусмотрительно надетым на него намордником наполняется слюной, но оставшиеся десять процентов приходятся на что-то совершенно для него новое. — Остренькая, — отвечает он почти с восторгом. Дэдшот, берущий на себя управление этой шайкой, настоятельно просит закончить с разборками. Луиза задерживается на Нанауэ гораздо дольше нужного, прежде чем встать. В стелс-самолёте, прикованные к креслам для катапультирования, пока остальные члены отряда шутливо бранятся, акула и снежная королева молчаливо летят рядом. Больше фрактальной эстетики снега и морозных узоров Луиза любит отсутствие праздной болтовни. — …Потряси своим бумерангом перед акулой, — тянет Харли на неумелые потуги подкатить от Капитана Бумеранга. — Попробуй, и я его откушу, — впервые за всё время в этой команде подает голос Нанауэ. Он тоже не любитель потрепаться. Киллер Фрост уверена, что пованивающий бумер с кризисом среднего возраста, пожалуй, вызовет у акулы изжогу, и тихо смеется, беззлобно глядя чудовищу в глаза. Кинг Шарк, ответно щерясь в химерном оскале, наконец перестает считать её едой. А затем черная сучка катапультирует отряд с борта в закрытых металлических коробах, дистанционно открывая только в двухстах метрах над Готэмом — чтобы успели в последний момент воспользоваться парашютами. Над ними пропасть, под ними пропасть, и, если долго в неё всматриваться, можно заметить заплывшее жиром лицо Аманды Уоллер. — Запомните это чувство, осужденные. Ваша жизнь только в моих руках. Парашют Луизы рвётся, убийца истошно кричит и рефлекторно цепляется за тело опередившего её в полете Нанауэ. Они кубарем падают уже вдвоем на его спину, припечатавшую собой к асфальту чью-то легковушку, и сверху на них мягко опускается парашют. Когда Дэдшот подскакивает, сдирая парусиновую ткань — надеется, что монстр еще не успел дожевать под шумок снежную королеву — Кинг Шарк приоткрывает могучие объятья, которыми рефлекторно прикрывал голову и тонкий стан Луизы от падения и осколков. Его огромная когтистая рука остаётся на плече, приобнимая, а Луиза вовсе и не вырывается. Приходя в себя от удара на крепкой груди втрое шире её собственной, она одобрительно гладит несколько раз акулу по металлической пасти. Её прикосновение холоднее самой промозглой зимней ночи, но Нанауэ становится тепло. — Молодец. Хорошая акула. — Фу, — честно подмечает Капитан Бумеранг. Позже он чертыхается, давя ботинками канализационную грязь и разбухшие трупы крыс на дне, с легкой завистью смотря на Фрост. Несколько миль по канализации до Айсберг Лаунж, чтобы их не засёк и не перехватил на поверхности Бэтмен, утопая в зловонных водах по щиколотку, Кинг Шарк несет мисс Линкольн на плече — так она не запачкает чистых сапожек, а он — побахвалится полезностью и силой. Владелец Айсберг Лаунж даёт самоубийцам сутки на отдых, а еще оружие, кое-что из конфискованных при их арестах предметов и не самые паршивые номера. Пингвин умеет быть в меру щедрым, в особенности, когда все издержки за суточное содержание уродцев покрывает правительство. По декору внутри лаунджа Луиза мгновенно узнает творения частого гостя здесь и своего горе-бывшего — мистера Фриза с его нездоровой фетишизацией льда. Мертвецки-синяя Нора в криогенной камере на самом видном месте лаборатории несколько портила впечатление от их сношений при минусовых температурах, а в вымороженных глазах Фриза убийца видела только тоску вовсе не по ней, потому без сожалений прекратила попытки выстроить хоть какую-то связь. Лёд внутри лаунжа напоминает о том, что выросло в её груди взамен разбитого вместе с телами родителей сердца. Самоубийцы бесплатно налегают на пингвиний бар и, выбирая между истеричкой с татуировкой мистера Джея на пояснице, Капитаном Кенгуру, не опускающимся до праздных разговоров с ними Чёрным пауком или чересчур важным капитаном команды, Луиза садится рядом с акулой. Он заказывает и осушает пинта за пинтой гиннес под косые взгляды готэмских бандитов. Питающийся исключительно кровью и плотью каннибал — хотя существо со столь извращенной природой сложно вообще относить к человеческому роду — с пивом, слишком громоздкий для барной стойки и хрупких барных стульев, выглядит абсолютно нелепо. Здесь, не на миссии, в глазах простаков-гангстеров, Кинг Шарк — чудовище, гипертрофированная насмешка природы, и Киллер Фрост — тварь в общем-то не лучше — разделяет его одиночество. Девочка-ледышка и мальчик-акула похожи, и понимают это еще в краткой насильственной вспышке, проскользнувшей между ними в начале знакомства. Чтобы они жили, день за днём кто-то живой и разумный должен умирать. Они и вправду хладнокровны, оба. Убийца занимает барный стул в полуметре от Нанауэ. От сорока сантиметров начинается интимная зона, но для акулы даже метр по чужой доброй воле слишком близко, а с его ростом почти под два с половиной Киллер Фрост как на ладони. И, не отводя всё наливающихся и наливающихся кровью глаз от крутых, рельефных кремовых бедер, длинных ног, сужающихся к колену и эстетично расширяющихся на крепких икрах с тонкими лодыжками, каждую из которых он способен обхватить внахлест большим и указательным пальцем, Нанауэ не может даже шелохнуться. Хотя кровообращение у хладнокровных замедленное, мысли о Луизе его существенно разгоняют. Она всё видит — мисс Линкольн лишена наивности и невинности, под ней умирало немало отработавших своё мужчин, — потому заказывает поочередно текилу и абсент, отпускает очередной каламбур про температуру, и краем сознания рассуждает, куда происходящее её приведёт. А затем запоздало понимает, что Король Акул всё это время держит в руке нетронутую пинту, постепенно теплеющую. Он монументален, но внутри дрожит, и, к счастью, за стальной маской-челюстями на пол-лица не видно ни нервно дергающихся желваков, ни переполняющей рот, едва не валящей густой пеной слюны — вот только жрать совсем не хочется. Луиза молча касается указательным пальцем кромки бокала, ведет по ней демонстративно медленно и чувственно. Влага на стеклянных стенках кристаллизуется, остужая пиво, и от кружки валит легкая испарина. Её изящная кисть, дразня, проскальзывает всего в сантиметре от акульей руки. И, когда Фрост накрывает пальцы с острыми крепкими когтями своей совсем крохотной в сравнении с его ладонью, Нанауэ многого стоит не раздавить стекло бокала — и только потому, что девушка может пораниться. У ледяной убийцы есть чарующая мужчин сексуальность — тот же Бумеранг, зная, во что это выльется, всё равно с ней флиртует, — а у Кинг Шарка только страх в глазах умоляющих о пощаде жертв. От недвусмысленности Фрост внутри у Нанауэ бушует океан, вздымаются штормовые волны по десятибалльной, накрывая опустошенные берега. Быть может, эта коварная, роковая женщина хочет приручить, подставить под удар на миссии и бросить, как делают с доверчивыми здоровяками, но Кинг Шарк подумает своим незамысловатым мозгом об этом потом. Когда Фрост уходит, покачивая бедрами и бросив через плечо загадочную полуулыбку, Нанауэ наконец сжимает ладонью легко крошащийся стеклянными осколками бокал под усталый взгляд бармена, выжидает минуту и устремляется за ней. В холле мисс Линкольн связывается с Уоллер и получает от неё персональное задание. Аманда любит и разделять, и властвовать, а еще доверяет Фрост равнозначно с Дэдшотом, вот только с морозной стервой проще договориться в меру её исключительной прагматичности. На пути в номер Нанауэ преграждает дорогу Луизе, и, не в силах отвести взгляда от перекачанного плечевого пояса, убийца замирает. Кинг Шарк истинный великан и ввысь и вширь, он отбрасывает на неё длинную тень, и разгоряченный алкоголем разум Луизы наполняет всего одна мысль — при своей эрудированности она совершенно не знает, как размножаются акулы. Киллер Фрост тянется к нему, словно хочет что-то сказать, и Нанауэ склоняется, но вместо произнесённых слов колкие губы касаются его металлических челюстей, не предназначенных для ласк, а тонкие, рельефные руки обнимают могучую шею. Луиза виснет на нем, подтягивается, делая упор локтями на широкие плечи и целует ороговевшую кожу на висках и лбу. Кинг Шарка прошибает от затылка до копчика, что электроразрядом, и её холод напоминает ему о давно забытом океанском доме. Об его истинной природе. В близости акулы ценят полное уединение. Подхватывая Луизу под бедра одной рукой и выбивая сначала внутрь, а затем тем же способом обратно закрывая двери в выделенный ему номер, Нанауэ чудом не срывает их с петель. Убийца Мороз, включая наощупь напольный торшер — не любит близость в темноте, — обвивает слишком широкую талию ногами, жмется к прессу под костюмом, и Нанауэ рефлекторно придерживает хрупкое тело на весу за ягодицы, небольно впечатывая спиной в стену. Его когтистые руки слишком опасны что для нежности, что для страсти, и Кинг Шарк надеется не взрезать тонкой кожи — даже не представляет, сможет ли устоять, услышь запах крови. К счастью, кровообращения во Киллер Фрост как такового нет — её тело, что термоядерный реактор, потребляет чужое тепло, а после преобразует в нужный для поддержания в убийце жизни холод. Кровь при таких температурах просто не способна циркулировать. Кинг Шарк может в один укус отделить от бедра её лодыжку, но вместо этого утыкается лбом в не скрытую воротником комбинезона кромку шеи, гладится о белую, покалывающую ледяными иглами кожу, о скол острой узкой челюсти, ухо и опускается на открытый участок плеча. У него нет языка, губ или носа, а металл протеза царапает Луизе кожу — кажется, сама природа против права акулы на близость. Он тяжело дышит, и за убийственной свежестью Луизы слышит другой её запах — женский, сладкий и чистый. Три сотни фунтов мышечной массы, вжимающих в стену — подобное выдержать непросто, и Фрост начинает задыхаться, сама не понимая, от чего больше — то ли слишком дикого по её меркам возбуждения от соприкосновения с необузданной стихией, то ли передавленной грудной клетки. И просит Нанауэ отодвинуться, судорожно вдыхая, тянется пальцами к шее и расстегивает единственную застежку сзади на воротнике, опуская ткань костюма до линии неестественно тонкой талии и обнажая белоснежную крепкую грудь. Акула поднимает её за ягодицы еще выше и трется лбом, рыча, уже о правую и левую груди поочередно, о ложбинку между ними, задевает маленькие чувствительные соски, царапается сталью, но Луизу сводит с ума даже такая странная близость. Она не откидывает головы назад, не прикрывает глаз. Фрост нравится смотреть, как плотоядный монстр жмётся к её телу, хотя иные предпочитает разрывать голыми руками, ощущать, как подрагивают его пальцы на ягодицах. И одним богам ведомо, какой силой Нанауэ сдерживается, чтобы не впиться когтями в мясо, раскраивая до тазобедренной кости, или не насадить её на себя до самого желудка. А затем Кинг Шарк ловко подхватывает Луизу одной рукой и усаживает на предплечье, прижимая к себе почти по-отцовски. Её ноги срываются с его пояса и виснут над полом, и Киллер Фрост ощущает себя бесконечно маленькой и уязвимой, как когда-то давно перед кажущимися ей гигантскими родительскими телами. Луизе не по себе от подобных параллелей и окончательно утраченного контроля, когда Нанауэ поддевает пальцем свободной руки ткань комбинезона на талии и рывками стаскивает с неё вниз, превозмогая желание просто срезать. Под комбинезоном убийца не носит белья, и остаётся висеть на акульем предплечье обнаженная, в одних перчатках, чулках и сапожках с меховыми оборками. Костяшками пальцев свободной руки Нанауэ грубо, с нажимом ведет по её боку, бедру, спине, но Луизе кажется, что гладит он женщину вообще впервые, и тревога постепенно уходит — там, где иным девушкам горячо, ей до головокружения холодно. Руки Фрост свободны, и она проворно захватывает язычок молнии на тактическом комбинезоне акулы, тянет вниз от самой груди, вскоре ощущая под тканью пальцами то, что никогда не сможет поместить в себя целиком. За этим движением дороги назад нет — убийца даёт другому убийце молчаливое согласие. Когда он входит в неё — узкую и холодно-скользкую, вновь прибивая спиной к стене крепче прежнего и тяжело дыша, — Луизе кажется, что еще немного — и лопнет. Вцепившись пальцами в плавник-гребень на затылке, Луиза просит сбавить темп, и её низкий ровный голос надламывается. Просьбы хватает ненадолго, но она уже успевает привыкнуть к его чудовищной анатомии. Нанауэ вновь наращивает ритм, выходя из неё и опять входя, мучительно растягивая широкой темной головкой и изогнутым, бугрящимся венами членом — к счастью, ниже пояса он оказался больше человеком, чем акулой. Луиза понимает, что Кинг Шарк знает, как обращаться в процессе с женщиной получше касаний, от чего испытывает странный ревностный укол. Фрост больно, но она крепче прижимается голому гладкому участку кожи на груди Нанауэ под расстегнутым комбинезоном — у акул не растут волосы, а еще не разит противным ей мужским духом кожа, — и плотнее обхватывает ногами его корпус, а затем стонет туда, где за металлическим ободом у других людей находятся ушные раковины — слишком низко, слишком крышесносно, сквозь плотно сплетенную с болью негу. Нанауэ вообще не ощущает её веса, до предела глубже насаживая на себя. Привыкшей контролировать каждое своё и чужое действие и всегда доминирующей над позже умерщвленными партнерами, Луизе непривычно висеть на ком-то тряпичной куклой, и на краю сознания вновь вертятся опасные мысли, не прикончит ли акулёныш её в оргазме и не убьёт ли она его первой, выморозив от нахлынувшей на неё лавины до дна. Они ходят по грани максимально допустимого доверия, и каждый не хочет её переступать. Луиза кончает первой, вплотную прижимаясь к Нанауэ. Температура её тела опасно опускается, отдаляя акулу от кульминации, и, прикусывая посиневшие губы почти до мяса, она понимает, что больше ни секунды не выдержит на весу — боль постепенно перебивает глубокий послеоргазменный мышечный спазм. Но Кинг Шарк, заваливаясь в широкое, стоящее у противоположной стены кресло, увлекает Фрост за собой и прижимает спиной к могучей груди. Он вновь насаживает убийцу на весу, только в этот раз поддерживая за широко разведенные бедра, на блестящий в свете одинокого торшера от её холодной смазки член. И постепенно Фрост расслабляется, подаётся бедрами навстречу, давая боли смениться распирающем от входа до самой шейки матки давящим чувством переполненности. Она знает, что ни с кем из других мужчин не сможет подобного ощутить, и заламывает руки назад, хватая Нанауэ за голову, цепляясь пальцами за гребень-ирокез, и так держится, соблазнительно прогнув дугой спину, чтобы случайно не опуститься глубже физиологически возможного. Разница их температур в совокупности с дьявольской выносливостью сына морского бога держит в тонусе акулу достаточно долго для того, чтобы, проснувшись за несколько часов до миссии на его мерно вздымающейся широкой груди, Луиза еще долго пыталась вспомнить, как вообще правильно ходить. Нанауэ невесомо гладит её вдоль позвоночника когтем, поднимается выше, к снежно-голубым прядям, неощутимо наматывая спиралями на пальцы, и они вместе молчат, вытесняя присутствием друг друга ощущение неизбежно крадущейся за ними по пятам смерти. Уже ближе к вечеру становится очевидно, что в их миссии появляется слишком много переменных, подводных камней и рифов. На территорию психиатрической лечебницы суицидальный отряд проникает разными путями — Киллер Фрост через морг в качестве неучтенного трупа, а Кинг Шарк через канализацию, сожрав несколько рядовых работников, — но работают акула и снежная королева на фоне выясняющих отношения вплоть до истерик или мордобоя остальных членов команды слажено. Нанауэ кажется здоровяком с мозгом пятилетки, бездумно раскидывающим пачками солдат и откусывающем головы, набрасывающимся на предметы исключительно грубой силой без понимания механизмов их работы, но именно он предлагает единственную рабочую идею по подмене трансляции с камер видеонаблюдения на записи вчерашнего дня, пока самоубийцы окончательно не провалили миссию по нахождению компромата, что собрал на Аманду Эдвард Нэштон. Луиза же думает только о своём личном задании — устранении самого Загадочника и причинах, к чему такая секретность. В хранилище конфискованных улик, ища посох Нигмы с вероятным флэш-накопителем в рукояти — основную озвученную Амандой цель миссии, — Луиза натыкается на ледяную пушку своего бывшего. Когда, не в силах поднять слишком тяжелое орудие со дна короба, не надорвав поясницы, Киллер Фрост тягостно вздыхает, Кинг Шарк легко, что игрушку, достаёт и осторожно вкладывает пушку ей в руки. Позже она случайно подморозит ему из неё голову, неудачно прицелившись в Бэтмена, но акула только посмеется. — Спасибо, — искренне благодарит его Луиза, и Нанауэ смущенно отворачивается, кажется, краснея. Никто не знает, что Киллер Фрост невозможно приручить только по одной причине — она предпочитает приручать сама. Когда на складе появляется Бэтмен, а в посохе Загадочника не оказывается носителя с компроматом, Фрост молчаливо исчезает по направлению к камере Нигмы, и вскоре заучка из цели для устранения становится ключом к свободе. — Единственная причина, по которой Уоллер не оторвала тебе голову нанобомбой? — Та же причина, по которой ей необходима её смерть. Потому что я знаю, как её обезвредить. Они сбегают вдвоем по направлению к медицинскому блоку, но на узком каменном мосту между отсеками над глубокой пропастью их уже поджидает вызванный на желтый сигнал тревоги спецотряд. Фрост провоцирует военных на открытие огня и шум, выигрывая время для появления остальной команды. — Ты в порядке? — Подбегая к ней в укрытии, первым делом спрашивает Нанауэ. Луиза дружески невесомо бьёт его кулачком по плечу. — Пожалуй. Рада, что ты здесь. И понимает, что действительно рада, а это чувство в жизни ледяной стервы — недопустимая роскошь. Быть может, только худшие способны будить в таких же худших их давно позабытые стороны. Когда самоубийцам нужно использовать Кинг Шарка в качестве живого танка, чтобы попасть в медицинский отсек, второпях раскидав солдат, он отказывается из-за явственной акрофобии. Луиза кладет руку на его плечо и просит довериться, минутой позже направляя монстра по мосту над пропастью с закрытыми тканевым отрезом глазами и прячась от пуль за его могучей спиной. — Я, может, и сумасшедшая, но это безумие, — подмечает их задумку Харли Квинн. Впрочем, настоящее безумие ждёт отряд впереди. В медицинском отсеке выясняется, что единственным средством от нановзрывчатки служит электрошок. — …Тысяча вольт, пять тел, умножить на пять, — подключая электроды к вискам членов отряда и пристегивая их запястья ко стульям для шоковой терапии, чтобы не слишком себя повредили, шепчет под нос Загадочник, — учитывая впитывание… — Ты знаешь, что делаешь, не так ли? — Неуверенно спрашивает Нанауэ. Слова Загадочника в камере при попытке заговорить Фрост зубы о том, что человеческий разум не может не задаваться ответами, оказываются правдивы. Всего на мгновение мисс Линкольн думает, как будет себя чувствовать, если мальчик-акула исчезнет из её пустой заледенелой жизни, толком и не успев появиться. И в ответ внутри Фрост скрежещет, зудит и ноет — там, где уже слишком много лет ничего вовсе не шевелилось. Она не ученый, но вполне умна, чтобы усомниться, сработает ли простой электрошок с монстром, чью кожу не берут пули даже в упор. Потому, когда Эдвард пропускает через их тела разряды, а Аманда Уоллер наконец понимает, что её обводили вокруг пальца всё это время и готовится нажать на тревожную кнопку, Луиза настаивает на повторной процедуре для Нанауэ. Нигма подаёт через электроды на висках монстра новый электрический залп по мощности как для пятерых. Из вариантов для акулёныша или взорвавшая бомба, или оплавленный мозг, или мизерный шанс на успех. Луиза Линкольн живёт без сожалений, и, если Кинг Шарк не справится, то она будет знать, что сделала всё возможное. Прожаренный Нанауэ мягко обмякает в кресле с деактивированной бомбой, а затем вздрагивает, обратно распрямляет широкие плечи и смотрит на Нигму. — Получилось? — Тянет он. И Убийца Мороз облегченно выдыхает. Цепная реакция уже запущена: желтый уровень опасности в лечебнице сменяется на красный, практически сразу выясняется, что молчаливого и всё это время не отсвечивающего члена команды — Чёрного паука — подменил Бэтмен или что Джокер сбежал с Харли Квинн, торжественно с ним воссоединившейся, взорвать грязную бомбу, попутно освободив половину лечебницы. Наверное, Аманда, тряся складчатым подбородком и толстопальцевым кулаком, клянётся поймать и уничтожить кинувших её самоубийц. Мир может утонуть в огне и захлебнуться в крови, обратиться радиоактивным пеплом или плантацией для терраформирования замусоренной планеты Ядовитым Плющом. Пусть. Для Киллер Фрост важнее всего выбраться вместе с Нанауэ из этого ада. Когда спутники, отделавшись и от военных, и от старины Бэтса, и от сбежавших из лечебницы жаждущих чужой смерти психов, оказываются в одной из ближайших убежищ-квартир Луизы, она, не успев даже затворить всех замков, толкает акулу на диван и садится на громоздкие колени, спешно расстегивая и свой, и его комбинезон. Всю дорогу до убежища в Убийце Мороз зреет мысль, что, если их близость больше никогда не повторится, то проще было подставиться ещё под пули в Аркхэме, и, кажется, ледяная глыба у неё под рёбрами начинает шевелиться. А затем Луиза не находит ничего лучше, чем отпустить очередной каламбур: — Думаю, из-за тебя меня скоро будут называть Убийца Вода. Кинг Шарк осторожно касается костяшкой пальца её промежности — мисс Линкольн насквозь влажная. И, понимая шутку, скалит металлическую пасть в улыбке.