Она

Когда Лера пьяная в тот вечер, сразу почему-то вспоминается всё, что говорили, что было про её собственную неправдоподобность, несоответствие. В начале вокруг все парочками почти, или так кажется, внушаемо собственным подводящим сознанием. А сейчас, в пятом часу утра, думает мельком, про мнение папы и мамы, что не 'она' должна была быть. Не 'она', а хотя бы 'он'. Но вот она. Волшебная такая, рядышком лежит на чьей-то кровати в московской чужой квартире, смотрит едва блестяще, в полумраке, глазами-бабочками. Сразу становится так неважно от этого взгляда, что там папа и мама. Хочется подлезть под руку, раз позволяют, раз зовут, прижаться телом, почувствовать тепло. И не только поэтому, а потому что так уютнее, так чувствуешь себя осязаемо впервые нужной и вроде как - пьяным мозгом - любимой. Что бы ни вкладывали в это слово изначально, вероятно, трезвые и осознанные люди, сейчас это означает твоё ощущаемое в моменте. - Нахуй трезвых, да? - губы распозаются в улыбке неподконтрольные, их зеркалят напротив, они наверняка понимают, эти чужие губы. - Как скажешь, цветочек. Всё казалось украденно-искаженным сюжетом ромкомов, но вроде и качественные реплики картин ренессанса продаются за высокую цену на аукционах, так почему бы и нет. - А ты это вспомнишь завтра? - не так надо было спросить, но уже поздно, потому что мозг обратился в слух и сложно сделать шаг назад во времени. - Да ты совсем напилась, моя ты хорошая, - рассыпалась в сверкающем звонкостью смехе, разглядывая со всей искренностью и добротой. Звонкость была всегда, просто сейчас засверкала, привлекая внимание. Это всё про Марго. Это всегда было про неё. И так странно от этой мысли. Под градусом кажется, это вообще-то только из-за измененного состояния, завтра ты подумаешь, что это всё неправда, показалось. И поэтому не придаёшь значения не в такт брошенным словам. На фоне, из коридора слышится на другом языке, но сразу осознаваемо на своём. "Ты такая странная, я думаю, ты пришла из другого мира, ... ты такая странная, то, как ты выглядишь, странно, ты такая странная, я хочу быть с тобой" И все прикладное, и все наглядное. И странная девушка, хотя вообще-то как будто всю жизнь знакомая, или наоборот, как будто только сегодня встреченная. Лера любит вспоминать этот день знакомства с ней. Это было на волейболе, общая секция для разных факультетов, нечаянное совпадение. Через сетку брошенное с невольной улыбкой ялера - ямарго, знакомство в качестве признания мастерства противника. И дальше, переглядываясь украдкой, ещё больше стараться не промахиваться и не пропускать мячи. В раздевалке разговориться, сначала дань порядкам - про 'где тебя научили так подавать', а следом - про музыку. Опять, будто случайно, но так естественно сказать амнетоженравитсяземфира. Обменяться никами в телеге, потому что привычка. Переписываться до утра про Джармуша, потому что рефлексы. А дальше - исключительно инерция. Пересечения на межфакультетских - по договоренности, прогулки по кампусу - тоже намеренно - и уже подружки. Рассказы про парней от Марго скудно и невнимательно: был какой-то абъюзер в домашней провинции, первая влюблённость, тянущее разочарование - классика. У Леры исчерпывающее 'да как-то не до этого было' и скомканная, засаленная от частого использования история про одноклассника. Но это быстро стало неинтересно. Интересно это про то как Марго перечитывает Лондона, а Лера - Достоевского. Марго на филологическом, надо соответствовать, инстиктивно. Марго про её практики на фундаментальной медицине слушает с интересом, но видно, что половину не понимает, хотя усиленно делает вид, что это не так. Марго вытаскивает на странные вечеринки в московских квартирах, Лера цепляется кончиками пальцев за узкую ладонь 'не оставляй меня'. И там она впервые видит эту параллельную вселенную, парням - краситься, а девушкам - не носить лифчики под обтягивающее. И всё сломалось искусственное, выстояло и возродилось естественное, будто всегда там было, под тёмной тканью занавеса. И дышать стало легче. На дне рождения Марго, в общаге в её комнате признаться в любви и получить в ответ на периферии бьющее, но в целом приемлемое "и я тебя тоже, милый друг!" В суе упомянули про Мопассана, посмеялись. Под шутливые улюлюканья её гостей дать испачкать свою щёку в красной помаде. Приносить ей прокладки в корпус, потому что "спаси!" в мессенджере. Сдерживать эмоциональные взгляды на сигарету в руке и на 'да я брошу скоро. Лер, улыбнись!' Благодарить за поддержку в зимние короткие дни и долгие ночи, когда от недосыпа при подготовке конспектов болела голова и лопались капилляры в глазах. Марго тогда хихикала про Снуп Дога. Пересаживаясь с кроссов на кроссы потоньше, сложно уловить, когда взгляды становятся глубже, а касания - дольше, и улыбки - косее. Сложно уловить, что это в принципе происходит, ещё сложнее - что это значит и значит ли вообще. Как свежим воздухом, заполнять ею пространство, особенно потому что в Москве со свежим воздухом туго, по большей части - пыль. Непонятно, что изменилось сейчас, на дне рождении чужого однокурсника, судя по всему, на его же заправленной кровати, когда её пальцы, увенчанные серебрянными кольцами, скользнули в Лерины волосы. Высунулись, нырнули снова. Глаза закатились от удовольствия, а бабочки с белыми крыльями цеплялись внимательно за изменения на чужом лице. Музыка стихла, на мгновение показалось, что вся квартира замерла. Когда они уходили в эту комнату, на часах было около четырёх, большая часть гостей с шумом разъехалась, самые крепкие допили остатки, а именинник уже пообнимался с унитазом. Сейчас окно уже светлело, а серая синева подсказывала черты лица напротив. Чужие губы облизал чужой язык, быстро, всего доля секунды, но движение приковало взгляд. Глаза-бабочки заулыбались, направленные на Леру, и приблизились, опуская свои крылышки. Раз-два-три, нужно не забыть, как дышать, когда совсем в губы, тихим с хрипотцой потоком воздуха раздается "можно?", и Лера сама шагает в пропасть. Столкновение неизбежно, и избегать его никто не намерен - после короткого соприкосновения губами со звонким звуком, последовало ещё, но теперь более влажное и тягучее. Как игра, медленные угадывания следующего движения мягкости под губами, сладковатой от гигиенички. Опьянение от алкоголя уступило место эйфории другой природы, "вертолёты" не мешали, а руки хотели расширять границы - ответно - в белые волосы, которые еще при первой встрече казались необыкновенно волшебными и постоянное "ты похожа на фею" было совсем естественным. Звонким румянцем на бледности щёк и взаимным "ты тогда тоже". Запах кожи в складочке этой самой щеки сейчас отдавался чем-то родным, как пахло утро в детстве, пудрой из высокого ящика комода, совсем чуть-чуть древесным парфюмом и сигаретами - из незнакомо близкого. Воздух вокруг разорвал едва слышный стон в губы, и Леру прострелило, белыми искрами под веками, внизу живота сладко потянуло всего мгновение, но так обезоруживающе внезапно, что мысли убежали, будто порвался трос... Первая мысль в пробуждении - не сняла линзы и песок в глазах. Вторая - что же ты наделала. И обобщающее - совсем дурочка. По итогу - черный экран вместо воспоминаний после- и утро в стыдливом осознании рядом.