Экзамен по соблазнению

Тик-так. Тик-так. Звук отстающих часов на стене тебя напрягает. Исписанный собственным почерком лист и вовсе подбешивает. Ты вспоминаешь строгое лицо Ниалла, стальным голосом говорящего, что до конца недели все «хвосты» надо бы закрыть, иначе тебя отчислят к чертям анунначьим! И сейчас самый трудный для тебя предмет. Философия. Ты вздыхаешь, тоскливо выглядываешь в окно, желая оказаться сейчас на свежем воздухе. Солнце почти село, но в аудитории всё равно невыносимо душно. По спине медленно катится пот, и ты чувствуешь, как тонкая ткань блузки прилипает к коже. Морщишься и переводишь взгляд на место преподавателя. Картина маслом. Кажется, этот философ тоже не горит желанием сидеть тут после рабочего дня. Чтобы хоть чем-то себя отвлечь, проверяет конспекты. Нервы у него, видимо, уже почти на пределе. Он снимает очки, растирает пальцами глаза, пытаясь привести в норму зрение, затуманенное от проверки чьих-то каракулей, и надевает очки обратно. Ослабляет галстук на шее, засучивает рукава по локоть, убирает стопку тетрадей в сторону. Достаёт какую-то старую книгу, по виду старше, чем он сам. Хотя кто знает, сколько ему лет? Об этом преподе мало кому в университете известно что-нибудь, кроме имени. Он задерживает взгляд на тебе. Медовые глаза выразительны настолько, что кажется, будто светятся даже через линзы очков. Ты понимаешь, что в горле начинает становиться сухо (а в трусах мокро), и опускаешь взгляд на лист. Ответы уже давно написаны, но ты не торопишься идти отвечать. Не потому что ничего не смыслишь в философии, нет. А потому что при нём теряешь все слова и не можешь внятно разговаривать, вместо этого собирая бред. — Время вышло, — спокойно подмечает Кингу, и ты, замечтавшись, опять вздрагиваешь от глубокого голоса. — Готова? Хочется крикнуть «нет» и убежать из аудитории, пока от стыда не сгорела до состояния пепла. Но ноги уже предательски несут к его столу. А в руках дрожат билеты и лист с заметками. Который как назло падает на пол, когда запинаешься о ножку одного из стульев. Сохранить равновесие удаётся, но Кингу всё равно участливо интересуется… — Не ушиблась? Мотаешь головой и вспоминаешь про лист, упавший на пол. Надо поднять, и ты медленно наклоняешься, чтобы это сделать. Застыв в столь интересной позе перед Кингу, краснеешь. Но тут же понимаешь, что он смотрит. Всего на пару секунд чувствуешь его внимательный взгляд на своих ягодицах, облегаемых тканью удачно подобранных штанов. И теперь уже он уводит глаза в сторону, продолжая строить из себя невозмутимость. Самолюбие ликует. Безумно притягательный препод по философии только что заценил твой зад! Да, всего на секундочку, но этого хватает, чтобы вселилась уверенность. Его внезапно открывшаяся слабость наталкивает на мысль, что философия сегодня может и подождать, а вот экзамен по соблазнению сдать нужно срочно. Как говорится, ху… куй, пока горячо! А что? Сдать все долги за неделю точно не выйдет. Ты одной ногой за порогом. А тут хоть появился шанс исполнить свою давнюю мечту. Мечту о преподе Кингу. Сгорел сарай, гори и… парта под вашими телами. Проходишь к его столу и плавно опускаешься. Пока только на стул. Легко закидываешь ногу на ногу и протягиваешь Кингу билеты. Обязательно, чтобы ваши руки соприкоснулись. Так и выходит: сильные красивые пальцы почти невесомо касаются твоих, и на липкой от пота спине тут же проступают мелкие мурашки. Ты не торопишься отдавать билеты, настойчиво цепляясь за эту ниточку близости. Но стоит ему поднять свои чарующие медовые глаза, как хватка тут же ослабевает, и забываешь почти обо всём. Неловко поправляешь волосы, пока Кингу про себя считывает вопросы с билетов. А после, пальцем толкнув очки ближе к переносице, он обращается к тебе… — Удиви меня. Ему явно нужно было придумать другую формулировку, потому что ты воспринимаешь его слова слишком буквально. Расстёгивая верхнюю пуговицу на блузке, наблюдаешь за его реакцией. Красивыми размашистыми движениями он записывает что-то в преподавательском журнале и поднимает глаза. А на твоей блузке, между прочим, расстёгнуты уже две верхние пуговицы. Глаза Кингу чуть расширяются и темнеют. Он неосознанно берётся за галстук, чтобы ослабить ещё. Его кадык дёргается, рот на миг приоткрывается. Но Кингу быстро берёт себя в руки и спрашивает… — Что ты сейчас делаешь? — То, что просил, — отвечаешь, пожимая плечами, отбрасывая все формальности. — Это тебя не удивляет? — Очень, — отвечает первое, что ему приходит в голову, но тут же исправляется. — То есть… хотелось бы, чтобы ты удивила с помощью языка… Пошлый образ в голове вот-вот раскроется во всей красе, но Кингу всё ломает, заканчивая фразу… — Я имею в виду твоё красноречие. Лоб сам собой хмурится, но не собираешься сдаваться. Сегодня ты намерена пуститься с этим философом во все тяжкие перед тем, как Ниалл спустит прощальным подсрачником с крыльца университета. Пора пускать в ход свой главный козырь! — Ты пялился на меня! — возмущаешься, но гордости в интонации скрыть не можешь. — На мою задницу! И сейчас пялишься! — показываешь пальцем в ложбинку, заманчиво выглядывающую из-под блузки. — На мою грудь! Победно скрещиваешь руки, понимая, что эту карту Кингу крыть нечем. И тут же видишь, что он действительно поглядывает туда, куда только что показала. С одной стороны, чувствуешь облегчение, ведь этот Сократ с обложки в тебе заинтересован. А с другой, заинтересованность настолько явная, что щёки полыхают от смущения. — Неправда, — наконец тихо, но чётко произносит он. В этот момент ты готовишься настучать ему по голове за столь наглую ложь, но слышишь продолжение: — Не пялился. Любовался. Вскакиваешь с места, попутно ища глазами, чем можно швырнуть в Кингу, но смысл сказанных им слов наконец-то доходит, и замираешь. Огоньки решимости в твоих глазах куда-то теряются, зато в его только начинают плясать черти. Кингу неспешно поправляет очки на носу и слегка задирает голову, глядя с улыбкой. — Ты не подготовилась, верно? — спрашивает он, но звучит как утверждение. — Не страшно. Меня так впечатлила твоя смелость, что тройку я тебе всё же поставлю. На секунду радуешься и удивляешься. Препод по философии казался строгим, а тут так просто тройка? До тебя тут же доходит: он никогда не сердился на студентов, не отчитывал их, даже не хмурился. Так строгость не выглядит. Так выглядит сдержанность. И всё равно не торопишься нести зачётку. Отрицательно мотаешь головой. Вспоминаешь количество хвостов и понимаешь, что один закрытый долг бедственное положение не исправит. — Мне это не нужно, — тихо говоришь ты. Зная, какой вопрос ждёт дальше, собираешься с мыслями для ответа на него. — Мне нужно… — Что? По его горящим глазам становится ясно — он прекрасно знает что. И всё же хочет поиграть. Ну что ж. От такой игры ты никогда не откажешься. Покачивая бёдрами, идёшь к двери. Нарочито медленно, изящно. Заинтересованный взгляд Кингу не отлипает ни на секунду, а когда поворачиваешь ключ в замке несколько раз, слышишь его усмешку. Кладёшь ключ на ближайшую парту. В такое время в университете почти никого нет, но теперь-то вам уж точно никто не помешает. Возвращаешься к нему такой же завлекающей походкой, на ходу расстёгивая оставшиеся пуговицы, но блузку снимать не торопишься, оставляя простор для фантазии. Обходишь его рабочее место и ловко, почти грациозно, запрыгиваешь на край столешницы, совсем близко к его стулу. Кингу не торопится набрасываться. Всё так же сидит, не меняя положения. Лишь по его глазам ты понимаешь, что в нём прямо сейчас ведётся борьба материализма с идеализмом. Внутренняя война желаемого с должным. Страсть и сомнение. Его хищный взгляд обнажает не только тело, но и душу. Застывшие в камень руки, наоборот, продолжают лежать на столе. Замечаешь, как напряглись мышцы его плеч под чёрной рубашкой. Решаешь хитростью склонить чашу весов в свою сторону и скидываешь с ноги туфлю. Та падает на пол с глухим стуком. Ставишь обнажённую ножку ему на колено и игриво начинаешь водить по штанине вверх-вниз. Кингу замирает и даже, кажется, задерживает дыхание от неожиданности, но не останавливает. Твоя нога не спеша скользит от его паха до колена, слегка надавливая пальцами ног, а потом ниже. Ткань брюк тихо шуршит, соприкасаясь с нежной кожей стоп. Ты никогда не могла назвать ноги своей эрогенной зоной, но сейчас неожиданно замечаешь, что дышишь томно и прерывисто через плотно сжатые губы. А когда прохладная рука Кингу осторожно ложится на твою ногу, вообще тихонько вскрикиваешь от вспышки приятных ощущений. Кингу тут же убирает руки и, заглядывая в глаза, произносит… — Не хотел напугать, госпожа. Позволишь? Немного теряешься от того, как он обратился к тебе. Госпожа… Неожиданно. Этот препод всегда был дисциплинированным, казался таким горячим и притягательным, что не было сомнений — он альфач, зажимающий девушек где-то у стенки в духе фильмов подобного жанра. Но на деле всё куда интереснее. Он осторожен и вежлив. А в медовых глазах видна тревога. Переживает за тебя? Боится сделать больно? Расплываешься в улыбке и киваешь. Хочешь, чтобы он коснулся тебя. Его красивые пальцы ложатся на твою стопу. Мягкие массирующие движения проходятся по коже, посылая необычные импульсы вверх по ногам. Касания Кингу изумительно нежные и будоражащие. Это приятно. Он делает всё так, будто знает твои точки. Вдумчиво, аккуратно. Так невероятно, что почти забываешь, где находишься. Сидишь с закрытыми глазами, кусая губы. Царапаешь ногтями угол стола и чувствуешь, как он немного поднимает твою ногу. Бархатистое, тёплое прикосновение… На секундочку напрягаешься. Открываешь глаза. Кингу целует твою ножку. И ещё раз. Глаза, поднятые на тебя, горят, как две огромные жёлтые луны. С обожанием, трепетом. Восхищённо наблюдаешь, почти не двигаешься. Кингу, не разрывая ваших взглядов, целует тонкую кожу твоих стоп, поглаживает пяточки, чуть щекоча. С губ срывается глухой стон. Ты краснеешь. Кингу улыбается сквозь поцелуи и свободной рукой находит вторую твою ногу. Снимает туфлю и поднимает, планируя проделать то же самое. От тактичных прикосновений к ногам, поцелуев и ласк хочется кричать, но ты держишься. Глотаешь сдерживаемые стоны, запрокидываешь голову назад, шумно дышишь. Не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, что тут творится. — К-Кингу… — решаешься на выдохе произнести его имя, и он отрывается от твоих ног. Затуманенные глаза с восхищением смотрят из-под очков. Сейчас он готов сделать всё, что пожелаешь. А желаешь ты его. Считав это в твоих глазах, Кингу улыбается и наконец поднимается со своего места. Оглядываешь его — высокий, широкоплечий с манящей улыбкой и хитрым взглядом из-под густых ресниц — он всегда вызывал в тебе интерес. На лекциях ты почти не слушала. Смотрела. Представляла, как этот шикарный мужчина берёт тебя на своём столе, и сейчас наконец-то фантазии реальны. Кингу гладит пальцами по щеке, и ты блаженно прикрываешь глаза, чуть подаёшься вперёд, приоткрываешь рот. Он понимает без слов и захватывает своими губами твои, даря сладкий, живительный поцелуй. Смелеешь, проникаешь языком в его рот. Задеваешь носом оправу очков, шепчешь сбивчивое «извини» и снова целуешь. Кингу хрипло усмехается. Ему нравится твоя инициативность. Но сам он тоже не робкий мальчик. Чувствуешь, как сильные руки на миг приподнимают тебя, чтобы спустить вниз штаны. Новой волной краснеешь, когда его пальцы случайно задевают бельё там, где оно уже влажное. Вздрагиваешь. Но Кингу понимает это иначе. — Не нужно меня бояться, просто скажи… — шепчет, с нежеланием оторвавшись. — Закончим на этом, если… — Нет, — перебиваешь ты. — Я не боюсь… я… От переполняющих тебя эмоций не можешь закончить мысль. Наклоняешься, тянешься к его лицу. Кингу не двигается, ждёт. Внимательно смотрит. Аккуратно снимаешь его очки, и в этот момент он прикрывает веки, а когда открывает, тихо ахаешь. Его глаза большие и выразительные. Медовые, почти жёлтые. Хищные. Ресницы такие длинные и густые, что тут никакая тушь не нужна. И на секунду ты ему даже завидуешь. Кингу аккуратно забирает очки у тебя из рук и кладёт в ящик стола. А ты стягиваешь с себя штаны, боясь, что он может передумать. Но Кингу не передумывает. Из ящика, куда убрал очки, достаёт квадратик из фольги, с надписью известной фирмы резиновых изделий. — Чего?! Ты хранишь их прямо там?! — недовольно шипишь, ощущая укол ревности, и из-за этого злишься ещё больше. — У скольких студенток ты так экзамены уже принял? — Ты первая, — говорит так просто и уверенно, смотря в глаза, что даже не сомневаешься в том, что это правда. — А я всего лишь предусмотрительный. Цокаешь языком, но уже не обижаешься. Сейчас есть дело поважнее. Подзываешь Кингу ближе и проходишься рукой по его рубашке, чувствуя под тканью крепкие мышцы. Не терпится разглядеть и потрогать без одежды, поэтому спешишь развязать узел ослабленного галстука и расстегнуть все пуговицы. Сегодня ты уже отработала этот навык на своей блузке, поэтому получается почти без заминок. — Неугомонная, любопытная… — довольно произносит он, справляясь с пуговицами на манжетах. Как только он убирает пальцы с рукавов, рывком стаскиваешь чёрную рубашку и бросаешь на пол. Наслаждаясь открывшимся видом, закусываешь губу. О таком теле и мечтать грех. Мышцы его пресса настолько шикарны, что хочется потрогать и поцеловать каждую. На его лекциях ты была невнимательна к предмету, поэтому не могла судить о том, насколько хороший он философ. Но древнегреческий атлет из него бы вышел хоть куда. Видя, как пожираешь его глазами, Кингу берёт за запястье и кладёт твою ладошку себе на грудь. Поглаживает твои пальчики. С губ срывается звук, что-то среднее между мычанием и писком. Чуть царапаешь его грудную клетку ноготками, и по гладкой бледной коже разбегаются мурашки. Резко наклоняешься вперёд, чуть не свалившись со стола, но Кингу успевает поймать и вновь усаживает, словно ты пушинка. Рукой задеваешь тетради, и вся стопка съезжает набок. Несколько тетрадей с мультяшными зверушками расстилается на полу обложками вверх. Подставка с канцелярскими мелочами тоже с грохотом летит на пол. — Не передумала? — спрашивает Кингу, осторожно поддевая пальцами край блузки. Уверенно мотаешь головой. Он оголяет твои плечи, и блузка обвисает на руках. Спускает лямку красного лифчика и, обжигая дыханием, целует ключицу. От возбуждения тяжело вздыхаешь. Смотришь из-под прикрытых век, как он справляется с застёжкой белья. Стоит отдать должное, сразу понял, что спереди. Вот, что значит опыт. Кингу откидывает лифчик туда же, где его рубашка, и на несколько секунд замирает, любуясь. В первую секунду возникает мысль закрыться руками, но, видя, как медовые глаза пожирают, больше не хочешь стесняться. — Обними меня, — просишь, и сильные руки тут же бережно обвивают спину. Его грудь прижимается к твоей, а горячие губы захватывают мочку уха, слегка прикусывая. Сладко вскрикиваешь, смутно понимая, что обнаружено твоё слабое место, и на эмоциях несильно хватаешь и дёргаешь Кингу за хвост. Он отшатывается и шипит, но не от боли, а от удивления. Его слабое место тоже найдено. Вы квиты. Ты ликуешь. — Лучше отпусти, госпожа. — А то что? — с вызовом стреляешь глазками, хоть и понимаешь, что можешь об этом пожалеть. Он не убирает твоей руки с хвоста. Лишь подходит ближе, прижимаясь. Его губы покрывают поцелуями шею. Немного грубо, покусывая, Кингу опускается к плечам, а руками сжимает кожу на твоих лопатках. Ласки снова опьяняют, раззадоривают. Вынуждают тихо стонать и просить о большем. Отпускаешь его хвост и ничего не говоришь, только смотришь. А во взгляде твоём столько желания и мольбы, что Кингу дарит твоим губам новый утешающий поцелуй. Охотно отвечая, слышишь, как звенит пряжка на его брюках и шелестит фольга. От нежных губ отрываешься, только когда его рука трогает тебя сквозь влажную ткань белья. Медленно, круговыми движениями, словно спрашивая разрешения. — Да… — выдыхаешь ему в губы, и сильные руки подтаскивают к краю стола, стягивают трусики и разводят чуть шире ноги. Душный воздух в аудитории начинает казаться и вовсе выжигающим, когда Кингу прижимается к тебе бёдрами. Ты мычишь, уткнувшись в крепкое плечо. Он шепчет твоё имя… — Никкаль… И кажется, что оно звучит по-новому. Совершенно особенно. Поглаживая твою спину, он уделяет внимание больше ласкам, чем фрикциям. Делает всё медленно, глядя в глаза. Тебе тоже очень хочется трогать, чувствовать руками. Запускаешь пальцы в чёрные взъерошенные волосы. Подушечками прощупываешь кожу его головы. Кингу прикрывает веки и как будто бы даже урчит, как кот. Ему нравится. Наклоняешь его голову почти на один уровень со своей. Снова взгляд глаза в глаза. Поцелуй. Острый, приторный, заставляющий напрочь позабыть даже собственное имя, какие уж там билеты по философии! Двигаешься ему навстречу, намекая, что хочешь ещё. Глубже. Быстрее. Сильнее. Безумнее. Задница на твёрдом столе сидеть уже устала, но ты ни на секунду не хочешь расставаться с ним. Ваши горячие тела мечутся в центре хаоса из разбросанных тетрадей, важных бумаг и одежды. Скоро сдерживаться не остаётся сил. Без стеснения стонешь, а он берёт тебя как ненормальный. Шумно дышит, иногда глухо рычит. Соприкасается с тобой со шлёпающим звуком… Не останавливаясь, Кингу находит ладонью твою особо чувствительную точку и начинает массировать, ускоренно подводя тебя к краю. Становится слишком… нет… непозволительно хорошо… Перед глазами всё двоится. Ты хочешь начать возмущаться, но тут же понимаешь, что он тоже близок, поэтому позволяешь довести себя до оргазма. Содрогаешься после нескольких глубоких движений. Кричишь его имя и ослабленная цепляешься за крепкую шею. Кингу тоже вжимается в тебя. Покрывает поцелуями на твоём теле всё, до чего может добраться, ускоряется и почти сразу после этого достигает разрядки. Тихо стонет тебе на ушко и целует в висок. Потные, но довольные вы поначалу не двигаетесь. Пытаетесь отдышаться. Кингу совсем не торопится покидать тебя. Прижимает к груди, нежно гладит по волосам, слушает твоё дыхание, а ты — его сердцебиение. Только когда чувствуешь, что ягодицы совсем онемели, ты айкаешь и приподнимаешься. Кингу помогает слезть со стола и ставит на ноги. — Всё хорошо? — спрашивает он. — Лучше не бывает. А у тебя как? — Как у преподавателя, нарушившего субординацию. Смеёшься и в шутку стукаешь его кулачком в плечо. — Ничего, скоро Ниалл меня отчислит, и об этом можно будет не думать, — весело говоришь, на ходу подбирая и надевая одежду. — Проблемы с учёбой? Усмехаешься. Не знаешь, какие цензурные слова подобрать для описания ситуации, но, когда вы уже почти одеты, всё же находишь. — У учёбы проблемы со мной. Не бери в голову… — оглядываешь бардак и присвистываешь. — М-да, полный… — Хаос? — его губы трогает усмешка. — Можно и так сказать. Помочь? — Не нужно, я сам. Лучше иди домой, уже поздно. Ты и так достаточно задержалась. Смотришь в окно и видишь, что уже стемнело. И как только ты не заметила? — Ой… ну ладно… — подходишь к своей парте, собираешь вещи в рюкзак, но тут замечаешь зачётку. Глаза игриво прищуриваются. — Скажи, эм… а я заслужила пятёрку? Киваешь на зачётку, и сначала Кингу не понимает, о чём речь, но вдруг густые чёрные брови ползут вверх. Он качает головой. — Нет. — Что, правда? — краснеешь и немного расстраиваешься. — А четвёрку? — Нет. — Эй, ты чего?! На троечку?! Серьёзно?! — Никкаль, я не буду оценивать тебя за секс. — Какие мы правильные… ну и пожалуйста! — запихиваешь зачётку в сумку и надеваешь на плечо. — Ниалл и так выгонит. Намереваешься пойти к двери, прихватив с другой парты ключ, но слова Кингу заставляют остановиться… — Не выгонит. Я с ним поговорю. — А? — поворачиваешься с глупым выражением на лице. — Ты получишь больше времени на сдачу долгов. Если пообещаешь кое-что. Лицо расплывается в улыбке. Ты кокетливо заправляешь локон за ушко и томно произносишь… — Для вас всё что угодно. С улыбкой на лице Кингу поправляет на себе одежду, достаёт из ящика стола очки, надевает и говорит абсолютно серьёзно… — Философию выучи. Хмыкаешь, закатываешь глаза и с грохотом вставляешь в замок ключ. Нервными движениями поворачиваешь. На Кингу стараешься не смотреть, но, напрягая слух, улавливаешь шуршащие звуки. Он поднимает тетради с пола. И когда ты уже готова уйти по-английски, в голове как назло созревает насущный вопрос. Замираешь и, не поворачиваясь, тихо спрашиваешь… — Скажи, а почему ты… Почему мы сейчас… с тобой… — Я наблюдаю за тобой с самой первой нашей лекции. — И что? — У тебя уже тогда всё было на лице написано. Щёки невыносимо горят, когда понимаешь, насколько давно Кингу в курсе, что ты хотела его. И всё ещё хочешь. А руки холодеют, когда в голову приходит логичная додумка… — Всё это только потому, что я попросила? Выходит, ты буквально на него запрыгнула. От такой мысли на душе становится гаденько. Поэтому всё ещё не смотришь. Стыдишься. Но точно знаешь, что он сейчас поправляет очки и качает головой. — Никки… если мне чего-то не хочется, я этого не делаю. Смысл слов доходит не сразу, но когда это происходит, губы сами по себе растягиваются в улыбке, а в животе оживает приятное чувство. И всё же гордость не позволяет показать, насколько тебе важны его слова. Толкаешь дверь и напоследок многообещающе говоришь… — Увидимся на пересдаче.