После того маскарада прошло уже несколтко дней. И, нужно сказать, для Аяно они выдались максимально непостоянными. Не смотря на то, что она продолжила общаться, и даже сближаться с Сенпаем, к ней, невесть почему, вернулась прежняя апатичность чуть ли не ко всему, что не касалось Таэко. Аяно сама не могла понять, в чем дело — Ханако уже не лезет к ним обеим, как раньше, да и Сайко больше не обращает на нее внимания… Часто девушка думала, что такое состояние вызвано тем, что она не так давно разбила парню сердце, но эта мысль через время начала бесить — ведь тогда, в кабинете, ей было, по большему счету, все равно. Так что все ее размышления, так или иначе, сводились к одной теме.
Сенпай.
Сложно было не заметить, что теперь Таэко, пускай и ненароком, но проявляет к ней ответную симпатию. Было так приятно, когда Аяно видела, что Сенпай ненавязчиво прижимается к ней, накрывает ладонь своей, порой говорит недвусмысленными фразами… Однако была одна вещь в этом, которая неимоверно раздражала — ни у нее, ни у Таэко не хватало сил признаться. Каждый раз, когда Аяно над этим думала, в ее голове невольно всплывал образ Ханако: когда он становился свидетелем этих сцен, то крепко сжимал челюсть, и чуть ли не глаза закатывал от разочарования, мол: «Серьезно? Вы уже столько общаетесь, и до сих пор боитесь сказать другой то, что сами хотите услышать?»
А услышать эти заветные три слова не просто хотелось, Аяно чуть ли не слышала их на постоянной основе, что начинало раздражать. Они чуть ли ее не преследовали — девушка слышала их дома, в школе, перед сном, везде! И нередко они сопровождались навязчивыми образами, возникающими перед глазами — Сенпай и сама Аяно стоят под тем самым деревом, обнявшись, взявшись за руки… Это надоедало.
Девушка понимала, что позвать Сенпая под сакуру, а после рассказать о чувствах у нее навряд ли получится. Не смотря на то, что теперь она не вела себя рядом с Таэко нормально, и могла разговаривать членораздельно… Но как только между ними проскальзывала тема, хоть как-то связанная с романтикой, то язык ее начинал заплетаться, мозг отлючался, и она не была способна произнести хоть слово. Однако признаться то нужно. Еще и эти дни проходили спокойно — ни к Аяно, ни к Таэко не приставал ни один парень, да и прошлые, кто находились в школе, не сказать, что хотели возобновить общение.
Сейчас Аяно, сидя над белой бумагой, стучала ручкой по столу. Так она провела последние несколько часов — пустым взглядом смотря на лист, не зная, что написать. Какой это уже раз — сотый за прошедшую неделю?
Девушка тихо застонала, бросив бумагу в мусор. Взгляд ее упал на небольшой конверт, лежавший на столе. Тот самый, в который она и хотела передать письмо, и который принесла в вечер субботы. Смысл от него сейчас, если сегодня она точно ничего не напишет?
Собирась убрать бумагу на полку, Аяно заметила, что из концерта торчит небольшой клочок бумаги. Она сощурилась, припоминая. . И только через несколько минут до нее дошло. Это было одно из гаписанных ею писем. Врядли стоило его оставлять. Хотя…
— Аяно, ужин готов! — услышала девушка голос матери, раздавштйся из-за двери. Через пару минут в комнату вошла и сама Риоба, застав дочь, перечитывающую письмо. — С тобой все хорошо, дорогая?
— Почти. — коротко ответила Аяно, устало упав в кресло. Риоба чуть вздернула брови, глянув на письменный стол, буквально заваленный бумагами.
— Я могу спросить, что это?
Девушка отвела взгляд. Риоба прекрасно знала о Сенпая, в отличие от отца, и при этом уже довольно долго. Можне не бояться рассказать ей что-то, касающееся этой темы. Она ведь может дать ей совет на этот счет…
— Это… В общем… Помнишь, я рассказывала тебе о своем Сенпае? Мы успели сильно сблизиться с того момента, но… Каждый раз, когда разговор между нами затрагивает тему чего-то романтического, я не могу сказать и слова. Но мы общаемся уже долго, и я не могу не признаться. Поэтому…
— Это хорошая идея, Аяно. — Риоба прервала дочь, не дав ей договорить. На пару секунд девушка задумалась, может, спросить у матери, как она сама признавалась в любви? Однако через пару секунд размышлений она отбросила эту мысль: вряд ли стоит ворошить эти воспоминания, учитывая еще и то, что Риоба с большой вероятностью будет говорить об этом на протяжении всего вечера. А так Джокичи может узнать о том, что у его дочери появилась пассия, еще и это может надавить на больное, учитывая, что в браке с Риобой он явно не очень счастлив. — И как твои успехи?
Аяно лишь молча окинула взглядом стол, с которого чуть ли не сыпались бумаги. Женщина понимающе кинула, глянув на конверт, который девушка все еще держала в руках.
— Судя по всему, это одна из многих твоих попыток, не так ли? — Аяно кивнула, передав письмо матери, поняв намек. Риоба, достав бумагу, принялась за чтение, и чем дальше, тем больше она улыбалась. Девушка в этот момент чувствовала себя крайне неловко. Вряд ли нормальные люди стремятся рассказывать родителям о своих отношениях, что уж говорить о ней.
— А как давно ты его написала? — все с той же улыбкой спросила Риоба.
— Примерно… неделю назад. Я не помню, какая это попытка по счету.
— И сейчас ты хочешь сделать что-то лучше этого? Дорогая, не трать свои силы. Не пытайся сделать из этого письма что-то идеальное — все равно не получится, это ведь простая трата времени. Ты постоянно будешь оборачиваться на прошлые письма, анализируя ошибки, и так продолжится до тех пор, пока ты просто не устанешь писать все это. Не существует ничего идеального, правильно?
Аяно лишь молча сидела, глядя куда то в сторону. Через время она едва заметно покачала головой, ненароком вспомнив о Мегамо. Смысл слов Риобы был прост и ясен, но девушка сомневалась, что когда-то прекратит попытки сделать то, что понравится Сенпаю. Но с другой стороны… В таком случае Аяно либо никогда не признается, и они с Таэко так и останутся «тайно влюбленными друг в друга», либо все снова начнется по кругу. Наступает понедельник — и ее встречает новый соперник или соперница. Тогда уж лучше действительно оставить то письмо, возможно, исправив некоторые ошибки. Может, как и сказала Риоба, этот вариант на самом деле не так плох, как ей кажется?
***
По наступлении пятницы Аяно никак не могла унять дрожь в руках, которая преследовала ее с самого утра. Теперь даже простой взгляд на пишущую ручку вызывал у нее неприязнь. За те несколько дней она успела подкорректировать то письмо, которое прямо сейчас и перечитывала.
«Таэко, я не знаю, как могу сообщить тебе эту новость, и именно поэтому пишу это письмо.
Помнишь тот день, когда мы впервые встретились? До того момента я всю жизнь ничего не чувствовала. И именно ты была тем самым человеком, который заставил меня радоваться. Думать. Чувствовать. Жить. Ты заполнила ту пустоту, которая разрасталась во мне на протяжении всей жизни.
Я хочу сказать только одно. Пускай мне все еще немного неловко находится рядом с тобой, заводить разговор о таких вещах… Но мне просто хочется сказать, что я люблю тебя. Ты самый замечательный человек, которого я встречала. Ты особенная. Остальные люди не похожи на тебя; они просто обычные. Ничем не примечательные. Ты сильно выделяешься на их фоне. Но я не знаю, как описать это; у меня просто недостаточно слов.
Таэко, после того, как ты прочла это, пожалуйста, скажи… Согласна ли ты быть моей девушкой?»
Боже, какой ужас… Страшно просто представить лицо Сенпая, когда она будет это читать. Хорошо будет, если Аяно в этот момент не умрет от стыда; она ведь будет стоять от нее всего лишь в одном шаге. Но уже ничего не поделаешь. Затягивать бессмысленно, так что либо сейчас, либо никогда.
С громко бьющимся сердцем девушка сжала в руках небольшую записку с предложением о встрече. Пройдя в нужный класс, Аяно несколько минут стояла у парты Таэко, все никак не решаясь положить бумажку на стол. Однако, услышав хорошо знакомые шаги, девушка попросту бросила бумагу на стол, поспешив выйти из комнаты. Сегодня она старалась не пересекаться с Таэко, что бы не испортить сюрприз свои до крайности смущенным и взволнованным видом.
— Посмотри! Кажется, кто-то принес тебе что-то! — с хитрой ноткой в голосе сказал Ханако, указав сестре на записку.
— Хм, ты прав. Впрочем, не знаю, кто бы хотел… Оу.
— Что такое?
— Продолжу свою же фразу: не знаю, кто бы хотел встретиться со мной под сакурой за школой.
— А я догадываюсь. Хотя, нет, не так. Я абсолютно точно знаю, кто тебе это написал. И Таэко — если ты не пойдешь в нужное время в нужное место, я потащу тебя силой. — серьезно и расстановкой сказал Ханако, при этом таким тоном, в котором прямо-таки слышалось выражение «Даже не вздумай со мной спорить!»
Таэко удивленно глянула на брата, при этом кивнув, а Аяно поспешила удалиться. Сенпай точно должна прийти! Иначе никак нельзя, она согласилась! Осталось только дождаться пяти часов, и уже тогда определится ее судьба.
***
Стоя вечером под деревом, Аяно никак не могла найти себе места. Буквально каждую минуту она принималась ходить вокруг дерева, проворачиваться вокруг собственной оси… Это раздражало ее саму, но девушка прекрасно понимала, что пока не услышит от Таэко заветных слов, то не успокоится. Аяно старалась как можно меньше смотреть на конверт, что бы сохранить его первозданную гладкость, ибо он так часто проворачивался в ее руках, что, казалось, бумага сейчас разорвется под ее пальцами.
Стряхивая с головы так сильно мешавшиеся в этот момент лепестки сакуры, Аяно вдруг услышала тихий голос, раздавшийся из-за другой стороны дерева:
— Правда ли это была она?
Девушке показалось, что в этот момент сердце ее выросло до такой степени, что в груди становилось тесно. Несколько раз глубоко вздохнув, Аиши, как в замедленной съемке, подошла к Таэко, стараясь при этом на нее не смотреть.
— Аяно? — в голосе Сенпая, почему то, не было ни капли удивления, она будто была уверена в том, кто именно будет ждать. Нет, в ее голосе слышалось только одно смущение, ничего больше. Аиши же, в этот момент, стараясь не смотреть на Таэко, протянула ей конверт, с каждой секундой все больше и больше заливаясь румянцем. Сенпай молча приняла конверт, медленно развернув его и принявшись читать. В этот момент Аяно казалось, что она готова сойти с ума. Тишина, прерываемая лишь далекими голосами учеников, мучительно давила на уши, да и смущение тоже подливало масло в огонь.
Через несколько минут Таэко подняла на Аяно глаза, и девушка увидела, что взгляд Сенпая бегает из стороны в сторону. Было понятно, что она переживает не меньше Аиши.
— Аяно, — голос Ямады звучал настолько тихо, что она едва смогла его услышать. — это… это правда?
Девушка закивала, понимая, что не может сказать и слова. Таэко же, убрав письмо в карман, осторожно подняла подбородок Аяно, нежно улыбнувшись:
— Я и не знала, что мои чувства могут оказаться взаимны. Знаешь, до одного момента я считала нас просто подругами, не больше. Но потом ко мне пришло осознание того, что происходит между нами. Это произошло не так давно, и я не думала, что ты можешь ответить на мое признание. А сейчас…
У Аяно чуть ли не буквально заискрились глаза. В этот момент с ней начало происходить что-то странное — картинка стала расплывчатой, не было слышно ничего, кроме стука крови в ушах. Ей показалось, что не было видно ничего, кроме Таэко — все остальное она просто не могла поймать в фокус.
— Да, я люблю тебя. — ответила Сенпай, глядя Аяно прямо в глаза.
Девушка, чувствуя, как ее с головой накрыло эйфорией, и понимая, что мозг отключился, подошла к Таэко чуть ли не вплотную. Сенпай, тихо хихикая, обняла Аяно, осторожно поцеловав ее в щеку. В этот момент Аиши просто не смогла себя сдержать. Она крепко схватила Сенпая за плечи, прижавшись к ней всем телом, и накрыв ее губы своими. Она была абсолютно счастлива, и это чувство стало еще сильнее, когда Таэко медленно ответила на поцелуй.
Отстранились друг от друга они только через несколько минут. Ни у одной из них не было ни малейшего желания говорить. Девушки просто молча смотрели друг на друга, улыбаясь и глядя друг другу в глаза.
— Сенпай… — тихо простонала Аяно, положив голову Таэко на плечо, и зарывшись рукой в ее волосы.
— Я тоже люблю тебя, солнышко. — нежно ответила она.
