Задаваясь вопросом "что если?"

Виола сидела глядя в окно на, время от времени, проезжающие машины, на деревья, которые разбрасывались своими листьями от малейшего дуновения ветра. Сидела, держа обеими бледными, трясущимися руками тяжелую кружку, доверху наполненную дешевым кофе. Солнце садилось рано и быстро, осень черт ее побери. Она сидела то и дело оборачиваясь вполоборота и разглядывала пустую квартиру, замирала, прислушиваясь, казалось где-то рядом стрекочут сверчки, но это лишь казалось. Веки словно были цементными, норовили захлопнуться, чертов кофе не придавал ни сил, ни бодрости. Лишь заставлял пульс участиться, заставлял волноваться еще сильнее, хотя казалось сильнее уже некуда. Она сидела на пластиковом, бирюзовом стуле, выискивала на улице, средь редких прохожих, - его. Время близилось к полуночи, не в первый раз парень поступает так, ему наплевать на то, сколько показывают стрелки часов, а вот она не может спать, сидит на кухне, в полной темноте, грызя попеременно то ногти с остатками черного лака, то внутреннюю поверхность губ, щек, прямо таки до крови, но та смешивается с давно остывшим кофе и девушка не чувствует этого металлического привкуса. Сидит прижимая колени к себе, как можно ближе, на стуле, который стоил также дешево, как этот блядский кофе. Слышит в подъезде голоса, пытается вслушаться в них, но головы от окна не отворачивает, теперь боится, что не заметит, как он пройдет мимо. За дверью пустой квартиры раздаются сначала крики, потом плач. От этого становится противно тошно. - Блядь, да заткнитесь вы. От того, что происходит за черной, деревянной, поцарапанной дверью ей самой хочется разрыдаться. Зареветь, как последняя сука, может тогда-то он вернется домой? С того момента, как она впервые увидела его с бутылкой горячительного в мускулистых руках, девушка поняла, что понятие "пить в меру" ему непонятно, класть он на него хотел. Все попытки объяснить ему значение дружно послали в задницу. - Мера - это когда ты больше не можешь устоять на собственных ногах. - отвечал он каждый божий раз, улыбаясь краем губ. А она смотрела из под светлых, полуопущенных ресниц, но не осуждающе. Она сидела ощущая, как капли холодного пота бегут по спине, убирая с лица пряди длинных, светлых волос, волос цвета миндального масла. На мгновение задумалась про себя о том, когда последний раз расчесывала их. - Может неделю назад? Может больше. Плевать, он принимал ее и со спутанными волосами, и с вечными синяками под глазами, от переодической бессонницы, и с красными от слез глазами, и с бледной, словно трупной кожей, от того, что на солнце она почти не появлялась, чаще всего наблюдала его через окно, с вечно трясущимися от кофе руками. Сидела не понимая, когда успела так привязаться к нему, до того сильно, что находиться в квартире без него было мучительно, страшно до дрожи в коленках. И не понятно, что страшило больше, мысль о том, что в какой-то из дней он может не вернуться, или сам факт невероятной привязанности. Отвратительно-желтый свет уличных фонарей навевал гнусные мысли. - Вдруг он вновь ввязался в драку? Да, в основном парень выходил победителем, хотя можно ли считать победой чуть не сломанный нос, ушибленную руку, живот и спину со множеством гематом. Она ненавидела эту хренову жизнь за то, что ему пришлось учиться драться еще с раннего детства, но в тоже время глубоко в душе была благодарна. Кружка давно опустела, на дне ее осталось лишь множество грязноватых колец. Хотелось налить себе еще, очередная зависимость. Зависимость от кофеина, никотина, приобретенная еще в четырнадцать, самая большая зависимость - от него. От этих бешеных голубоватых глаз, от вздернутого носа, от серьги-кольца в ухе, от грубого голоса, от светлых, небрежно стриженных волос. Точно также, как это делал парень, Виола принимала его таким, со всеми изъянами, коих у него было немало, может даже больше, чем достоинств. Если подумать, он сам по себе один сплошной изъян. Именно это и притягивало, в отличие от многих он не пытался казаться идеально-правильным, никогда не притворялся кем-то другим, правду высказывал сразу и в лицо, так же сразу, как и мог ударить оппонента по лицу, лишь за то, что "этот сукин сын посмел повысить на меня голос", не старался абсолютно во всем искать плюсы, иногда их просто нет, смиритесь мать вашу. Сидела прокручивая в голове ночные разговоры, располагаясь напротив друг друга, его фразочки, по типу "верить людям, все равно что верить в увеличение члена за одну ночь", в такие моменты она звонко смеялась, ощущая внутри тепло от того, что ей он все же верил, возможно она была единственным человеком, кому он верил. Напрямую он не говорил ей об этом, парень доказывал это своими поступками. Если и есть что-то лучшее, чем доверие от человека, который ненавидит весь этот ебаный мир, который привык не доверять никому, то девушке просто это не знакомо. Смотря через заляпанное, в разводах, окно она отсчитывала минуты. Доходить до двадцать седьмой было мягко говоря, неприятно, боязно. - Где его черти носят? - спрашивала она невесть у кого, просто надеясь на хоть какой-то ответ. Какая к черту разница? Главное, чтобы он все таки вернулся в эту полупустую квартиру, стены которой были серыми, окна которой не имели на себе штор. В этом скромном помещении постыдно мало вещей, двухспальная кровать, с таким жестким матрасом, что просыпаясь ты чувствовал ужасную боль по всему телу, диван из коричневой, местами облезшей кожи, парочка бежевых кухонных тумб, столько же настенных шкафчиков, два пластиковых, вырвиглазно ярких стула, стол, то и дело шатающийся, Виола, жизнь которой неудачно над ней пошутила, она была такой же побитой, как все здесь. Но парень все равно возвращался сюда, даже когда казалось "он оставил меня навечно". Она сидела представляя перед собой календарь, октябрь, вновь близился хэллоуин. - А ведь он в этот день работает. Как и сегодня в прочем, в шесть часов утра ему уже предстоит собираться, вот только ему плевать. Где именно, и кем конкретно работает парень, Виола не знала, однажды он сказал ей. - Не ссы, это все легально. Это все, что необходимо было знать. - А мне сегодня нужно было отнести статью в редакцию, статью, которую я даже не начала. Вот только ей тоже плевать. - Попрут с этой работы, найду другую. Девушка руководствовалась таким же принципом, с кем поведешься как говорится. Указательным пальцем Ви притянула к себе пачку ментоловых сигарет. Достала одну, рядом валялась оставленная парнем зажигалка "Зиппо", побитая снаружи и чуть ржавая внутри. Еще одна прелесть сохранившаяся с подросткового возраста. Он ведь давным-давно мог бы купить себе новую, но он просто заправлял одну и ту же. Раза с третьего загорелся яркий огонек света. Прикуривая сигарету она не отводила серых глаз от окна, глубоко затянувшись Виола задержала дыхание. Стряхнув пепел в тяжелую кружку блондинка медленно выдыхала дым. Тут неожиданно она закашлялась, так, будто впервые курила, а дело было в том, что на улице она заметила до головной боли знакомую кожаную куртку. Девушка резко поднялась, бросила сигарету в кружку. На носочках развернулась и медленно ступая прошла в прихожую. Пара томительно долгих минут и наконец ручка двери повернулась. Она скрестила руки за спиной, открыли не сразу. Ждать было так сложно, нервов на это уже не хватало. Как в тот раз она была готова распахнуть дверь, скорее впустить его. - Эй, ты чего не спишь? - показался в дверном проеме парень. Как же ей приятно было слышать этот грубый голос, также приятно, как просыпаться с утра понимая, что сегодня кошмаров тебе не приснилось. Он прошел внутрь, ответ на свой вопрос он знал, догадывался точно. Виола подошла чуть ближе, втянула носом воздух, скотч, она узнала бы его даже задержав дыхание, этот запах дополнял его и представить парня без этого горьковатого аромата было нельзя. Ничего не выдавало его нетрезвость, за исключением запаха и чуть туманного взгляда голубоватых глаз. Девушка помогла ему дойти до дивана в гостиной, хорошо отточенный сценарий. Он опустился на диван, не говоря ни слова. Виола сняла с него куртку, опустилась на колени развязывая шнурки саперных сапог. Парень стянул с себя футболку, тяжело вздохнув, лег на диван. Она бегло оглядела его, новых травм не обнаружила. Разве что костяшки пальцев сбиты в кровь, когда-то было иначе? Еще раз облегченно выдохнула. Она бы не поленилась сбегать в ванную за аптечкой, вот только знала, что он не хочет, чтобы она грузила себя подобного рода задачей и лишний раз встречалась взглядом с оранжевой баночкой снотворного. Парень лежал закрыв ладонью лицо, а девушка сидела на полу, наблюдая за каждым его движением. Он повернулся в ее сторону, протянул правую руку. Блондинка придвинулась ближе, опустила голову, которая, судя по ощущениям, была налита свинцом, на его ладонь. - Сколько бы я не просил тебя, ты все равно не можешь просто взять и со спокойной душой лечь спать? И на этот вопрос ответ был ему известен. - Извини. Теперь в ближайшие несколько дней, а то может и недель, он будет часто повторять это, ведь он действительно чувствует вину. А она будет отвечать, что все хорошо. Потому что вправду так считает, и потому что так оно и есть. - Нам обоим пора на боковую. Виола смотрела ему в глаза. Сидела, думая, за что вселенная решила наградить ее таким человеком? Краем губ она улыбнулась, казалось только про себя, но он тоже заметил это. За все его проступки в прошлом она его простила, хотя за такое прощать вовсе не просто и продолжает это делать, только уже за проступки происходящие в настоящем, вряд-ли в будущем что-то изменится. Не от хорошей жизни он был таким в своем детстве, будучи подростком. Многое ли изменилось с тех пор? На самом деле - нет. Изменилось его отношение к девушке, этот момент начал меняться еще тогда, когда им было по шестнадцать. Чистой воды случайность. Остальное не важно. Он был для нее старшим братом, другом, теми людьми, которых в ее жизни никогда и в помине не было. - Спокойной ночи, Генри. - ответила она вполголоса, коснувшись его руки поднялась, сходила на кухню покурить, еще раз выглянула в окно и теперь уже смогла пойти лечь спать.