Мне нужна твоя улыбка

Они встречаются около месяца, но фразы «я тебя люблю» становится недостаточно. А почему любит? Зачем любит? Что нужно от этой любви? Последний вопрос крутится в голове раз за разом. Отношения всегда нужны для чего-то. В их обществе так принято. Статус, деньги, знакомства - не важно. Нужна выгода. Мужчины заводят любовниц, чтобы те давали им деньги. Женщины заводят любовников, чтобы те скрашивали их ужасные отношения с мужем. Мужчины становятся любовниками других — более властных — мужчин, чтобы получать статус (вспомнить того же Генриха III и Д'Эпернона). Но что же нужно друг от друга бывшим врагам не только личным, но и политическим? Когда один из них недавно стал мушкетёром, а второй бригадир в гвардии кардинала? Ни один из них не способен дать на этот вопрос ответа. Де Жюссак неотрывно наблюдает за ходящим из стороны в сторону д'Артаньяном, который собирается в утренний караул. Не то, чтобы они жили вместе, но иногда остаются друг у друга ночевать. Об этом событии осведомлены лишь друзья д'Артаньяна, однажды случайно застукавшие этих двоих целующимися в траншее, и слуги. Хотя те по-большей части склоняются к версии, что д'Артаньян и Де Жюссак просто близкие друзья. О подробностях того, почему именно они так часто проводят время вместе поздней ночью никто из слуг предпочитает не узнавать. В конце концов, себе дороже будет. д'Артаньян натянул рубашку, завязывая спереди верёвки. — Каналья... — ругнулся он, когда одна из них была выронена из пальцев. — Не стоит собираться куда-то, нервничая и торопясь. Нужно начинать делать всё заранее, тогда и падать из рук не будет. — Жюссак встаёт с кровати, где до этого сидел, и подходит к д'Артаньяну. Сделав пару движений, он завязывает рубашку. — Вот и всё. — Жюссак делает шаг назад и кивает сам себе. д'Артаньян смотрит на аккуратный узел с бантиком и улыбается. — Спасибо, но я мог бы и сам справиться. Пусть чуть дольше, но всё же! — говоря это, он всё ещё не обижен этим проявлением внимания, несмотря на то, что в любой другой ситуации гасконский себялюбивый и я-всё-сам нрав взял бы верх. Просто «любая другая ситуация» это где подобное сделал бы не Жюссак, а кто-нибудь другой. А сейчас д'Артаньян даже польщён и чуть смущён. Всё также продолжая улыбаться, он приближается на тот злосчастный, разделяющий их шаг, одной рукой зарывается в волосы Жюссака, а другую кладёт на его щёку, целуя. Небольшая разница в росте еле заметна, но всё равно чуть бесит д'Артаньяна, потому что приходится приподниматься. Позже, через года, он станет выше, ведь в силу возраста ещё растёт, но то не особо важно сейчас. Губы Жюссака чуть потрескавшиеся, а у д'Артаньяна они юношески мягкие. Их разделяет всего семь лет, но иногда это кажется слишком много. Особенно Жюссаку. Но нежная, счастливая улыбка д'Артаньяна заставляет его забывать, что век его чуть более короток, нежели у гасконца. — Идите уже, д'Артаньян. А то всё-таки опаздаете. — говорит Жюссак, когда отстраняется. И он улыбается в ответ.

***

д'Артаньяна подстрелили в одном из сражений. В конце концов, пули возле Ла Рошели свистят постоянно, даже прославленная гасконская удача не спасёт от них. Жюссак смог увидеться с д'Артаньяном только вечером, потому весь день был как на иголках. Новость о том, что гасконца из известной четвёрки мушкетёров подстрелили - разнеслась достаточно быстро, однако все говорили совершенно разное расположение раны и состояние мушкетёра, отчего появлялось желание сорваться с места и направиться к самому д'Артаньяну, однако служба есть служба и вплоть до самого вечера Жюссак оставался ей верен. Потом, благо, обязанности позволили отлучиться. Он застал д'Артаньяна выходящим из «Старой голубятни». Как только тот заприметил Жюссака, то сразу же направился к нему. — Добрый вечер! Представляете, сегодня прям в плечо пуля угодила! Благо, повезло и легко отделался, даже крови не успел много потерять. Чёрт бы побрал этих гугенотов! Хотя, думаю, слухи об этом до вас уже дошли, де Жюссак..! — не успел д'Артаньян договорить, как его прижали к себе. В полумраке вечера их было практически не видно. — Что-то не так?.. — Я боялся уже не застать тебя в живых... — прошептал Жюссак, сжимая д'Артаньяна в объятьях. Пару минут спустя гасконец, до этого обнявший в ответ, мягко отстранился. — Посмотри на меня. — они встретились взглядами. — Я ни за что не позволю себе умереть, даже если, казалось бы, выхода нет. Я буду возвращаться хоть с того света, пока готов жить ради тебя. Не отдавать свою жизнь, как за остальных, а именно жить, Франсуа. — чуть подумав, он продолжил говорить. — Все меня слишком рано хоронят. Не дождутся они, канальи! — д'Артаньян улыбнулся, а после задорно рассмеялся. Уголки губ Жюссака радостно приподнялись.

***

— Ты скоро спать пойдёшь? — развалившийся на кровати гасконец повернулся лицом к горящему свету и сидящему над какими-то бумагами с пером в руке Жюссаку. — Ложись, я скоро. — минуту спустя он оборачивается на д'Артаньяна, будто вспоминает что-то. — Тебе мешает свет? Я могу потушить свечу тут и уйти в другую комнату, если... — Да нет же! — вскакивает д'Артаньян, садясь на кровати. — Я просто хочу, чтобы ты ложился раньше. Ты ведь совершенно не высыпаешься, Франсуа. А потом весь день ходишь, как оживший труп. Сколько ты спишь? Час, два? — Четыре. — Вот видишь! — недовольно вздыхает д'Артаньян. Он не может сейчас даже понять, кто из них больше себя ведёт как ребёнок: один отказывается нормально спать из-за, кажется, нескончаемой работы, а другой пытается заставить его лечь спать, устраивая тирады возмущения. — Я найду способ восстановить твой режим сна. — хитро улыбается д'Артаньян и ложится спать, отворачиваясь. Жюссак расплывается в тёплой улыбке от этой заботы.

***

Иногда д'Артаньян бывает просто невыносим. Впрочем, невыносим он всегда, просто некоторые люди уже привыкли к этому. Жюссак входил в это ограниченное число, но недавний поступок гасконца, повлёкший за собой последствия, вывел из себя. Вмешаться в очередное дело кардинала, а потом ещё и случайно выдать себя? К чёрту, просто к чёрту! Как это вообще произошло?! Нет, хорошо, Жюссак понимает, как это произошло, но зачем? Просто зачем туда вообще надо было лезть? Хотя и на этот вопрос вполне можно найти ответ... Жюссак тяжело вздыхает и трёт переносицу двумя пальцами руки, с которой до этого снял перчатку. — Ещё и в тюрьму угодил! Слава господу, не в Бастилию. Вот оттуда ему путь был бы практически отрезан! Нет, шанс выбраться был бы, но... — Не упоминайте имя господа в суе... Так говорится в священном писании или где там? — Портос, сейчас не до ваших шуток. — Да тут не суета, а целая трагедия о том, как наш друг вляпался в очередную историю! До сих пор понять не могу, почему мы дружим именно с ним... — Арамис нервно и взволнованно расхаживал из стороны в сторону возле ворот во двор тюрьмы, а Портос и Атос стояли рядом, постоянно оборачиваясь и поглядывая на здание позади себя, также, как и Арамис, ожидая, когда же оттуда выйдет г-н Де Тревиль и сообщит что-нибудь о д'Артаньяне и его освобождении. Жюссак, оперевшись на ворота и сложив руки на груди, стоял чуть поодаль, делая вид, будто вся ситуация его не касается. Она и не должна была касаться, если быть до конца честным. Но что-то пошло не так в этой судьбе и теперь он здесь. Возможно, «не так» пошёл д'Артаньян со своей нескончаемой фортуной, но об этом рассуждать смысла никто не видел. Вдруг двери открылись и оттуда вышел г-н Де Тревиль. За ним шёл д'Артаньян. Выйдя за ворота, де Тревиль оставил младшего гасконца с его друзьями, а сам направился к своему дому, мельком глянув на Жюссака. Казалось, капитан мушкетёров догадывался, почему Франсуа здесь, но тактично промолчал и спасибо ему за это. Хотя, вероятнее всего, он просто принял их за приятелей. Да разве ж приятели, априори являющиеся врагами, будут так близко общаться?.. но то, кем считал их друг другу г-н Де Тревиль, было неважно. Товарищи д'Артаньяна расспросили его обо всём и даже пару раз успели отчитать за безрассудство, как вдруг вспомнилось об ещё одном человеке, стоявшем тут. — Дорогой друг, — произнёс Атос. — не только мы Вас ждали. д'Артаньян посмотрел за спины друзей и увидел немного невнятную из-за шляпы с широкими полями и чёрного плаща фигуру. Однако у него не было ни единого сомнения о том, кто это. — Встретимся в кабаке ***, как и всегда? — уточнил д'Артаньян. — Конечно, будем ждать! — не желая мешать паре, сказали друзья и удалились. д'Артаньян подошёл к Жюссаку. Тот поднял на него взгляд и оглядел немного помятый, но радостный вид. — Ты законченный идиот. — всё, что было произнесено Жюссаком. Однако д'Артаньян видел во взгляде, от того и слышал, все невысказанные волнения и счастье видеть его целым и невредимым. Конечно, всё это будет сказано Жюссаком, но далеко не здесь. Там, где их не услышат. Там, где можно будет просто спокойно обняться и стоять так столько, сколько они захотят. А сейчас за него говорят глаза и слабая, облегчённая улыбка. д'Артаньян улыбается в ответ.

***

В жизни у него было мало причин, чтобы улыбаться. Но д'Артаньян раз за разом одним своим присутствием заставляет находить эти причины. Нет, не так. Он и есть причина, а всё остальное лишь следствие его появления, переплетения с судьбой Жюссака. И теперь есть тот, ради кого стоит раз за разом возвращаться живым с поля боя или очередного задания. Жюссак бы никогда не поверил в то, насколько это прекрасно, если бы не испытал на себе. Они сидели на небольшом диванчике. д'Артаньян читал книгу, а Жюссак склонил голову на его плечо и полудремал после тяжёлого дня. Вдруг эту идиллию разрушил неожиданный вопрос. — А какая выгода есть в наших отношениях? — от подобного Жюссак встрепенулся и оторвался от плеча д'Артаньяна, обращая всё внимание на него. — В каком смысле?.. — В каждых отношениях есть выгода. Даже отчасти в, казалось бы, крепкой дружбе между мной и Атосом, Портосом и Арамисом есть малая, но доля выгоды. А многие романтические отношения имеют в себе даже больше выгоды, нежели любви. — д'Артаньян отложил книгу и взглянул в глаза Жюссаку. — Так какая же выгода в наших? Мы совершенно разные люди: мы служим в разных полках, мы имеем разных начальников, мы не имеем как таковых общих приятелей и многое, многое другое... Так что же нам нужно друг от друга? — такой вопрос, вкупе с искренним и серьёзным любопытством в глазах просто-напросто обезоруживал. А что им друг от друга надо? Жюссак совершенно этого не знал. Ему действительно не нужно было ничего, ведь взять он мог только то, что отдаёт д'Артаньян. А отдавал он самого себя, вместе с юношеским запалом, живостью, неунываемым оптимизмом и своей любовью. Единственное, что мог дать д'Артаньян, и единственное, что готов был взять у него Жюссак. Если здесь и была выгода, то только безграничное счастье, которое Франсуа испытывал рядом с д'Артаньяном. Не более, не менее. Хотя, это не мало. Это даже больше, чем могло быть. А д'Артаньян всё ждал ответа. Однако во взгляде Жюссака плескалось искреннее недопонимание и было видно, что он пытается найти хоть одну причину. Но её не было. Также, как и у д'Артаньяна. — У меня нет намерения искать выгоду в этих отношениях. — слишком грубо и холодно вышло, будто на службе. Но Жюссак был чуть отрешён после такого вопроса, а в мысли закрались сомнения, что д'Артаньян с ним лишь по любви. Но гасконца не смутил ни тон, ни само выражение. Уголки губ поползли вверх. — А вот у меня есть причина для этих отношений, помимо любви... — протянул он. Жюссак нахмурился и напрягся. — Я хочу, чтобы ты улыбался. А остальное неважно. — весело усмехнулся д'Артаньян, пожимая плечами и тепло смотря на Жюссака, пытающегося переваривать сказанное. — Ненавижу твои шутки. — произнёс Жюссак, падая обратно на плечо д'Артаньяна, но уже лицом вперёд. — Про улыбку, между прочим, не шутка! И вообще, ты надоел ходить как грозовая туча! — У тебя увлечение такое: пугать и доводить до инфаркта тех, кто тебя любит? — Не понимаю, о чём ты! — Каналья ты такая... — Это моё выражение! — Вот за что я люблю тебя, а?.. — А по-моему, я прекрасен под т... — Непристойные шутки оставь для друзей. — О боже, ты всё-таки слушаешь меня и даже ответить соизволил! — Я всегда слушаю тебя. Не знаю: проклятие это или благословение...