Ничто не душит тебя так,
Как повседневная человеческая жизнь
А одиночество — это кислородная маска
Вы заставляете своих детей дышать, чтобы выжить
Леви любил метал. По его мнению, наверняка не существовало какого-либо другого вида музыки, который передавал бы столько противоречивых эмоций в одной песне, сколько может передать этот жанр. Однако эта музыка, именно этой группы, навеяла воспоминания. Воспоминания, которые Леви не всегда любил заново прокручивать в своей голове.Но я не раб богу,
Которого не существует
Я не подчиняюсь миру,
Которому насрать
Парень почувствовал, как припев взорвался в его мозгу. Даже если бы он никогда раньше не слышал звучащую песню, этот голос он узнает всегда и везде. Это был голос Эрена Йегера, мальчишки, с которым он когда-то дружил, и который сейчас является солистом метал-группы. Фауст, подумал парень про себя, изучая контуры эмблемы группы, которые он уже частично забил чернилами на спине клиента, прежде чем продолжить. Это название группы Эрена; конечно, его придумал сопляк. В переводе с английского это означает «кулак», но, зная Йегера, это могло значить что-то ещё. У мальчика всегда была какая-то страсть к двусмысленностям, поэтому Леви был почти уверен, что название группы тоже имело второе значение. Этот фанат, возможно, знает. Брюнет раздумывал, стоит ли спросить его, но, в конце концов, решил не делать этого и продолжил молча работать над оставшимися фрагментами татуировки, слушая голос Эрена, агрессивно выкрикивающего слова песни.И когда мы были хорошими,
Вы просто закрыли глаза
Когда мы плохие сейчас,
Мы оставим шрамы в ваших душах
Эрен был родом из Германии, но переехал в Канаду, когда ему было двенадцать лет, с отцом и братом. Леви никогда не спрашивал почему, так как знал, что «Семья» была больной темой для мальчика; похоже, это отразилось в некоторых песнях, которые Эрен написал позже, когда основал группу со своими друзьями. Он быстро подружился с сестрой Леви, Микасой, вот как они с ним познакомились, несмотря на то, что Леви на три года старше. Брюнет также знал, что Эрена всегда тянуло к музыке, и должен был признать, что тот был талантлив. Он сам научился играть на гитаре, и с его голосом он был невероятен. Он начал записывать каверы со своими друзьями, Имир и Конни, вскоре после того, как почувствовал, что достаточно хорошо играет на гитаре. Они всегда играли в подвале родителей Конни, и, если бы отец Эрена когда-нибудь узнал, что Эрен пишет рок-музыку, он уже был бы ходячим трупом. Первая песня, которую ребята записали, была метал-кавером на «Обнажённый» группы Depeche Mode. Леви услышал её, когда они в первый раз записывали её с помощью бюджетного оборудования, которое могли себе позволить в то время. Качество звука, конечно, не было идеальным, так как у них практически не было ни знаний, ни даже продюсера, если уж на то пошло. Эрен, Имир и Конни сделали всё своими руками, но, тем не менее, эти трое были довольны своей работой и загрузили её на YouTube. Хотя качество звука было не таким и хорошим, а акцент Эрена всё ещё был довольно заметным (на тот момент он жил в Канаде чуть меньше четырёх лет), в музыке было что-то особенное. То, как все они усердно работали над этой первой кавер-версией, придало ей действительно приятный оттенок, им удалось добавить звучанию песни больше мрачности. В целом, это действительно было хорошо. Достаточно хорошо для того, чтобы группа выпустила её позже, переделанную, но не перезаписанную, в альбоме с некоторыми из своих старых песен, которые так и не были выпущены должным образом. Raritäten «раритеты» — вот как он назывался. Хоть и все в группе были канадцами, кроме Эрена, большая часть их песен была написана на немецком, поскольку Йегер однажды рассказал в интервью, что иногда ему проще выражаться на немецком, чем на английском, и что его наследие дорого его сердцу. Наверное, именно поэтому группа стала такой уникальной и успешной. Леви покачал головой, не веря тому, как много он помнил об Эрене и его группе даже после всех тех лет без общения со своими друзьями и семьёй.Ты никогда не вырастешь большой-большой рок-звездой,
Прославленной жертвой твоей славы
Они просто перережут нам вены, как дешевые купоны
И скажут, что сегодня смерть была товаром.
Леви всегда знали как прилежного студента и пророчили ему большие успехи в карьере. Так его воспитывал дядя. Предполагалось, что после окончания университета он возглавит юридическую фирму своего дяди. Тот всегда заставлял Леви больше и усерднее учиться, тратить меньше времени на разговоры и социализацию после школы или на выходных. По сути юноша не возражал против этого, в конце концов, он был своего рода антисоциальным и обычно всё равно избегал лишнего внимания. Но даже то, что ему не разрешали пойти на прогулку субботним вечером или присоединиться к его сестре и их друзьям на некоторых их сборищах, которые Леви иногда действительно любил, было жестоко. Его дядя позаботился о том, чтобы он задницу рвал ради получения высоких баллов, чтобы его приняли в лучший университет. По мере приближения окончания средней школы дядя начинал всё жёстче терроризировать парня. Казалось, что его путь был предопределён, Леви обязывали делать всё для того, чтобы стать успешным адвокатом, каким был его дядя. Но на протяжении всего разрушения Леви его ни разу не спросили, хотел ли он этого вообще. Леви знал, что работа в юридической сфере его однозначно не интересовала. Вместо того, чтобы снова и снова читать законы и защищать преступников перед судом и присяжными, он предпочел бы развивать свои навыки художника. Когда юноша однажды поднял этот вопрос, его дядя вспылил. Мужчина сказал, что Леви никогда не сможет стать художником. Ему сказали, что это было бы пустой тратой его интеллекта. Его дядя считал, что у парня вообще не было таланта. Так что в тот единственный раз, когда брюнет честно и откровенно высказался о том, что действительно сделало бы его счастливым, результатом стала пощёчина и ярость по поводу того, насколько он бездарен. (тут надо что-то делать, придумаем)Но я не раб богу,
Которого не существует
Я не подчиняюсь миру,
Которому насрать
После того случая Леви больше не осмеливался заговорить об этом. Он решил, что просто примет свою судьбу и пройдёт через это, чтобы не сойти с ума. Конечно, он поступил в лучший университет, как и хотел дядя. И с каждой пройденной неделей первых двух семестров юноша все больше и больше истощался. Он ненавидел это, он ненавидел все эти чёртовы книжки с законами, всех чёртовых профессоров и своих заносчивых однокурсников. После двух лет изучения этого ёбаного предмета в этом ёбаном университете, Леви не выдержал. Отнюдь не помогало и то, что он учился в своём родном городе, и, следовательно, всё ещё жил со своим проклятым дядей. В мае, на второй год обучения, парень решил, что ему нужно покончить с этим. Он должен был уйти. Подальше от всего этого. Леви хотел начать с чистого листа, и он это сделал. Когда он вернулся домой в тот день, он собрал все важные вещи и решил поговорить напоследок с озлобленным стариком, который удерживал его вдали от мечты. Он сбросил несколько килограмм книг по юриспруденции на обеденный стол перед своим дядей и разорвал своё свидетельство о зачислении в клочья у него на глазах. Леви никогда не повышал голос до этого момента, но тогда он сделал это. Откровенный шок и непонимание на лице его дяди дали парню достаточно удовлетворения и мотивации, чтобы довести свой план до конца. Он буквально проехал через всю страну и наконец смог найти себя. Вообще Леви не любил называть этот переезд «поиском себя», он считал это выражение чересчур клишированным, но не мог отрицать, что действительно сильно изменился. Невысокий черноволосый парень, который должен был стать адвокатом, превратился в одного из самых успешных тату-мастеров в большом городе, который он теперь называл домом. Его внешний вид также кардинально изменился. Хотя его рост, лицо и фирменная причёска остались такими же, какими и были, теперь он был немного лучше сложен и покрыт татуировками. Некоторые из них имели для него более глубокий смысл, некоторые — нет; Леви любил яркие картинки на своей коже. После того, как у него появилась возможность поработать с некоторыми из величайших художников в своей отрасли, он смог сделать себе имя и основать собственную студию. У него много постоянных клиентов, люди даже приезжают из соседних стран, чтобы запечатлеть часть его рисунков на своём теле. Леви определённо не был недоволен огромным количеством запросов, которые он и его сотрудники получали. Даже если им приходилось отказывать большинству из них или помещать их в длинный список ожидания, это также избавляло его от необходимости делать штампы бродяг на пьяных участниках девичника.Смерть одного — трагедия
Смерть одного — трагедия
Смерть одного — трагедия
Смерть миллионов — всего лишь статистика
Леви все ещё слышал голос Эрена, доносившийся из динамиков. Жалеет ли он о том, что бросил всех и вся из своего прошлого? Леви сожалел не о самом решении, ему нравилась его нынешняя жизнь, и он знал, что это было правильным решением для него. Но юноша действительно сожалел о некоторых аспектах этого решения, первым из которых была его сестра. У Леви всегда была очень тесная связь с Микасой из-за того, что только они были друг у друга после гибели их родителей в авиакатастрофе. Дядя приютил их, но он не совсем подходил на роль хорошего родителя. Мужчина был женат на своей работе и богатстве, уделяя время и внимание только многообещающим случаям. Он дал им крышу над головой и еду на столе, но это было всё, что они когда-либо от него получали. Леви было невероятно плохо из-за того, что ему пришлось вычеркнуть Микасу из своей жизни, но он знал, что она сильная молодая женщина, и был уверен, что сестра справится без него. Микаса позаботилась о том, чтобы Леви узнал, что она сердится на него за то, что он ушёл, и Леви не мог винить её — знал, что причинил боль ей и, вероятно, другим своим друзьям. Они не разговаривали и не переписывались, не считая ежегодных «С Днём Рождения» и «С Рождеством». Это ранило парня, и он хотел бы снова связаться с ней, но это, вероятно, означало бы, что ему придётся столкнуться с последствиями своих решений и, в то же время, иметь дело с болью, которую он, возможно, причинил всем в своей бывшей компании друзей, и брюнет никогда по-настоящему не чувствовал себя готовым к этому, даже если бы это был просто ещё один совершенно эгоистичный поступок. Леви был в курсе, что Микаса всё ещё дружит с Эреном, это можно заметить на публикациях в Instagram-аккаунте группы; конечно, он подписан на них. ОН был уверен, что никто не заметит его среди миллионов их подписчиков. С его мыслями о Микасе и о том, что они с блондином по-прежнему друзья, его разум неизбежно переместился к аспекту своего сожаления номер два: Эрен Йегер. Когда Микаса впервые привела его домой, Леви раздражал мальчишка, который пытался общаться на ломанном английском. Но это было нормально для пятнадцатилетнего парня, когда его младшая сестра привела домой друга, верно? Тем не менее, Леви на самом деле сблизился с друзьями Эрена и Микасы. Сначала его просто поставили следить за группой молодых подростков, поскольку его дядя никогда не чувствовал необходимости заниматься этим самому, но со временем всё изменилось. Леви был первым человеком, которому Эрен открылся. Брюнет никогда не скрывал того, что он гей, никогда не придавал этому большого значения, и хотя мальчик позже признался, что он был в ужасе от Леви, он видел в нём единственного человека, которому он мог доверить такую информацию. Юноша слушал, как Эрен плакал из-за своих противоречивых чувств к мальчикам, поскольку его отец всегда проповедовал их как греховные и кощунственные. Леви успокаивал шатена, говорил ему, что он не ошибка, что он не болен и что он не грешный ублюдок, как называл отец Эрена геев, которых видел в сети. Леви выслушивал все вопросы Йегера по поводу любви к другому мужчине и отвечал на все, насколько мог. Потом это всё пришло к чему-то, чего юноша никогда не хотел. У Эрена появились чувства к нему. Всё началось с половой связи между ними. Это случилось после вечеринки в честь восемнадцатилетия Эрена, оба были немного подвыпившие, и хотя Леви не думал, что у него есть чувства к мальчику, который так ему доверял, он всё равно считал его привлекательным. Шатен заверил Леви, что у него тоже нет к нему никаких чувств, но практически умолял его в первый раз быть с Аккерманом. Он сказал, что хочет, чтобы именно Леви сделал это, хочет испытать это хотя бы один раз, и чтобы брюнет показал, как это делается правильно. Леви, чей разум был затуманен алкоголем, неохотно согласился. Возможно, он мог бы показать молодому парню, как хорошо может быть. В конце концов, Эрен уже говорил ему раньше, что он ужасно этого боится. Леви был слаб в тот момент, и это было единственным, о чём он действительно сожалел. Оглядываясь назад, юноша понимал, что не должен был этого делать. Он должен был позволить Эрену подождать, чтобы провести свой первый раз с кем-то, кого он любил, а не с каким-то случайным другом. Он не хотел подставлять Эрена под ужасную конструкцию, которой была культура гей-свиданий. После того, как они закончили, Эрен не мог перестать говорить о том, как это было хорошо, намного лучше, чем он ожидал. Мальчик благодарил Леви за то, что тот всё ему показал. Такое искреннее «Спасибо, Леви» запечатлелось в сознании парня. В тот момент он сразу же почувствовал себя ужасно, не потому, что секс был плохим, честно говоря, это было божественно. Леви чувствовал себя ужасно, потому что считал, что воспользовался Эреном почти так же, как использовал нужду и доверие Йегера для собственного физического облегчения. Может, так и было, может — нет, Леви не мог сказать, но, даже если это было правдой хоть капельку, он глубоко сожалел, что поступил так с Эреном. Последствия приплыли примерно через полтора месяца. Шатен выглядел так, будто собрал всю свою храбрость, что было абсолютной правдой, и признался Леви в том, что влюблён в низкорослого темноволосого парня. Признание обескуражило Леви; он не знал, были ли у него чувства к Эрену, слишком много дерьма происходило в его жизни, чтобы юноша мог сказать, действительно ли он чувствует что-то к этому мальчишке. Это было во время того, как Леви вынашивал свой план побега, таким образом оставив всё позади, и он никак не мог втягивать шатена во всё это. Эрен был молод, он никогда не влюблялся, и в тот момент Аккерман думал, что это была просто симпатия, и что мальчик скоро забудет о своих чувствах к нему. Итак, Леви сделал то, что, вероятно, причинило ему больше всего боли во всем аспекте разрыва связей: он отказал Эрену самым мягким и лёгким способом, на который был способен. Он так старался не разбить юное сердце Йегера, но у него не получилось. В тот момент, когда Леви увидел, как вытянулось лицо мальчика, что-то внутри брюнета развалилось на части. Он причинил боль своему другу, или, может быть, даже возможному парню, самым худшим способом, который только существовал. Ему было так тяжело это делать, но тогда он думал, что Эрен быстро справится с этим, точно так же, как Леви справился со своими ранними увлечениями. Леви жалел об этом больше всего. Вскоре после того, как он ушёл, и его жизнь немного успокоилась, он обнаружил, что в том беспорядке, в котором тогда были его разум и жизнь, у него действительно были чувства к молодому человеку с яркими зелёными глазами, который мечтал однажды стать рок-звездой. Каким бы упрямым ни был Леви, он остался при своем решении изменить свою жизнь несмотря ни на что. Он думал, что у них всё равно ничего бы не вышло, поскольку последний находился на другом конце страны. По мнению брюнета, он всё же был просто подростковой влюблённостью Эрена, и Леви был уверен, что при его нынешней жизни у него не будет недостатка в поклонниках. Юноша пытался засунуть свои чувства к Эрену куда подальше в течение последних девяти лет. В это время у него было несколько отношений, ни одни из которых не продлились больше года, потому что забыть чувства к кому-то довольно сложно, особенно, если лицо этого кого-то появляется на пластинках в музыкальных магазинах, рекламных щитах или иногда даже на обложках журналов, когда бы ни вышел новый альбом. Вокруг Леви всегда было что-то, ни на секунду не позволявшее ему забыть, что он мог бы иметь и что потерял. Внезапное «О, БОЖЕ МОЙ!» жестоко вырвало Леви из воспоминаний о его прошлом. — Чёрт, сиди спокойно, или я все испорчу! — сказал брюнет, хмуро глядя в сторону своего клиента, который только что вскрикнул от счастья и волнения. — Ой, блять, прости! Всё нормально? — спросил клиент с извиняющимся выражением на лице, поворачивая голову к Леви. — Да, но я чуть не черканул по твоей лопатке из-за этого прыжка, — проворчал парень. — В любом случае, в чём причина волнения? Ты только что кончил от боли? — сухо поинтересовался Леви, приподняв бровь. — Вот что! — воскликнул клиент, слишком взволнованный, чтобы понять, что вообще сказал мастер, когда он показал ему свой телефон. — Это правда! У них выходит новый альбом и даже тур с ним! — На экране брюнет увидел последний пост «ФАУСТА» в Instagram. Публикация состояла из шести фотографий — по одной каждого участника группы, представляющих упомянутый новый альбом и соответствующий тур. — Чёрт бы вас побрал, супер-фанаты… — он почти беззвучно что-то проворчал прежде чем заменить иглу своей машинки и начать затемнять остальную часть логотипа «ФАУСТА». Затемнение было одной из самых сложных вещей, которые нужно было правильно сделать при нанесении татуировки. По крайней мере, если вы хотите, чтобы всё было сделано правильно, а не беспорядочно. Бесчисленное множество клиентов Леви хотели исправить свои испорченные провалы в памяти. — Как бы мне ни хотелось, чтобы мои клиенты были счастливы, сиди, блять, смирно или это обернётся полным дерьмом, — рыкнул Леви, снова натягивая кожу своего клиента и начиная затемнять область, окружавшую готическую букву «f». Он изо всех сил старался сосредоточиться на своей работе и перестать обращать внимание на свои мысли об Эрене, что оказалось достаточно трудно, так как голос парня снова звенел в его ушах из-за следующей песни, которую поставил его клиент.