картина

у вельвета в кромках подсознания, где-то в фантазиях уже давно висит картина. висит она на четырех массивных гвоздях, на одной лишь тоненькой веревочке. она все глушит и глушит, не дает покоя и висит, и ведь никогда не упадет. распластанное, красное, худое тело, выпотрошенные внутренности и огромное пятно крови. а над телом стоит та самая: непоколебимая, стойкая и до невозможности ненавистная пастри, которая так измучила его. каждый раз эта картина появляется перед глазами, каждый раз пульс растет, каждый раз он мечтает о том, чтобы это случилось. о великая посланница благословенных ведьм, о та, кто дала клятву во имя ордена святой сдобы, прошу тебя, явись и прикончи меня одним выстрелом своего арбалета. у вельвета перед глазами все расплывается, к горлу подкатывает рвота, а возбуждение растет с каждой мыслей о том, как ее сильный силуэт распрощается с его дряхлым, не в силах встать, телом. убей меня, и это будет благословением. убей меня, и это будет молитвой для нас обоих. мне чужда такая зависимость, но я готов доказать. я готов принять твою религию, готов благословлять проклятых мною ведьм, лишь бы ты встала на мое горло, раздавила мою черепную коробку вдребезги одним лишь взмахом ноги. — ты не будешь благословлять ведьм так, как ты благословляешь меня. этот голос раздается эхом, бьется об тонкие стены разума. это чистая правда, но вельвет так хочет, чтобы она пришла, чтобы она закончила то, что начала. — неужели ты не хочешь моей смерти, а? ответа не последовало. боль в висках появилась моментально. просто ответь мне. — ты так сильно засела в моей голове, а теперь молчишь? холодок пробежался по коже, кто-то медленно положил руку на его плечо. нет причин думать, что этот голос — настоящая пастри. нет причин поворачиваться, ожидать своей, пусть и ненастоящей, но смерти. тонкое лезвие вытащенной из арбалета стрелы проходится по шее вельвета. и на без того красной коже появляется темно-красная линия, а после — брызги крови из нее. вельвет смотрит в потолок, задыхается, ловит ртом воздух, пробует на вкус собственную кровищу. сначала теряется, потому что не видит виновницы жгучей боли по всему телу, после чувствует что-то тяжелое на себе. так это она, собственной персоны — пастри. смотрит на него хищно, а в глазах у нее пляшут дьяволята. она стягивает со своей руки перчатку, откидывая ее куда-то в сторону. большим пальцем проводит по ране на его шее, после обхватывает все горло. другой рукой открывает его пасть, засовывая пару пальцев прямо в рот. одним резким движением приподнимает его, и все еще сидя на его коленях, смотрит прямо в его лицо, сочащееся истомой. удовольствие, которое он от этого получает, не передать словами. вельвет и не сможет. по причине разорванных голосовых связок и трех пальцев у него во рту. но попытаться выдавить из себя хоть что-то пробует, наивно мыча. ему кажется что он вот-вот умрет, покинет это чу́дное место, но на удивление, этого не происходит. тело совсем не двигается, но он чувствует абсолютно все. каждое прикосновение и каждый укол боли. чувствует тошноту, дрожь по всему телу и то как пастри трется об его пах. казалось бы, вельвет должен прямо сейчас умереть. он чувствует как последние капли крови выливаются из его шеи, пачкая все вокруг. включая ее. — не думай, что я так просто дам тебе умереть, — будто прочитав его мысли, сказала пастри. чудесно. это именно то, что доказывает абсолютное безумие вельвета. все это ему лишь кажется. нет никакой пастри. нет никакой смерти. все это — лишь проделка его больной фантазии. вся эта боль — лишь отупленная галлюцинация. не развейся, галлюцинация. нам нужно много времени. пастри щуриться и стаскивает с себя одежду.