Одинокий

      В комнате ужасно тихо. Сынмин лежит на кровати, молча разглядывая потолок, и вертит в пальцах карандаш. Он хотел попробовать себя в написании песен, но через несколько минут понял, что совсем не способен на это. Возможно, он бы попросил помощи у Чана, но их лидер и так очень занят, а Сынмин не тот, кто навязывается. Однако сейчас ему одиноко.       Точнее, одиноко не только сейчас, но и вообще в принципе, пусть даже у него есть стая и целых семь невероятно красивых и горячих бойфрендов.       Конечно, Сынмин знает, что не вписывается. В конце концов, он единственный бета в группе, поэтому понимает, почему не пользуется популярностью у альф и омег своей стаи. У него не самый привлекательный запах, ведь он бета. И возможно, он не такой талантливый, как остальные, не такой яркий и красивый. У него нет таких навыков танцев, как у Минхо, или красоты, как у Хенджина. Он рядом не стоит с вокалом Джисона и Инни, и уж тем более с рэпом Чанбина и Чана, и его голос не такой волшебный, как у Феликса. Сынмин, скорее… обычный. Простой, скучный, серьёзный.       Одинокий.       «Недостаточно хорош для них» – говорит голос в его голове, но Сынмин затыкает его и встаёт с кровати, намереваясь пойти и пообщаться с другими мемберами. В последнее время они все очень заняты, общаясь друг с другом, так как всей группе наконец дали немного выходных дней, но Сынмин надеется, что ему уделят хотя бы пару минут.       – Инни? – Сынмин стучится в комнату младшего альфы, затем приоткрывает дверь. Приглушённые звуки ноутбука доносятся до его ушей.       Затем он видит Чонина. Альфа лежит на кровати, обнимая Феликса, и нежно гладит волосы омеги. Они выглядят так мило, что Сынмин внутренне воркует. Он всегда находит членов своей стаи очаровательными, особенно когда они показывают свою привязанность и любовь друг к другу.       – Сынмин? – Феликс замечает его первым. Чонин тоже поворачивает голову, на его лице читается недовольство, и бета даже не может обижаться на младшего альфу, ведь Сынмин просто вломился в чужую комнату и разрушил всю романтическую атмосферу.       – Я помешал? – Сынмин спрашивает, замирая на пороге и не решаясь войти. Чонин сердито кивает.       – У Феликс-хена был плохой день. – говорит младший альфа, крепче сжимая талию омеги. Феликс блаженно прикрывает глаза, теснее прижимаясь к нему.       – Инни был очень мил и согласился обнять меня. – омега устало улыбается, и Сынмин понимающе кивает.       – Тогда я пойду. Извините. – он закрывает дверь, оставляя их двоих в покое, и идёт в сторону кухни.       Чан, Чанбин и Джисон наверняка в студии, даже несмотря на их выходной, поэтому в общежитии, кроме Феликса и Инни, остались Минхо и Хенджин. Возможно, бета смог бы найти их и провести с ними немного времени. Поиграть в игры или немного потрепаться с Минхо.       Сынмин заходит на кухню и так же стремительно из неё выходит, потому что Минхо и Хенджин прямо там, целуются так, словно не видели друг друга целую вечность, а Сынмин не тот, кто мешает другим.       И он совсем не ревнует, но странное чувство пустоты появляется в груди. Мысли предательски крутятся, вспоминая, целовал ли Минхо когда-нибудь Сынмина так же, как Хенджина там, на кухне. Ответ – нет. Минхо никогда не целовал Сынмина в губы с таким же пылом. В лоб, щеки, волосы, когда Сынмин был слишком сонным, чтобы что-то понять, один раз в плечо, когда Сынмину было плохо, и он сидел у Минхо на коленях. Но никогда в губы. Конечно, у них с Минхо роль разведённой парочки, но ведь это только на камеру.       Верно?       Было ли другим противно даже думать о том, чтобы поцеловать Сынмина в губы? Джисон и Феликс часто делают это, когда дурачатся, Хенджин и Чан намного реже, но Чанбин, Минхо и Инни… никогда?       Ладно, Сынмин может это понять. В конце концов, он не омега.       «Глупый бета» – язвит голос в его голове, и Сынмин слабо дергает себя за волосы, чтобы прогнать его. По крайней мере, члены стаи обнимают его. Не так часто, как ему бы хотелось, но всё же…       Он возвращается в свою комнату, снова ложась на кровать, и ищет телефон, чтобы позвонить Чану. Их лидер всегда подбирает правильные слова для утешения и находит время для каждого из них, поэтому Сынмин решает обратиться к нему. Длинные гудки в телефоне сменяются голосом главного альфы.       – Привет, Сынминни. Что-то случилось? – Чан спрашивает, и Сынмин чувствует себя лучше, когда альфа называет его так.       – Привет, хен. – Сынмин отвечает, стараясь звучать непринужденно. – Ничего такого, просто хотел попросить тебя вернуться сегодня пораньше. Я бы хотел… мне нужно поговорить с тобой.       – Конечно, Минни. – Чан отзывается моментально. – Что-то беспокоит тебя? Что-то важное?       – На самом деле нет. – Сынмин гудит, нервно играя с подолом своей футболки. – Наверное, я просто немного соскучился.       – Так мило. – Чан смеется, но его отвлекает голос Джисона. – Ладно, мне пора идти, Минни. Увидимся вечером, хорошо?       – Хорошо, хен. – Сынмин кивает, хоть Чан и не видит этого. – До вечера.       Он отключается, и снова становится тихо. Сынмин лежит на кровати ещё какое-то время, затем встает и садится за стол, доставая свой дневник. Обычно он пишет его вечером, но сейчас ему просто необходимо отвлечься.       Он исписывает несколько страниц, освещая свои чувства по поводу недавнего камбека, рассказывает о всех смешных ситуациях, произошедших с мемберами за эту неделю и даже снова пробует написать текст какой-нибудь песни.       Он увлекается настолько, что не сразу улавливает стук в дверь.       – Открыто. – он отзывается, и на пороге показывается Минхо. – Что-то случилось, хен? – он спрашивает, надеясь, что на самом деле ничего не случилось, и Минхо просто пришёл к нему, потому что соскучился.       – Ликси и Инни спят. – Минхо отвечает, скользнув взглядом по дневнику Сынмина, но затем равнодушно отводит взгляд. Он выглядит растрепанным, а его губы невероятно красные, и Сынмин старается не пялиться на них. Или на его голую шею и ключицы, выставленные напоказ в этой домашней футболке. – Чан, Джисони и Бин в студии, если ты помнишь. Мы с Джинни уходим прогуляться, так что я хотел попросить тебя заняться ужином.       – О. – Сынмин отзывается, мастерски скрывая своё разочарование. Что ж, с его стороны было глупо ожидать, что Минхо позовет его на свидание или что-то в этом роде. – Конечно, я все сделаю.       – Ладно. – Минхо кивает и уходит, закрывая за собой дверь. И на этом всё.       Сынмин слышит голоса и смех в прихожей – Минхо и Хенджин собираются на свидание. Затем становится тихо. Он сидит ещё немного, затем закрывает дневник и идёт на кухню. Он не собирается снова погружаться в глупые и липкие мысли, лучше приготовит для мемберов самый лучший ужин, чтобы показать, как сильно он любит их. Пусть у них нет на него времени, Сынмин просто хочет, чтобы хотя бы сегодня его заметили.       Он готовит говядину и рис, старательно тушит овощи и сам смешивает соус, постоянно сверяясь с рецептом из интернета. Ему нравится вкус, и он очень гордится собой, без преувеличения. Он проводит на кухне много времени, готовя еду и накрывая на стол. В конце концов, Чани-хен обещал не задерживаться, и наверняка скоро придёт вместе с Джисоном и Чанбином.       – Инни! – Сынмин счастливо улыбается, видя полусонного альфу, появившегося на кухне. – Как спалось?       – Ужасно. – Чонин отвечает, широко зевая. – Ты слишком громко гремишь посудой, хен.       – О... – Сынмин виновато улыбается, раскладывая на столе приборы. – Извини. В любом случае, не хочешь помочь мне с сервировкой? Скоро вернутся остальные, и мы сможем вместе поужинать.       – Я бы предпочёл забрать еду в комнату. – Чонин говорит, накладывая еду в две тарелки. – Феликс-хен тоже поест там.       – Ладно. – Сынмин кивает, скрывая разочарование на своём лице и позволяет Чонину унести еду в комнату. В любом случае, у него есть ещё Чанбин, Джисон, Чан и Минхо с Хенджином, которые, он надеется, наверняка будут голодными.       Сынмин ждёт их, увлёкшись игрой на своём телефоне. В общежитии тихо, должно быть, Инни и Феликс снова заснули. Сынмин бы забрал у них посуду, но он боится опять появиться там невовремя. Примерно через двадцать минут раздаются голоса в прихожей. Минхо и Хенджин вернулись с прогулки.       – Ого, ты всё это приготовил сам, Сынминни? – Хенджин выглядит приятно удивлённым, и Сынмин благодарен ему за это. Он пока единственный, кто заметил его старания.       – Да. Я ждал вас. – говорит бета, коротко улыбаясь. – Хотите подождать Чан-хена и остальных, чтобы поужинать вместе?       – Мы уже поели в кафе. – Минхо отзывается, качая головой. – Но спасибо за предложение. Уверен, Чан, Джисон и Бин будут рады поужинать с тобой.       Хенджин кивает, улыбаясь, но быстро уходит вслед за Минхо. Наверное, у них тоже будет что-то типа вечера кино и объятий, так что Сынмин не смеет задерживать их.       Он снова садится за телефон, намереваясь дождаться трёх остальных мемберов. Они должны скоро вернуться, и Сынмин проследит за тем, чтобы еда была горячей в нужное время.       Он не знает, сколько сидит там, но время неумолимо движется к полуночи, и еда давно остыла, несмотря на то, что Сынмин разогревал её четыре раза.       – Должно быть, они скоро придут. – говорит бета сам себе. Он знает, что это ложь, но всё равно ждёт.       Когда часы показывают два часа ночи, Сынмин вздыхает и начинает убирать чистую посуду со стола. Никто не оценил его сервировку, никто не сказал ни слова о еде. Он убирает посуду обратно в шкаф, ставит приготовленную еду в холодильник, оставив лишь небольшую порцию для себя, и уходит в свою комнату, чтобы поесть там.       Что ж, кажется, Чан-хен забыл про него. Грусть разливается в его груди, но Сынмин знает, что не должен обижаться. Чан-хен действительно очень занят, и это нормально, что он забыл о Сынмине. В конце концов, у него есть дела поважнее.       Сынмин быстро ест, хотя кусок не лезет ему в горло, и идёт мыть за собой посуду, на всякий случай, приняв несколько таблеток блокаторов, чтобы остальные мемберы не уловили в его эмоциях тоску и разочарование. Тогда наверняка поднимется шум, и это последнее, чего Сынмин хочет сейчас. Когда он собирается идти спать, оставшиеся три мембера, наконец, возвращаются домой.       – Сынмин? – Чанбин шёпотом зовёт его, немного удивлённо. – Привет. Почему ты до сих пор не спишь, щенок?       – Я… – Сынмин не знает, что сказать, но Чан перебивает его.       – Боже, Минни, я совсем забыл про тебя! – он говорит с явным сожалением, и его глаза виновато смотрят на бету. – Прости, большой альфа такой глупый. Я совсем потерял счёт времени. Эта новая песня… И я-       – Всё в порядке, хен. – Сынмин улыбается ему своей самой очаровательной улыбкой. – Я уже поговорил с Минхо-хеном, так что я в порядке. – врёт он.       – Правда? – Чан тянет носом, пытаясь уловить его настоящие эмоции, но ничего не чувствует. Альфа понемногу расслабляется.       – Конечно. – Сынмин кивает. – Если хотите перекусить, еда в холодильнике.       – На самом деле, мы заказали еду в студию. – Джисон зевает, сонно повиснув на шее Сынмина, чтобы почуять его. – Думаю, Минхо-хен не будет злиться, если мы не поедим сегодня его стряпню.       – Точно, ты прав. – Сынмин натянуто смеётся, решая не говорить им, что ужин сегодня готовил он, а не Минхо-хен. Они почувствуют себя виноватыми, а Сынмин действительно не хочет, чтобы они винили себя. И ему совсем не обидно, когда Чанбин подхватывает Джисона на руки, чтобы отнести его спать. Совсем не обидно.       Но, кажется, он зря сегодня тратил время на кухне.       Он собирается уйти, но Чан мягко останавливает его, схватив за руку.       – Ты точно в порядке, Минни? – он спрашивает, глядя на Сынмина. Его лидерское чутье ощущает неладное, но его внутренний альфа такой сонный, что вряд ли может что-то понять.       И как бы сильно Сынмин ни хотел поделиться с ним своими переживаниями, он не хочет грузить и без того уставшего Чана. Ему нужно отдохнуть, ведь завтра у них трудный рабочий день, репетиции, спортзалы, уроки и прочая выматывающая ерунда.       – Конечно, хен. – Сынмин отвечает, кивая. – Я в полном порядке.       – Хорошо. – Чан улыбается. – Прости, я склонен иногда волноваться. – он тихо смеётся. – Как лидер группы, я был должен убедиться, что ты действительно в порядке. У нас завтра репетиции, поэтому… мы все должны быть в порядке.       Сынмин чувствует, как с треском рвется его сердце. Как лидер группы… Чан не сказал «как твой альфа», он не сказал «как твой парень», он выбрал эту дурацкую, официальную и сухую формулировку «как лидер группы». Как лидер группы, он должен был убедиться, что у Сынмина всё в порядке, ведь слабое звено в группе – это не кто иной, как Сынмин.       «Он знает, что ты ничтожество» – ворчит голос в его голове. «Заткнись» – Сынмин снова дёргает себя за волосы.       – Я в порядке. – он говорит уже какой раз за день. – Спокойной ночи, хен.       Он уходит в свою комнату и забирается в постель, накрываясь тяжёлым и тёплым одеялом. На соседней кровати уже спит Джисон в обнимку с Чанбином, и это тоже ранит сердце Сынмина. Никто из альф их стаи никогда не спал с ним в обнимку, даже когда они опускали его в бета-пространство. После этого они обычно уходили, и уставший и разморенный Сынмин, не жаждущий в полудреме ничего более, чем простых объятий, снова оставался один.       Сейчас он задается вопросом, видят ли они вообще в нем своего парня? Своего товарища по стае, просто своего?       Он не хочет плакать, но слезы сами наворачиваются на глаза, и он душит их подушкой. Нельзя, иначе завтра утром у него будет опухшее лицо и сиплый голос. Нельзя, иначе завтра он подведёт всю группу.       Сынмин беспокойно засыпает, а под утро у него ужасно болит голова. Простыни кажутся неприятными на ощупь, тело дрожит, а тяжёлое одеяло давит на грудь, мешая дышать. Голова Сынмина горит, в то время как телу ужасно холодно, и он сворачивается клубком, поджимая колени к груди, чтобы согреться.       Кто-то будит его, и Сынмин слышит голос Чанбина. Почему-то сейчас это невероятно раздражает его.       – Пора вставать, Сынминни. Будильник прозвенел полчаса назад. – голос альфы неразборчив, и Сынмин недовольно стонет, отказываясь вылезать из тёплой постели. – Давай, наш бета должен подавать остальным пример.       Что-то в этих словах заставляет Сынмина нахмуриться. Он с трудом открывает глаза и садится на постели, кожа моментально покрывается мурашками от неприятного холода.       – Доброе утро, соня. – Чанбин смеётся над его помятым видом, и тянет руку, чтобы пригладить его волосы, но Сынмин не позволяет ему коснуться себя. Любое прикосновение к коже вызывает неприятные чувства, что может значить только то, что от всех переживаний и стресса у Сынмина поднялась температура. Если Чанбин коснётся его, то сразу всё поймёт, и тогда репетицию придётся отменить. Подводить группу – это последнее, чего Сынмин хотел бы.       – Не трогай меня. – он хрипит, закутываясь в одеяло, и встаёт, направляясь в душ. Чанбин провожает его удивленным и непонимающим взглядом, но Сынмин уже не видит этого.       В ванной есть ещё одна аптечка, предусмотрительно оставленная там для омег, и Сынмин ищет в ней жаропонижающие, чтобы продержаться на ногах целый день. И возможно, чтобы стая не поняла, что он заболел.       Он запивает таблетки водой из-под крана, затем быстро принимает горячий душ и возвращается в комнату, чтобы одеться. Чанбина и Джисона там уже нет, скорее всего они завтракают, и это хорошо, потому что Сынмин не хочет разговаривать.       Когда бета приходит на кухню, все мемберы уже собрались там. Они смотрят на него, и это тоже раздражает.       – Ты опоздал. – Минхо говорит, выглядя очень недовольным. – Обычно ты просыпаешься сразу после меня. Что случилось на этот раз? Чем ты занимался всю ночь?       Сынмин не отвечает, чувствуя себя несколько разбитым и опустошенным, потому что никто из них не сказал ему пресловутое «доброе утро». Он занимает своё место рядом с Чонином.       – Фу, хен, что у тебя на голове? – Чонин колко смеётся над его растрепанными волосами, и Сынмин кладёт голову ему на плечо, безмолвно прося ласки. Сделай что-нибудь, погладь мои волосы, я всё ещё член твоей стаи. – Эй, что с тобой такое? Отстань.       Чонин слабо толкает его, уходя от прикосновений, как делает всегда, и Сынмин бы понял его, если бы не заметил его руку, лежащую на бедре Чана. Бета мельком оглядывает мемберов, замечая, что каждый из них так или иначе касается друг друга разными частями тела. Феликс дремлет на плече Чана, одна его нога лежит на бёдрах Джисона. Хан сидит вплотную к Чанбину, на коленях которого сидит Хенджин и опирается на плечо Минхо. Сынмин хмурится, чувствуя себя невероятно глупо.       Был ли он лишним в этой стае?       Он задавался этим вопросом всю неделю. Его мемберы действительно были близки друг с другом, они часто обнимались и целовались, проводили время вместе и ходили на свидания. И только Сынмин постоянно находился в одиночестве. Даже несмотря на то, что все они встречаются друг с другом, Сынмин никогда не был по-настоящему близок ни с кем из них. Даже сейчас он выглядит обособленным, будто бы не связанным с ними ничем, кроме карьеры.       Они стая, но Сынмин получает меньше всего объятий и поцелуев. Они стая, но Сынмин никогда не был сексуально близок ни с кем из них, если не считать одной пьяной дрочки с Чаном в туалете. Сынмин очень любит их, но кажется, они не любят его так же, как он.       Осознание этого бьёт Сынмина по лицу, и он хочет уйти как можно скорее. Возможно, закрыться в комнате и никого не пускать. Возможно, много плакать и смотреть глупые сериалы от нетфликса.       Возможно, он хотел бы быть окружённым лаской своей стаи. Лаской, которую он никогда не получит.       Но Сынмин не винит их, нет. Он очень расстроен, но понимает, что это только его вина. Он недостаточно хорош, недостаточно красив и сексуален. Недостаточно талантлив, недостаточно мил. Просто бета.       – Все в порядке? – Джисон тыкает Сынмина в щеку, отвлекая от мыслей. – Ты ничего не съел.       – Не голоден. – Сынмин отвечает, тут же поймав на себе раздражённый взгляд Минхо.       – Не глупи. Ешь. – альфа командует, пододвигая тарелку к Сынмину. – Сегодня репетиция, и мне не нужен слабый бета, падающий в голодный обморок.       – Я возьму еду с собой и поем в машине. – Сынмин предлагает альтернативу, зная, что сейчас все равно не сможет съесть ни кусочка.       – Тогда возьмёшь в два раза больше. – говорит Минхо тоном, не терпящим возражений. Сынмин послушно кивает, и если Минхо удивлён его внезапной покорностью, он ничего не говорит.       В машине Сынмин лениво жуёт завтрак, не чувствуя вкуса и глядя в окно. Рядом с ним Чан и Феликс, они держатся за руки и над чем-то смеются в своих телефонах. А полусонный Хенджин спит на их коленях, изредка получая мягкие чмоки в лоб от Чана и поглаживания от Феликса. Про Сынмина, кажется, все снова забыли.       Репетиция проходит относительно неплохо, Сынмин ошибается всего один раз, задев локтем Чонина, и Минхо достаточно снисходителен к нему, поэтому не ругает. Чонин посылает ему раздражённый взгляд, но быстро остывает, как всегда. Когда наступает время перерыва, все разбредаются, и Сынмин снова остаётся один. Инни играет в телефон с Минхо и Джисоном. Чанбин и Феликс обнимаются на мягких ковриках на полу, а Чан и Хенджин обсуждают комментарии фанатов под их совместным клипом.       – Сынмин-хен! – Чонин зовёт его, и Сынмин с замиранием сердца ждёт, когда он попросит его присоединиться к ним, но вместо этого, Чонин просит его принести воды. Сынмин со вздохом идёт за бутылкой, и Чонин забирает её, даже не глядя на Сынмина. Он слишком увлечён игрой, поэтому бета отходит, чтобы не мешать ему. Им.       Остаток тренировок проходит гладко. Когда все заканчивается, мемберы разбредаются по своим делам. Чан уходит в студию, Хенджин, Минхо и Джисон собираются остаться ещё ненадолго, чтобы повторить некоторые особо сложные движения танцев, Чонин – прогуляться с Чанбином, а затем пойти в зал, Феликс – на дополнительные занятия по корейскому. Сынмин опять остаётся один. Он планирует запереться в одной из студий, и, возможно, немного поесть в одиночестве и попрактиковаться, потому что больше ему нечего делать.       – Какие планы на вечер? – спрашивает внезапно появившийся рядом Чанбин. Сынмин удивлённо смотрит на него, словно бы у альфы выросла вторая голова. Странно, что он подошёл к нему, но скорее всего, ему просто что-то нужно, поэтому бета натягивает улыбку.       – Я хочу немного попрактиковаться. – Сынмин отвечает после недолгого молчания. – А вы… идёте на свидание? – он спрашивает, глядя на Чанбина и на только что подошедшего Чонина.       – Да, мы с хеном хотели прогуляться. – Чонин кивает, и в его глазах мелькает что-то непонятное, что Сынмин мог бы расшифровать как неуверенность или сомнение. Чонин боится, что Сынмин напросится с ними?       – Удачи. – Сынмин быстро отвечает, не желая задерживать их и слушать об их планах, иначе его сердце будет болеть ещё сильнее, а это невыносимо.       Чонин внезапно становится раздражённым.       – Пойдем, хен. – он ворчит и тянет Чанбина за рукав свитшота. – Ты разве не знаешь, что беты ненавидят свидания? Свидания и всю прочую романтичную ересь.       Сынмин удивляется ещё больше, не понимая, откуда в голове Чонина такие мысли. Он хочет сказать альфам, что все это выдумки, и Сынмин также обожает всю романтическую ересь, как другие, но изо рта вырывается лишь нервный смешок.       – Точно. – он кивает, пытаясь проглотить ком в горле, и отворачивается, неопределенно махнув рукой. – Повеселитесь там.       Альфы уходят, о чем-то недовольно перешептываясь, и Сынмину кажется, что он слышит своё имя, сказанное Чонином. Но почему он так злится на него? Неужели за ошибку в сегодняшней репетиции? Сынмин действительно ошибся, столкнувшись с Чонином, но никто не пострадал, тогда почему Инни так недоволен?       – Ты хочешь присоединиться? – Джисон зовёт Сынмина из другого конца тренировочного зала, и Сынмин осознаёт, что все ещё стоит на месте, когда другие уже давно ушли.       – Нет, я… – Сынмин качает головой. – Я собирался попрактиковать свой вокал, так что… нет.       – Ты уверен? – Хенджин спрашивает, словно не убеждённый словами Сынмина.       – Оставьте его в покое, щенки. – Минхо подаёт голос, мягко приобняв Джисона и Хенджина за талии. – Нашему бете нечего здесь делать.       Его слова эхом отдаются в груди Сынмина. Они действительно считают его лишним? Потому что он бета? Минхо все ещё смотрит на него с некоторым вызовом в глазах, словно проверяя, останется ли он, и Сынмин отворачивается, быстро собирая свои вещи и убегая из зала под перешептывание омег.       Слезы собираются в его глазах, и Сынмин яростно трет их руками. Ему нужно срочно поговорить с Чаном. Старший альфа наверняка утешит его, скажет, что Минхо совсем не это имел в виду, и он наверняка пошутил. Он скажет, что стая любит его и будет любить всегда, это же Чан-хен. Его любимый, добрый и сильный Чан-хен.       Он врывается в студию Чана без стука, дверь с грохотом ударяется о стену, а затем так же громко захлопывается, заставляя альфу вздрогнуть.       – Какого чёрта?! – он рычит, срывая наушники и вскакивая со стула. Сынмин пугается, отступая назад, когда Чан оборачивается. – Это ты, Сынмин. – говорит он ровно, узнав в шумном госте их бету. – Больше никогда так не делай.       В его голосе нет злобы, но Сынмин чувствует в его запахе раздражение и гнев, даже если Чан всеми силами пытается скрыть это. Сейчас не лучшее время для разговора, но Сынмин действительно нуждается в этом.       – Я… хотел поговорить с тобой, хен. – говорит Сынмин, пряча руки в карманы, чтобы Чан не заметил, что они дрожат.       – Минни, я сейчас очень занят. – Чан говорит, стараясь звучать мягко. – Я только собрал идеальное звучание нашей новой песни и придумал слова, но тут ты врываешься в мою студию и путаешь все мысли.       – Я… мне очень жаль. – Сынмин бормочет, чувствуя, что сейчас расплачется. – Но мне правда нужно поговорить с…       – Может, немного позже? – Чан спрашивает, усаживаясь обратно на рабочее кресло и возвращаясь к ноутбуку. – Обещаю, вечером я вернусь в общежитие, и мы с тобой все обсудим.       – Ты уже обещал мне раньше. – Сынмин давится всхлипами, и Чан немедленно поворачивается, вскакивая со стула в удивлении. – Ты обещал, но не вернулся! Я ждал тебя, я приготовил ужин! Вы все отказались! Я… я так старался… хотел порадовать… – он рыдает, размазывая слезы по щекам. Все накопленные эмоции внезапно вырвались из него, превратившись в бесконечный поток слез.       – Минни, ох, прости меня. – голос Чана смягчается, Сынмин слышит вину и сожаление в его тоне. Их бета, обычно, не из тех, кто часто плачет, он собран и серьёзен, поэтому сейчас альфа растерян от его внезапных слез. Чан тянется к нему, чтобы незамедлительно обнять и утешить, но Сынмин не позволяет ему, отталкивая его руки. Это причиняет Чану боль и усиливает чувство вины в его груди.       Черт, кажется, он так сильно облажался…       – Не трогай меня! – бета говорит так громко, как только может, и Чан не хочет ничего больше, чем обнять своего щенка. – Я не хочу! Я устал…       – Ох, Минни. – Чан понимающе кивает, сделав ещё шаг к нему. – Я понимаю, ты устал. Мы поговорим с тобой обо всём позже, сейчас тебе нужно успокоиться. Не хочешь немного отдохнуть на моих коленях, пока я работаю?       – Нет! – Сынмин яростно качает головой, всхлипывая. – Я!... Я так устал, я… я один… Я хочу уйти… ты слышишь, хен? Я хочу покинуть стаю.       – Что...? – Чан замирает от его слов и выглядит так, словно надеется, что ему показалось. – Почему? Сынминни, почему ты хочешь покинуть стаю?       – Хочу уйти. – Сынмин словно не слышит его вопроса, продолжая плакать. Чан принимает ещё одну попытку обнять его, но Сынмин снова не позволяет, отступая назад и обхватывая себя руками. – Я хочу уйти. Я хочу уйти! Пожалуйста, не трогай! Позволь мне, хен, пожалуйста! Я не могу!       – Минни, Минни, детка. – Чан зовёт его, чувствуя себя совершенно бессильным. Его щенок плачет, не чувствуя себя хорошо, а Чан даже не может подойти к нему, чтобы успокоить. – Дыши, крошка, дыши, хорошо?       Сынмин снова трясёт головой, не желая слушать альфу и теряет равновесие. Чан бросается поймать его, но бета испуганно отшатывается, сильно врезаясь бедром в острый угол стола. Он громко скулит от пронзившей тело боли, и Чан с силой закусывает губу от собственного бессилия. Прихрамывая, Сынмин отступает назад, зацепившись за стул, и вконец падает на пол, отползая в угол, подальше от Чана.       – Минни. – Чан почти умоляет его, не предпринимая никакой попытки приблизиться, боясь, что это только навредит Сынмину. – Пожалуйста... Я люблю тебя, детка, слышишь? Всё хорошо.       – Ты не любишь. – Сынмин рыдает в углу, сжавшись в комочек, будто бы всего этого стало слишком много. – Ты не любишь, не говори так, я знаю! Никто из вас. Но я… я знаю, что не достоин.       – О чем ты говоришь, щенок? – Чан действительно не понимает. Слова Сынмина причиняют ему боль. – Конечно, мы любим тебя. Мы любим нашего маленького бету.       – Нет, нет, нет!       Сынмин громко плачет, мешая слова со всхлипами, и вздрагивает от любой попытки Чана приблизиться к нему, его футболка мокрая от слез, а волосы безнадежно спутаны от того, что Сынмин дёргает их. Поняв, что не справится в одиночку, альфа быстро набирает номер Чанбина. Он тот, кто сможет помочь ему.       Если в запахе Чана была защита и лидерская сила, то запах Чанбина обладал тем успокаивающим свойством, позволяющим моментально расслабиться. И это именно то, что сейчас, кажется, нужно Сынмину.       – Бин, ты мне нужен. – Чан говорит в трубку, не тратя время на приветствия, и его голос ломается в конце. – Пожалуйста, приезжай.       – Что случилось? – голос Чанбина звучит обеспокоенно. Рядом что-то бормочет взволнованный Чонин. – Там… кто-то плачет у тебя? Я слышу крики.       – Наш щенок Минни. – Чан говорит, и его голос сочится сожалением. – Маленький бета сейчас чувствует себя очень плохо, Чанбин...       – Мы с Чонинни скоро будем у тебя. – Чанбин не спрашивает причину и не задаёт лишних вопросов, за что Чан всегда благодарен ему. – Не переживай, хен. Мы скоро приедем.       Чан кивает, хоть Чанбин и не видит этого, и прячет телефон в карман, переводя взгляд на все еще плачущего Сынмина. Его сердце разрывается при виде своего щенка, но Чан стоически остаётся на месте, чтобы не пугать и не травмировать его ещё больше.       – Всё хорошо, Минни. – он снова говорит, стараясь звучать как можно мягче. – Наш маленький бета, должно быть, так устал? Хочешь немного объятий, детка?       – Нет! – Сынмин трясёт головой, поджимая ноги к груди, и дрожит, вцепившись руками в свои волосы. – Мне не нужны объятия!       – Хорошо, ангел, хорошо, я понял. Никаких объятий пока. – Чан кивает, выпуская немного подавляющих феромонов, но Сынмин закрывает нос руками, не желая подчиняться.       – Мне не нужен альфа! – он говорит, и его голос звучит ужасно хрипло. – Не нужна стая!       – Минни… – Чан кусает губу, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в груди, и медленно садится на корточки, чтобы быть с Сынмином на одном уровне. Чтобы показать его спутанному сознанию, что ему ничего не угрожает. – Почему тебе не нужна стая, крошка? Чонинни и хены сделали что-то, что расстроило тебя?       – Я сделал… Я плохой бета. – он снова плачет, не смотря на Чана, и альфе ничего не остается, кроме как дождаться Чанбина.       – Ты не плохой бета, детка, вовсе нет. – Чан говорит, но Сынмин качает головой, не веря ему. – Кто заставил тебя так думать?       Бета не отвечает, и Чан снова кусает губы, едва сдерживая собственные слезы. Проходит ещё несколько долгих минут, прежде чем Чанбин, наконец, появляется.       – Слава богу… Осторожнее с дверью. – предупреждает Чан, когда голова Чанбина показывается в дверном проёме. Сзади него маячит взволнованный Чонин, пытающийся прорваться на крики Сынмина.       Чанбин осторожно открывает дверь, стараясь не задеть Сынмина, сидящего в углу. Чонин бросается к нему, но Сынмин громко рыдает, не позволяя коснуться себя и забиваясь в угол. Чонин ошарашенно отступает, сохраняя дистанцию, и на его лице отображается невероятный шок. Альфы глупо стоят, не отрывая взгляда от беты, но Чан благодарен им за то, что они приехали так быстро. Чанбин первым приходит в себя.       – О, Сынминни... – он с сожалением смотрит на бету, делая попытку аккуратно подойти ближе, но Сынмин выставляет вперёд руки, словно защищаясь. – Всё в порядке, детка, твои альфы здесь.       – Нет!       – Он не даёт мне подойти к нему. – Чан расстроенно говорит, с мольбой глядя на Чанбина. – Не могу успокоить его.       Чонин молча утешает лидера, поглаживая по спине, но его влажные глаза неотрывно следят за Сынмином. Его хен всегда был так прилипчив и весел, что видеть его таким казалось жутко неправильным. Как альфа, Чонин хотел помочь своему бете, закутать в одеяла и в объятия, натереть его своим запахом и любить, но сейчас он даже не может пошевелиться, потому что любое движение пугает Сынмина.       Чанбин выпускает много успокаивающих феромонов, аккуратно двигаясь ближе и ближе к Сынмину, чтобы его запах окружил их крошечного плачущего бету. Руки Сынмина всё ещё закрывают нос, но запах Чанбина постепенно захватывает всю студию.       – Вот так, детка, хен здесь. – воркует он, сантиметр за сантиметром подходя к Сынмину. – Всё хорошо, Минни, отпусти это. Позволь хенам позаботиться о тебе. Даже Чан немного успокаивается, окружённый этим запахом. Спустя время Сынмин перестаёт отчаянно плакать и теперь лишь изредка всхлипывает, пытаясь нормально дышать. Его тело ощущается таким слабым, а голова ужасно болит от такого количества слез. Чанбин осторожно берёт его запястья и отводит от лица руки, буквально заставляя Сынмина дышать своим запахом. Глаза беты закрываются, мышцы расслабляются, и он точно упал бы на пол, если бы руки Чанбина не подхватили его.       – Вот так, хен поймал тебя, щенок. – Чанбин воркует, обнимая ослабленного бету и баюкая его в своих руках. Чан за его спиной облегченно вздыхает, видя расслабленного Сынмина в объятиях Чанбина. – Я держу тебя, детка. Наш самый лучший бета.       Чанбин подходит к Чану и аккуратно передаёт ему Сынмина, прекрасно зная, как сильно главный альфа нуждается в том, чтобы почуять своего щенка после того, как тот долго не позволял ему приблизиться. Сынмин слабо хнычет, и Чанбин вытирает его мокрое лицо своими ладонями, поглаживая и утешая. Затем прижимает голову Сынмина к шее Чана, прямо к пахучей железе. Бета не возражает, и Чан мягко целует его в макушку, безмолвно благодаря Чанбина за всё, что он сделал.       – Кажется, щенок принял блокаторы, я совсем не чувствую его. – говорит Чан недовольно и расстроенно. Он винит себя за то, что упустил тот момент, когда их бета почувствовал себя плохо. Он должен был прийти к нему в тот вечер, вместо того, чтобы сидеть в студии. И пусть Сынмин поговорил с Минхо в тот вечер, Чан всё равно должен был убедиться, что всё в порядке. Он должен…       – Что случилось с Сынмин-хеном? – Чонин спрашивает тихо, чтобы не беспокоить задремавшего бету и отвлечь Чана от угнетающих мыслей.       – Не думаю, что понял это. – Чан виновато качает головой. – Он просто… сказал, что хочет покинуть стаю.       – Что?! – Чанбин и Чонин спрашивают одновременно, страх и непонимание отражается на их лицах. Чан понимающе кивает, выглядя таким же смущенным и расстроенным.       – Он сказал тебе, почему? – Чанбин интересуется, глядя на бету в руках Чана. – Мы… чем-то задели его? Расстроили? – он спрашивает, немного виновато.       – Я не знаю, я... не уверен. – Чан качает головой. – Обещаю, мы разберёмся с этим позже. Но сейчас Сынминни нужно отдохнуть. Он также повредил ногу и, возможно, что-то еще.       – Поехали домой. – Чанбин говорит, убрав чёлку с лица взволнованного Чана. – Менеджер уже ждёт нас в машине, не переживай.       – Хорошо. – Чан благодарно целует его и поудобнее перехватывает Сынмина. – Тогда идём. Нужно позаботиться о Минни.       В общежитии тихо и пусто, потому что остальные мемберы ещё заняты, но сейчас Чан даже немного рад, что их здесь нет. Ему нужно немного времени, чтобы успокоиться самому, прежде чем начать успокаивать остальных щенков. А они будут очень и очень взволнованны, когда узнают о решении Сынмина покинуть стаю.       Чанбин предлагает унести Сынмина в их с Чаном комнату, чтобы уложить его на кровать Чанбина, полностью пропитавшуюся его успокаивающим запахом. Они коллективно принимают решение не оставлять бету одного в его комнате. Кажется, Сынмин достаточно долго был один, раз никто из стаи не заметил его состояние.       Чан укладывает Сынмина на кровать Чанбина и просит Чонина принести аптечку и удобную одежду. Нужно обработать возможные раны Сынмина, потому что бета получил их по вине Чана. Альфа аккуратно снимает с Сынмина спортивные штаны, сразу замечая на бедре большой свежий синяк. Чонин рядом с ним недовольно поджимает губы, Чанбин качает головой и помогает Чану переодеть бету в более удобную одежду – шорты и одну из футболок Джисона.       – Где он так поранился? – Чанбин спрашивает, осторожно прочесывая спутанные волосы беты пальцами и наблюдая за Чаном.       – В студии. – Чан со вздохом отвечает, откручивая крышку какой-то мази от синяков. Он берёт немного на пальцы и наносит на синяк Сынмина. Бета болезненно стонет, но Чанбин прижимает его лицо к своей пахучей железе, чтобы успокоить, так что он довольно быстро затихает. – Минни не позволял мне обнять его, отодвинулся и… об угол стола.       – Это не твоя вина, хен. – Чонин говорит, прекрасно зная о привычке Чана слишком много винить себя. – Ты не мог поймать его, ведь он не позволял.       Чан неопределённо мычит в ответ и мягко целует Сынмина в бедро, рядом с синяком. Его глаза полны нежности и сожаления, и Чанбин ерошит его волосы, утешая.       Они втроём осматривают Сынмина на наличие других травм, но кроме небольших синяков на локтях ничего не находят. Чан накрывает бету одеялом и отказывается уходить, даже когда Чанбин зовет его разогреть немного еды для Сынмина.       – Всё в порядке, хен, Инни присмотрит за ним. – Чанбин кладёт руку Чану на плечо и мягко сжимает. – Пойдём, тебе также нужно предупредить остальных и быть готовым утешить своих щенков.       Эти слова приводят Чана в чувство. Он с мольбой смотрит на Чонина, и младший альфа с готовностью кивает. Чонин забирается на кровать Чанбина и укладывается рядом с бетой, обнимая его за талию. Чан внутренне воркует над ними и целует каждого из них в лоб, перед тем как уйти.       Он исчезает с Чанбином на кухне, и Чонин остаётся с Сынмином в тишине. Он осторожно придвигается ближе, стараясь не потревожить хрупкий сон беты, и нежно целует его в плечо, молясь всем богам, чтобы Сынмин отменил своё решение и остался с ними навсегда. Как альфа, Чонин недоглядел за своим глупым, милым хеном, но он клянётся исправиться, если это заставит Сынмина остаться.       Он почти засыпает, когда его телефон слабо гудит, оповещая об уведомлении. Чан-хен отправил сообщение в групповой чат. Чонин предусмотрительно отключает звук, и это правильно, потому что в ту же секунду его телефон буквально разрывается от входящих сообщений. В чате начинается настоящий хаос.       Примерно через полчаса в прихожей раздаются приглушённые голоса, должно быть, Чан предупредил остальных, что Сынмин спит, и попросил их не шуметь. Чонин слышит, как ругается на английском Феликс, как Хенджин и Джисон шепчутся, как Чанбин вкратце рассказывает всю ситуацию снова.       Слышится скрип двери. Чонин полусонно поворачивает голову и видит Минхо, он растрёпан и взволнован. Альфа подходит ближе, присаживаясь на край кровати, и долго смотрит на заплаканное лицо Сынмина. Он тянет руку и гладит бету по голове, но в его глазах мелькает что-то, непонятное Чонину. Это пугает младшего альфу.       – Он ведь не уйдёт, правда? – спрашивает он у Минхо.       – Конечно, Инни. – Минхо кивает, тоже утешающе погладив Чонина по волосам. – Я… Мы сделаем всё возможное. Мы всё обсудим, обещаю.       Чонин кивает, и Минхо коротко целует его в лоб, перед тем как уйти.       Он возвращается на кухню, где всё ещё шепчутся остальные мемберы, и вылавливает взглядом Чана, тут же направляясь к нему.       – Сделай что-нибудь. – говорит он, стараясь не звучать слишком жёстко. Но голос подводит.       – Прямо сейчас я не могу ничего сделать, Лино-я. – Чан мягко отвечает, и Минхо отводит взгляд, скрестив руки на груди. – Сынминни спит, мы поговорим с ним, когда он проснётся. И пока он спит, расскажи мне, о чем вы говорили с Сынминни в тот вечер?       – Какой вечер? – Минхо непонимающе моргает. – Вчера. Когда я поздно вернулся домой. – Чан исправляется, хмурится. – Сынмин звонил мне, чтобы попросить прийти домой пораньше. Но я задержался, так что он сказал мне, что говорил с тобой о своих… проблемах.       – Он ничего мне не говорил. – Минхо злится, удивлённый этим открытием. – Да и какая к чёрту разница? Сейчас он хочет уйти, и тебе лучше постараться заставить его передумать, иначе я…       – Иначе что? Дыши, Минхо, успокойся. – Чан твердо обрывает его, но его голос звучит ровно. – Я понимаю, ты расстроен.       – Ты не понимаешь! – Минхо впервые рычит на Чана, омеги начинают волноваться и жмутся к Чанбину. – Мой щенок… Мой щенок хочет уйти!       – Это и мой щенок тоже. – Чан глухо рычит в ответ, выпуская немного доминантных феромонов, и Минхо быстро сдаётся, всхлипывая и опуская голову. – Мы все взволнованны, Минхо, детка. – Чан смягчается. – Сынмин так же дорог нам, как и тебе.       Чан утыкается носом в шею Минхо, мягко покусывая, чтобы успокоить, и Минхо доверчиво льнет к нему, зажмурившись и вцепившись в его плечи. Он дрожит, и Чан знает, что он прилагает огромные усилия, чтобы не заплакать.       – Прости. Мне жаль. Я просто… – он хрипит, обвиваясь вокруг главного альфы в поиске утешения. – Не хочу, чтобы он уходил.       – Никто не хочет. – Чанбин говорит, утешая взволнованных омег своим запахом. – И мы непременно сделаем всё, чтобы Минни передумал. А теперь давайте пойдём в комнату? Сдвинем кровати, отдохнём? Наш маленький бета должен быть окружён своей стаей, когда проснется.       Все согласно кивают, Минхо идёт в комнату первым.       Когда Сынмин просыпается, у него всё ещё дико болит голова. Он пытается перевернуться, но чьи-то руки крепко удерживают его на месте, в ногах тоже ощущается тяжесть. Бета открывает глаза, обнаруживая на своей талии сразу две пары рук. Чонин и Феликс. А ещё на нем футболка Джисона и чьи-то шорты, а это значит, что кто-то переодел его, пока он спал.       Там, внизу, прямо возле ноги Сынмина дремлет Хенджин, а позади него, на придвинутой кровати, спят Чан и Чанбин. Возле другой ноги Сынмина точно так же расположился Джисон, которого обнимал Минхо, сидящий на притащенном кем-то стуле. Рука альфы протянулась через талию Джисона и лежала на ноге Сынмина, крепко удерживая его на месте, но и не причиняя боли поврежденному бедру.       – Хен? – Чонин зовёт его, сонный и растрепанный. – Ты уже проснулся?       – Я… Да? – Сынмин не понимает, почему стая вдруг столпилась возле него. Наверное, он всё ещё спит, раз Инни добровольно обнимает его, а Минхо так преданно держит за ногу.       – Не уходи. – Феликс говорит Сынмину прямо в ухо, и бета слышит отчаяние в его голосе. – Не уходи от нас, Минни. Пожалуйста?       От разговоров постепенно просыпаются и все остальные. Джисон первым открывает глаза и, едва завидев проснувшегося Сынмина, бросается на него с объятиями.       – Минни! – омега давит на него всем своим весом, и Сынмин едва может дышать, когда Джисон обнимает его за шею. – Минни, ты так нас напугал!       Остальные, наконец, полностью просыпаются и тоже подтягиваются к Сынмину, окружая его плотным кольцом. Сонные бормотания продолжаются, стая осматривает его, проверяя температуру и принюхиваясь к запаху.       – Как ты себя чувствуешь, детка? – Чан спрашивает, и его глубокий ото сна голос вызывает бабочки в животе беты. – Стало лучше?       – Голова болит. – Сынмин тихо отвечает, смущённый таким количеством внимания, и даже, кажется, краснеет, потому что мемберы воркуют над ним, называя очаровательным.       Минхо куда-то уходит, и Сынмин даже не успевает расстроиться, как он возвращается. Со стаканом воды и таблеткой в руках.       – Вот, выпей это. – он протягивает ему лекарства и воду. – Глупый щенок. Ты заставил нас волноваться. – Минхо ругает его, но в его голосе нет злости, только сожаление и что-то ещё. Сынмин послушно принимает таблетку, запивая водой. Минхо ставит стакан на стол и возвращается к групповым объятиям.       – Мне очень жаль. – Сынмин извиняется, и Чонин мягко ерошит его волосы, чтобы успокоить. Его голова опускается на плечо беты, а руки крепко обвиваются вокруг талии.       – Не извиняйся, детка. – Феликс говорит, отрывая задремавшего Джисона от шеи Сынмина и укладывая его на свои колени. – У всех бывают плохие дни.       – Ты… готов говорить? – Чанбин спрашивает, немного нервно. Его руки держатся за Чана, что также выдаёт его беспокойство. Чан утешающе гладит его ладони.       – Ты всё ещё хочешь уйти? – Хенджин шепчет, взяв Сынмина за руки и заглядывая в глаза. – Ты ведь… не уйдёшь, верно?       – Я… – Сынмин отворачивается, чувствуя предательский ком в горле. – Я не знаю… Я просто… Я…       – Эй, всё в порядке, щенок, дыши. – Чан мягко говорит, развернув лицо Сынмина за подбородок к себе, чтобы поймать его взгляд своим. Он помогает Сынмину успокоиться и выровнять дыхание. – Вот так, всё хорошо, мы рядом. Ты можешь сказать нам, если что-то беспокоит тебя.       – Да, Минни, скажи нам, почему ты вдруг решил покинуть стаю? – Чанбин осторожно спрашивает, и Сынмин опускает взгляд, боясь увидеть злость на их лицах.       – Чувствую… себя лишним. – говорит он очень тихо, но остальные слышат его. – Единственный бета…       – Мы заставили тебя так думать? – Минхо спрашивает, пытаясь докопаться до истины. – Почему ты чувствуешь себя так, детка?       Сынмин краснеет от ласкового обращения Минхо, впервые предназначенного ему, но не спешит отвечать. Чонин мягко бодает его в плечо, побуждая продолжить.       – Я… всегда один, в то время как вы, ребята, делаете все эти милые штуки. – он говорит, не решаясь поднять голову и встретиться с кем-либо взглядом. – Вы постоянно держитесь за руки и ходите на свидания, вы целуетесь и… и многое другое, конечно, но я… я не сержусь, правда! Я просто бета. Я понимаю, что недостаточно красив или горяч для вас, и недостаточно талантлив, поэтому хочу уйти, чтобы не отвлекать… не нарушать динамику и-       – Стоп, стоп, стоп! – Минхо громко прерывает его. – Кто, блять, сказал тебе это?       – Да, Минни, это неправда. – Феликс хмуро кивает, соглашаясь с возмущением Минхо, который уже получил слабый тычок в бок от Чана за использование нецензурных слов. – Мы никогда… никогда не считали тебя недостаточно красивым или недостаточно талантливым.       – Ты совершенство. – Чан уверяет, и Сынмину снова хочется плакать. – Ты абсолютно прекрасен, и твои навыки в танцах и вокале невероятно стабильны. Ты идеален для нас, Сынмин.       – Но это неправда. – Сынмин качает головой, не желая соглашаться. – Ты не… не должен говорить это только чтобы утешить меня, я-       – Я говорю это потому, что это правда, щенок. – Чан перебивает его тоном, не терпящим возражений, но затем смягчается. – Ты действительно очень хорош для нас.       – Но мои навыки… Минхо-хен сказал сегодня, что мне нечего делать в тренировочном зале. И я знаю, что я настолько плох, но…       – Подожди, что? Нет! – Минхо снова перебивает его, ошарашенно схватив за руку. Стая тут же поворачивается к нему, ожидая объяснений. – Сынминни, о чем ты говоришь? Я сказал это потому, что считаю, что ты уже знаешь новую хореографию на отлично. Я остался с Джисоном и Хенджином, чтобы повторить нашу сложную связку ещё раз, поэтому сказал, что тебе нечего делать в зале. Ты отлично поработал.       – Я… Правда? – Сынмин смотрит на него полными слез глазами, чувствуя себя глупо от того, что опять всё неправильно понял. – И… мой вокал?       – Конечно. – Минхо кивает, стирая упущенную слезу с его щеки. – Наш бета самый замечательный, а его вокал самый лучший. Разве ты не знаешь это?       – Кажется, мы принимали это как данное и совсем не хвалили Минни за его стабильность. – говорит Хенджин, прижимаясь к Сынмину. – Поэтому мы заставили его думать, что он недостаточно хорош, когда всё было в точности наоборот.       – О, нам так жаль, детка. – Чанбин виновато вздыхает. – Мы действительно… думали, что ты знаешь о том, насколько хорош, поэтому… совсем перестали хвалить нашего бету.       – Да, ты самый идеальный хен. – Чонин кивает. – Твой вокал всегда был для меня примером, а твоя память на танцы восхищает меня до сих пор. И ты также очень красивый и милый, поэтому не думай, что мы не видим этого.       – Тогда почему вы… не обнимаете меня тоже? – Сынмин спрашивает очень тихо.       Мемберы удивлённо смотрят на него, и Сынмин снова краснеет. Возможно, он зря сказал это.       – Подожди, ты… – Чан формулирует мысли, но с треском проваливается.       – Ты не против? – Феликс спрашивает именно тот, нужный вопрос, вертевшийся у всех на языках. – Тебе нравятся свидания? Объятия? Это нормально для тебя?       – Никто из вас ни разу не позвал меня на свидание, а Инни и Минхо-хен даже никогда не обнимали меня по-настоящему, откуда мне знать… – Сынмин отвечает, пряча глаза. – Но я бы хотел… Я имею в виду, я люблю каждого из вас, и я действительно хочу делать это, если вы, ребята, тоже хотите. Ну, хотя бы платонические и дружеские объятия?       – Дружеские? – Чонин спрашивает, неуверенный и нахмуренный. – Ты считаешь нас друзьями?       – Нет, я… Но разве вы не считаете меня своим другом? – Сынмин непонимающе спрашивает. – Вы не проявляли ко мне романтический интерес, я понимаю, ведь я бета. И мне хватит просто дружеских объятий-       – Какого чёрта? – Минхо снова грубо перебивает его. – Забудь это немедленно и выброси из своей головы эти глупые мысли. Мы никогда не считали тебя другом. Ты гораздо больше.       – Да, мы любим тебя, Минни. – Чан кивает, невесомо погладив Сынмина по ноге. – И наша вина в том, что мы не давали тебе понять это. Но ты… – он неопределенно показывает что-то руками, и Сынмин непонимающе наклоняет голову.       – Ты никогда не говорил, что не против. – Чанбин помогает старшему альфе закончить фразу. – Я имею в виду… я столько раз был близок к этому, но я действительно думал, что ты не любишь… подобное.       – Да, Минни. – Феликс кивает, немного смущённый и взволнованный. – Ты часто ворчишь, когда мы обнимаем тебя, и никогда не инициируешь объятия сам. Поэтому мы обсудили это и решили, что тебе, должно быть, не нравится это. Ну знаешь… тактильный контакт и все, что из него следует.       – Я думал, беты не особо тактильны. – честно признается Чонин. – Нам показалось правильным дать тебе немного пространства.       – Глупо, что мы обсудили это без Сынминни. – Хенджин фыркает, скрестив руки на груди. – Надо было догадаться раньше.       – Я никогда не говорил, что против. – Сынмин отвечает, нервно теребя простыни. Черт, он снова всё испортил и ввёл всех в заблуждение. Чонин берёт его за руки, успокаивая. – Я никогда не… Я люблю ваши объятия, но я просто… не хочу навязываться? Не знаю, вы всегда так заняты, поэтому мне кажется глупым попросить немного объятий.       – Ты не должен думать, что это глупо, Минни. – Хенджин качает головой. – Ты можешь попросить объятия, и мы дадим тебе столько, сколько нужно. Любой из нас.       – Да, потому что мы любим тебя, хен. – Чонин кивает, и его слова вызывают всеобщее гудение, которое разбудило всё ещё спящего Джисона.       – Мы любим нашего Минни! – он сонно бормочет, пытаясь опять пробраться в объятия Сынмина, но Феликс крепко удерживает его. – В чем дело, Ликси? Отпусти меня, я хочу обнять своего щенка! – он тянет руки к Сынмину, и бета неуверенно пододвигается, позволяя Джисону обвиться вокруг него. – Я так люблю нашего очаровательного Минни!       Сынмин выдыхает, позволяя Феликсу забрать сонного Джисона из своих рук. Чан мягко трогает бету рукой, привлекая его внимание.       – Мне очень жаль, что мы заставили тебя так думать, детка. – альфа говорит, и в его голосе звучит вина. – Мы действительно очень любим тебя. Мы хотим ходить с тобой на свидания, целоваться и заниматься дурацкими смущающими и грязными вещами.       – И мы сожалеем, что заставили тебя чувствовать себя одиноко. – Чанбин кивает, подтверждая слова Чана. – Пожалуйста, прости нас за это.       – То, что ты бета, никак не меняет нашего отношения к тебе. – Минхо негромко добавляет, его рука утешающе гладит повреждённую ногу Сынмина. – Твой вторичный пол не означает, что мы не заинтересованы в романтических отношениях с тобой.       Глаза Сынмина снова становятся влажными от их слов, и он бросается в объятия Чана, пряча лицо на его плече и снова шмыгая носом. В руках главного альфы ему становится намного лучше, а запахи стаи, окружавшие его, заметно успокаивают.       – Ох, детка, всё хорошо. – Чан воркует, крепче сжимая его в объятиях. – Твоя стая такая глупая, раз заставила тебя так сильно нервничать. Но я обещаю, что с этой минуты мы будем стараться понимать нашего единственного бету лучше. Если ты, конечно, не решишь оставить нас? – его голос звучит приглушённо, он ждёт ответа.       – Да, Минни, теперь, когда мы все выяснили… – Чанбин подает голос, привлекая к себе внимание. – Ты ведь не покинешь стаю, правда? – он спрашивает, с надеждой глядя на Сынмина.       – Я… – Сынмин отрывается от плеча Чана и с удивлением замечает, что вся стая, кроме спящего Джисона, обеспокоенно смотрит на него. – Я… нет. – он отвечает, вызывая всеобщий вздох облегчения. – Мне жаль, что я заставил вас оторваться от своих дел…       – Эй, мы были рады уделить внимание нашему маленькому бете. – Минхо мягко говорит, и Сынмин смущённо улыбается ему.       – Да, мы не уделяли тебе достаточно внимания, Минни. – Чан расстроенно говорит, но Чанбин утешает его мягким прикосновением к волосам. – Мы готовы загладить свою вину и все восполнить. Так что… ты не хочешь сходить со мной на свидание? – он вдруг смущённо предлагает.       – В очередь, Чан-а! – Минхо кричит, заставляя остальных рассмеяться. – Я первый приглашу его на свидание, ты, большой наглый альфа!       – Но я уже сделал это! – Чан со смехом возмущается.       – Мы с Чанбин-хеном сделали это раньше! – Чонин перебивает.       – Что...? – Сынмин смотрит на него непонимающе. – Когда?       – Буквально сразу после репетиции. – Чанбин кивает. – Я спросил, какие у тебя планы, помнишь? Я собирался позвать тебя со мной и Инни на свидание, но ты даже не стал слушать.       – Я думал, ты просто хотел похвастаться, что заполучил внимание макнэ. – Сынмин ворчит, заставляя других рассмеяться. Это правда, старшие часто хвастаются, когда идут на свидание с Чонином, это что-то типа всеобщей шутки, ведь Инни все ещё частенько строит из себя недотрогу.       – А я подумал, что ты нам отказал. – Чонин признается, немного смущённый. – Я был так зол, прости меня, хен.       – Конечно, зол, ага. – Чанбин дразнит его. – Ты первый понёсся обратно, когда Чан-хен позвонил.       – Потому что я не могу долго злиться на Сынмин-хена! – Чонин пытается оправдаться, за что получает очередную порцию поддразниваний и воркования. – Так что я пойду с ним на свидание первым!       – Что? Это нечестно, я старше тебя! – Чанбин возмущается, но Минхо перебивает его.       – Я хотел пригласить его на свидание со дня дебюта! – говорит он. – Так что я встаю в очередь сразу после Инни. Но я уступаю только потому, что он макнэ.       – Ладно, Боже, я уступлю тебе один раз, котохен! – Чанбин фыркает, скрещивая руки на груди.       – Тогда я следующий. – Хенджин сияет ярче новогодней ёлки и смотрит на Сынмина так, словно он повесил на небо Луну и звезды.       – Я хотел быть следующим! – Феликс возмущённо смотрит на омегу.       – О, уже поздно, детка. – Хенджин показывает ему язык. – Ты пойдёшь на свидание с Минни только после меня.       – Тогда я пойду после Феликса. – Чан говорит, и на его лице сияет хитрая улыбка. – Дважды!       – Что?!! – ответом служат возмущённые возгласы. Сынмин прячет лицо на груди Чана, смущённый всей ситуацией, Джисон просыпается от их криков.       – Что происходит? – он трет глаза, пытаясь разобраться в споре стаи.       – В очереди на свидание с Минни ты последний, Хан Джисон.       – Чт- Какого чёрта?!