Я больше не смогу летать, Мне обломали крылья. Ты помнишь, папа? У меня была мечта взлететь повыше главного светила. Так почему же, папа, ты молчал о том, что оно сожжёт мне перья?
Тёплый ветер с запахом благоухающей магнолии едва трепал взмокшие у висков волосы Джоди. Он приятно обволакивал тело, купая в шёлке прохлады в знойный день. С недавнего времени прежние заботы она откинула на задний план. Игра на флейте, изучение языков и культур других стран, пешие прогулки по красотам их необъятной страны — все привычные для неё занятия в постоянно жаркое лето больше не казались такими привлекательными, как манящее познание Даров, которыми Джоди была наделена. Она сгорала от восхищения и неудержимого интереса, когда мать демонстрировала навыки боя, владения чужой волей и холодным оружием. С недавнего времени Джоди больше не наблюдатель и со всем старанием познаёт тонкости гипноза и собственной защиты. София плотно взялась за обучение девочки боевому искусству. Вводящим в состояние гордости за саму себя стало воспоминание, как они метали ножи и как каждое попадание становилось всё ближе к центру, пока один из них, со свистом рассекая воздух, не попал в точку, выкрашенную красным. Джоди и до этого нравилось коротать дни рядом со строгой, но мудрой матерью. Она хотела бы быть похожей на неё или на такого серьёзного, непоколебимого отца, оттого старательно перенимала все привычки обоих родителей. Но неугомонность и бесконечная тяга к познанию необъятного, по её меркам, мира больше противопоставляли Джоди желаемым образам. Ей всегда хотелось изучить «айсберг» от самого основания до вершины. Пусть у неё впереди вечность и, без сомнения, неисчислимое количество троп, ведущих в разные уголки света, ей хотелось чувствовать, жить здесь и сейчас. Несмотря на достаточное количество прошедших лет, чтобы в памяти не осталось этих воспоминаний, она не забыла любовь и заботу, которой окружали родители. Они жили в просторном доме у самого океана, который короткими ночами, что погружали мир во тьму, шумел разбивающимися о валуны волнами. Джоди он тоже манил своей загадкой, как и малахитовые леса, величественные горы, чьи верхушки прятались в плотной дымке облаков, и бескрайние поля, где к августу колосилась пшеница. Вокруг столько свободы, столько всего невообразимого… Она не могла ухватиться за тот край, где заканчивался именуемый людьми мир. Однажды Джоди смело заявила, что хочет отправиться в кругосветное путешествие, как Джо Ларцер, дважды обогнувший все семь материков. О нём она вычитала в одной из книг, которую нашла на самой нижней полочке в маленькой комнатке с высоким потолком, являющейся личной библиотекой отца. Наверное, у Виктора прибавилось седых волос в тот день. София же тактично предпочла расспросить дочь о намеченных и соотносимых с реальностью планах, а тех у неё, к огромному сожалению, не оказалось. Отец с первых сделанных ею шагов просил быть осторожнее, и Джоди всё не могла смекнуть, от чего же ему так беспокоиться. Она относилась к этому с лёгким подозрением, но вскоре свела к злой шутке о коронной фразе, которая стала неотъемлемой частью его речи после её появления. До шестнадцати лет Джоди, как и все обычные дети от союза Стражей сумерек, оборотней и за редким случаем вампиров, училась научным дисциплинам, дурачилась со сверстниками. К несчастью, ей это быстро надоело. Она хотела большего. Она хотела свободы и всё боялась себе признаться: стены дома, в котором росла, стали маловаты для неё. Джоди осознавала: впереди слишком много времени. Его хотелось потратить на нечто невообразимое — познание той самой свободы. Девочка мечтала о более важном и необъятном, нежели простая размеренная жизнь. Мечтала, чтобы её уважали и прислушивались к ней. Джоди не глупа. По крайней мере учителя часто говорили, что она смекалистая. Да и изворачиваться от проблем умела неплохо. Наверное, с наслаиванием опыта у неё неплохой шанс заслужить уважение в кругу уже взрослых. Но Джоди вряд ли осознавала свою невообразимую ценность и вместе с тем тень угрозы, лёгшую на неё ещё до рождения. Вампирам редко удавалось зачать ребёнка, поэтому такие дети чаще всего рождались с титулами и Дарами, развивающимися годами тренировок. Только судьба не обошла союз Виктора и Софии, то ли щедро наградив невероятным чудом, то ли подарив постоянную уязвимость перед остальными. А, может, вовсе зло поглумилась над ними, наказав за неверие в те малые проценты вероятности. Жажду, испытываемую новообращёнными, дети ощущали не в той мере. Она не сводилась к потере рассудка. Но, к несчастью, независимо от ряда привилегий, за редчайшей случайностью ребёнок проживал действительно долгую жизнь. Как бы не старались уберечь родители, он, ещё не набравший силу, становился первым, на кого покушались все, кто хотел отомстить роду. Их дочь будет находиться под невидимым прицелом всегда. Иначе бы они не уехали на другой край света шестнадцать с половиной лет назад, уничтожив любую связь с прошлой жизнью. Сменили имена, инсценировали крупный конфликт, якобы заставивший их залечь на дно, и разорвали отношения с родителями, друзьями… И через время они самостоятельно вынесли себе заключение о смерти. Новая жизнь, подарившая им второе рождение. Больше не существовало Виктора Ван Арта, командира сорок пятого полка королевской армии, и Софии фон Гельц, второй наследницы престола самого могущественного государства Кёрлис, имевшее одноимённое название с богом, что по легенде возвёл его из камня и пепла. Существовала только память о них. Их имена, запечатанные кровью таких же бессмертных на ушедших годах, неоднократно пополняли списки, от кого стоит избавиться. Их имена будут заставлять бегать мурашки по коже и застревать в глотке у того, кто осмелится их произнести. Их имена — их проклятье. У них была цель защитить тогда ещё неродившегося ребёнка и устроить спокойную жизнь. Всё пришлось начинать с нуля. Благо, награбленные из казны богатства обеспечили им сытость и тепло на несколько лет. После пришлось идти на своеобразный риск из-за нужды в золотых червонцах. Вопреки всем ожиданиям, Джоди не стремилась к спокойной и размеренной жизни и каждый раз находила себя в чём-то неординарном, опасном. Если бы однажды ей вздумалось взойти на вершину горы, вряд ли бы София или Виктор удивились. Она яро рвалась из возведённой золотой клетки, но не осознавала, какая опасность скрывается за её пределами. Джоди привыкла видеть мир интересным для изучения, что, конечно, не слишком понравилось Софии. Но Ван Арт не слеп, чтобы не заметить изменение в поведении как жены, так и дочери. Вместе с тем Виктор понимал: у Джоди всё базируется на таких же глупых заблуждениях, какие ему внушали родители. Только у них не вышло оградить его от той части жизни, и он оказался абсолютно не готов к ней. Первый раз ему подложили в еду арахис, на который у Виктора была страшнейшая аллергия. Мальчику тогда едва исполнилось пять. Второй раз попытались спустить стаю бешеных и голодных псов. Ему исполнилось семь. Он не забудет тот детский страх перед лицом смерти. Его знатный род, построенный на крови других бессмертных, вызывал у большинства если не желание устранить соперников, так причинить боль единственному сыну, а впоследствии и родителям. Нет страшнее на свете горя, чем горе лишившихся ребёнка матери и отца. Только в чём он виноват? В том, что появился на свет? Ван Арт не хотел повторить ошибку своих родителей. Распасться на молекулы, но не допустить, чтобы Джоди столкнулась с жестокостью и лживостью, наполняющих мир. И Виктор даже не был уверен — знал, что никогда и никому не позволит причинить вред своему ребёнку, оттого по-прежнему сопротивлялся факту, что Джоди беззащитна перед врагами из прошлого. Только он не даст считать её инструментом для мести за свои грехи. София же была другого мнения. Ей виделось правильным подготовить дочь к столкновению со всеми трудностями, которые встретятся на пути. Она желала позволить Джоди идти к цели без воображений о справедливости и честности. В обществе вампиров не существует такого понятия и никогда не будет существовать. Знать склонна понимать только грубую силу. Виктор и София знают, как больно, когда твой уютный мир ломают. Чего, конечно, Ван Арт и не спешил делать, пытаясь отсрочить необратимый процесс. Только скрываться вечно у них не выйдет. Рано или поздно причина их исчезновения станет ясна, даже несмотря на «смерть». Желающие пристрелить их найдут если не в этом мире, так в следующем. В первые годы отношения между фон Гельц и Ван Артом натянулись до того, что, казалось, скажи хоть кто-то из них любое неосторожное слово — всё с треском лопнет и разлетится на мелкие кусочки. Как бы не хотелось говорить друг другу о добровольности, их тянуло к прошлому. Они слишком многое потеряли. Они потеряли свою свободу, свою независимость. Ловушка в лице обстоятельств захлопнулась, так больно поранив. Чтобы не сойти с ума от отчаяния, пришлось находить утешение в своём ближнем, что едва не разрушило их. Открыть тайну своих слабостей, которые оказались такими отвратительными как в понимании Софии, так и в понимании Виктора, и преклониться перед ними, перед душащим чувством неволи. Благо, до серьёзной ругани не доходило, но неделей молчания и взглядов, брошенных с укоризной за глупую оплошность или неправильный жест, хватало с головой. В один из таких месяцев они даже отказались завтракать на одной кухне. Накаляла обстановку и фон Гельц, абсолютно недовольная рядом принятых решений. Она не могла сосредоточиться на воспитании ребёнка, долго не принимала факт, что придётся заботиться о ком-то, кроме себя, отдавать и вкладывать, не надеясь получить результат. Виктор же то ли ввиду природного упрямства доказать, что может, то ли ввиду принципов, без устали занимался Джоди. Ввиду полного незнания об уходе за детьми пришлось идти по пути проб и ошибок. Но фон Гельц не смогла остаться в стороне. Кое-как залечив ноющие раны, она не стала отказывать себе в желании поучаствовать наряду с ним в воспитании. Это и объединило их вновь. Джоди научила их терпению. Они стали учиться говорить, а не молчать, отвернувшись лицом к стене. Долго, старательно шли к исправлению, но пару раз всё же умудрились скатиться в самое начало. У них больше нет и не будет выбора. Обстоятельства сильнее. Чувства сильнее. Переживания сильнее. Джоди тогда ещё была слишком маленькой, чтобы смыслить о напряжённых отношениях родителей, поэтому они оставались для неё эталоном любящей семьи по сей день. Как София, так и Виктор привыкли к присутствию друг друга в повернувшейся спиной к ним жизни. До этого она определяла границы их счастья в узкий круг хорошо идущих официальных дел и сытости. Былая пылкая любовь не угасла. Попросту от неё больше не пылают такие пожары, как почти два десятилетия назад. И пока их головы смиренно склонены перед ней, она будет продолжать пылать. Жена, что сидела рядом, пила очередной стакан ледяной воды, расслабленно устроившись в кресле. Из окна тянуло жаром. Воздух плавился от подскочившей температуры. —Ты снова обучала её чему-то? —внезапно спросил Виктор. На его лбу проступила глубокая морщинка. Скрывать что-то от бдительного Ван Арта, который научился тонко чувствовать фон Гельц, не выйдет, чем она, конечно, оставалась недовольна. Хотя бы потому, что у неё так не получалось. Виктор, впервые догадавшись, что от него скрыли, не очень впечатлился. Ему не нравилась даже мысль, как юная, доверчивая Джоди хватается за кинжал, наточенный, холодный. А стоило случайно увидеть, в глотке отчего-то появлялся ком невысказанной когда-то злобы. Тогда он с неодобрением наблюдал, как неумело, боязно, но с энтузиазмом Джоди берётся за оружие. Вампир стерпел и промолчал. Виктор понадеялся на единичность случая, но ошибся. —Да. У неё прекрасная ловкость. Быстрее меня научилась правильно держать позу «три четверти» при метании ножей, —похвалила София дочь, вновь сделав глоток. —А ты? Что предпримешь ты? —Мне не хочется, чтобы она увидела ту сторону жизни, —вампир тяжко вздыхает, но просить жену о лишении тренировок не смеет. Он и без того повздорил с Джоди, которая внезапно выскочила на него из-за угла с одной понятной ей целью. Виктор больше испугался не факта неожиданности, а осознания, что неумышленно мог нанести вред. Тренированные годами навыки боя у него базировались на уровне безусловных рефлексов. —Она стремится к чему-то большему, потому что верит, что достойна этого «большего». Ей нужна свобода, —касаясь кончиком пальца каёмки бокала, говорит София и откланяется к спинке. — Пора признать, что здесь ей уже тесно. Так правильно ли будет доказать ей обратное внушением, что с родителями лучше и безопаснее? Что только рядом с ними ей светит большее? У тебя физически не выйдет ограждать вечно. Не будь нарциссом, Виктор. Ты поступаешь эгоистично и относишься с высокомерием к любой возможной угрозе, считая себя всесильным. Фон Гельц начинает покачиваться в кресле, расслабленно жмурясь. Её мягкие, вьющиеся на кончиках волосы рассыпались по плечам. Щёки с наскакивающими друг на друга веснушками, что видны только вблизи, алеют. Виктора малость задевает игнорирование предосторожности. Его и не воспринимают всерьёз. Он в ответ устремляет на неё холодный взгляд, как бы намекающий, что тогда пора бы ей перестать корчить непринуждённый вид. —Сделай одолжение Джоди и помоги ей подготовиться ко встрече с теми, кто потенциально несёт опасность. Если не хочешь или тебе нужно время, то хотя бы… —София начинает говорить серьёзно, но не успевает досказать. Виктор внезапно прикладывает палец к губам, призывая к молчанию, и кивком указывает в сторону окна. —Я знаю. Сама научила, —улыбается фон Гельц и подмигивает. Он, поражённый, тихо поднимается со стула и осторожно, так, чтобы не услышали, подходит к распахнутому окну. Чуть высунувшись, вампир под подоконником замечает прижавшуюся к стене дома Джоди, которая ранее находилась неподалёку, обдумывая планы на жизнь. Она замерла, отчаянно прислушиваясь к внезапно наступившей тишине. Девочка едва привстала на цыпочки, дабы быть поближе к источнику звука. Её пушистые чёрные волосы убраны за уши, чтобы ветер не ворошил их и не создавал лишнего шуму. Но до неё быстро доходит: что-то не так. Опасливо поднимая голову, Джоди внезапно наталкивается на малость удивлённое лицо Виктора. Глаза от неожиданности распахиваются, и она в испуге отшатывается. Та явно не ожидала появления Ван Арта в оконной раме. Джоди сразу хочет отыскать ошибку, которой себя выдала. —О-о, —неловко улыбается она, позабыв про мелкую ссору с отцом накануне. —Я как раз пыталась понять, где ты есть. Немного потеряла тебя. Помимо ошибки, выдавшей её, Джоди хотела разобраться, почему он так отреагировал на её выпад и почему с выраженным недовольством наблюдал за тем, как мать учила держать позу «три четверти» и владеть кинжалом. —Да-а, Джоди, меня всегда можно найти в окне кухни, —тянет Ван Арт, уже с хитринкой глядя на неё. Всё же его позабавила сложившаяся ситуация. Её сведенные брови и едва наморщенный нос выдавали озадаченность. Она отчаянно хотела отыскать хотя бы намёк, как он догадался, что кто-то поблизости. Камешков под ногами не шуршало, веточки не трескались, шаги были аккуратны и медленны. —А как ты понял, что я рядом? —сдаётся Джоди и вопросительно глядит на него. Её ладони, заведённые за спину, в нетерпении сжимают пальцы. Виктор мнётся. Она явно спрашивает не из простого любопытства. —Тебя выдало твоё быстро бьющееся сердце и то, что ты зашла со стороны направления ветра, —в окне появляется ещё и София, что смотрит на неё с одобрением. У неё прекрасная ученица. Джоди щурится от яркого солнца, глядя на них, пока тёплый ветер мощным порывом спутывает волосы, скрывая миловидные черты лица. После пяти лет стало понятно, на кого будет походить девочка. У неё были угольно-чёрные волосы, пронзительные карие глаза и ровная линия подбородка, ровным счётом как и у Виктора. От Софии разве что досталась глубокая ямочка под носом. Лямка красного комбинезона с жёлтыми пуговками сползла на плечо, сделав её вид малость неопрятным. —Так я пойду? —Конечно, —София отходит от окна. Остаётся только Виктор, который уж слишком внимательно приглядывается к озадаченной дочери. Каждый думает о своём, пока нетерпеливость Джоди всё же не вынуждает скрыться за углом дома, напоследок сказав: «Ещё увидимся». —Если ты считаешь, что она не видит твоего молчаливого неодобрения, заблуждаешься, —констатирует София и вновь тянется к бокалу с водой. —Если тебе тяжело воспринимать это, дай себе время. Но вырази своё одобрение. Оно ей нужно. И не пытайся разубедить, обосновав всё и вся своей защитой, —фон Гельц, подхватывая какую-то брошюру, поплелась на второй этаж, очевидно рассчитывая на послеобеденный отдых. Виктор остаётся один посреди кухни, где слышно только удаляющиеся шаги жены и шум океана. Может, она всё же права.***
Джоди обжила одно место за домом. В тени крон высоких деревьев, где корявые корни выступали из-под земли, будто щупальца, и невысоких кустарников, девочка пряталась от палящего солнца, часто прибирая с собой флейту или не очень приличную книжку, которую умудрялась стащить из-под носа Софии или Виктора. Кому точно она принадлежала, сказать трудно. Оба могли коротать дни за чтением то какого-то литературного мусора, то каких-то научных книг, попутно выписывая на листок не то подсчёты, не то заумные предложения, то произведений с высеченным на корочке именем великого писателя. В последнем случае за отцом она замечала, как он в осуждении хмурится или, заинтересованно склонив голову, постукивает длинными пальцами по уже прочитанным страницам. За матерью же можно было отметить, как иногда подскакивали в удивлении её ровные брови или как губы начинали дрожать в улыбке. Видать, чтение расслабляло родителей и позволяло пережить скрытые друг от друга эмоции. Это помогало Джоди констатировать, действительно ли один из них разочарован или заинтересован, а может, раздражён. Ей нравилось наблюдать за ними, пусть они и быстро ловили за этим занятием. Ветви тихо скрипели. Здесь прохладнее, чем в доме, и воздух свежее. Где-то в глубине леса бурным потоком хлестал водопад. Болтая закинутой на согнутую коленку ногой и усевшись прямо на землю, Джоди разглядывала лазурь июльского неба. Ни одного облачка. Она догадывалась о чувствах Виктора в отношении тренировок. В последний раз успела разглядеть средь занавесок его высокую тень и уловить взгляд, проникнутый недовольством. Ей было не очень понятно, почему познание нужного и важного для неё настолько отталкивает его? Что он в нём видел и почему этого не видит она? У Джоди есть лишь беспочвенные подозрения, что ответ стоит искать задолго до её появления на свет. Она пару раз слышала из коротких обрывков разговоров о прошлом родителей, но, как бы не хотелось, ничего толкового в голове воссоздать не удавалось. Действительно убеждена Джоди лишь в одном: оно таит в себе предостаточно боли. Когда она затаилась у лестницы в один из тёмных вечеров, увидела, как ступила мать навстречу отцу. Если бы могла, от её шага содрогнулась земля. А этот голос, совершенно непохожий на рассудительный и спокойный, абсолютно чужой, злобный, сотрясающий душу, запечатлён в её памяти ярко, будто миновало с того момента не пять лет — день. Им невероятно больно, оттого они и вскипают от внутренней злости. Джоди со всем превеликим желанием хотела бы верить, что дело не в ней, но находила только подтверждения своей теории. Родители отчего-то отказались, когда она появилась. Откуда у её матери столь мастерские навыки владения кинжалами? Откуда столь искусные движения в бою? Они не появляются из ниоткуда, только упорным трудом на протяжении долгих лет. А почему отец так подозрительно относится к появившимся тренировкам? Джоди жила, живёт и будет жить в неведении, пока не узнает, что же случилось тогда и почему на лицах Виктора и Софии столь часто отражается нестерпимая для её зоркого взгляда боль. Тихий треск сухих веток всполошил задумчивую девочку. Обернувшись, в кустах она заметила два хищных глаза оскалившейся раненой рыси, что медленно на неё надвигалась. Она ступала мягкими подушечками почти бесшумно. —Ма-ама, —пересохшими губами прошептала Джоди, нащупывая в кармане ножичек для устриц, и попятилась назад, а рысь стала приближаться со скорым намерением прыгнуть на выбранную жертву. Девочка испуганно замерла, поняв, что спина соприкоснулась с изрезанным стволом дерева. Джоди стало действительно страшно. Рыси будет достаточно едва сомкнуть челюсти, чтобы перегрызть ей горло. У неё не так хорошо развита регенерация, как у родителей. Помощь врача будет необходима. Сглатывая слюну, Джоди не выпускала из виду хищника, непонятно как забредшего так близко к их дому. Они обитали в горах, где было прохладнее. Но багровые, с полосами свежих ран бока навели на мысль о браконьерах, которые, в отличие от этих горных красавиц-рысей, забредают к ним достаточно часто. Грозный животный рык леденит душу. Пусть это окажется кошмаром. Пусть она проснётся. Она не хочет умирать. —Святые, только услышьте, —проступающие слёзы тихо скатываются по щекам. Ей жизненно необходима безопасность, которую она чувствует рядом с родителями. Рысь приближалась. Медленно и грациозно. Девочка сжала в руках ножичек для устриц. Его острое лезвие рассекло пальцы руки. Ладонь стала влажной от крови, а кожу защипало от боли. —Святые… Джоди мысленно успела попрощаться с жизнью, но справа послышались чьи-то быстрые шаги и треск ломающихся веток деревьев. Донёсся нехарактерно громкий, взволнованный голос отца, который не успел договорить её имя. Она повернулась лишь на секунду, как рысь могучим прыжком бросилась на неё. Когтистая лапа опустилась прямо на её щёку, от чего Джоди сдавленно взвизгнула. Фигура Виктора молниеносной тенью мелькнула сбоку, бросившись к ней. Зажмурившись, что есть сил, она приготовилась к адской боли от острых клыков, но ожидаемый вес туши животного не ощутила. Что-то тяжёлое повалилось в кусты, с треском ломая иссохшие палки кустарника, а после где-то рядом раздался влажный хруст и утихающий рык. Дрожа и не помня себя от страха, Джоди не решалась не то что посмотреть — повернуть голову в сторону отца. —Джоди, немедленно в дом. Ей ещё никогда не приходилось слышать столь властного и стального голоса Виктора. В нём будто пробудилось что-то тёмное, готовое уничтожить, смести всё на своём пути. Едва ли не наощупь она поднялась на ноги и с одним только желанием спастись побежала к дому, не разбирая дороги. Сучья деревьев царапали ноги и руки, палки с сочной листвой хлестали по щекам, по которым текли слёзы, смешанные с кровью. Рану щипало всё больше. Ей казалось, что кто-то гонится за ней и уже почти дышит в спину. Девочка обернулась лишь на миг и, запутавшись в собственных ногах, кубарем повалилась на землю. Джоди закрыла голову руками и вжалась лбом в плечо. Сердце колотилось так, будто следующий удар станет последним. Не осталось и возможности сделать хотя бы слабый вдох. Ещё чуть-чуть и она выплюнет лёгкие. Живот от удара, выбившего последний кислород, заболел. Мир сжался и предстал размытыми очертаниями травы, всё ещё пахнущей утренней росой. —Джоди! Святые, Джоди! — вдруг над ухом раздался возглас Софии, и сильные руки приподняли её, напуганную, едва дышавшую. Располосованная щека кровоточила и жгла не хуже пламени. Хныча, она без сопротивления упала в объятия матери, тут же почувствовав безопасность, и забылась в беспамятстве, лишившись последних остатков сил.***
Ткнувшись носом во впадинку шеи, София прижималась к Виктору, оплетая руками всё его тело. Кошмар, что она пережила днём, потряс приластившуюся к спокойной и размеренной жизни фон Гельц и не отпустил. Ван Арт ласково поглаживал жену по плечу, прижимаясь губами то к виску, то к затылку. Они, застыв, сидели рядом с Джоди, слушая её ровное дыхание, звучавшее подобно успокоению. Внутри же разразилась настоящая война. Опасность пришла оттуда, откуда не ждали. И никого не обвинишь. Зорко оглядев свернувшуюся в позу эмбриона Джоди и убедившись, что она по-прежнему спит, София сипло, скрипуче заговорила: —Не думай, что не страшно мне. Я так же, как и ты, хочу оградить, но так нельзя. Она выросла. Родители… —Я знаю, — перебил её вампир и крепче прижал к себе. Они всегда так справлялись с противоречиями, что штыками кололи в рёбра, целясь прямо в заходящееся бешеным ритмом сердце. Слова для них давно не есть успокоение. Они подобны стрелам, которые наверняка станут их погибелью. Любовь, пронесённая сквозь года только поступками и осязанием граней уродской души любимого, научила молчанию, звучащему громче любых криков. Красноречивее и безобразнее любых слов, что придумали за всё время существования их мира. Она отстранилась и взглянула на его лицо, вечно молодое. Вечно серьёзное. Вечно непоколебимое. Виктор вздохнул, лбом коснувшись её плеча, точно в подтверждении преклонения перед страхами, перед ней. Благодаря Софии он обрёл бессметное сокровище и проклятье, что они разделили напополам. Таким, как они, ни в коем случае нельзя обладать им. Не для них. Ни один из шарлатанов, гадающий на рунах, просто не смог бы пророчить им счастье. Язык бы не повернулся. Их удел — плести интриги и держать престиж своего государства. Никакой семьи. Никаких детей. Они сильны и вместе с тем до абсурда слабы. Их слабость — их сила. София и Виктор будут расплачиваться за неё самым ценным, что у них есть, — жизнью близких. Джоди чуть зашевелилась, разминая затёкшую шею и ноги. Издав всхлип, смешанный с усталостью и болью, она потянулась к щеке. На ней всё ещё чувствовались щиплющие раны от когтей. Они запечатлелись невидимыми шрамами на детской коже. Плечей тут же коснулись тяжёлые отеческие руки и слегка потормошили, не давая ей вновь забыться в тревожном сне. Мать с лёгкостью опустилась рядом, скользнув дыханием у самого лица. —Почему всё так болит? Джоди отчего-то знала, что больно не в теле. Горячие слёзы непроизвольно потекли по щекам, исчезая в вихрах всклокоченных волос. Зудит и ноет тот страх перед смертью. Страх остаться наедине с опасностью. Она строила планы на будущее, любуясь миром через призму воссозданной родителями безопасности, и никогда не задумывалась, что скрывается в тех малахитовых лесах, в тех величественных горах, в том тихо шумящем океане. И ей не хотелось больше того мира. Ей хотелось любоваться им, как раньше, чувствуя себя защищённой. Вместе с тем Джоди злилась на ложь отца и матери. Они уводили её внимание, продолжая ткать «лучшую жизнь». —Где болит? — звучащий колыбелью голос матери прозвучал совсем близко. Джоди вытянула руки и обхватила её шею. Фон Гельц, несколько удивившись, аккуратно приподняла дочь под лопатками, позволив уткнуться носом в плечо. София вспомнила те почти забытые годы её детства. Джоди часто забиралась к ней или Виктору на колени и крепко обнимала с целью быть поближе к родителям. Но если тогда девочка была лёгкой маленькой крохой, помешавшейся у неё на руках, сейчас она стала почти с Софию. Джоди выросла. Их дочь уже не ребёнок, так нуждающийся в постоянной заботе родителей. Ей нужны наставления и советы, что помогут ужиться с опасностями мира, свобода которого больше не манит её. Виктор с какой-то неловкостью отодвинулся, чувствуя долю вины за случившееся, но был схвачен пальцами Джоди, что захлёбывалась в беззвучных рыданиях, так крепко прижимаясь к фон Гельц. Он с трудом сосредоточился на словах, что вот-вот сорвутся с языка. —Где и что болит? — повторила вопрос София и, чуть отстранившись, оглядела заплаканное лицо. Она помотала головой в каком-то несогласии. Фон Гельц самыми кончиками пальцев вытерла дорожки слёз, что жидким хрусталём текли по бархатной коже, где не осталось и намёка на рану. — Я испугалась! Я думала, что умру! Мне никогда не было так страшно! — заикаясь от плача, говорила девочка. — Джоди, —позвала её София, — что тебя беспокоит? Говори, не молчи, пожалуйста. —Я просто хотела, хотела! Да ничего я уже не хочу! — будто это могло поставить бы точку в её страданиях, воскликнула она и затихла. Джоди не склонна проявлять слабость перед ними. Она же сильная и храбрая, но усталость от лжи как своей, так и родителей берёт верх. Она слаба. Действительно слаба. Девочка неспокойно возилась и жадно вдыхала воздух. София чувствовала влажность на шее и такие крепкие объятия, точно Джоди стремилась стать её частью. —Джоди, — Виктор устроился позади фон Гельц и вновь сжал детские тоненькие пальчики, до этого крепко сжимавшие его ладонь, но теперь обмякшие, испачканные в запекшейся крови, —ты не виновата в том, что оказалась не готова к столкновению с опасностями мира. Мы не удосужились объяснить тебе, что необходимо знать и чем владеть. Ты была не в состоянии этого понять. Тебе стоит продолжить тренировки. Они нужны, если ты хочешь отправиться в путешествие. Ван Арт говорил чётко, чтобы она услышала каждое слово, с расстановкой, чтобы она вдумалась и поняла его. София же успокаивающе гладила её по голове. Губы судорожно подрагивали. —Опасность всегда будет поджидать тебя за углом. И дело только… Дело в самом мире, —София не хочет лгать, но знает, что не сможет быть честной до конца. —Он всегда будет жесток. Особенно к тебе. И ты ни при чём. Всё дело в нас и нашем прошлом. Мы уехали сюда, чтобы защитить тебя. Ты здесь в полной безопасности, — иногда фон Гельц с какой-то досадой думала, что лучше бы она и не рождалась. Совсем не из-за того, что Джоди ребёнок, которого в некоторой степени никто не ждал, не из-за того, что она боится ответственности за свои действия и действия другого. Нет. София боялась её смерти, которую не сможет принять и которая снилась ей в кошмарных снах. По ночам в напрочь промокшей от ледяного пота сорочке кидалась в её спальню, убеждаясь, что та дышит. Разве не захочет томимый ненавистью Гилберт отомстить ей за публичное унижение и лишение всех привилегий? Фон Гельц не видела лица Виктора, и, наверное, это к лучшему. Не хотелось думать об эмоциях мужа, пока она металась из-за накопившихся вопросов. Как объяснить ребёнку, что люди, с которыми он столько лет жил бок о бок, совершенно не те, за кого себя выдавали? Как сказать, что она с рождения должна иметь титул наследницы престола в самом могущественном государстве, которое находится за шесть материков и пять океанов отсюда? —Я знала, что что-то случилось из-за меня, —взгляд её помрачнел, а голос задрожал ещё пуще и стал надломленнее. —Вы уехали откуда-то, что обошлось вам дорого. —Не из-за тебя, ты ни в чём не виновата, — жёстко пояснил Виктор и тут же будто обжегся своими же словами. Понурив голову, он тихо произнёс: —Не ты. Мы уехали по собственной воле, чтобы ты была в безопасности. Это только наша инициатива. —У тебя что-то болит? —ловко уведя от острой темы, спросила София. Джоди смиренно глядела вниз. Она хотела справиться с обидой, с непониманием, и несколько солёных капелек упали на простынь. Виктор хотел было протянуть к ней руки, как дочь отстранилась, взглянув на мать. —Нет. Мам, кто ты на самом деле? Откуда у тебя такие навыки? София замерла, не зная, стоит ли отвечать сейчас. —Я обучалась у лучших воинов Кёрлиса, —шёпотом ответила она. Один и из них сидел прямо позади неё. Их история знакомства не такая уж романтичная, как они пересказали дочери. Виктор попросту за нахальство и грубость Софии якобы «нечаянно» свалил её в грязь, намекнув, что своевольничать она будет в радиусе одного километра от него, что не сошло ему с рук. Его тут же понизили на несколько рангов в иерархии королевской армии. И на этом бы закончилось их знакомство, если бы не кончина от холодного острия ножа того славного, уже одряхлевшего от пережитого главнокомандующего. Судьба точно нарочно свела их на поле спустя несколько лет. Оба до ужаса гордые и ценящие свободу выше любых благ сошлись в схватке с чем-то более сильным — любовью. Казалось, в ночь, когда их тела соприкоснулись, а они сами опустились на колени в повиновении перед чувствами, что выбрали взамен свободе, океаны зашумели с особым неистовством, с особой злостью, будто слагая песнь об их досадном поражении в схватке за свою независимость. С силой обрушились на корабли морские бури. А дождевые облака, стучавшие по крыше барабанной дробью крупными каплями, упивались слезами. Гром срывался на гневные раскаты, вторя океану. К той независимости, к той свободе и тянулась Джоди. Она такая же. Она дышит проклятой свободой. Только в отличие от них, девочка не сможет защитить право на неё. —Это же самое могущественное государство среди шести возможных! Я читала про него! Торговля, оборона, экономика — всё при них! И потом его падение! — она оживилась, поразившись. Но радость не продлилась долго. Позорное падение Кёрлиса шестнадцать лет назад. Сколько легенд слагали! Сколько песен посвятили! Высеченная невидимыми буквами «пал» на самом гербе… Пазл в голове Джоди сложился. Казалось, раны защипали сильнее. Разве может такое быть совпадением? Ей же тоже шестнадцать. —А ты? Кто ты? — посмотрев на отца, она шмыгнула носом и смяла чистую кофту, в которую её переодели. Виктор отвернулся, будто хотел скрыть мелькнувшую во взгляде вину за утаённое. —Командир сорок пятого полка, — он на секунду остановился, —великой армии Кёрлис. Девочка устало опустилась на плечо матери, вновь обняв её онемевшее тело. Джоди терзала клыками губы, чувствуя привкус металла во рту, пока в уголках глаз вновь собирались прозрачные капельки. —Расскажите мне правду, я вас прошу, очень прошу. Мне тяжело жить слепой, будучи зрячей, — она давилась теперь таким душным воздухом и слезами, что заливали лицо солью. Не помня, откуда вычитала такую заумную метафору, Джоди кинулась взглядом к неподвижно сидящему отцу. Он протянул ладони и стал бережно стирать побежавшие, щиплющие дорожки слёз. В любой другой ситуации Виктор или София тихонько бы хихикнули от необычного сравнения. Ван Арту стало невероятно больно видеть перед собой покрасневшее лицо, дрожащие, уже искусанные в кровь губы и ослабевшие пальцы. Причиной стала ложь Виктора. Он сам. Не кто-то, от кого вампир хотел защитить. —Что ты хочешь знать? — невероятно ласково, точно окутав её нежным шёлком заботы, спросил Ван Арт. Лёгкие, но настойчивые поглаживания по спине пробудили в ней никогда не унимающееся чувство благодарности и любви к родителям. —Падение Кёрлиса связано с вашим отъездом? Вы явно занимали высокие должности… —Нет, — почти в один голос ответили они, но продолжила София: — С чего ты вообще взяла? —Оно случилось шестнадцать лет назад. Мне тоже шестнадцать, — аргументировала Джоди, продолжая глотать слёзы. — Кёрлис — могущественное государство. Сама посуди, разве отъезд двух человек мог сыграть такую глобальную роль в жизни миллионов? Но София знает, что именно из-за них произошло падение их великого государства. Именно из-за отсутствия сильной власти и слаженности между полками началась война, в ходе которой город сожгли до пепла и разрушили до груды камней. —Я не знаю. Но кто ты там была, раз обучалась, — она с неверием и подозрением оглядела отца, явно заподозрив, что никакого романтичного знакомства между ними не было, — у воинов Кёрлиса? Фон Гельц вряд ли когда-то сможет рассказать вслух о вынужденном отказе на престол. Она признала поражение лишь в своих сердцах, но не наяву, поэтому для Джоди она всегда будет Софией Ван Джельс. —Связана была с династией королей обязанностями, — бесцветно заключила она. —При королевском дворе предостаточно врагов. Мне хотелось обезопасить себя. Если бы мы остались там, тебе бы не дали покоя. У тебя бы не было никаких друзей. Только постоянное напряжение и никакого детства. —Ты не виновата ни в чём, моя милая, — Виктор стал пытаться стереть грязь с её ладони, от чего стало щекотно. —То есть вы не хотите вернуться? —пробубнила она, пристально наблюдая за движениями отца. Фон Гельц вздохнула, молчаливо выразив своё отношение к вопросу. —Нас и здесь неплохо кормят, — по-доброму усмехнувшись, произнесла вампирша, но её напряжение не утихло. Они снова обоюдно зарыли правду во лжи, за которую когда-то придётся заплатить доверием Джоди, но фон Гельц знала, что собственноручно уничтожит любого свидетеля, кто знает об их истинных лицах. Знала, что Виктор всё же кое-что признал. Научить справляться с жестокостью мира и стойко переносить любую невзгоду далеко не одолжение, которое Ван Арт должен будет оказать своей дочери, а прямая родительская обязанность. Обязанность поделиться теми знаниями, что спасли его от гибели не раз, иначе однажды жизнь поглумится над ним за его строптивость, приоткрыв простую истину уже наяву: успеть спасти можно не всегда, а спорить об отсутствии слабостей даже у сильных не выйдет. И, конечно, знала, что Джоди задаст жару ещё всем…***
Где-то на другом континенте… Янтарная жидкость плескалась в хрупком стекле стакана. Вампир перебирал огненно-рыжие волосы, напряжённо о чём-то думая. Прошло более шестнадцати лет с момента их смерти. И этот горько пахнущий коньяк, что он ежегодно пил за то, чтобы они отправились прямиком к падшему Кёрлису, их покровителю, и пустили свои корни в землю однажды сотворённого им государства, оставался нетронутым. Ведь пить за загробный покой живых неправильно, верно?..