Star

      Из уст вырывается недовольный цык. Смена ещё не успела начаться, а Акито уже готов развернуться и пойти домой. Вот он, такой красивый и ужасно сонный, мёрзнущий в своей тонюсенькой курточке, которая, вообще-то, не рассчитана на конец зимы и нещадящие минус семь, стоит перед закрытой дверью в кофейню, потому что кое-кто любит опаздывать, а так же вызываться открывать заведение. В последнее время ему наиболее часто смену ставят с Мизуки, будто та нарочно просит поставить её с ним, так ещё вдобавок построит глазки для пущего эффекта! И, что самое ужасное, ставят полную смену, лишь изредка кто-то из них бывает до середины дня или только приходит в это время. Такие дни — словно свежий глоток воздуха в сравнении с предыдущими. С девушкой просто невыносимо находиться в одном помещении больше получаса, потому как с самого начала смены начинается нескончаемый поток остроумных шуток и споров. Что уж говорить о том, что большая часть её работы сваливается именно на многострадальные плечи Акито. Потому появляется ничем неприкрытое желание сбежать с рабочего места, только завидев лицо Акиямы. Но нет, он же преданный работник и терпит все выходки! Вот смена с Тойей — другое дело! Он пунктуальный, не так много говорит на рабочем месте, так ещё скрасит одиночество на перекуре, если людей особо нет, — сам он, конечно, не курит, но рядом постоит. Работать с ним — одно удовольствие. Девушке взять пример с него — было бы замечательно!       Акито присаживается на корточки неподалёку от двери, спиной опираясь на стену. Холодно до ужаса, да так, что невольно сравниваешь себя с уличной псиной, оставленной на морозе. Так, немного сжавшись, можно даже немного согреться и устроить пятиминутный перекур. Тем более, он будет не так уж и плох перед целой сменой, а то в пик даже присесть не успеет. Заодно позвонит Мизуки и уточнит, где её носит. Правда, немного холодно, но переживёт. Всё же стоило выбирать одёжку потеплее.       — Мизуки, скажи, пожалуйста, что по пути тебя переехал самосвал, — говорит немного невнятно из-за сигареты во рту, но, тем не менее, нескрываемая надежда ой как хорошо слышна, что, серьёзно, хочется сказать «да» и обеспечить парню спокойную смену. Но как бы не так; голос девушки слишком бодрый для того, кого бы переехала такая махина, а, учитывая её рвение к ежедневному стёбу над ним, она и не такое переживёт. В ответ на свои мольбы он получил заливистый смех и ещё одно неопознанное хихиканье. Что-то смешное сказал?       — Как грубо, мелкий. Я всего-лишь встретила друга по пути. Подожди ещё пару минут и я подойду, — девушка, судя по всему, улыбалась и ей было очень даже весело. Небось, оделась тепло, в отличие от некоторых особо умных, нервно курящих возле входа в кофейню. Сделаем вид, что парень сегодня одет достаточно тепло, и перестанем его стебать, в конце концов. — Мы как раз о тебе заговорили, придумывали новые прозвища.       — Шинономе-кун, прости, что позаимствовал на пару минут твою девушку. Больше такого не повторится, обещаю! — послышался голос, кажется, Руи. Они находятся в смешанных отношениях по некоторым причинам, но это не отменяет того, что иногда можно вместе покурить. А ещё Руи точно знает, что у Мизуки есть девушка, и, как бы грустно это не звучало, это была сестра Акито. Вот такого унижения он в жизни не ощущал.       — Что? Она не моя девушка! — в ответ на это он получил заливистый смех уже двоих. Смешно им! Вы только посмотрите! Вот точно стали бы замечательной парочкой, да одна в отношениях, а второй не двухзначно смотрит на Тойю. Черти, ни стыда, ни совести. И, вроде, второй десяток на пятки наступает, а ведут себя, как дети. Акияма сама «с приколом», так и друзья у неё подобающие; да тот же Руи — один он готов разом заменить всех остальных её знакомых, и они на пару пойдут напишут «лох» на лбу у спящего Акито. Просто невыносимо… — Ох, Мизуки, извини, но Кен подъехал. Я тебе уже говорил, что он на неделе должен будет заехать и устроить небольшую проверку по качеству работы. Не думаю, что он достойно оценит твоё опоздание. Но не переживай, мы подождём тебя, — говорит он будничным тоном. Конечно, Шираиши-сан не приехал, но дать небольшого пинка крайне обнаглевшей коллеге хотелось. Учитывая то, как давно над ней висит угроза об увольнении, — это даст её неплохую мотивацию рвануть на работу.       — В смысле? Твою мать! Руи, давай потом встретимся? А ты не смейся! Напоминать чаще надо! — слышать, как быстро она сбросила трубку, — просто услада для ушей. Беспроигрышный вариант — напомнить Мизуки о существовании Босса, а там она уже и паинькой станет. Теперь можно не минуты, а секунды считать до её прихода.       И так уже целый месяц, если не подводит память. Мизуки до страшного не пунктуальная, и, кажется, не планирует исправлять эту проблему. А ещё ужасно надоели её постоянные тупые и не смешные шутки по отношению к нему — вот они начались гораздо раньше, ещё когда она только сблизилась с Эной. Никогда покоя не было, что ж за жизнь такая!       Акияма и правда прилетает за считанные секунды — Акито только-только докурил и даже не успел потушить бычок. Запыхалась, бедненькая, а при виде мерзко улыбающегося парня сразу нахмурилась и грубо ругнулась себе под нос, жаль, что второй даже не услышал этого по достоинству. Ну ничего, зато устроила себе пробежку с утра пораньше, а то откурила себе все лёгкие и пыхтит при каждом лишнем движении. Прожигая Шинономе взглядом, она открыла дверь в помещение. И вот теперь можно готовиться к открытию.       Мизуки знает, что за опоздание бо́льшая часть утренней рутины ляжет на неё, — Акито выдвинул это ещё при первом её оступе. Справедливости ради он сказал, что не будет докладывать об этом Шираиши, потому она и не возражала — работу потерять не хочет. Вот и всё, на этом и сошлись. Парень просто протирает столики и полки, а девушка пыхтит над барной стойкой, моет кофемашину и витрину. Всё в темпе, и к открытию помещение находится в чистоте и свежести, даже пару минут остаётся на перекус (но Мизуки, как ни странно, потратит его на перекур). Первых посетителей, так уж и быть, Акито берёт на себя, пока Акияма быстренько уплетает завтрак, — всё-таки, он не изверг и не допустит к работе голодного человека.       День сегодня более спокойный, чем обычно, что сильно удивило. В будние дни зачастую царит нескончаемая суета, а сегодня даже удаётся пару раз выскочить из заведения на перекур и спокойно перекусить. Всего несколько человек находятся за столиками и работают кто над чем. Например, одни из постоянных гостей, ставшие как-никак знакомыми, — Хонами и Ичика. Девушки обучаются в университете неподалёку и забегают сюда в обеденный перерыв, а после окончания пар могут зайти и поработать над заданиями. Их почти не слышно, никому не мешают, да и сидят почти в уголочке. Сейчас они, к слову, тоже там сидят, даже десерты заказали, потому что сладкое повышает мозговую активность (как сказала одна из них); и Мизуки нарисовала на этих чизкейках смайлики, даже показала парню, дабы тот оценил по достоинству, но, видимо, его кислая рожа в ответ её не устроила.       Вот только сделали заказ такие же нередкие гости — Айри и Шизуку, если Акито не подводит память. Акияма чаще запоминает их имена, а у него больше память на лица людей. Эти две девушки более шумные в компании своих подруг, но когда остаются вдвоём, то их вообще не услышишь, — вот это он замечательно запомнил со своей вечно ноющей головой. Шинономе отдаёт им заказ и после направляется на свой законный обед, пока вместо него встанет девушка. Вон она минут тридцать чаи гоняет да ножкой вальяжно машет, закинув её на другую, так ещё что-то там поддакивает да критикует, мол, то не так, это вообще нельзя добавлять. Пусть хоть делом займётся, раз язык длинный на критику, да и ей не за красоту глаз платят деньги. Хоть сейчас этом особой нужды нет, но люди всё ещё могут зайти в любой момент.       И как же сильно он был прав.       Акито почти подавился чаем и чудом не намочил брюки кипятком, когда в заведение зашли чуть ли не с самым настоящим ором. Голос громкий, звонкий, — сразу ставит на уши всех находящихся здесь; Шинономе даже выглянул из своего имитированного убежища, чтобы оценить обстановку вокруг. Мизуки, кажется, не сильно волновал шум, та наоборот повеселела, чуть ли не выпрыгивала из-за стойки, пытаясь привлечь к себе внимание зашедших гостей. Люди в зале действительно обернулись на источник шума, но быстро вернули внимание к своим делам, будто это самая обыденная ситуация в кофейнях.       — Позор… Мизуки, прости за шум, — подошедшая девушка нахмурила брови, неодобрительно глядя в сторону своего спутника. Тот, кажется, был не столько опозорен, сколько недоволен сложившейся ситуацией, потому что лицо выражало самое настоящее возмущение из-за его прерванного говора. — Руи стоит на улице вместе с Эму и позвал тебя курить, если ты не сильно занята, — она лениво кивнула головой за спину, где за стеклянной дверью виднелась фигура Камиширо и низкорослой девушки рядом. Упомянутый в этот же момент обернулся и с улыбочкой помахал рукой. Акияма опёрлась одной рукой на стойку, чтобы немного привстать, и активно замахала рукой в ответ.       — Мини-Шинономе, встань за меня, пожалуйста! Я на парочку минут выбегу! — девушка обернулась назад, завидев там движение. Парень стоял на проходе, оперившись спиной на раму и сложив руки на груди. Он скорчил недовольное лицо на это прозвище и выровнялся, намереваясь уйти есть дальше. — Акито, ну прошу тебя!       Тот даже обернулся, словно не поверил в только что услышанное.       — Ох спасибо, что впервые за несколько лет совместной работы назвала меня по имени, — он даже поклонился для выражения своей безграничной благодарности. Ну, а когда такое ещё случится? Единоразовая акция! Лишь бы покурить отпустили, а то сплетни некому выложить. — Иди, пока не передумал, — и та тут же умчалась на всех парах, да настолько быстро, что он фартук не успел надеть, как за спиной послышался приглушённый хлопок двери. Кошмар. Лучше бы на работу так торопилась, ей Богу. Парень подошёл к стойке, пытаясь убрать остатки недовольства с лица, — он готов себя сравнить с этой девушкой, которая только общалась с Мизуки. — Добрый день, слушаю.       — Два средних латте, одно на кокосовом молоке, а во второе карамельный сироп, одно маленькое американо и горячий шоколад на миндальном. — сказала та, но после сделала такое лицо, будто брезгает чего-то. Рядом стоящий парень прожигает в ней дыру, но молчит. — На латте с кокосовым молоком нарисуйте большую звёздочку, пожалуйста. Боже, Цукаса, в следующий раз заказ делаешь ты и свои заскоки высказываешь тоже, — она кинула на того парня недовольный взгляд, но ему, кажется, было немного до звезды. — Оплата по карте.       — Прикладывайте, — незаинтересованно бросил он и приступил к выполнению заказа, уже полностью переключая внимание на него. Первым взялся, разумеется, за латте на кокосовом молоке, а то забудет про рисунок, — и как же он красиво нарисовал звёздочку с первого раза, он точно благословил этот стаканчик, — мимоходом слушая небольшую перепалку гостей, особо не вникая. Девушка что-то бурчала себе под нос и, кажется, была готова придушить парня рядом с собой. Тот достаточно громко сказал «Звезда должна выглядеть подобающе своему статусу», но полученное в ответ «Тогда ярко донеси всё на улицу и феерически вручи каждому!» явно задело его эго, тут же заставив заикнуться и замолчать. После этого, к слову, девушка покинула заведение, оставляя парня в гордом одиночестве, хотя тот попытался бросить пару ласковых ей в спину.       «Шумный» — единственное, что проскочило в голове у Акито. Казалось, что, говори этот парень минут пять без остановки, без таблеток от головной боли не обошлось. Хотя, стоило остаться ему одному, так он стал значительно тише. Просто сел в ожидании заказа и что-то делал в телефоне. В помещении вновь воцарилась привычная атмосфера, что можно даже спокойно работать. По возвращению Мизуки ей передалась остальная часть заказа, а Шинономе отправился законно доедать свой обед. Он мастерски проигнорировал брошенное в спину недовольное бурчание и направился в небольшую комнатку.       Когда колокольчик над дверью звонко отозвался, провожая того паренька, Акияма как бы невзначай подсела к Акито, немного скоммуниздив тирамису. Нет, парень, конечно, приличия ради побурчит, но к этим выходкам он несколько привык, потому возмущения больше напущенные. Она о чём-то безостановочно трещала, пускай и не получала на это всё ответ, — у Акито немного занят рот. Кажется, девушке хоть что перед собой поставь — лишь бы было, кому рассказать. Нет, парень слушает, просто действительно не находит надобности отвечать на это всё. А ещё он каким-то боком всё обязательно запомнит, пускай эта информация ему совершенно не сдалась. Вон, услышал мимолётом года два назад, что Ан выращивает дома мяту, теперь живёт припеваючи, зачем-то зная этот факт, а иногда даже спрашивает про урожай.       — Тот парень… ну, белобрысый этот. Он был достаточно громким. Я думал, что без таблеток не обойтись, — вкинул Шинономе, когда речь зашла о каком-то госте, ужасно надоевшего ей.       — Цукаса? Да, он типа… с приколом, — согласилась Мизуки, отпивая чужой чай. Прожигающий взгляд проигнорировала, весело улыбаясь. Парень всегда пьёт такой вкусный ягодный чай, прям грех не сделать глоток, — Он учится в театральном, потому ужасно громкий! Мне нравится эта черта в нём. Но на самом деле он прикольный и весёлый, при этом очень понимающий человек. С ним действительно не заскучаешь. Я не представляю, как в одном нём может поместиться столько всего одновременно. Это ж просто ужас! Не знаю, как Нэнэ удаётся терпеть его. По ней видно, что она на грани, — усмехнулась та. — Тойя хорошо знаком с Цукасой, так что я удивлена, что ты о нём не слышал ранее.       — Он всего пару раз говорил о ком-то с таким именем, насколько я помню. Но я как-то не вдавался в подробности, да и он не часто упоминает, — Акито пожал плечами, тем самым показывая, что ему не сильно то и горит, потому не задаёт лишних вопросов. И без того слишком много тупой и ненужной информации запоминает, ей Богу. Не желает себя нагружать ещё больше.       — Думаю, он бы тебе понравился! — резко заявила Мизуки, да с таким лицом, будто уверена в своих словах на все сто. Парень же, видать, не сильно это оценил, просто потупив взгляд и не зная, что съязвить в ответ на подобное высказывание. Ему и с Тойей замечательно — он понимающий человек, не орёт, не капает на мозги. Что ещё надо для счастья? — Ну, тебе же со мной нравится тусить? Ну вот, только он более такой… громкий и яркий.       — Кто тебе сказал, что мне с тобой нравится «тусить»?..       — Эй!

☆☆☆

      Сегодняшняя смена-спасибо-Господи с Тойей, так ещё и с двух часов дня — вообще песня. И погода просто замечательная, пускай всё так же холодно, но хотя бы безветренно. Кажется, хороший день гарантирован. Уже в заведении пересёкся со спешащей Кохане, которая напоследок прощалась с Аояги и, случайно столкнувшись на пороге с Акито, попрощалась и с ним. У неё дополнительные занятия, от того такая спешка. Ну, он это как-то мимолётом услышал во время одной из смен с ней.       Накинул форму и направился к стойке, попутно завязывая фартук за спиной. Вот, Тойя уже принимает заказ, даже улыбнуться попытался!       Взгляд быстренько пробежался по залу, оценивая обстановку; подметил за одним из столов мирно сопящего парня, устроившего голову на сложенных руках. Видимо, что-то писал, если судить по раскинутым по поверхности стола бумагам, одна даже улетела на пол; где-то среди этого беспорядка затерялась чашка кофе и чудом не опрокинулась на стол. Не то, чтобы Акито против спящего посетителя… Просто на носу очередной пик, столики будут забиты, потому парня, приличия ради, стоило бы разбудить, чтоб хотя бы занялся чем.       Тойя слишком напрягся, стоило проследить за взглядом своего друга.       — Давно здесь? — Шинономе указывает подбородком на тот столик, вместе с этим забирая заказ — он уверен, что Аояги ни разу за это время не присел, про обед или небольшой перекус можно даже не спрашивать. Самый трудолюбивый в этом месте; один только он может заменить всех бариста в этой кофейне разом. Потому пусть хотя бы вздохнёт спокойно.       — Ммм, может минут сорок-пятьдесят, из которых спит пятнадцать, — ответил Тойя, неловко потирая шею ладонью, потому что знает, что в таком случае гостя стоит разбудить. Но он, как бы сильно не был предан работе, не может так поступить. Хоть убей! — Он просто выглядел сильно уставшим, да и, как он рассказал, сейчас работает с дипломом. При этом переживает о здоровье сестры и ходит с ней по больницам. Ему стоит хотя бы иногда передохнуть, Акито…       Тот молча кидает взгляд на столик вновь. Это сто процентов Цукаса, даже уточнять не надо, — не раз слышал подобного рода истории с ним в главной роли. Он бы похвалил его выносливость и многозадачность, но воздержится.       — Как только начнётся пик — пойдёшь будить. — кинул Шинономе, возвращая всё своё внимание на заказ. А то, заслушавшись лепет Аояги, он чуть не перегрел молоко.       — Я не могу так пос-       — Значит я его разбужу. А пока что, будь добр, сходи и спокойно посиди.       И пока имеется возможность насладиться тишиной, он это и делает, пускай и разбавляет её небольшим разговором с Тойей — как-никак, давненько совместных смен не было. Его, к слову, всё-таки удалось отправить на обед, пускай он и упирался до последнего, мол, да ты хоть что, не в этой жизни! Теперь дуется, но салатик ест. Десерт старательно игнорирует, потому что это часть перекуса Акито, вежливо — «не съешь — за стойку сегодня больше не встанешь» — положенный рядом с салатиком. С угрызением совести Аояги всё-таки успешно поел, но сделал две провальные попытки вернуть десерт другу. Извиниться, кстати, тоже попытался, но в ответ получил непонимающий взгляд и растрёпанные волосы.       Стрелка часов близится к трём часам и люди потихоньку заполняют всё помещение, но, благо, не началась толкучка. На носу пик, но пока не так страшно — чуть больше заказов, чем в прошлый час. Всё в темпе выполняется, пока они не увеличились вдвое, а то и больше. Небольшой перекур удаётся сделать спустя двадцать минут, в котором сначала отлучился Акито, а потом пинками отправился на отдых Тойя. В то время, как последний сидел (пытался смирно, но так и хотелось встать и помочь), Шинономе с чем-то возился возле кофемашины, не замечая либо старательно игнорируя любопытный взгляд друга на своей спине. Все гости обслужены, да и новых пока — спасибо — нет. Чем же он занимается?       — Пробей на меня средний латте на кокосовом и тирамису, — немного невнятно сказал Акито, зажав между губ колпачок от маркера, когда Тойя оказался рядом и был готов задавать вопросы. Маркером же он дорисовывал… звёздочку на стакане? Красивую. Даже какие-то точки рядом поставил, словно сияние. Сразу понятно, в чьей семье родился. Когда Аояги открыл рот, чтобы утолить своё любопытство, второй красноречиво посмотрел в его сторону. — Желательно, без лишних вопросов.       Что ж, будет сделано.       Тойя как бы невзначай поглядывал за действиями друга, при этом старательно держа язык за зубами. Ну правда, его друг порой не хочет делиться тем, что намерен сделать, будто все станут осуждать за поступок, — они крайне редко бывают с плохими намерениями, чаще милые (по мнению всех). Шинономе закончил с латте, после чего, взяв тирамису, направился ко входу в зал. Кажется, у Аояги на лбу появился значок загрузки, когда Акито с нехарактерной ему осторожностью подошёл к столику, за которым всё ещё спал Цукаса, и положил латте с десертом перед ним. Рука сначала аккуратно коснулась плеча Тенмы, немного тряся в попытке разбудить, но тот не сильно отреагировал на это, что-то бубня себе под нос. Но стоило ощутить лёгкий трепет волос, так поднял голову. И когда он заметил работника, выровнялся, мигом напрягаясь всем телом.       — Я… Прошу прощения! — растерянно выпалил он, протирая заспанные глаза. Его волосы забавно торчали в стороны, создавая неаккуратность на голове. — Наверно, доставил некоторые неудобства, мне ст-       — О Боже, просто поешь и работай дальше, — пробурчал Акито, прерывая словесный поток, что начинал удручать. Брови привычно нахмурились — Мизуки как-то сказала, что у него так образуется морщинка между ними. Он преодолевал этот путь не для того, чтобы перед ним так распинались. Развернулся и направился обратно к рабочему месту, ощущая на себе не только непонимающий взгляд Цукасы, но и ещё один — Тойи, который стоял, разинув рот. — Вопросы? — недовольно спросил он, стоило присесть на стул и насладиться минутами спокойствия до очередного потока людей.       — Вообще-то, да… — неуверенно начал друг, садясь ровно напротив. От взгляда Шинономе прятаться только в гроб, в других местах ты будешь чувствовать себя небезопасно. Ну, раз уж ничего не сказал в ответ, а просто смерил взглядом, значит можно плавно перейти к вопросам. — А… это что было?..       — В плане? — не догнал Акито, выгнув одну бровь. Тоя кивнул на зал, как бы намекая на только что произошедшее. — Ты рассказывал мне о Цукасе, о том, как он много сделал для тебя, какие подвиги делает для сестры и какой он трудяга. Пусть хоть что-то хорошее в ответ получит. Не сильно обеднел. Как-нибудь проживу без семисот йен. — пробурчал он, при этом отведя свой взгляд куда-то в сторону. Ну подумаешь, угостил человека, который из кожи вон лезет, лишь бы помочь другим, при этом забывая про элементарно здоровый сон. Разве так можно?       В принципе, этот разговор быстро забылся, стоило начать приходить людям и безостановочно делать заказы. Пожалуй, это единственный минус (для ленивого Шинономе) расположения кофейни почти в центре города, потому как при любой возможности перекусить сюда наваливаются толпами. Оттого запара почти каждые три часа. К такому быстро привыкаешь, но желание сходить покурить возрастает с каждым полученным заказом. Тойе — хоть бы хны, совсем не устаёт, будто только взялся за работу. Иногда Акито завидует его невозмутимости, тем более в подобные моменты.       И когда последний кофе был отдан, Шинономе наконец-то выдыхает, не мягко сваливаясь на стул. Чуть погодя присаживается и Аояги, отпивая из бутылки прохладную водичку, а то, что осталось, допил Акито. Хотя сейчас бы он с радостью вылил её на себя — ужасно душно, сейчас бы охладиться. А пока народа нет, можно устроить небольшой перекур, как раз на улице прохладно. Но стоило ему подняться с места, как возле стойки засветился посетитель. Тойя уже был готов подорваться с места, но кинутый взгляд друга неожиданно примагнитил его к стулу обратно.       Он даже самую малость удивился, когда увидел немного растерянного Цукасу. Волосы его были более-менее приведены в порядок, глаза сонные, но он попытался состроить привычное лицо.       — Ох, Акито! — упомянутый встрепенулся, но подошёл поближе к стойке. Кажется, Тенма не намерен делать сейчас заказ, если судить по тому, как небрежно накинут рюкзак на плечо и собраны в огромную кучу ранее раскинутые бумаги. — Я не успел поблагодарить тебя за кофе и десерт, ты очень быстро ушёл, а я после сна вообще не соображал. Давай я сейчас оплачу.       — Иди с Богом. Не хватало тут ещё, чтоб ты распинался из-за такой ерунды, — возмутился Шинономе, снова нахмурив брови. Парень напротив даже немного растерялся, не зная куда деть руки. Он, вроде как, тянулся за карточкой, но рука так и застыла над карманом рюкзака. Акито напоследок махнул рукой, мол, скройся с глаз моих, у тебя три секунды, после чего развернулся и ушёл обратно в небольшую комнатку. И только Цукаса пришёл в себя и хотел направиться к двери, как его окликнули:       — Эй, Цукаса, — Шинономе, надевающий свою лёгонькую курточку, на секунду выглянул из комнатки. Тенма, по правде говоря, даже вздрогнул от неожиданности, но всё-таки обернулся, растерянно хлопая глазками. — Отоспись, а то на тебя смотреть страшно, — для правдивости своих слов, он скорчил брезгающее лицо, тем самым вызывая смешок из уст парня.       — Хорошо, — тот слабо — насколько сил хватило — улыбнулся в ответ на это и покинул помещение.       — Будь тут Мизуки, ты знаешь, что бы она сказала, — ухмыльнулся Тоя, вставая с насиженного места и тоже накидывая куртку — получил негласное приглашение постоять рядом, пока один куряга закончит.       — К сожалению, знаю. Слава Богу, что сегодня смена не с ней.       — Зато послезавтра с ней.       — Я тебя прошу, помолчи…

☆☆☆

      Оттепель дала о себе знать, когда после вчерашнего тёплого и солнечного дня ощутимо дал мороз сегодня, прямо когда Акито надо идти на работу! Ещё и смена с Мизуки! Над ним точно издеваются. Остаётся лишь надеяться, что день будет спокойным, на Акияме неожиданно появится беззвучный режим и под вечер станет чуточку теплее — шапку носить он не хочет, слишком безмозглый для этого, да и весна на дворе, ребят. Сегодня с утра была смена у Кохане — в определённые дни недели берёт утреннюю смену и после ускакивает на занятия, а так она берёт полный день на выходных; именно по этой причине Акито снова столкнулся с ней на входе в помещение, получил океан и маленькое море извинений и прощание, после чего девушки как и не бывало. Он даже слово вякнуть не успел, как она испарилась, а из-за разницы роста казалось, что, если она промолчит при столкновении, парень попросту не заметит её. А Мизуки чаи гоняет, больно весёлая для такого времени суток. Жизнь лёгкой стала, что ли? Сейчас как отправит витрину оттирать, как сразу лицо кислым станет.       — Лыба мне твоя не нравится, как бы её подпортить? — задумчиво протянул Шинономе, снимая куртку, затем повесил ту на крючок. А когда повернулся лицом к девушке, то удивился: она, уместив подбородок на сложенных ладонях, очень-очень гаденько улыбалась, словно затеяла что. Перед ней лежит небольшой пакет.       — Вчера забегал Цукаса, тебя спрашивал. Но смены у тебя, разумеется, не было. Я ему так и сказала, но добавила, что ты работаешь сегодня. Он так расстроился, я даже хотела извиниться за эти неудобства, — она поддела ручки пакетика указательным пальцем и немного приподняла, будто оценивая вес. — Сегодня он примчался может с час назад и передал это. Знаешь, он такой весёлый был, прям святился. Неужто вы…       — Ну началось… — пробурчал Акито, прерывая весь предстоящий поток слов. Да, они очень сильно заденут его эго. Поэтому лучше предотвратить это раньше, чем она вымолвит хоть ещё одно слово. Он поддел ручки пакетика, за них пододвигая ближе к себе и, наконец-то, осматривая содержимое.       — И что же там? — Мизуки приподнялась с места, пытаясь заглянуть во внутрь и потешить своё любопытство, но ей не дали этого сделать, грубовато надавливая ладонью на лоб. Лицо парня красноречивее любых слов.       А там домашние панкейки. Свежие и очень румяные, аккуратно сложенные в контейнер и политые сиропом. И записка, аккурат приклеенная декоративным скотчем на крышку: «Тойя сказал, что ты их любишь» и звёздочка в конце.       Тойя, значит… Тойя — предатель.       …Ладно, на самом деле, может быть, не всё так плохо. Они выглядят довольно приемлемо и аппетитно, поэтому он их попробует. Не в присутствии Акиямы — обойдётся, а то начнётся, блин!.. Единственный минус в этой ситуации: кто-то, кроме Аояги, знает любимую еду парня. Акито и без того с трудом признался другу в том, что любит сладкое, а тут о подобном узнаёт совершенно незнакомый человек!       — Ну, Акито, если у вас всё серьёзно, то я, как часть твоей семьи, всегда готова помочь с любовными вопросами. И не буду смеяться, честно-честно! — Мизуки улыбнулась, пытаясь расположить к себе, но вместо интересных подробностей о личной жизни Шинономе получила щелбан. — Ай-яй!       — Когда сыграете свадьбу с моей сестрой — пожалуйста. А теперь пошла работать. — Акито надел фартук и, состроив привычно недовольное для всех лицо, направился к стойке, пока за спиной слышалось недовольное бурчание.       Шинономе впервые за долгое время будет закрываться в гордом одиночестве. У Акиямы «очень важные дела» в лице встретить Эну и пойти вместе с ней домой, и парень, ака широкая душа, отпустил её пораньше, а то та порядком надоела плакаться о том, как редко видится со своей девушкой. Поживи она с ней столько, сколько жил с ней Акито, — только так радовалась спокойной минуте.       Вечером обычно меньше гостей. Всего пару человек остаются в зале, периодически заказывая напиток; они совсем не шумят, потому в стенах заведения царит тишина, разбавляемая приглушенной музыкой и изредка заглядывающими людьми. Шинономе в такие вечера обычно читает принесённые Тойей книги, которые лежат тут не меньше года именно для таких дней, либо зависает в телефоне, но хотя предпочтение всё-таки отдаёт первому. Как и сейчас: сидит себе спокойно, читает какую-то сопливую историю, иногда поглядывая в сторону входа. Колокольчик, конечно, оповестит о новом госте, но он этому металлическому язычку не доверяет и косо смотрит — даже когда-то по приколу нарисовал ему страшную рожицу. Этого не видно, но само осознание радует.       Акито, конечно, обычно предпочитает какой-нибудь экшен, психологию или детектив — таких книг тут предостаточно, — но, знаете, порой хочется почитать что-нибудь такого… Чтоб люди, узнав, что это за жанр, удивились, добавив, что вечно хмурый и недовольный Шинономе больно не похож на того, кто любит подобную ересь. Вот, самое то! И, что самое главное, такие книги постоянно цепляют! Да не только цепляют, — парень буквально отключается от реальности, когда открывает книгу этого жанра. Это всё настолько интересно, что…       …Он вздрагивает от кашля недалеко от себя. Книга слишком резко и с громким хлопком закрывается и откладывается в сторону, а сам Акито встревоженно смотрит на источник звука. Ну, говорил же, что колокольчику ни за что нельзя доверять! Он и сам прокашливается, стараясь сделать своё лицо невозмутимым, будто не он секунду назад зарделся, когда его спалили за чтением розовых соплей. У Цукасы улыбка от уха до уха и, кажется, своей проделкой он доволен.       — Ты хоть предупреждай, а то я резко дёрнусь и со стула упаду… — Шинономе размял шею, после чего, поправив фартук, перевёл своё внимание на гостя. Всё, голос посерьёзнее, моську — тоже, а брови нахмурить. Будто появление парня не выбило его из колеи.       — Эта история очень милая. Я читал её на досуге, — Тенма снова улыбнулся, в то время как второй отвёл взгляд и попытался спрятать неожиданно покрасневшие уши за прядями ярких волос. Ну, а какая должна быть у него реакция? Его спалили не просто за чтением розовых соплей, а за чтением розовых соплей между двумя парнями. Почему Тойя принёс именно такую книгу?! Он обязательно пару раз стукнет его по макушке этой же книгой. И вообще, если немного прислушаться, то у Цукасы отдышка. Неужто бежал? — Можно большой горячий шоколад. И нарисуй котёнка, пожалуйста, у тебя хорошо получается.       — О Боже, замолчи, — пробурчал Акито, пробивая заказ, который сразу же оплатили. Он, конечно, нарисует очень милого котёнка, как когда-то учила Эна, но это единоразовая акция и больше милости не будет. С чего бы ему каждый раз рисовать ему что-то на стаканчике? Этот парень слишком высокого мнения о себе! А вообще… — Почему не звезда? — на самом деле, это не должно было быть озвученным вопросом. Но что сделано — то сделано, хотя удивлённый взгляд парня на себе доставлял небольшой дискомфорт.       — Это моей сестре. Я иду встречать её с больницы, — объяснил Тенма, присаживаясь на высокий стул и немного расстёгивая свою куртку. Шинономе приподнял одну бровь, как бы показывая, что весь во внимании. Да, очередная информация, которую он зачем-то запомнит. — Если тебе интересно почему так поздно, то… Она где-то месяц лежала в больнице и, как только состояние стало лучше, мы запросили её на домашнее лечение. Разрешение дали только-только и я сразу побежал. Ну, она любит горячий шоколад, поэтому я решил заскочить до закрытия, а то на обратном, боюсь, не успею зайти, — кажется, он хотел сказать что-то ещё, но будто остановил самого себя, лишь улыбнувшись. Бариста кивнул, удовлетворённый таким ответом.       — Панкейки были вкусными, — немного невнятно сказал Акито, когда что-то увлечённо вырисовывал на стакане напоследок и зажал колпачок маркера между губ. И, повозившись ещё немного, отставил стакан немного в сторону, после взяв крафтовый пакетик и направляясь к витрине.       — Ох, правда? Точнее… Разумеется, их же готовил я! — Цукаса выпрямился, гордо выпячивая грудь, мол, где моя медаль за самые лучшие панкейки?       — О, так их ещё и ты сам готовил? Какая честь, Цукаса-сама, — Шинономе вернулся, аккуратно заворачивая края пакетика, после чего отдал его вместе с горячим шоколадом. — Забирай и беги, а то сестрёнка заждалась своего болтливого братца.       — Но я просил только гор-       — Молча, — отрезал Акито, и, стоило тому отвернуться, как пришло время зардеться Тенме. На крышке стаканчика нарисованы кошачьи усики и аккуратненький носик.       По пути домой Саки долго рассматривала пакетик с двумя пончиками внутри, показывая Цукасе написанное маркером «meow» и забавную кошачью мордочку рядом. Девушка так сияла от этого, в то время как её брат залился краской с новой силой.       Акито, что ты с ним творишь…

☆☆☆

      После нескольких дней, проведённых в компании Эны, даже Мизуки кажется показательным собеседником. Из-за недавно прошедшего дня рождения девушки с ней приходилось находиться слишком часто, а так же после празднования она потащила его в магазин и устроила несколько-часовой шоппинг. Благо, жалобные сообщения были прочитаны быстро, и Акияма примчалась в торговый центр и забрала свою девушку. Оттого Акито почти не реагирует на то, что его волосы нагло трогают и пытаются что-то с ними сделать. Приличия ради поворчал, задал вопросы по типу «какой херней ты страдаешь?», а после забил, преступая к своему перекусу. Ему, вроде как, косичку сбоку плетут, но это ничто, в сравнении с целым днём в присутствии сестры. Он готов весь день проходить с гнездом на голове, лишь бы Мизуки чаще забирала Эну.       — Мизуки, Руи ждёт тебя на улице, — лениво протянул женский голос, на что оба работника вздрогнули. Акито сегодня выйдет один на один с этим колокольчиком, потому что он слишком сильно их подводит. Упомянутая, к слову, вся сияет, даже затею с волосами бросила и была готова подорваться с места, но её вежливо остановили, грубо положив ладонь на плечо.       — Работать пошла, — ласково сказал Шинономе, изменяя направление девушки к стойке. — Меньше опаздывать надо, моя хорошая. Придёшь домой — подумай над своим поведением. А пока что я составлю компанию Руи, — парень напоследок похлопал её по плечу, отправляя в добрый путь. А сам, довольный проделанной работой, подхватил ветровку — да, наконец-то стабильно тепло — и отправился на перекур.       «После плотного обеда, по закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть, надо срочно покурить». Ну, по крайней мере, он всегда так оправдывается. Акияма пока что не додумалась говорить так же.       Камиширо уже стоял возле двери, прокручивая в руке две сигареты. Насколько он знает, Руи курит редко, чаще вместе с Мизуки, потому тот подготавливает сигарету ещё и для неё заранее. Но, даже заметив, что вышла далеко не его подруга, парень протянул её, получая на это кивок в качестве благодарности. Акито присел на корточки, выуживая из кармана свою зажигалку, поджёг кончик сигареты и передал её Камиширо.       Вот так, дружненько и в темпе.       Сигареты у него вкусные такие, сладенькие, отдалённо напоминают вишню. Он, к слову, потом это подтвердил, когда Шинономе решил утолить свой интерес. Там уже и разговор ни о чём пошёл, даже смогли сойтись в какой-то теме. В принципе, оказывается, что Руи очень даже неплохой собеседник, особенно…       — Косичка у тебя смешная такая.       …когда не открывает свой рот.       Шинономе цыкнул, нахмурив брови. Ну вот кто за язык тянул? Вот только-только начало мнение меняться в лучшую сторону.       — Мизуки заплела, я ей так и передам, — усмехнулся Акито, показательно поправляя свою причёску.       — О нет, не надо. Она мне все волосы за это вырвет, — посмеялся Камиширо, тоже присаживаясь на корточки. Теперь они находились плюс-минус на одной высоте. — Скромный вопрос. Почему вместо Мизуки вышел ты? — как бы невзначай поинтересовался он. Ну, очевидно, он ожидал увидеть именно её, а не парня, с которым не особо ладит по некоторым причинам. — Она сказала, что подготовила специально для меня целый список сплетен. Я был заинтригован.       — Когда она перестанет опаздывать на работу — без проблем. Но пока она не планирует исправлять свой косяк, поэтому моё прекрасное лицо будешь видеть чаще, чем её, — Акито пожал плечами и потушил бычок о землю, после убирая его в карман — по возвращению в заведение выбросит. Руи же, тоже потушив окурок, положил в ладонь. Лицо у него кислое, небось Акияма все сплетни с района собрала, не жалея ни своих ушей, ни времени. А Камиширо ждал!.. — Ты ей намекни, чтоб начала вовремя приходить. Меня она не слушает, собака.       И тот кивнул в ответ, после чего намеривался вставать, но громкий голос, окликнувший его, заставил вздрогнуть. Кажется, даже Руи не может привыкнуть к своему громкому другу.       — Руи! О, вот ты где. Я тебя обыскался, — Цукаса выглянул из-за угла и направился к ним. Он выглядел непривычно серьёзным, но всё так же оставался до страшного шумным. — О, Акито? Привет! — Тенма, заметив другую знакомую макушку, улыбнулся, переставая хмуриться, как это делал по обращению к старшему, после чего вернул прошлое выражение лица и начал тираду слов.       Это было мило. Ужасно мило. И ужасно то, что это мило.       Акито слабо помахал рукой в качестве приветствия, немного растерянный своей мыслью. Даже особо не вслушивался в дальнейшие слова этих двоих, лишь уловил что-то о том, что Мизуки почему-то очень недовольная и она же направила парня сюда на поиски своего друга. Ну, очевидно, что девушка будет недовольна. Сейчас он вернётся, так ещё и посмеётся с её лица. Повеселится!..       …А почему он поймал себя на мысли, что Цукаса мило улыбнулся?..       Акито ненавидит эту работу. Почему он не может получать деньги за свои шутки или, если совсем крайняк, красивые глазки? Мизуки, считай, именно так и зарабатывает тут! Видите ли, раскомандовалась! То сделай, сё сделай, а сама стоит с Руи и Цукасой болтает. Прошло уже минут пятнадцать, как оба сделали заказ, и до сих пор стоят без дела, бариста в их числе, да и кофе ни у одного в руках нет. Как они сказали по приходе в кофейню, им надо куда-то торопиться, прям срочно-срочно, и, вообще, «Мы только за кофе и пойдём». Да… верь им больше. От них уже и след простыл — настолько спешат.       Шинономе вообще слова не давали, он работает себе спокойно да столики протирает, потому как прошлые гости оказались крайне неаккуратными. Такое случается редко, но как только — так сразу «мини бро, я не буду этого делать!». Поэтому он здесь. Недовольный, вспотевший — потому что чёртов конец весны — и голодный. У него обед по расписанию и парень готов кинуть эту тряпку в лицо Мизуки, потому что она ничего не делает.       — Я схожу, встречу Нэнэ и вернусь, так что сделай ещё латте с карамелью. — улыбнулся Руи, после чего направился к выходу, оставляя своих друзей наедине. Акияма жалостно простонала, всё-таки приступая к заказу, а где-то в конце зала послышалось «наконец-то» от Акито.       Сейчас ещё жара близится, так приходится все окна чуть не на распашку открывать, лишь бы свежий глоток воздуха сделать. Но он не сильно то свежим будет — достаточно активная дорога находится буквально вот-вот и машины всё пованивают, проезжая мимо. Ужас, он никогда не купит себе машину, к чёрту. Вон, даже бабочки залетают через окно и порхают по всему заведению, лишь бы скрыться от уличной суеты и загрязнённого воздуха. Какие нынче бесстрашные бабочки: садятся вовсюда, даже если рядом находятся люди, и вообще не улетают. Одна на стол села, так парень прогнать попытался, да она обратно. Ну, Бог с ней, думает, у него сегодня всё, поэтому сваливается на диванчик и охлаждается под лёгким ветерком с окошка. Сейчас бы ещё чего-нибудь холодненького — так вообще шик!       Тишину в помещении резко прервал громкий смех, заливистый такой, будто человек сейчас к чертям задохнётся или упадёт на пол. А смеётся, к слову, точно Мизуки — Акито никогда не слышал смех подобный её. Он приподнимается со своего места и поглядывает в сторону стойки, а там картина маслом: Цукаса стоит, дрожит да шевельнуться не может, а Акияма стойку сломает, если ещё раз ударит по ней со смеху. Интерес берёт вверх над ним и он направился в их сторону, перед этим закинув тряпочку обратно в ведёрко. Но чем ближе он был, тем больше понимал причину шума, да и его на смешки понемногу пробирало. Тенма, видать, насекомых боится? Бабочка — спокойнее мёртвого, сидит на макушке парня и не планирует освобождать место. В глазах парня — настоящий страх и крик помощи, а Мизуки успокоиться не может.       — Так, Цукаса… — Акито подходит немного ближе к нему, вставив руки перед собой в успокаивающем жесте. Упомянутый мигом обернулся, а насекомому — хоть бы хны. Парень уже белеть начал, небось сознание потеряет, если не поймать бабочку в ближайшие пару секунд. — Сейчас ты не шевелишься, и я спокойно убираю эту тварь с твоей головы. — Шинономе максимально аккуратно подходит к Тенме; Мизуки в удивлении выпучила глаза, потому что на её памяти последнее, что парень делал с такой аккуратностью, так это подбирал слова, которые бы точно задели самооценку девушки. Про подобное отношение к людям — вообще молчит, он на подобную милость уж точно не способен!       — Акито, п-пожалуйста… — Цукаса тяжело сглотнул накопившуюся слюну и попытался унять дрожь в теле, при этом сжимая руки в кулачки.       — Раз, — он делает небольшой шаг, аккуратно поднимая свои руки. — Два, — Шинономе аккуратно поймал бабочку, стараясь не задеть её крылья и, желательно, не зацепить волосы парня, что получилось весьма удачно. Тот в этот же миг застыл, смотря в глаза напротив. Зарделся полностью. — И не забывай дышать, — совсем тихо сказал напоследок с небольшой усмешкой в голосе, после чего направился к двери, выйдя за которую, выпустил бабочку.       Вместе с ним в помещение зашли Руи и Нэнэ, и, судя по лицу Акито, он уже получил парочку колкостей в свою сторону. Мизуки поставила готовый заказ, после чего, вытянув руку из-за стойки, потрепала по макушке всё ещё малость напряжённого друга.       — Акито у нас герой дня! Спас нашу прекрасную принцессу от злобной бабочки-дракона. Вот он, встречайте! Принц, готовый покорить ваши сердца! — нараспев сказала Акияма, приложив одну руку к сердцу, а вторую — ко лбу, драматично прикрывая глаза. Вот по кому театр плачет! — Одно сердце он уже покорил, — не удержалась девушка от смешка, но, приличия ради, сказала это значительно тише, что услышал только стоящий рядом Цукаса и подошедший к стойке Руи. Последний, к слову, на эти слова хихикнул, а вот Тенма покраснел с новой силой и пулей вылетел из заведения, игнорируя сопровождающие его взгляды. — Какой кошмар, боится смотреть правде в лицо, — цыкнула Мизуки, протирая стойку. — Стоп, а где мини Шинономе?       — Ты ущемила его своими словами и он метнулся отсюда ещё при вступлении. Как жаль, такой концерт пропустил, — с улыбкой сказал Руи, после отпивая свой американо. Его брови немного нахмурились после первого глотка и он малость задумался, покачивая стакан круговыми движениями. — У Шинономе вкуснее получается, — сделал он вердикт и вновь отпил.       — Ты ходишь по очень тонкому льду, Руи.

☆☆☆

      Цукаса очень много говорит. И делает это очень-очень громко и не менее воодушевлённо, полностью игнорируя осуждающие взгляды из зала. Ему, правда, совершенно плевать на то, что происходит в голове этих людей, главное, что он, как восходящая звезда театра, сумел привлечь к себе немалое внимание!       И внимание одного милого бариста.       Акито много бурчит на счёт своей ноющей головы после того, как этот шумный гость уходит, напоследок очень мило улыбаясь. Шинономе передёргивает от этих мыслей, но, почему-то, он даже не собирается исправлять их ход. Да, возможно этот парень шумный, иногда правда приходится выпить таблетку от боли в голове, но он рассказывает очень интересные и временами забавные истории. Что больше всего нравится Акито, так это то, с какой гордостью это всё говорится, как он рад делиться своими достижениями и своей немаловажной ролью в театре. Цукаса открыто показывает свои эмоции; он сияет, когда речь заходит о том, что ему нравится. Это всё интересно слушать, хотя, как прокомментировала проходящая мимо Мизуки, хотя бы иногда стоит проявлять интерес к собеседнику, а то у лица Шинономе эмоциональный спектр ровняется соломинке. Та даже со спины подошла во время одного разговора и потянула парня за щёки, натягивая на его недружелюбное лицо дружелюбную улыбку, а ожидающий кофе Руи подсобил и разгладил тому морщинку между бровей. Вот и получился образцовый бариста! Тенма, наблюдающий за этим с первых рядов, залился смехом. А Акито краской.       В прочем, это был единственный подобный случай за всё время. Сейчас этот милый бариста сам находит поводы для улыбки во время разговора, и — где-то точно заплачет одна Мизуки — смеётся с шуток. Правда юмор у Цукасы сомнительный, можно спокойно сравнить с Тойей. Но у последнего и мышца не дёрнется, а этот сидит, еле сдерживается, чтобы не начать гоготать во всю. Смех Тенмы — вот что точно доведёт до грани. Но и к такому можно привыкнуть, а через какое-то время даже начинать понимать смысл шутки.       И вот очередной жаркий летний день. Цукаса вновь безостановочно трещит ни о чём, пока бариста делает ему холодный латте. Акияма, правда, постоянно путается под ногами и что-то лепечет. Акито готов на неё гавкнуть, лишь бы та заперлась в комнатке и не показывалась до конца смены, но ей и эта угроза не поможет — ходит, уши греет. Потом обязательно расскажет Руи от и до.       — Я добивался этой роли целый семестр, ведь никто не смог бы сыграть настолько же хорошо, насколько и я! И вчера на выступлении мне так громко аплодировали, что Нэнэ чуть не оглохла! — парень вскинул подбородок, ожидая, пока его похвалят. Из маленькой комнатки, где обычно обедали бариста, послышались аплодисменты — Мизуки вроде как наливает себе и Акито чай (разумеется, скоммуниздив у него парочку пакетиков ягодного) и попутно с этим пытается поесть.       — Прям тебе? Ничего себе, — наигранно удивлённо прокомментировал Шинономе, накрывая стакан крышкой. Пока лично не удивит его выступление — ни за что не поверит. Верит лишь в одно — что он выкладывается в свою роль на полную.       — А может ты расскажешь, как упал со сцены во время выступления, потому что наступил на свой плащ? — гадко хихикнула Акияма, выглядывая из комнатки. — Благо, Руи находился рядом и успел поймать тебя, а то было бы жаль разбивать такой красивый носик, тем более перед столькими людьми, — девушка подошла к стойке вместе с салатом в руках, который медленно ела. Подцепив палочками помидорку, она протянула ту Акито, который, недолго думая, открыл ротик и послушно съел её.       — Мизуки! — Цукаса стыдливо покраснел, когда такой позор выставили в свет, и, схватив свой кофе, поспешил попрощаться и покинуть заведение.       — Извини, что лишила тебя собеседника, — та пожала плечами, будто не хотела доводить всё до такого, вместе с этим лениво помешивая салат. — Ой-ой, Шини-мини, что я вижу? — Акияма заинтересованно рассматривала лицо напротив, улавливая такие явные изменения, но обзор перекрыла резко накрывшая её глаза ладонь.       Акито очень-очень-очень мило покраснел. Потому что, даже не смотря на ужасно смущающую ситуацию, Цукаса привычно улыбнулся ему на прощание, пускай и пытался скрыть своё красное лицо ладонью. Это немного сводит с ума. Парень и так с трудом, очень сильным трудом, признал тот факт, что да, чёрт возьми, Тенма — такой ужасно громкий, иногда бестактный и неугомонный, в это же время очень интересный и надёжный, — ему симпатизирует. И он никогда не признает это вслух. И эта улыбка, которую он из раза в раз дарит только ему, заставляет зардеться.       — Сейчас ты закрываешь свой гадкий рот и неожиданно приобретаешь амнезию и полную слепоту, Мизуки, либо я тебя убью, — прорычал парень, после чего убрал руку и отправился на обед.       За спиной послышался издевающийся смех.       — Братец, кто ж знал, что ты такой злой, когда смущаешься, — она села на стул напротив собеседника и уместила подбородок на сложенные ладони. Гостей нет, а значит можно поиздеваться над кое-кем. Руи дал милость, и проделывает тоже самое с Цукасой. — Ну же, Акито, я знаю этого милого мальчика гораздо дольше, чем ты, поэтому всегда готова помочь и подсказать тебе всё-всё.       — Мизуки, нет. Всё, просто молчи, дай мне поесть, — парень прожигает взглядом свою еду, хотя аппетита — ноль. Он не собирается развивать этот разговор, в особенности с Акиямой, которой лишь бы сунуть нос не в своё дело.       — Сходи, покури. Может тогда добрее станешь и помощь примешь. А то, знаешь ли, я не каждому такую услугу предоставляю! — возмутилась девушка. Она как-то не сильно горит желанием наблюдать, как её дорогой коллега-братанчик-Акито существует без отношений. На её памяти он держался за ручки в последний раз года так четыре назад, а после этого живёт в гордом одиночестве! Она с Тойей разок обсуждала этот момент, и сам Аояги переживает за друга не меньше — потому что замечает, какие книги тот читает чаще всего. Все в его окружении находятся в отношениях! Это, как минимум, некомфортно.       Мизуки не врёт. Она правда хочет помочь. Но Акито ни за что не признает вслух свою симпатию к кому-либо.       Он никогда не делал рисунки на пенке. И нагло соврёт, если скажет, что никогда не хотел научиться. Именно сейчас, как на зло, это желание обострилось. Сидит с кислым лицом и смотрит на жалкий кофе, что успел повидать все круги ада и проходит ещё один, пока один неумелый бариста пытался собственноручно вырисовывать рисунок. Пенка постепенно сходит на нет, да и вид у неё стал не столько привлекательным, как минут пятнадцать назад. Нет, он делает это не для того, чтобы проявить знаки внимания к Цукасе, и вовсе не для этого старательно выводит звёздочку и психует, когда промахивается и сыпет слишком много какао, из-за чего оно уходит на дно. И он пытается игнорировать мысль о том, что обычно бариста с руками не из жопы делают рисунок при помощи молока (и, что было хуже, на кокосовом это даётся в разы сложнее), а в его руках даже какао тонет от отчаяния. За этой мыслью следует другая, которой хочется верить больше, чем догадке о его криворукости, — во всём виновато, конечно же, какао. Но когда и корица идёт ко дну, бариста громко ударил раскрытой ладонью по стойке, после чего отправился курить, либо следующим под руку попадёт несчастное и многострадальное кофе.       Акито даже не услышал то, как Тойя попрощался с ним, а так же каким-то чудом не обратил внимание на весёлый голос Руи, который на секундочку заглянул во внутрь, чтобы поприветствовать Шинономе, после чего ушёл Бог знает куда вместе с Аояги. Ему, вот честно, ни до кого нет дела, лишь до чёртовой звёздочки, которая всё не получается.       А ещё сегодня приходит Мизуки, но, как и всегда, опаздывает. Возможно, по пути она заболталась с Камиширо, отчего ждать её даже не стоит. Вот она умеет делать всякие рисуночки на пенке, а он ещё при первой попытке отказался маяться этой хернёй и «лучше я американо наловчусь готовить». Вот и радует Руи, а кое-кого другого не может.       После очередной (после пятой считать не было смысла) провальной попытки он залпом опустошает стакан с кофе и благодарит свой невероятный самоконтроль за то, что напиток не был вылит на голову подошедшего гостя. К его вечно хмурому лицу успели привыкнуть не только коллеги, но и приходящие люди, потому он даже не попытался натянуть улыбочку и молча подошёл к стойке. А там Цукаса. Светится прям, что бариста готов глаза прикрыть от яркости, источаемой парнем. Но в его руках очередная неаккуратно сложенная стопка бумаг, на одном плече еле держится рюкзак, а под глазами виднеются потемнения. Видать, недосып никак не мешает его настроению.       — Мне как обычно. И чизкейк, — парень растерянно перехватил бумаги получше, но даже это ему не помешало улыбнуться специально для бариста.       Ладно, теперь настроение у Акито не прям уж и плохое…       — Иди, положи всё, потом подойдёшь и оплатишь, — Шинономе кивнул на столик, стоящий совсем неподалёку от стойки, — единственный свободный в такой час. Тенма послушно выполнил сказанное, после чего вернулся, прям припрыгивая на месте. Да и шёл он завидно энергично, совсем игнорируя очевидную усталость. Бариста хмыкнул, когда после оплаты заказа Цукаса остался стоять рядом. — Поделишься причиной своего хорошего настроения. М, Цукаса? — улыбка тронула и его губы, но не так сильно, как новоиспечённого собеседника, от чего лишь приподнялись уголки.       — Я рад, что смог увидеть тебя сегодня, — без тени смущения признаётся парень, а вот Акито это заставило зардеться. Ну… не каждый день ему говорят, что он — причина чьей-то улыбки, вот и тронуло, что уж греха таить. Шинономе показательно нахмурил брови и отвёл взгляд в сторону кофемашины, под нос бурча что-то вроде «не неси бред», хотя, казалось, Тенма с этого ни разу не оскорбился.       Так, ладно, ещё одна попытка сделать звёздочку. Последняя! Чёрт, но пенка при кокосовом молоке не столь упругая, сколько при обычном. Он же точно сыпанёт от души и всё пойдёт ко дну — сцена из Титаника, не хуже! Ведь придуманы какие-то специальные трафареты с рисуночками, да и у них они должны быть, но Мизуки будто нарочно их припрятала Бог знает где. Спрашивать про них он, разумеется, не будет, ну его к чёрту.       Ладно, даже если получится плохо, то кто увидит, верно? Никто. Вот и всё. Минуты позора не будет.       Из прошлых ошибок даже удалось вывести какой-то урок и понять, что и как стоит делать. Правда, на деле оказалось всё далеко не так сказочно и гладко. И вроде смекает, что вот тут малюсенькое неверное движение и считай, что кофе не пригоден, но старается ведь, прям на совесть аккуратно сыпет какао и выводит кривоватую звёздочку. Она получается не столь фотогеничной, как, например, сделала бы Мизуки, но ведь он гордый самоучка, который лучше руки себе отрежет, чем попросит помочь. Правда, за последние часа пол Акито настолько настрадался с рисунком, что был готов бить сигнал помощи. В отдельной помощи нуждалась его безостановочно ноющая спина, так и напоминающая о себе ноющей болью в шее. Казалось, что выпрямись он сейчас, то на весь зал прозвучит устрашающий хруст. Но нет, даже это терпит и старательно доделывает звёздочку.       — Ты рисуешь это для Цукасы? — прозвучало достаточно громко и даже не на ушко, что заставило крупно вздрогнуть. Мизуки, зараза бесшумная, подошла со спины и не постеснялась в будничном тоне задать этот вопрос, да так резко, что по спине прошёлся холодок, а на них двоих обернулся упомянутый и ещё пару человек, сидящих неподалёку.       В растерянности разинув рот, Шинономе даже не понял, как его сейчас подставили. И стоило пересечься взглядом с Тенмой, который заинтересовался разговором, так щёки предательски быстро вспыхнули, что довольная своей проделкой Мизуки захохотала, оглаживая седьмой позвонок — ей ли не знать, как он гудит после длительного пребывания в позе креветки.       — У тебя ровно три секунды, чтобы испариться к чертям собачьим и не появляться перед моими глазами весь рабочий день, — зло прошипел Акито, пытаясь унять взявшее вверх смущение и подкравшуюся злость. Но девушка продолжила стоять рядом, уместив подбородок на напряжённом плече и не намереваясь куда-либо уходить, и пристально всматривается в проделанную парнем работу. Хотя, из-за неожиданного появления Мизуки, Шинономе настолько дёрнулся, что остатки какао разом упали на пенку и сделали очень некрасивое пятно.       — Кривовато, Шини-мини. Тебе бы потренироваться ещё, — довольная, как чёртов удав, так ещё после своих проделок смеет критиковать неумелого в этом деле бариста. И продолжает говорить так, что слышат близ сидящие посетители, в их числе и смущённый Тенма. — Акито, давай ты мне расскажешь свои мысли по отношению к Цукасе, а я научу тебя делать рисунки не только посыпкой, но и молоком? — в этот раз она дала милость и сказала всё предельно тихо, так, что слышать мог только получатель. В очередной раз покрасневший по уши Шинономе сделал глубокий вздох, сжав губы в тонкую полоску, а взглядом прожигая съехавшую в сторону звёздочку на пенке. Смотрит в какой-то степени растеряно, пробегаясь по каждой вырисованной линии. После ещё нескольких глубоких вздохов он накрывает стакан крышкой, при этом стараясь унять своё до безобразного красное лицо и привести его в привычный вид. Мизуки молча выпрямляется, когда Акито давит ей ладонью на лоб и после направляется к витрине, бросая тихое «после смены».       После смены. Он обо всём скажет после окончания рабочего дня и плюсом к этому будет учиться делать рисунки на кофе. Хотя, кажется, что он намерен выучиться делать один-единственный рисунок.       Самое пугающее, что Акито действительно остаётся. Не сбегает, а стоит возле стойки после закрытия, дрожит, конечно, как лист осенью. За отвагу и мужественность можно мысленно дать плюс десять очков. Акияма зашла обратно в помещение после недолгого послерабочего перекура, который был даже в землетрясение и торнадо; сняла лёгкое пальто с плеч и повесила на вешалку, и уже потом направилась к парню. Как язык проглотил, а слова — только щипцами вытягивать.       — Давай договоримся: я тебе поэтапно показываю, как и что делать, да так, что не поймёт только действительно тупой, после чего ты практикуешься и с уже готовым кофе рассказываешь мне всё-всё. Можешь даже своё страшное лицо сделать, если будет легче, я и его потерплю, — девушка хихикнула на резко нахмуренные брови Шинономе после последней фразы, но даже не дрогнула под злым взглядом, весело хлопая в ладоши и подзывая его к месту проведения пыток.       Всё оказалось не столь устрашающим и сложным, сколько предполагал парень, а стоило отрыть трафареты, которыми Бог знает когда пользовались в последний раз, так дело пошло ещё лучше. Мизуки пускай и кажется бестолковой, но хотя бы является рукастой и умеющей рассасывать всё и вся, что даже такой неумёха — «встретимся, когда будешь делать американо для Руи» — может сделать по её объяснению. И трафаретик со звёздочкой, кстати, тоже нашёлся, и Акито так ему обрадовался, что пихнул в нагрудный карман фартука, а колкость из уст девушки умело проигнорировал. Всё же, пока не наловчится делать рисунки молоком, без трафарета — как без рук.       После окончания так называемого «обучения», в процессе которого почти никто — за исключением одного кофе — не пострадал, Шинономе неожиданно затих, как в шутку подметила Акияма. Парень делал завидные успехи в этом деле, правда рвение было только к одному определённому рисунку, но после, почему-то, попросил научить делать котёнка, даже если криво-косо. И вот они стоят, у каждого по стакану постепенно остывающего латте в руках, пенка которого истерзана донельзя, но звёздочка там красуется. И Акито находит неожиданно интересным тупо пялить в рисунок. Рассматривает его, будто не он натёр мозоли на глазах, пока корчился над стаканами битый час. Мизуки молчит. Очень красноречиво молчит, по-своему, да так, что парень скоро начнёт ругаться с этой тишиной, — настолько она на него давит и подталкивает к неизбежному.       Цык в глухой тишине помещения слышится особенно громко.       — Я его считаю более ценным гостем на фоне остальных, — с выдохом признаётся парень, залпом допивая кофе. Акияма в удивлении вскинула брови, приостанавливая своё увлекательное занятие — водила пальцем по краю стакана, стараясь убить время ожидания, пока Шинономе собирался духом и подбирал слова. И ведь хорошо подобрал! Ей даже сказать нечего, потому как ожидалось банальное «он мне симпатизирует» или, что уже более маловероятно, «он мне нравится». На последнее у Акито язык не повернётся, даже если девушка закроет уши и глаза и совсем не сможет разобрать, как он выразился.       Она тихо хихикнула и скромно улыбнулась. Рассматривала звёздочку на нетронутом латте в своих руках с еле заметным восхищением.       — А ты умеешь делать креативные признания, — Мизуки посмеялась, но совсем не для того, чтобы поиздеваться над бедным-несчастным парнем. На самом деле, она мысленно ставит ставки на креативность признания Акито в чувствах. Хотя, зная его романтическую — приторно-сопливую, как выразился Руи — натуру, то ничего лучше, чем «луна сегодня красивая», он не скажет. — Ну-с, — девушка бодро хлопнула в ладони, стоило отставить стакан кофе в сторону, после чего с весёлой улыбочкой направилась в комнатку. — Теперь можно идти домой! Ужасно тяжёлый день, мои ноги весь вечер ноют…       — И это всё, что ты скажешь? — немного не понял Шинономе, всё ещё стоя на одном месте, пока Мизуки во всю собиралась. И тут уже не поняла, как раз таки, Мизуки, выглядывая из комнатки с максимально непонимающим лицом. Пару раз похлопала глазками, пытаясь понять предъявление. — Ну, типа… Где твои привычные тупые шутки? Или «Акико, ты наконец-то определился со своими предпочтениями, такой большой мальчик!» — парень выдавил писклявый, парадирующий девушку, голос, который заставил ту хохотать.       — Акико, назовите своего первенца в честь любимой свахи! — Акияма подхватила настроение разговора, чуть ли не со слезами повисая на плечах Шинономе.       — О нет, ты могла сказать что угодно, но это… Мизуки, какой кошмар. — он нахмурил брови и отвёл взгляд в сторону, пока щёки заметно зарделись, выдавая его с потрохами. Одной рукой неохотно старался оттолкнуть окончательно повисшую на нём девушку, которая намеривалась закинуть ещё и ноги, чтоб один герой донёс уставшую леди до квартиры, но делал это несколько показательно, лишь бы продолжать придерживаться своего недовольства. Если приглядеться, то можно заметить нотки радости?.. Ай-яй, Акито, скрываешь такое от чужих глаз!       — Если это будет мальчик, то назовите его Руи!       — Если безмозглость и отбитость прививается с именем, то ни в жизни.

☆☆☆

      Знаете, у Руи очень тяжёлый взгляд. Такой трудно не ощутить на себе, в особенности, когда парень стоит всего в полуметре от тебя. А ещё когда ты общаешься с его другом. Не прям общаешься — язык не повернётся назвать односторонний лепет общением, но всё-таки признаки участия подаёшь, периодически вкидывая пару-тройку слов.       Руи знает. Акито почему-то твёрдо уверен в том, что Руи знает обо всём. В особенности про безмозглость и отбитость с именем.       Прошло недели так полторы с того вечера, и почти каждый день после этого Камиширо прожигает в нём дыру. Чтобы не встречаться с ним один на один, Акито добровольно отпускает Акияму на перекур даже в пик, лишь бы не ощущать на себе изучающий взгляд и в принципе не узнавать причину такого поведения. Всё же, Руи — человек воспитанный, он не будет спрашивать о чём-либо слишком личном, пока ему не позволят. И, кажется, если Шинономе добровольно выйдет курить, он воспримет это как согласие. Да и сам по себе Камиширо страшно прямолинейный, что идёт почти вровень с Тойей. Вот вам, два сапога пара и оба на левую ногу!       Его взгляд смягчается только тогда, когда к стойке подлетела больно весёлая Мизуки, моментально повисшая на свободной руке второго бариста. Та что-то напевала себе под нос, раскачивая вместе с собой чужую руку под недовольное бурчание. Как раз с того дня подобное настроение, считай, у неё на постоянной основе, и это начинает немного бесить. Бесит, разумеется, только не выспавшегося Акито с двенадцатичасовой сменой уже так дня четыре подряд. Остальных всё устраивает.       — Руи, идём курить, — на распев сказала девушка, наконец-то отцепляясь от многострадальной руки. Стоящий рядом с упомянутым Цукаса обернулся на него, приостанавливая свой нескончаемый говор, и лишь когда оба испарились, оставляя этих двоих наедине, продолжил что-то рассказывать.       — В общем, в этот раз Руи пришлось делать большую часть декораций, но случилось так, что во время выступления механическая птица упала прямо передо мной. По техническим причинам пришлось прекратить выступление раньше времени. Нам дали три недели на подготовку, после чего наконец-то выйдем на сцену, — Тенма уткнулся лбом с поверхность стойки с громким стуком, из-за чего улыбка совершенно случайно коснулась губ Акито.       — Чем больше времени, тем ярче сиять будешь, — бариста поставил перед ним стакан латте, накрытый крышкой, после чего взялся за американо для Камиширо. Боже, какой у него ужасный и однотипный вкус. Сколько месяцев они тут тусуются, столько он и заказывает одно только американо. Вот Нэнэ постоянно пробует что-то новое, даже, хоть и с натяжкой, доверяет вкусу бариста, давая ему размахнуться на заказе. А Цукаса? А Цукаса — это другое.       — Тоже верно, но… такой неприятный осадок, знаешь. Но! — он резво встал, словно загораясь идеей. — Я обещаю, что вложу всего себя в эту роль!       — Многообещающе… Потом спрошу у Мизуки о том, как всё прошло. Почему-то я уверен, что она и в рабочий день найдёт время поглазеть на ваше выступление, — усмехнулся Акито, поднимая свой взгляд и пересекаясь с глазами напротив. Они смотрели с каким-то… выжиданием? Ему с трудом удалось уловить настроение взгляда, пока Цукаса окончательно не потупил его в свой кофе. После сказанных слов в глазах напротив будто что-то разбилось, из-за чего по спине прошёлся неприятный холодок. Сейчас он делает абсолютно точно что-то не так. Твою мать… Тенма замолк — это дурной знак. Плевать хотелось сейчас на американо, вот честно, потому как Цукаса из-за чего-то замялся, прикусив свои губы. Кхм… Шинономе спешно оглядывается по сторонам, стараясь уловить на себе нежеланные взгляды, и, убедившись в их отсутствии, через стойку протянул руку, встрёпывая золотистые волосы и устраивая на голове беспорядок. — Я уверен, что выступление будет самым запоминающимся, Цукаса. Но если ты будешь на сцене с таким же кислым лицом, то сомневаюсь, что тебе ещё раз доверят главную роль, — он даже постарался улыбнуться, чтобы подбодрить парня, но вышло не очень, отчего эта идея быстро отошла на задний план. Хотя, кажется, Тенму это самую малость подбодрило, и он, наконец-то, привычно улыбнулся и продолжил нескончаемый лепет.       Стоило закончить с американо, так Акито влился в разговор, что заметно порадовало Цукасу. За всё время он даже не притронулся к своему латте, потому как был слишком увлечён рассказом, но постоянно крутил стакан, стараясь хоть чем-то занять руки. И во время их разговора, хоть и нехотя, Тенма мельком сознался, что он действительно плох в видеоиграх, что заставило Шинономе залиться смехом. Уж извините, он почти с пелёнок знает Тойю, а у того джойстик — вторая рука.       — Неужто у такого талантливого человека, как Цукаса Тенма, есть уязвимые места? — с издёвкой протянул Акито, опираясь локтями на стойку и умещая подбородок на сложенные ладони. Внимательно смотрит за реакцией на его слова, уже готовый упиваться яркостью эмоций.       Заметка: ни при каких условиях не говорите Шинономе Акито о своих слабостях. Либо вы впервые увидите, как это существо гогочет во всё горло, но, к сожалению, это будет последним, что вы повидаете в жизни.       И, кажется, Цукаса был готов начать оспаривать это утверждение — вон как раскраснелся и чуть с места не вскочил, — как в помещение вальяжно заходит Руи, что-то напевая себе под нос, а на Акито со спины набрасываются, почти повалив его на пол. Камиширо молча подхватывает своё американо, делая пробный глоток, после чего вручает стакан латте в руку друга, и уже тогда почти волочет его на выход, махая рукой на прощание.       — Как долго? — недовольно спросил Шинономе, легонько щипая девушку за руку, дабы та отцепилась от него. Он буквально чувствовал её присутствие последние пару минут и не сомневается в её грации кошки, потому как ни единого шороха не донеслось у него из-за спины.       — Достаточно, чтобы сделать вывод о том, какой ты придурок, — значит минут пять.       — Просвети меня, — парень сложил руки на груди, опираясь спиной на раму прохода, и показательно вскинул брови, готовый услышать свои промахи во всех красках и делать вид, что согласен со всеми высказываниями.       — Я должна это делать? Ну уж нет. Моя задача состоит только в том, чтобы сказать тебе об ошибках, а дальше ты сам. Ты уже большой мальчик, самостоятельный, — она встрепала его волосы, после чего, поправив фартук, направилась принимать заказ.       Вот же заноза в заднице…       Идея для этой… небольшой пакости пришла буквально на днях. И вот, когда Цукаса сделал заказ, он, наконец-то, может дать волю своей фантазии. Проходящий мимо Тойя неодобрительно нахмурил брови, встав неподалёку и опираясь локтем о стойку, да так, чтобы было удобно перекидываться фразами с хихикающим себе под нос Руи; Мизуки же, заприметив сие художество, подошла со спины и уложила подбородок ему на плечо, чтобы с первых рядов наблюдать за творением великого, попутно с этим критикуя и корректируя некоторые моменты, что несомненно подбешивало. Правда она больно палит своим еле сдерживаемым смехом всю шутку, да так, что спокойно сидящий Цукаса, что-то да заподозрил, неодобрительно сощурив глаза, а держать невозмутимость становилось всё сложнее. А когда дело дошло до основной затеи, улыбка и сама невольно коснулась лица Акито, и он, больно увлечённый делом, даже не заметил, как вытащил кончик языка и немного нахмурил брови. И вот на этом моменте Тенма оглянулся по сторонам, оценивая всю соль происходящего по своим друзьям. Те, заразы, молчат, даже намёка не дают и небольшой наводки, чтобы понять, что предстоит ожидать.       — …Мне кажется, то, что делает сейчас Акито, мне не сильно понравится… — неуверенно озвучил свою мысль Цукаса, стараясь увидеть ответ на свои слова в глазах остальных. Правда, это ему не помогло, из-за чего он продолжил смирно сидеть на месте, сложив руки в замочек и уместив их на коленях, и ёрзает, будто сейчас подорвётся и убежит. Время от времени старается заглянуть за стойку, чтобы уловить часть стаканчика взглядом и утолить своё любопытство и небольшое волнение.       Отойдя подальше от стойки и потянув за собой Мизуки, Акито крутит стаканчик в руке, от и до показывая своё творение, а Руи было достаточно немного привстать на носочки, чтобы тоже оценить проделанную работу бариста и получить толчок в плечо от недовольного сложившейся ситуацией Тойи. Только ему не нравится происходящее, если не считать Цукасу.       — Ваше латте на кокосовом молоке, — с издевательской улыбочкой протянул Шинономе, поставив уже накрытый крышкой стаканчик на стойку перед Тенмой. И тот, стоило заметить, что сделал бариста, вздрогнул, испуганно выпучив глаза. За спиной Акито во всё горло загоготала Мизуки, складываясь втрое, а Руи подбадривающе похлопал своего друга по плечу, совсем незаметно прыснув со смеху.       — Бабочка? — наконец-то сипло подал голос Цукаса, поднимая взгляд на бариста, который вскинул брови вверх, словно не видит проблемы в безобидном рисунке.       — Ну почему только бабочка? Если ещё чуть-чуть повернёшь, то увидишь жука, а с другой стороны можно заметить сороконожку, — он даже указал пальцем на рисунки, про которые говорил, будто не ощущая на себе прожигающий взгляд гостя. Проходящий мимо Тойя, который направился собираться домой, ощутимо стукнул его по макушке, из-за чего загоготал уже Камиширо. Не смотря на всё это, они смотрели друг другу в глаза, совсем не отвлекаясь на бурчание Аояги, гогот Акиямы или попытки подбодрить своего друга Камиширо.       У Цукасы красивые глаза. Выразительные, если можно так выразиться; они горят, сияют на солнце. Акито жалеет, что это их первый зрительный контакт с такой длительностью, когда он может всмотреться в каждую крапинку. И от своих мыслей пускает в холод, что заставляет резко — он осознаёт, насколько его движения рваные со стороны — отвлечься на что-то другое, менее интересное, но это лучше, чем публично позориться. Тенма и сам будто пришёл в себя и забрал свой заказ, зачем-то накрывая крышку ладонью.       — И, вообще, вы торопились куда-то, да и Тойя почти собрался. Идите, — недовольно нахмурившись, буркнул Шинономе и подхватил тряпочку, чтобы протереть стойку, — Мизуки ощутимо дёрнула его, пока он делал латте, и стоило спихнуть эту работёнку ей.       Руи пожал плечами, мол, хозяин — барин, и направился к выходу первым, уже там дожидаясь Цукасу. Последний скептически осматривал стаканчик, но всё-таки поблагодарил и попрощался, напоследок помахав рукой. Акито слабо помахал в ответ, что заметила Акияма, довольно улыбаясь во все тридцать два.       Темна определённо заметил аккуратное сердечко, среди множества таких неприятных насекомых.       — Что лыбу давишь? — парень недовольно сложил руки на груди, смотря на собеседницу. Та задумчиво посмотрела в сторону выхода и всматривалась туда, словно что-то выжидая. И стоило заметить подходящего к только покинувшим помещение гостям Тойю, она резко встала со своего места, подлетая к Акито.       — Смотри и молчи, — девушка повисла на руке и чуть ли не насильно повернула его голову в сторону двери, сжав щёки. Щипнув её предплечье, он всё-таки вырвался из крепкой хватки и, так уж и быть, смотрел туда, куда ему указали.       Тойя встал ближе к Руи — ничего нового, насмотрелся, спасибо, — при этом общается с Цукасой. Кажется, он немного волновался на счёт рисунков на стакане, если судить по тому, как Тенма качал головой и спокойно показывал стаканчик, мол, всё океюшки. Обычная картина, Акито за такой почти каждый день наблюдает, так что до конца не понимает причину такого энтузиазма у Акиямы. И только он хотел задать ей пару вопросов, как взгляд зацепился за то, как Цукаса снимает крышку со своего латте. Снимает крышку, понимаете?! Он уже хотел открыть рот, чтобы начать тираду слов о потраченном зря времени и своём идиотизме и как-нибудь культурно слиться на перекур, но замечает, с каким интересом парень рассматривает рисунок на пенке и… улыбается. Руи заглядывает тоже и ерошит волосы друга, после чего берёт Тойю за руку и куда-то направляется, очевидно ожидая, пока Тенма догонит их.       Они пересекаются взглядами. Быстро и слишком неожиданно для них двоих, что Цукаса спешит скрыться с места, будто совершил что-то незаконное, в то время как Акито на глазах Мизуки краснеет до ушей, вместе с этим слушая тихий хохот.       — Прости, совсем забыла сказать, что Цукаса никогда не пьёт кофе с крышкой, — девушка с гаденьким смехом похлопывала сгорающего со стыда Шинономе, который тут же рванул с места, по пути прихватив сигареты и зажигалку, после чего скрылся за дверью.       Всё-таки лето лучше тем, что ничего себе не отморозишь во время перекура.

☆☆☆

      Звоночек привычно оповестил о новых гостях, и, как только Акито захотел встать, чтобы наконец-то размяться, его больно потянули за волосы, вынуждая дальше сидеть смирно, — всё равно Тойя улыбчиво встречает уже ставших привычных гостей. Первым голос подал вечно громкий Цукаса, приветливо махая рукой первому попавшемуся на глаза Аояги, после, как только он подошёл к стойке, заметил сидящих Акияму и измученного Шинономе. Последний, к слову, был готов сползти со стула и поползти за дверь, лишь бы рыжую макушку никто не заметил, но, к сожалению, не удалось. Вот, вся компашка в сборе, смотрят на вмиг покрасневшего Акито, который старательно отбивается от рук Мизуки, но тщетно, приходится смириться со своей участью.       Тойе словно до звезды на то, что он во всю сияет розовыми заколочками и остальными побрякушками. Вон, гости улыбаются на это — уже своеобразное счастье. В особенности это оценит Камиширо, который вновь пришёл забрать любимого с работы.       Акияма наводит последние штрихи, добавляет заколочки в виде звёздочек по всей голове, и только потом отпускает паренька с плена. Теперь красивый, весь в косичках и звёздочках — очень-очень миленько. Только лицо бы попроще сделал — может, смог и гостей приманить.       — Как обычно? — буднично спрашивает он, готовый слушать заказ.       — Этим типам — да. Мне снова что-нибудь новенькое, — подала свой голос Нэнэ и направилась в зал — занимать столик. Они, вроде бы, планировали позаниматься заданиями по некоторым предметам, но в непринуждённой обстановке, потому и пришли сюда — Цукаса оповестил об этом Акито еще в часов двенадцать.       Руи быстренько уматывает с испарившейся из-за стойки Мизуки на перекур, а успевший попрощаться Тойя уже подходит к занятому Нэнэ столику.       Цукаса, словно что-то задумывая, смирно сидит на месте — прямо напротив Шинономе, который сгорает от стыда и такого приятного внимания к себе. Это ужасно! Ужасно то, что это так сильно смущает. Ведь он просто наблюдает за его работой — вот, сейчас будет готов последний кофе и он испарится, словно его тут совсем не было. Но Темна смотрит вовсе не тяжело или насмешливо, бариста, на самом деле, оценил бы этот взгляд, как влюблённый, но он слишком много думает, раз уж мысли идут в такое русло.       Просто наблюдает. Не более. Сейчас он заберёт заказ и—       — Я не могу насмотреться на тебя. Это проблема, мне кажется, — смущённо смеётся Цукаса и отводит взгляд. Его руки всё это время не лежали спокойно — только так пытаются найти, чем себя занять и как утихомирить. Словно боится довериться своим же рукам. Акито, кажется, слишком резко отреагировал — кофе неожиданно потеряло такую важность, да и заходящие гости не привлекали к себе внимания. Но Тенму, вероятно, такое слегка напугало. — Нет-нет, не подумай! — он активно замахал руками и зажмурил глаза. — Ты слишком мило выглядишь, не знаю… Тебя прям хочется… затискать? — голос стал заметно тише, чтобы такие смущающие слова слышал только один человек. И этот человек краснеет на глазах. Сгорает дотла от одних только слов.       Акито не знает, что ответить. Что стоит говорить, пока сам краснее некуда? Снова посмеяться или перекинуть всё на придурковатость парня? Слова взаимной нежности так и рвутся наружу. Тенма сам выглядит неимоверно мило, что хочется прямо сейчас расцеловать такие румяные щёчки.       — Ты не перегрелся, Цукаса? Мне кажется, тебе стоит выпить какой-нибудь холодный кофе, чтобы остыть, — скептически выгибая бровь, выдвинул Акито. Он выбрал дальше делать заказ с той же невозмутимостью, что и ранее.       — Да, — грустно усмехнулся Тенма. — Да, вероятнее всего.       Шинономе прекрасно знает, что он — последний придурок. Об этом ему ни раз говорила Мизуки, стоило ей застать даже самый будничный разговор с объектом симпатии; ни раз говорил Руи, потому что, да, он знает. И прекрасно замечает эти неуверенные попытки привлечь внимание Цукасы к себе. Акито, Господи прости, никогда бы не подумал, что за одним из перекуров он будет обсуждать с Камиширо то, что притаилось глубоко в душе! Позор! И сколько после этого пришлось слушать о том, что Шинономе стоит сделать первый шаг, как он сделал с Аояги. Вот, уже сколько состоят в прекрасных отношениях, хотя изначально даже подышать рядом боялся.       Завидует Акито. Завидует, что у Руи стальные яйца, раз уж он так напрямую пригласил Тойю на свидание. Завидует и тому, что всё оказалось взаимно. Ведь не может кому-то понравится такой, как он: недовольный, постоянно уставший и сонный, посвящающий почти каждый день только работе, а ещё имеющий неплохие проблемы с проявлением чувств, зато с агрессией давно на «ты». Такому сияющему человеку, как Цукаса, он никогда не понравится, даже под угрозой смерти не задумается.       Но поддержка от друзей даёт о себе знать. Какими бы они не были надоедливыми, настоящими занозами в заднице, капающими на нервы ежедневно — он бы без них не смог и заговорить с таким человеком. Что уж говорить о том, чтобы переварить в голове все чувства, что он испытывает. Мизуки всегда рядом, всегда напоминает о том, что при любом ответе Цукасы она будет рядом и обязательно поддержит. Направит. Всегда поможет.       Как бы Акито не язвил ей, он без неё бы не смог. И безумно ценит это всё.

☆☆☆

      Сегодня весьма спокойный вечер, что даже одной ленивой Мизуки хватило бы с головой. Но нет, сидят ведь, как придурки, вдвоём, да чаи гоняют. Девушка, всё-таки, выложила ему все сплетни, что были в арсенале, да с такими подробностями, что Шинономе ахнуть успел несколько раз. Ладно, всё-таки признать надо, что интересно это обсуждать и слушать, в особенности от такой болтливой подруги. Ему казалось, что он половину людей не знал, про кого слушал, ведь, в основном, это касалось людей, с которыми училась Акияма.       — Такую информацию надо перекурить, — подытожил Акито, выкидывая чайный пакетик в мусорку неподалёку, пока девушка убирала остатки печенья.       — Как никогда верно! — весело поддержала та, пулей накидывая кофту на плечи и хлопая по карманам, чтобы проверить наличие сигарет. — Выйдем наперёд, там, если что, увидим, если кто-нибудь зайдёт.       — Оказывается, ты не такая уж и глупая, — серьёзно сказал парень, на что получил неплохой удар в плечо, вызвавший искренний смех.       Акияма улыбнулась, наблюдая за таким редким зрелищем. Господи Боже, когда Акито в последний раз так открыто проявлял свои эмоции?       — Знаешь, общение с Цукасой явно пошло тебе на пользу, — невзначай кинула та, уже направляясь к выходу, даже не пыталась обернуться, потому что знала, какое выражение лица сейчас будет у её друга, а от шквала возмущений вообще в другой город бежать стоит.       Но Акито, на удивление, промолчал. Может, не услышал, а может, просто уже успел послать куда подальше Акияму с её «знаешь».       За перекуром продолжается не закончившееся. Видимо, девушка настолько долго ждала, пока непробиваемый коллега наконец-то согласится на подобное, что теперь её заткнёт только пробежавший мимо Руи. Но такого уж сегодня точно не случится — время уже позднее, даже их кофейня близится к закрытию. На улице уже становится немного прохладнее и заметно темнее, чем днями ранее, — конец лета стремительно приближается. Всю эту атмосферу приятно разбавляют сверчки и изредка проезжающие машины.       Давно они не стояли вот так спокойно, говоря о чём попало и бросая друг другу безобидные шутки.       — Акито, — неожиданно прервала речь Мизуки, отвлекая парня от просмотра нескончаемых звёзд. Тот не сразу обратил внимание, прерываясь на то, чтобы взять ещё одну сигарету. И когда всё-таки перевёл свой взор на девушку, то заметил, что смотрит она далеко не на него, а на противоположную сторону дороги. — Там Цукаса.       И всё внимание резко переключилось туда, куда смотрела Акияма. И действительно, там нервно наматывал круги его друг, всё время поглядывая на телефон. Выглядел он малость напряжённым, ходил и губы кусал.       — Акито, ты сейчас быстрее пули берёшь свои шмотки и идёшь к нему, — серьёзно говорит Мизуки, привлекая к себе внимание коллеги. — Шираиши-сану я объяснюсь в случае чего, а ты, — она ткнула длинным ноготком прямо в солнечное сплетение, — берёшь свои яйца в руки и действуешь, понял? Либо трахнет тебя не Цукаса, а я — кофемашиной.       Акито в шоке. И его хватает лишь на то, чтобы заторможено кивнуть. Но на счёт последнего они ещё поговорят.       Мизуки, как в армии, подгоняет его собираться быстрее и взять свои остатки мужественности в руки, чтобы сделать шаг к будущим счастливым отношениям. И ведь по пятам ходит, пока Шинономе, как заведённый, носится по всей комнатке в поиске своих вещей. Главное схватил: телефон в кармане брюк, кофта в руке, в ней — ключи от дома. Остальное, если он забыл, вежливо принесёт подруга, ведь обязательно завтра заглянет, дабы выведать всё! Ведь так приятно совпали выходные, которые точно скучно не пройдут!       — Давай, Акито, всё будет супер! — она приобняла друга в качестве поддержки и напоследок несколько раз нехило хлопнула по лопаткам — приободрить и тело, и душу. И смотрит, как он вылетает из заведения, скрещивая за спиной пальчики.       Шинономе клянётся. Клянётся всем Богам, клянётся всем друзьям и себе, что никогда в жизни он не бегал так быстро из-за любви к человеку. И, чёрт бы побрал, он готов пробежать ещё с десяток миль, если это будет ради Цукасы Тенмы. Ради человека, с которым были самые тёплые вечера; человека, который готовит самый вкусный домашний кофе и травяной чай вместе с невероятными панкейками; человека, у которого самая невероятная и заразительная улыбка; человека, которого он, в конце концов, любит. Акито его любит. И уже не боится это говорить.       Он всячески пытался проводить время вместе с ним, даже тратил свои единственные свободные часы, лишь бы увидеть его. Господи, увидела бы Мизуки его, влюблённого придурка, рядом с Цукасой во время очередной прогулки — она бы засмеялась во весь голос. Ведь никто и никогда не видел Акито таким. И только такой замечательный парень, как Цукаса Тенма, смог заставить его сиять.       — Цукаса! — кричит Акито, перепрыгивая через дорожное ограждение. Немного ошарашенный парень смотрит на него и, кажется, не может поверить своим глазам. Телефон в руках перестал быть интересным и был убран в карман кофты, а на лице появилась неуверенная улыбка. — Цукаса, Господи, — он старается отдышаться, оперившись ладонями в свои колени. — Что ты тут делаешь так поздно? Сестрёнка, наверно, переживает, — Шинономе выравнивается спустя какое-то время и смотрит в глаза напротив. И он замечает эти нотки страха, неуверенности и небольшие слезинки в уголках глаз. И вот тогда становится страшно уже Акито. — Хей-хей, ну, что же ты, — парень сгребает его в крепкие объятья, на которые неожиданно быстро отзываются, крепко сжимая кофту на лопатках, — как же они отыгрались сегодня. — Восходящая звезда, чего же ты грустишь, ну? Всё же супер, — он, если что, сам не знает, как из него могут выходить подобные слова, но они сейчас ощущаются такими правильными и нужными.       У Цукасы глаза блестят невероятно. В свете луны проявляется тот прекрасный блеск, который словно подпитывается слезами. И смотрит он, словно теряет надежду, словно готов оступиться прямо сейчас.       Акито ни за что это не позволит, никогда. Его рука перехватывает чужую, холодную, и переплетает их пальцы. Знает же, что это далеко не «дружеская поддержка», далеко не «да ну, бро, не кисни». Ведь обычно он так и говорит. Он не целует руки друзей, чтобы дать им тепло, чтобы показать, насколько близко он и рядом в нужный момент. Он целует только прекрасные руки Цукасы Тенмы, но хочет поцеловать его.       — Я стоял здесь, ждал, пока у тебя закончится смена. Специально ведь, дурак, спросил у Тойи, когда у тебя будет смена в ближайшее время… — Цукаса вытирает проступившие слёзы рукавом кофты свободной руки, но свой взгляд ни на секунду не сводит с переживающего Акито. — Я так хотел с тобой встретиться, поговорить обо всём, обнять тебя, в конце концов, — Шинономе, словно по команде, крепко обнимает его, так сильно прижимает к сердцу, что уже не может. Оно вот-вот выпрыгнет из-за волнения, но от парня рядом становится спокойнее. Сейчас они пойдут домой и выпьют вкусного чая, где-нибудь найдут конфетки, которые так любит Акито, но не переносит Цукаса; они обязательно посмотрят какой-нибудь смешной фильм, а потом, пока Тенма отойдёт, по неизвестной причине включится самый кровавый ужастик — и Акито обязательно за это прилетит подушкой; они обязательно встретят рассвет, такой прекрасный летом в Японии, могут даже выйти прогуляться, ведь водить такого сонного Цукасу ближе к океану оказывается очень весело, в особенности, когда приходится нести его обратно на руках, ведь потом Тенму обязательно заботливо уложат на кровать, накроют одеялом до ушей и прикроют занавески для крепкого сна, пока Акито услужливо ляжет на диване в гостиной. — Акито, прости, пожалуйста, я такой ужасный друг, — эти слова выбивают из мыслей, возвращают в реальность. Посему он немного отрывается от тёплого плеча и смотрит в глаза напротив.       Цукаса такой прекрасный. Такой нежный и мягкий, в особенности сейчас, когда в его глазах столько скрытого тепла, просящегося наружу. Сам он ярче солнца даже под покровом ночи. Его невозможно не любить, невозможно смотреть на стекающие слёзы отчаяния.       Цукаса мило тянет Акито за шею, чтобы тот немного пригнулся, и сам касается своими губами чужих. Целует совсем невесомо, невинно, словно боится спугнуть, и отстраняется, всё ещё оставаясь в нескольких сантиметрах от губ напротив. Смотрит в глаза Шинономе с таким теплом, что становится больно.       Придурок! Придурок! Мизуки и Руи, будьте здоровы, вы там уже раз десять чихнули! Они всё это время были правы, казалось, что всё знали, но решили сделать их воссоединение естественным, самим разобраться в своих чувствах. Мизуки со своей кофемашиной идёт в баню! Ведь Акито сам пускает слезу неимоверного счастья и улыбается, как последний идиот. И он сам целует, прижимая к себе ослабевшее тело возлюбленного настолько близко, насколько может. Целует так, словно жил ради этого момента, и растягивает сладкие губы, наслаждаясь ими сполна. Он столько желал их коснуться, хотя бы без зазрения совести посмотреть! И теперь, попробовав запретный плод, не в силах оторваться. А отзывчивый Цукаса, кажется, сам не против? Обвивая шею любимого, он лишь притягивает ближе к себе, с таким желанием отвечает на приятный поцелуй, что сердце сжимается от нежности. И его пальцы рук, так бессовестно путающие рыжие волосы, лишь усиливают желание продолжить.       Тенма сам отстраняется, не в силах больше дышать. Он утыкается лбом в чужой и прикрывает глаза, полностью доверяя человеку напротив. И Акито — Господи, кто так на него повлиял — без зазрения совести целует каждый дюйм лица любимого. Зацеловывает уже засохшие слезинки, целует нежные щечки и вздёрнутый носик.       — Цукаса, — тихо говорит Шинономе, ненадолго прерывая свои действия. Упомянутый быстро отзывается, лениво открывая глаза. — Скажи это вслух.       И Тенма, восходящая звезда всех театров и кино, невероятно мило зарделся, стараясь как можно скорее отвести взгляд. Не получается. Любимые руки перехватывают его лицо и нежно сжимают мягкие щёки. Убежать не удастся, он переваривает это быстро.       — Ты мне нравишься, Акито. И нравишься уже давно, чуть ли не с первой нашей встречи, — искренне говорит Цукаса, утыкаясь в плечо напротив, не в силах выдержать взгляд. — Я замечал небольшие признаки внимания, даже те безобидные рисунки на кофе — они так грели сердце, ты не поверишь. Когда Руи впервые увидел это, то он так удивился и пытался разобрать, что вообще там было нарисовано. А я, как последний придурок, так засмущался, что просто спихнул латте Руи и почти убежал! Я ходил, думал, что воспринял это слишком ярко, ведь бариста часто делают рисуночки всякие. Но звёздочка, Акито! — с нахмуренными бровками он посмотрел на улыбающегося парня, который никак не скрывал своё счастье. — Все эти прогулки вне работы… Я видел, как ты уставал, но та искренность в твоих поступках… Они покорили моё сердце. А стаканчик с жуками до сих пор стоит у меня в комнате… — смущённо признался Цукаса, не собираясь и дальше выкладывать всё-всё. Меньше знаешь — крепче спишь.       — Цукаса, — глупо улыбается Акито, напоследок оставляя на любимых губах ещё один поцелуй. — Я невероятно сильно тебя люблю. И я делал всё, чтобы такая не прекращающая сиять звёздочка хотя бы посмотрела в мою сторону. А Мизуки по старой дружбе терпела всё моё нытье и как могла — поддерживала. Именно она научила меня делать эти проклятые рисуночки и громко гоготала, когда указала мне, что ты пьёшь кофе без крышки, будь она здорова, — Акито косо посмотреть на дверь кофейни, из которой точно наблюдает такая любопытная Мизуки. — Ладно, это всё неважно. Так как меня отпустили пораньше с работы, то мы идём ко мне домой, включим ужастик на фон и будем долго-долго целоваться, пока не включится комедия. Усёк? Я — человек-слово, — Акито усмехнулся и взял руку своего возлюбленного, переплетая пальцы.