Поиграем?

— Спасибо, спасибо! — завершив торжественную речь, Павлова, поддерживая и без того ритмичную музыку стуком высоких каблуков, покинула сцену под громкие овации, восторженные взгляды и одобряющие улыбки. Коллеги, радостные от того, что заведующая отделением в добром здравии и хорошем настроении, не переставали купать женщину в аплодисментах даже тогда, когда та, приняв руку учтивого седовласого спутника, спустилась в зал и растворилась в галдящей толпе. Идеально выглаженный синий, как беззвёздное небо летней ночью, костюм, белоснежная рубашка, бордовый галстук — мужчина непривычно деловой и от того ещё более шикарный. Пусть ей больше по душе и было домашнее одеяние, пропахшее ароматом выпечки, балующей её по несносным утрам, сегодняшним вечером Ирина не могла отказать себе в удовольствии наблюдать за ним и, стоя на сцене, со всей серьёзностью рассказывая об успехах экстренной хирургии, всё равно искала в пёстрой публике его фигуру, его влюблённо-восхищённый взгляд. — Всё только началось, а я уже устала от этого ажиотажа, — наклонившись к его уху, Павлова попыталась перекричать незнакомую песню. — Раз уж ты выполнила свой руководительский долг, может, поищем какое-нибудь спокойное место? — Кривицкий, подхватив женщину под локоть, чтобы не потерять в этой суете, вёл её в обход ликующим и танцующим туда, где пространство было свободнее. — Читаешь мысли, — улыбнулась она, глазами выискивая подходящий уголок, где можно было бы предательски скрыться, но уберечь себя от головной боли. Нежданно, но очень кстати на помощь подоспел официант, подошедший предложить шампанское. Молодой парень любезно подсказал гостям о местоположении комнаты, где они могли бы отдохнуть от шума, побеседовать в тишине, отведать ещё чего-нибудь из алкогольной карты или просто поиграть. В бильярд. — Что же вы раньше молчали! — воодушевился Кривицкий. — А никто и не интересовался, — усмехнулся официант, провожая их. — Желаете что-нибудь заказать? — Нет, спасибо, — посмотрев на отрицательно качающую головой Ирину, хирург взял лишь два бокала шампанского с подноса. — Мрачновато здесь, — Павлова окинула взглядом небольшой зал: бежевые и коричневые оттенки, тёмные деревянные колонны, кожаная мебель, чёрное сукно на двух бильярдных столах и потолок, в котором отражалался каждый фрагмент обстановки. Тусклое освещение, заполняющее всё пространство, кроме ярко подсвеченных сверху столов, придавало комнате особую загадочность. Женщина прошла в глубь зала и опустилась на диван цвета тёмного шоколада. Едва она делала шаг — чёрное атласное платье, слегка гладящее пол своей длиной, вторило её движениям, очерчивая изгибы. Длинные рукава, неглубокое декольте и такой же разрез на ноге, приоткрывающий вид на чёрный капрон, соблазнительно обнимающий ноги, и лаковые лодочки — всё в ней было завораживающим зрелищем. Но ещё больше восхищало то, что она сама позволила себе быть такой, несмотря ни какие жизненные трудности. Женщина — чарующая, сильная, любящая и любимая — главное её достоинство. — Зато относительно тихо, — Кривицкий провёл рукой по столу, оценивая интерьер. — И по-моему, очень даже симпатично. Поиграем? — Во что? В бильярд? — она рассмеялась, покачивая ногой, закинутой на другую. — Умеешь что ли? — Умею, — мужчина гордо вскинул голову, взял кий и натёр его мелом. — Надо же, сколько талантов, — Ирина внимательно следила за каждым уверенным движением профессионала. — Я однажды пробовала по молодости — не моё, знаешь. — Плохо пробовала, — Кривицкий занял устойчивую позицию, расположив ноги под острым углом к линии прицеливания и зафиксировав предплечье маховой руки в перпендикулярном положении. Кисть, поставленная в закрытый мост, позволяла мужчине делать сильные удары и одновременно надёжно контролировать кий. Жёлтый биток искусно разбил пирамиду, и три белых шара коснулись бортов. Активный разбой был выполнен успешно — сомнений не возникало. Тем более у Павловой, не знающей ни одного из правил, кроме необходимости бить по шарам и попадать в лузы. — Ты так мастерски ведёшь себя, что я хочу разбавить твою игру своим присутствием в ней, — женщина улыбнулась и, взбив одним движением причёску, поднялась с дивана, придерживая длинный подол платья. — Присоединяйся. Цель — первым забить восемь шаров. Я начал игру в свободную пирамиду, поэтому можно бить любым шаром по любому. — Сомневаюсь, что я что-то куда-то забью, но попробовать можно. В крайнем случае — забью в тебя. — Ир, трезвых там уже не найти, спасать некому, — Кривицкий не разделил её веселья и с опаской кивнул в сторону двери, — сжалься. — Посмотрим, — она взяла кий со стойки и приняла нужное положение, повторяя за мужчиной. — Смотри. Просто подкатить шар к шару ты не можешь. Ударить нужно так, чтобы после соударения один из шаров коснулся двух бортов. Или один из шаров пересечёт центральную линию и коснётся борта. Запомнила? — Так точно, учитель! — Ирина выбрала два шара, расположенные недалеко друг от друга и от лузы, наклонилась, прицелилась. И забила их. Она приняла триумфальную позу, глядя на «соперника» и ожидая похвалы. Но тот лишь неудовлетворительно покачал головой. — Это штраф, Ирина Алексеевна. — За что? Я же забила! — победная улыбка мгновенно спала с её лица, сменившись недоумением. — Забила. Только это называется «пропих». Ты два раза ударила по шару. Теперь их нужно достать и поставить на точку. А я имею право снять любой шар со стола и бросить его в лузу. Он будет на моём счету. — Всё, я сдаюсь. С вашими играми… — Павлова махнула рукой и вернула кий к прочему реквизиту. Хитреца мелькнула во взгляде тёмных глаз, когда женщина обернулась. Будто они играли не в бильярд, а в карты. На раздевание. И теперь она должна принять неизбежную участь проигравшего. — Но у нас ведь не профессиональный турнир. Можешь поцеловать меня, и я прощу тебе штраф. Ирина закатила глаза, не скрывая ухмылки. Однако неизвестно, кто больше выигрывал от такого «штрафа». Сделала глоток шампанского, обошла стол и, взяв мужчину за галстук, медленно притянула к своим губам. Нежно, сладко, быстро и коротко — больше в наказание, чем в награду. Игра продолжалась. Он так и простоял в оцепенении ещё несколько секунд. Больно прекрасное мгновение и удивительно покладистая Ирина. Лишь когда она пощёлкала пальцами около его лица, Кривицкий возвратился в реальность. — Что ж. Теперь я научу тебя, как всё-таки играть по правилам. Во-первых, ты не так стоишь, — обхватив женщину за плечи, он развернул её спиной, оставаясь позади. Горячие ладони спустились к чёрному атласу в области талии. Совладав со своими желаниями, Кривицкий лишь направил её в верное положение и указал, как поставить ноги, чтобы поза не мешала ровному движению кия. Но оставаться невозмутимым становилось всё труднее. Когда он рассказал о возможных положениях кисти руки и Павлова выбрала то, с чем ей было комфортнее, мужчине не оставалось ничего, кроме как придвинуться ближе, расположить свои руки поверх её и руководить процессом. Если это ещё было возможно — руководить. Его голова находилась где-то у её уха, и горячее дыхание, касающееся правой щеки, едва ли могло помочь сосредоточиться. Своим телом он ощущал, как вздымается её спина, когда она делает очередной напряжённый вздох. Удар — и белый шар под номером «13» забит в лузу, а Кривицкий отпускает руки Ирины, чтобы она попробовала самостоятельно. Но всё же остаётся позади. И так непозволительно близко. Выше её контроля. Женщина снова бьёт и, казалось бы, удачно, но шар касается лишь одного борта. А ему уже безразлична эта игра и её правила. Она — такая сосредоточенная, азартная, увлеченная в этот момент и не менее притягательная — хотела бы попробовать ещё, но он вновь нависает над ней, почти вжимая в стол, посылает к чёрту все обстоятельства, поворачивает любимое лицо к себе и целует, не давая Павловой и секунды для попытки возмутиться. Он желал совершить эту маленькую шалость ещё дома, когда Ирина крутилась у зеркала, но женщина решительно пресекала любые попытки испортить макияж. Не целовать её со вчерашнего вечера было преступлением против самого себя. Но теперь игра взяла новый поворот. Так безрассудно. Едва прикрытая дверь, за которой находится добрая половина их отделения. Коллеги, которые, очевидно, уже обнаружили странную пропажу без предупреждения двух хирургов. Но эти неразумные риски лишь подстегивали действия к большей эмоциональности, распаляли желание. Всё ещё владея её губами с привкусом шампанского, Кривицкий подтолкнул Ирину сесть поверх бильярдного стола. — Что ты творишь? — кое-как прерывая эту сладострастную пытку, она задаёт вполне логичный вопрос, когда их горячие лбы соприкасаются, а дыхания смешиваются, перебивая друг друга. — Хочу. И не могу избавиться от этого навязчивого желания, когда ты рядом такая… — сложно было подобрать эпитет, чтобы описать образ этой женщины. Ей хотелось подарить каждое хвалебное слово, присутствующее в русском языке. — Но не на игральном же столе и не посреди корпоратива, где все не так уж и пьяны, — шумно выдыхая и пряча в этом вздохе смущенный смех, Павлова чувствует, как мужская ладонь скользит по ноге всё выше. В помещении душно. Звуки вокруг — и даже оглушительная музыка за пределами комнаты — давно перестали существовать. Только неровное дыхание и неразборчивые слова около её уха. — Ни слова про возраст. Не ври… — одна рука скользит по внутренней стороне бедра, пока мужчина мысленно благодарит дизайнера её платья за не только изысканный, но и такой практичный разрез, вторая — упирается в стол с другой стороны, преграждая путь к отступлению. — Ты выглядишь великолепно. Она снова смеётся ему в плечо, говорит что-то о возможных зашедших в эту комнату, а пальцы тем временем завершают своё путешествие, останавливаясь у самого чувствительного края кожи. — Я же просто хотела научиться играть в бильярд, — вздох через одно-другое слово, и Ирина всё же собирает их в единое предложение. — Научишься ещё. Ты способная, — Кривицкий, принявший решение о нецелесообразности лишних разговоров, закрывает её рот ещё одним рваным, жарким поцелуем. Несколько чередующихся медленных и резких движений, отправляющих за границы примитивных удовольствий, касания рук и губ, непонятные, пропущенные мимо ушей, но точно услышанные сердцем нежные слова, едва уловимый на задворках сознания страх быть найденными, замеченными — они были азартными игроками во всей этой жизни и её проявлениях. Давно. Вспышка. Наслаждение, граничащее с болью от того, что всё приятное так скоротечно. В перерывах между поцелуями она закусывала губы — только бы молчать. — Сбежим? — спустя мгновения беспамятства Павлова озвучила единственно верную идею. — Оставишь этот шабаш без начальства? — он усмехнулся, заботливо расправляя её чёрное платье и стараясь вернуть причёске прежний презентабельный вид хоть отчасти. — Я изначально не горела желанием идти сюда, — всё ещё ощущая в ногах слабость, Ирина осторожно сползла со стола обратно на землю. Снять бы к чёрту эти красивые туфли. — Хочу домой. С тобой. К нам домой. — Не могу не согласится, — Кривицкий ласково сжал её ладонь. Деревянная дверь неожиданно распахнулась, и с такой же скоростью они отскочили друг от друга на более-менее официальную дистанцию. В проёме показались неизменно весёлые Брагин и Куликов. — Серёга, да здесь бильярд! — обрадовался находке Олег. — И знакомые всё лица. — Хотели побыть в тишине. Возраст, понимаете ли, не тот, — Кривицкий, видя растерянную и побледневшую Павлову, предпочёл спасти неловкую ситуацию раньше, чем она разрастётся до непоправимых масштабов. — Понимаем, — пожал плечами Куликов. — Играть-то теперь будете? — А мы уже поиграли, — Ирина сложила дрожащие губы в подобие улыбки и, незаметно подтолкнув своего спутника, поспешила выйти из помещения, оставив коллегам лишь лёгкий шлейф духов и вопросы без ответов.