Fatum

Маленькие дети любят строить небольшие домики из подушек, где они могут спрятаться от остального мира и жить в своём. В пределах этих чудес архитектуры дозволено всё, что душе угодно, здесь прячутся самые сокровенные тайны, делаются самые смелые вещи. Зачастую, домик нужен не только детишкам, а за подушки вполне сойдут серые стены маленького врачебного кабинета где-то глубоко в подвалах. Обычно здесь на скорую руку оказывают первую помощь работникам, чей допрос или патрулирование заключённых пошло не по плану. Койка, стол, стул, зеркало и базовый набор средств для обработки и перевязки - всё, чем может похвастаться это место. - Скажи мне, милый, к чему переводить столько бинтов? У тебя нет никаких проблем с правым глазом, требующих особенного обращения. - Только с глазом? Под покровом ночи в кабинете собрались вторая по положению врач и самый юный из исполнительного комитета. Это был их домик с незапамятных времён. Молодой человек постоянно таскал бинты из местной аптечки, а девушка позволяла ему это, ведь её методы не требовали ничего кроме топора. - Конечности и шею ты никогда не позволял осмотреть, поэтому ничего не могу утверждать. - Сестрица, а к чему тебе перчатки? У тебя нежные белые руки, а железодефицитной анемии за тобой никогда не наблюдалось. - Насилие над личностью черевато последствиями, и не хочется брать за них на себя ответственность, - девушка протянула собеседнику небольшой моток бинтов. - Поэтому ты прячешь ладони и кисти. А я скажу, что насилие анонимно. Палачи работают в масках, - парень забрал предмет, не касаясь материи на чужих руках. - Поэтому ты прячешь лицо и тело. Нормальные люди, причинив вред другим, стремятся скрыть это от остальных. - У нас, нет таких привилегий, дорогая. Вот и остаются тебе перчатки, мне - бинты. Молодой человек подошёл к зеркалу и стал аккуратно убирать бинты с правой части лица. Девушка тем временем сняла с рук перчатки, чтобы позволить коже отдохнуть от постоянного тканевого заключения. Отточенными до автоматизма движениями парень сменил повязку на глазу, небрежно кинув элементы старой на рядом стоящий стол. Старшая по возрасту, но не по должности, как обычно, проконтролировала выполненную работу, поправив голыми руками бинты в нескольких местах. Внезапно, обе её ладони были ловко перехвачены чужими. - Тебе больше не придётся прятать от меня ядосодержащие медикаменты, - двое держались за ручки подобно маленьким детям, которым сказали уходить с игровой площадки. Два фиалковых глаза всматривались в один, темный как ночь над лесом. Мальчик улыбался. - Спасибо. За всё. - Прощай, дорогой мне братец, - девочка поняла и, не желая того, приняла чужие намерения. -Adieu, ma chérie! - и руки с бинтами устремились в карманы пальто. *** Парень, больше похожий на чёрную тень, нежели на человека, распахнул дверь на крышу небоскрёба. Смотря себе под ноги, он направился прямиком к краю, но, сделав несколько шагов, резко остановился. - Не стыдно же тебе портить такой момент. Недостающие сантиметры в росте компенсируешь этажами? - говорящий направил взгляд на ночной город. - Какой ещё "такой" момент, ублюдок? - в спину крикнули. На противоположной стороне стоял юноша, действительно не отличающийся высоким ростом. Только выйдя из двери и смотря только себя под ноги, его никак нельзя было увидеть или услышать. - Твои противные сигареты можно почувствовать за километр. Небось, шляпа ими тоже пропахла? - ухмыльнулся забинтованный. - Это самый дорогой табак в Йокогоме, сволочь! - рыжеволосый резко сократил расстояние, оказавшись рядом в выходом. Отсюда будет лучше слышно о его изысканном вкусе. Фигура в чёрном пальто никак не реагировала несколько секунд. После раздался лёгкий смешок, и исполнитель продолжил свой путь к краю. Уверенно делая шаг за шагом он достиг цели, и теперь от вечности его отделяло лишь одно маленькое движение. Только что беззаботно куривший юноша внимательно наблюдал за данным действием. Он сверлил взглядом чужую спину, пока её обладатель не остановился. Рыжеволосый так же сделал несколько шагов, но в сторону двери, ведущей на лестницу вниз. Один смотрел на тьму города, а другой на ржавчину металла. - Я ненавижу каждую секунду нашей совместной работы, - громко и четко сказал второй. - Adieu, mon chéri! - чуть слышно сказал первый. Но он был услышан, и в ответ получил звук захлопывающейся двери. Проворный солёный ветер трепал волосы. Человек, чей внешний вид может вызвать лишь смятение, широко раскинул руки. Из по черного пальто виднелась белая рубашка, из под которой в свою очередь показывались туго затянутые бинты. Но слоёв одежды было явно меньше, чем эмоциональных масок, использующихся ежедневно. Сейчас они, наконец, не нужны. Он был бы рад проститься с дорогими людьми, будучи собой. Одно плохо, себя он не знал, поэтому, стараясь быть хорошим актёром, бросил зрителям запоминающиеся фразы на последок. Самый молодой из исполнительного комитета Портовой Мафии стоял на крыше главного здания. Чёрное строение сливалось с ночью, что отражалась в левом глазе артиста, играющего своё финальное соло. Осталась одна реплика, в предвкушении которой вся жизнь в Йокогаме замерла. Стояла мёртвая тишина, пока огни города мерцали в нетерпении. Публика требует зрелища. - Plaudite, cives, plaudite, amici, finita est comoedia!- подражая сценическому шёпоту произнёс виновник торжества. Тело скрылось за краем крыши, сила тяжести увлекла его под свою опеку. Владелец этой оболочки для души старался не думать. Но мозг слишком хитро устроен. Он понимал, что не хочет умирать, первородный страх, не больше. Жизнь не могла удовлетворить желаний пытливого рассудка, но Смерть так же не способна на чудеса. Он не хотел умирать. Он не хотел жить. Ускорение свободного падения приближало развязку. Мальчик так ничего и не понял, не почувствовал горько желаемой свободы от полёта в бездну. В жизни нет смысла, а в смерти и подавно. Когда голова стала невыносимо тяжёлой, её встретил холодный асфальт. *** Дорогое вино уходит быстрее, чем дешёвая выпивка в руках неумелых подростков, когда есть повод. В комнате, освещаемой лишь полной луной, блестающей на небе, сидели двое. Они молчали, холодную тишину только периодически разрушал звук наливаещегося в бокалы алкоголя. Она - ангел смерти, в присутствие которой стерается грань между живым и мёртвым. Когда человек готов отойти в мир иной, она ставит диагноз "абсолютно здоров" и возвращает несчастного на наш свет. Он - гравитационный манипулятор, устраняющий опасность какой бы то ни было высоты. В его присутствии законы физики действуют как выгодно, а не как должны. Но сейчас столь одарённые люди сидят и пьют от безысходности. За пределами толстых бетонных стен, утонув в собственной крови, лежит человек. Рухнул с крыши, спасаясь от судьбы. А они ничего не смогли бы предпринять, даже если бы очень захотели. Чьё-то отчаянное желание умереть оказалось сильнее двух из самых уникальных способностей. Объёмы красного вина, выпитого за эту ночь, сравнимы с объёмами красной крови, растекшейся по дороге. Смерть во всей красе продемонстрировала драгоценной публике своё величие и грязь. Fortunam suam quisque parat.