Это тату так же поразительно, как и ты

Ночь – время творцов, ведь в это время особо часто их посещает множество мыслей и идей, которые хочется тут же воплотить в жизнь, не теряя ни одной драгоценной минуты: кто знает, когда вдохновение вдруг полностью улетучится. Однако, порой в столь поздний час не спится и по иным причинам. Альбедо – юный художник, чей задумчивый взор был направлен на стекающие по оконному стеклу капли ночного дождя. Луна была спрятана за темными тучами, но не настолько плотными, чтобы полностью скрыть ее бледный свет. Стрелки кухонных настенных часов плавно приближались к тройке, слишком тихо тикая, чтобы звучать громче дождя и стука пальцев художника. По какой причине он не находился в такое время в теплой постели – сложно сказать, бессонница мучает его далеко не первый год. Раньше, находясь в полном одиночестве в просторной квартире, юноша и не считал подобное проблемой, порой даже не замечая, как по пробуждению среди ночи ноги сами ведут его на кухню. Но сейчас же, рядом появился тот, кто не позволял блондину надолго оставаться одному. Альбериху, находящемуся в соседней комнате на мягкой постели, также не были чужды ночи, проведенные без сна, однако, именно после встречи с Альбедо, все изменилось. Темновласый никогда не сможет забыть их первую встречу: он, как обычно, готовил кофе и выставлял пирожные на прилавок в пекарне неподалеку от дома, и тут показался он. Под ярко-бирюзовыми глазами виднелись темноватые мешки, а серебристые волосы были чуть растрепаны; на руках невероятной красоты узоры – тату, выполненные явно опытным мастером – а каждые его движения обладали притягательно завораживающей грацией. Вскоре он стал захаживать каждый день, заказывая один лишь двойной эспрессо, порой приходя с маленькой озорной и очень яркой девочкой, для которой старший брат всегда набирал кучу сладостей. Пожалуй, именно благодаря ей двое парней и начали общаться: она случайно пролила кофе на Альбедо, и Кэйа тут же метнулся помогать. Так завязался их первый разговор, оказалось, что блондин работает в тату-салоне рядом и иногда его просят посидеть с маленькой Кли. Шли дни, парни все больше сближались, переходя от простых знакомых к друзьям, а затем и к возлюбленным, начав встречаться. Но, пожалуй, мы немного отвлеклись и нам стоит вернутся обратно в настоящее. Бессонница перестала преследовать Кэйю именно в тот день, когда он даже и не заметил, как провалился в удушье сна, крепко прижимая к себе художника, чья светлая макушка встречала парня тем утром. Но о чужой привычке уходить поздними ночами на кухню Альберих узнал совсем скоро, осознавая что без мирно сопящего рядом блондина он просто не способен спокойно спать. И даже сейчас, сонно разлепляя веки, голубоглазый провел рукой по кровати рядом, и, не обнаружив ничего, кроме прохладной пустующей подушки, он испустил полный недовольства вздох. Босые ступни плавно коснулись поверхности пола, и парень, тихо зевнув, направился на кухню. Поза, взгляд, выражение лица – все у тату-мастера было ровно таким же, как и всегда, когда возлюбленный заставал его тут в это время. Однако даже сейчас, когда глаза так и норовили закрыться, Кэйа все же понимал, что мог бы очень долго рассматривать его в этой тишине, такого идеального, словно выточенного мрамора поразительной красоты. И, на самом-то деле, темновласый каждый раз так и замирал в дверях комнаты, неотрывно глядя на партнера, пока Альбедо не заговаривал первым, чувствуя на себе завороженный взор. – Твоя привычка молча рассматривать меня, видимо, никогда тебя не покинет, – тонкие губы изогнулись в теплой улыбке, и юноша, подперев подбородок рукой, повернул голову к спутнику, – все никак не можешь налюбоваться? – Вообще-то, так и есть. Сколько бы мы не провели времени вместе, а я все никак не могу перестать восхищаться твоей красотой, Бедо, – голос смуглокожего звучал с легкой хрипотцой из-за недавнего пробуждения; не сдержав еще одного зевка, Кэйа приблизился к художнику и сел рядом, укладывая свою голову ему на плечо. Ладонь блондина тут же оказалась на темной макушке, перебирая тонкими пальцами чужие пряди волос. – Альбедо-о-о, пойдем спать. – Я не хочу, поэтому навряд ли смогу уснуть. А мешать тебе спать своими ворочаниями тем более не желаю, – татуировщик негромко вздохнул, уже прекрасно зная, какой сейчас последует ответ: Кэйа ему часто повторял о том, что лучше уж спать так, но вместе, чем в одиночестве. Однако, к удивлению, бариста не стал вновь об этом говорить, лишь недовольно посопев и поелозив головой. Так же, как и Альбедо, темновласый уже давно знал наизусть все слова спутника на просьбы вернуться в кровать, давно знал, что всякие уговоры тут будут бесполезны, и давно знал, что не спится ему от бурного потока суматошных мыслей, что так яростно метались в голове только по ночам. Чаще всего, Альберих вот так и оставался сидеть рядышком с возлюбленным на кухне, совсем погружаясь в сладкий сон, но каждый раз ему ужасно не хотелось оставлять художника один на один с самим собой. Он желал помочь ему отвлечься от размышлений, но разговоры обычно не помогали, да и в процессе болтовни засыпал лишь один голубоглазый. Кэйа с грустью отвел взгляд от окна, опуская его на стол, а затем переводя к свободной руке спутника. Эти тату на предплечьях вызывали в парне не меньше восторга, чем их автор: столь тонкие и изящные узоры невиданных цветов, что плавными линиями перерастали в нечто иное, но не менее прекрасное; местами виднелись следы от фломастеров Кли, что так любила использовать татуировки брата в качестве раскраски; иные из них, располагавшиеся на других участках тела, украшал уже Кэйа своими метками. Невольно темноволосый вспомнил о том, с каким внимательным и сосредоточенным выражением лица Альбедо создает свои творения на коже других людей: в этот момент он не витает где-то в облаках, он не терзает себя какими-либо воспоминаниями, и он не отвлекается на сумбурные мысли, не утопая в них. Пожалуй, работа как никто другой лучше помогает ему спастись от своих же раздумий – от осознания этого факта, Альберих вдруг воодушевился от пришедшей к нему идеи и поднялся на ноги, удалившись в другую комнату, отчего его спутник с недоумением смотрел вслед возлюбленному. На миг тот даже испугался, что, может, как-то случайно обидел Кэйю своим нежеланием идти в постель, однако, парень быстро вернулся к нему, а предмет в его руках вызвал еще большее изумление. – Моя тату-машинка? Зачем ты ее принес? Неужели решил набить себе тату в столь поздний час? – шутливо усмехался блондин, прекрасно зная, что это не так. Он множество раз предлагал партнеру украсить его кожу каким-нибудь рисунком, но ответом ему вечно служил отказ, не имеющий четкого объяснения. По этой причине художник частенько подтрунивает над Альберихом, называя его трусишкой. Вот только, от последующих его слов, Альбедо не на шутку растерялся. – В смысле "зачем"? Бить тату, разумеется. Ты ведь уже давненько заришься на мое предплечье. – Но тебе ведь не хочется. С чего это ты поменял свое мнение? Еще и дома, поздней ночью, а не днём в салоне. – Ответа так и не последовало. Кэйа лишь загадочно улыбнулся да пожал плечами, настойчиво протягивая тату-машинку ее владельцу и начав помогать ему с приготовлениями. Наверное, со стороны это выглядело весьма странновато: двое явно нуждающихся во сне парней в полной тишине сидели на кухне, пока один вырисовывал на смогулой коже второго изумительные узоры, из коих вскоре вырисовывался прекрасный павлин, а за окном в ночи бушевал дождь. Но, в отличии от погоды, на душе обоих юношей был полный покой, который не стоило нарушать лишними разговорами: эти двое и без слов понимали друг друга. Кэйе хватило одного взгляда на увлеченного делом партнера, чтобы его губы расплылись в довольной улыбке, а усталость отступала прочь, не в силах выстоять против тех теплых чувств, различающихся по телу Альбериха, когда тот замечал, с какой благодарностью на него порой поглядывал любимый человек. Эти двое еще долгие часы просидели рядом, не замечая, как они проводили эту ночь, а мрачные тучи постепенно покинули их, позволяя встретить первые тепые лучи раннего солнца. – Теперь-то мы можем идти спать? – Кэйа шумно зевнул, наблюдая за тем, как художник осторожно обматывает татуировку пленкой. – Боюсь, что нам уже совсем скоро идти на работу. Но... Ты не жалеешь? – Конечно же не жалею, Бедо. Хоть я и сказал тебе рисовать что-нибудь на свое усмотрение, поначалу я немного нервничал, не зная, что ты рисуешь. Но сейчас, видя результат... Это тату так же поразительно, как и ты.