россыпь снежинок на твоей коже.

      В узкое окно заливали закатные лучи уходящего за горизонт солнца. Среди оранжево-красных лучей летали едва заметные частицы пыли, которые кружили только в им известном танце. Альбедо сидел за столом и складывал исписанные листы бумаги в аккуратные стопки, чем и заставлял плясать пыль в воздухе, которая заодно задевала рецепторы в носу. Намереваясь чихнуть, алхимик прикрыл глаза, слегка зажмурившись, и приподнял нос, но желание так быстро ускользало, чтобы потом ещё несколько раз вернуться. Бедо и нос чесал тыльной стороной ладони, которую не обтягивали привычные перчатки из-за жаркой погоды, и на последние лучи смотрел, но все не получалось. Чувство то ли раздражения, то ли какой-то незаконченности разгорались внутри. Нос все ещё свербило и Альбедо прошёлся, чтобы зажечь лампы, ведь комната с каждой минутой погружалась хоть и в приятную полутьму, но дописать отчёты нужно было. Вместо лучей, в открытое окно стал задувать вечерный ветер, который подхватывал лёгкие локоны светлых волос Альбедо, севшего вновь за работу. Нежные порывы приятно холодили и кожу, навевая желание вернуться на Хребет, подальше от жаркого дневного солнца и душных помещений, что успевали нагреваться.       Неожиданно по телу прошлись мурашки, но ярче всего по позвоночнику, а за ворот синей лёгкой рубашки словно снега насыпали, что оказалось именно так. Мигом развернувшись на стуле, чуть не переворачиваясь вместе с ним, алхимик встретил хитрую полуулыбку и озорной огонек в синем глазу, что был не спрятан за повязкой и смотрел сверху вниз.       Капитан кавалерии без своего излюбленного меха выглядел до сих пор так непривычно, но до невозможности еще более красивым. Главный алхимик каждый раз зависал и любовался теперь уже открытыми широкими плечами за тонкой рубашкой и честно пытался не опускать глаза ниже, на этот непозволительный вырез, переходящий к узкой талии. — Как ты тут оказался? — поднялся Альбедо и перешёл в наступление, оттягивая на спине ткань, чтобы снежинки, которые ещё не растаяли на тёплой коже, посыпались на пол, — я совсем ничего не слышал. — Ты был так увлечён, что не хотел тебя тревожить, — Кэйя тем временем поднёс ладонь к своему лицу и слегка подул, маленькие снежинки вмиг подлетели к лицу Бедо, тая на щеках и носу, а парочка даже устроилась на длинных ресницах, — стоит закрывать дверь до конца, мало ли какие сомнительные личности ходят за ней. — Не волнуйся, самая сомнительная сейчас передо мной, — Альбедо подавил в себе смешок, но легкая улыбка все равно расцвела на губах, а руки сами потянулись вперёд в трепетном жесте, обнимая за чужую талию.       Чувствуя, как руки Альбериха взаимно обнимают за плечи, прижимая ближе к себе, к спасательной прохладе, Альбедо ощущает небывалое спокойствие и уют. Никто из них не заметил во время их долгого общения, когда стерлась какая-то из граней и где начиналась другая, но оба понимали всё, принимали свои чувства и чувства друг друга в том числе.       Простояв так минут десять, а то и больше, алхимик слушал чужое сердцебиение, буквально полностью расслабившись в чужих руках, пока эти самые чужие, но на самом деле уже любимые ладони поглаживали по затылку, почесывая кожу головы или задевая уже кожу шеи, а контраст от холодных пальцев заставлял чуть ли не жмуриться от удовольствия. Было так хорошо. Физически и душевно.       Осторожные ладони слегка отодвинули блондина, чтобы лечь уже на бледные, почти горячие щеки в нежном поглаживании. Кэйя не мог оторвать взгляд от бархатной кожи под своими длинными пальцами и полуприкрытых век, под которыми сверкали аквамарином глаза. Альбедо же просто млел и крепче обнимал, насколько было возможно, чтобы не мешать партнёру. — Можно поцеловать тебя? — Альберих хрипло шептал, но в такой тишине шёпот прошёлся мелкими мурашками. — Нужно, — вырвалось вместе с выдохом у Бедо и он сам потянулся выше.       Длинная синяя прядь защекотала бледные пальцы, когда те потянулись вверх по крепкой спине. А Кэйя в свою очередь сместил свои ладони на шею Альбедо, путаясь в слегка волнистых прядях и касаясь большими пальцами мочек ушей блондина. Когда мягкие губы Альбериха, коснулись чужой нижней, алхимик не сдержал очередного выдоха и по какой-то инерции обхватил его верхнюю, сливаясь в неловком долгожданном первом поцелуе. Уже никого ничего не волновало, прохлада Кэйи заставила забыть и про жару, и про желание вернуться на Хребет, и про то, что алхимик так и не чихнул. Альбедо нашёл свою частичку зимы, которая в противоречии заставляла его таять под требовательными губами и уже горячим языком, что проходился по губам блондина и собирал каждый звук, слетающих с них.       Альбедо понял сквозь целое ничего в голове, что хочет назвать Кэйю домом. И он был уверен, что Альберих тоже назвал бы Альбедо своим. Хоть и не был алхимик знатоком в чувствах и отношениях, но все эти химические сигналы говорили ему обо всем, как глаза Кэйи, когда он отодвигал повязку, скрывающую шрам и смотрел своими чудесным глазами, в которых плескались ночное небо и море, а центром всего был именно Альбедо.