Непревзойденный в Сяньлэ

      Народу было объявлено, что наследный принц вот-вот достигнет вознесения, и чтобы продолжить совершенствование ему требуется уйти в длительное уединение в храме Хуанцзы. Многие жители, измученные конфликтом Юнани, отнеслись к этой новости как благому знаку свыше: если принц действительно вознесется, то непременно все невзгоды, обрушившиеся на страну, мигом истают, будто грязный снег под полуденным солнцем. Ведь разве есть что-то, с чем не в силах справиться боги? Поэтому даже когда Государь объявил о скромном праздновании в честь отбытия принца, открытого возмущения не последовало.       На приеме собрались лишь члены императорской семьи и некоторые высокопоставленные чиновники. Все как один, улыбаясь и натужно лебезя перед наследником, желали ему успехов на стезе самосовершенствования, но по их перекошенным лицам Фэн Синь видел истинные мысли. Его Высочество же искренне улыбался и сердечно благодарил всякого, кто с кубком вина в потных руках подходил в течение вечера к его месту. В его образе нельзя было найти волнения или печали, и лишь стоящий за его спиной Му Цин, подающий напитки и закуски Его Высочеству, хмурился больше обычного. Но все давно привыкли к недружелюбию приближенного принца, и никто не обращал на него лишнего внимания.       До начала приема Государь с Государыней уже простились с Се Лянем, и сейчас в присущей им спокойной манере руководили торжеством. Только по покрасневшим уголкам глаз Государыни, что не скрыть было за толстым слоем пудры, можно было смутно догадаться о происходящем. Но никто этим не озаботился.       Ци Жун устроил безобразную истерику. Он долго кружил вокруг брата, то гневно сокрушаясь на несправедливость небес, что в своей слепоте до сих пор не позволили пройти Врата Вознесения Его Высочеству, то слезно выпрашивая у того задержаться еще хотя бы на день, на половину, чтобы рассказать Ци Жуну о прошедших за два года непременно захватывающих приключениях. Принц лишь улыбался на эти горестные просьбы, будто не воспринимая их всерьез. И все же в какой-то момент нежно погладил горестно развалившегося на столе брата по голове: редкое для Се Ляня проявление тепла к родственнику, которым он не всегда был доволен. В этом простом жесте Фэн Синь увидел тревогу принца, робкий страх никогда более не повстречаться.       Конечно, и Му Цин, и Фэн Синь отправлялись вместе с Его Высочеством. У Фэн Синя не было семьи, чтобы беспокоиться о ней, Му Цин же на робкое предложение остаться взъярился и отказался наотрез. Как и уходя в путешествие с принцем, он взял с королевского двора обещание позаботиться о своей матери, несколько раз навестил ее и стал готовиться к отбытию. Едва не подравшись с Фэн Синем, позволившим себе подумать, что Му Цин хотел бы остаться, юноша резко бросил:       — Да справились бы вы одни в демоническом логове! Один наивен, словно дитя, второй туп, как пробка! — Фэн Синь сдержал улыбку, но так для себя и не понял, чего в желании Му Цина больше: волнения за них, или все же любопытства. А вот не слышавший грозной ругани Се Лянь присоединению друга только обрадовался:       — Почти как во времена нашего путешествия! Можно представить, что мы и не возвращались в столицу.       Демон не раскрыл, куда отвезет принца, сказал только, что тому нужно прийти к заднему склону горной гряды, на которой располагался Хуанцзи, к назначенному часу. Поэтому, после того как прощальный пир закончился и Се Лянь простился с родителями, они отправились в путь. Переодевшись в простые даосские одежды, троица неспешно покинула столицу и пешком двинулась к горе. Разговор не клеился, каждый думал о своем, и случай переброситься парой фраз представился только в небольшой деревушке, расположенной у подножья хребта. Там в дряхлом ларьке, хозяин которого уже собирался к ночи, Фэн Синь купил пару мясных лепешек: во время пира ни ему, ни Му Цину не удалось перекусить, и теперь юноша, должно быть, был голоден. Се Лянь от предложенной лепешки отказался, едва заметно скривившись.       — Неужели логово демона где-то недалеко отсюда? — спросил Му Цин, устроившись на противоположной от ларька стороне улицы, на оставленной кем-то старой телеге.       — Не думаю, светлая ци вокруг горы слишком сильна, — отозвался Се Лянь, наблюдая за торговцем. Что-то в мужчине привлекло его внимание, но он пока не решался об этом сказать.       — Тогда нас там встретят и отведут куда-то? Было сказано, что никаких вещей с собой брать не позволено, неужели в дороге придется довольствоваться тем, что есть при себе?       Принц на этих словах ощутимо вздрогнул. Пусть он и провел два долгих года вдали от дома, но вел жизнь далекую от бродячей, и не мог представить, чтобы несколько дней пути провести в одном ханьфу или ночуя под звездами. Единственный раз, когда ему пришлось пережить что-то подобное пришелся на прошлый год, и тогда Фэн Синь с Му Цином узнали, насколько капризной может быть лишенная элементарных удобств венценосная особа. Позже своего поведения Се Лянь стыдился и запрещал о нем говорить, но Му Цин уж точно такую подробность не забудет во всю жизнь, да и Фэн Синь нет-нет да посмеивался воспоминаниям.       — Не нагнетай раньше времени, — попытался он разрядить обстановку. — Неужели у демона, могущего справиться с засухой, не будет способа доставить нас куда нужно?       — Так если б был, разве не лучше было бы забрать Его Высочество сразу из замка? К чему эта таинственность?       — Ну мало ли, — замялся Фэн Синь, а Му Цин, словно хищная рыба, почуявшая слабость добычи, продолжил с небывалым энтузиазмом:       — Неужели это демоническое отродье хочет потомить Его Высочество дорогой и ожиданием? Мало ему добровольного плена? Презренный пес… — эту историю Му Цин заводил уже несколько дней подряд. Стоило ему начать поносить демона, так остановить его было сложно, будто он боялся лопнуть от сдерживаемого внутри гнева, если промолчит. Такая неприязнь к существу, которого Му Цин даже никогда не видел была странной, но Фэн Синя забавляла. Мысленно он частенько соглашался с другом.       Устав слушать ругань, Се Лянь аккуратно скользнул в сторону, вернувшись к торговцу. Тот как раз закончил складывать свой товар и сейчас протирал деревянную столешницу замызганной тряпицей. Увидев приближение принца он заинтересованно поднял взгляд.       — Добрый человек, скажите, а что это за подвеска у вас на шее? — улыбнувшись одной из своих мягких улыбок, что мгновенно располагала к себе людей, спросил Се Лянь. Мужчина на миг будто забылся от открывшегося ему вида, но быстро взял себя в руки и опустил глаза на болтающийся на шее шнурок. Там висела маленькая нефритовая фигурка, но не бога, а какого-то незнакомого Се Ляню существа. Он выглядел как человек, сидящий в позе лотоса, однако обладал маленьким телом и крупными руками, которыми, казалось, мог дважды обнять сам себя. На лице довольно грубо выполненной фигурки застыла фривольная улыбка, а глаз не было — присмотревшись, принц понял, что их должна была скрывать широкая повязка, но мастерства резчика на исполнение не хватило.       — Молодой господин видно не отсюда, — ухмыльнувшись щербатым ртом, ответил мужчина. Он снял шнурок и протянул его Се Ляню, чтобы тот рассмотрел получше. — Это изображение Цзюйяна.       — «Равный солнцу»? Это недавно вознесшийся бог? — спросил принц. Услышав их разговор, Фэн Синь поспешил запихать остатки лепешки в рот и бросился к Его Высочеству.       — Эхе-хе, молодой господин, пишется другими знаками. Это демон, которому поклоняются местные.       — Демон? — застыл Се Лянь. Он знал, что некоторые люди предпочитают просить помощи в своих делах не у далеких Богов, а у мелких демонов и владык, и раньше никогда не интересовался такими глупостями, но сейчас вдруг понял, что зря. Может ли как-то похожий на страшную обезьянку Цзюйян быть связан с Собирателем Цветов под Кровавым Дождем?       — Твое Выс… Молодой господин, не надо тебе этого слушать, — вмешался Фэн Синь, едва сдерживаясь от того, чтобы не закинуть принца на плечо и не унести подальше отсюда.       — Несколько лет назад он появился в Чэнду и моя невестка привезла мне оттуда подвеску. Там многие ему молятся, а как моя дочка понесла я и сам стал. Говорят, даже молитва богине плодородия не так хороша в таких делах, как Южному Поветрию Цзюйяну.       — Это… — хотел было продолжить Се Лянь, но подоспевший Му Цин, забрав у него подвеску и вернув ее хозяину, нетерпеливо перебил:       — Молодой господин, назначенный час почти настал. Не хочешь же ты опоздать из-за сплетен о какой-то мелкой твари?       — Тебе, юноша, стоит попридержать язык, — поучительно вставил торговец. — Цзюйян хоть у нас и известен как помощник в таких делах, а все же демон. Говорят, неугодных он вырезает толпами, даже не сняв повязку с глаз, а если сплетню про него несла женщина, то как бы стара или некрасива она ни была…       — Пошли-пошли, молодой господин, — засуетился Фэн Синь, подталкивая принца в спину. — Если правда опоздаем, что делать будем?       Троица с нервничающим больше обычного Фэн Синем и задумчивым Се Лянем покинула деревушку, и только тогда, заметив состояние принца, Му Цин спросил:       — Чем Твое Высочество так заинтересовал «Равный солнцу»?       — Я просто подумал, что очень мало знаю о демоническом мире и его обитателях. Стоило расспросить об этом Советника до ухода. — Помолчав немного, он добавил: — И торговец сказал, что его имя пишется другими иероглифами. Только я не пойму, какими.       — Наверное… — начал было Му Цин, но осекся. Фэн Синь попробовал прервать тему:       — Да кому какое дело вообще?       — Му Цин, ты понял? — не обратив на него внимания, спросил принц. И тут же потребовал: — Расскажи мне.       Му Цин секунду думал, глядя на Его Высочество, затем молча поманил его и уселся на корточки у края дороги. Взяв веточку, он начертал что-то на дорожной пыли. Фэн Синь со страдальческим выражением наблюдал, как Се Лянь сначала вглядывается в символы, силясь понять, а затем, внезапно вскочив, принимается затаптывать написанное. На его лице за злостью пряталось плохо скрываемое смущение. Он смог лишь выпалить:       — Бесстыдные демоны!       За время пути до назначенного места солнце, ранее золотившее закатными лучами мелкий пролесок предгорья, окончательно село, и дорога погрузилась в молочные сумерки. Случайные прохожие исчезли с пути, да и сам путь из широкого тракта стал вихляющей тропинкой. Идти пришлось друг за другом: сначала Фэн Синь, в центре Се Лянь, а замыкал неровный строй Му Цин. Последний недовольно сложил руки на груди и с прищуром оглядывался, словно укрепляясь в каких-то своих подозрениях с каждой минутой. Несколько раз он порывался что-то сказать принцу, но останавливал сам себя, недовольно поджимая губы.       Наконец за очередным поворотом открылась поляна, края которой терялись в сизой дымке. В центре стояло сухое дерево бадьяна, из последних сил раскидывающее хрупкие ветки. Словно падальщики, его окружали мелкие кустики, усыпанные пышными красными соцветиями. И никого вокруг.       — Это здесь, — сказал Фэн Синь остановившись. Меж его бровей всегда была небольшая складка, делающая взгляд серьезным, и сейчас она выделялась еще явственнее.       — Что это значит? — спросил Му Цин, выглядывая из-за спины Се Ляня. Тот тоже хмурился, оглядываясь по сторонам. Благодаря своему уровню совершенствования, он мог почувствовать сущности поблизости, но никого не находил: ни живого, ни мертвого.       — Может, место не то? — задумчиво спросил принц, но не успел еще как следует обдумать происходящее, когда Фэн Синь сделал шаг вперед. Он достал что-то из рукава и, слегка сжав в кулаке, бросил в траву.       В тот же момент из-за ствола показался кроваво-красный паланкин со скатной крышей и яркими кисточками, трепещущими при движении. Прикрывающую ложе газовую ткань украшали тонкие подвески серебра, переливающиеся и тихонько звенящие. Однако их ласковую песню заглушал другой звук — глухой треск и стук костей: паланкин несли четыре рослых скелета.       Се Лянь с Му Цином не сговариваясь потянулись к поясам, но, не нашарив рукояток оружия, замерли. На скелетах не было и следа плоти, но кости не думали рассыпаться, поддерживаемые темной ци, клубящейся у их ног. Сделав несколько шагов, диковинные носильщики остановились, опустили паланкин и замерли в поясных поклонах. Они действовали так единодушно и четко, что казалось, потратили не один день на подготовку. Сквозь волнение Се Лянь мысленно улыбнулся, представив, как скелеты раз за разом отрабатывают синхронную ходьбу.       Фэн Синь сделал знак рукой, и два белых камушка, что он бросил ранее, вернулись в раскрытую ладонь. Обернувшись, он указал на паланкин.       — Ваше Высочество, прошу.       — Это… — неуверенно начал было Му Цин, но Фэн Синь, переведя на него взгляд, задумчиво прервал:       — Тебе лучше тоже забраться внутрь. Мы прибудем совсем скоро.       Однако Се Лянь не тронулся с места. Он перевел взгляд с телохранителя на паланкин и обратно, и спросил:       — Фэн Синь, что это значит? — голос принца сохранял строгость, но за ним чувствовались и неуверенность, и интерес. Казалось, если сейчас ему скажут, что ехать никуда не нужно, он все равно заберется в паланкин, чтобы получше его изучить. Однако кое-что следовало прояснить как можно скорее.       — Ваше Высочество, так сложилось, что я несколько… — Фэн Синь скривился, силясь подобрать слова. — …связан с Собирателем Цветов под Кровавым Дождем. Он поручил мне доставить вас в его владения.       — И давно связан? — спросил принц, и на его лице, как и в выражении Му Цина, отразилось одинаковое потрясение. Фэн Синь твердо ответил:       — Больше, чем мы с вами знакомы, — поймав на себе полные подозрений взгляды друзей, мужчина тяжело вздохнул. Ему всегда трудно давались речи, а объяснения — еще трудней. Казалось, нелепым выйдет все, что сорвется с языка, пусть он и прокручивал этот диалог в мыслях тысячи раз. — По правде сказать, он помог мне стать вашим телохранителем. Однако пусть это и так, ваше благополучие всегда стоит для меня на первом месте.       — Помог стать… — пробормотал Се Лянь, и через мгновение его глаза округлились. Ведь действительно, первоначально, когда наследнику исполнилось четырнадцать, Государь выбрал ему другого телохранителя, сына управляющей, но через пару лет, во время тренировки он сломал сразу обе ноги и долго не мог поправиться. Его место занял Фэн Синь: сначала временно, но потом Се Лянь разглядел его талант, полюбил характер и решил оставить при себе. Тогда же выдалось путешествие и о смене телохранителя заговаривать уже никто не стал… — Неужели ты?..       — Я ничего не делал с тем юношей, — поспешил оправдаться Фэн Синь, поняв по лицу принца, о чем тот думает. — Пусть и… знал, что с ним случатся некоторые неприятные вещи, но никогда не хотел навредить ему намерено или невосполнимо. Сейчас с его телом все хорошо и он продвигается по службе, — «где-то подальше от моего места» мысленно добавил Фэн Синь. Он ни за что не признался бы даже себе, но тот юнец за спиной Его Высочества заставлял Фэн Синя бессильно сжимать кулаки. Если кто-то и должен быть телохранителем Се Ляня сейчас, то это он.       — То есть ты с самого начала служил демону? И зачем это все? — резко спросил Му Цин.       — Я не служу ему, — отозвался Фэн Синь. — Просто у нас общие интересы.       — И впрямь? — продолжал юноша. — Тогда что это за интересы такие?       — Не знаю всего, но…       — Не знаешь? И как же тогда твои интересы совпадают с демоном? — Му Цин как всегда умело играл язвительными словами и Фэн Синь знал, что в словесной перепалке ему не победить. Поэтому он обратился к Се Ляню:       — Ваше Высочество, я не настолько красноречив, чтобы объяснить вам происходящее, но уверяю, что никогда не желал вам зла, и не сделаю ничего, что повредит вам или Му Цину. Пожалуйста, нам пора в путь.       — Да как можно поверить тебе теперь! — вновь вмешался Му Цин. Фэн Синь невозмутимо ответил:       — Пусть четыре тысячи демонов загробного мира разорвут мою душу и поглотят прах, если я солгал. Я не хочу вам зла, — едва заметно скривившись, он все же добавил: — И Собиратель Цветов под Кровавым Дождем тоже. Да, я стал вашим телохранителем с его помощью, но все, что мы пережили втроем, и нашу дружбу считаю искренней.       Принц молчал долгую минуту, задумчиво глядя на Фэн Синя и паланкин, а затем, будто что-то решив, кивнул.       — Хорошо, я тебе верю. Нам все равно нужно отправиться во владения демона: даже хорошо, что ты знаешь все там. Однако есть ли еще что-то, чего ты не сказал?       — Нет, Ваше Высочество, — в голосе Фэн Синя явно слышалось облегчение. Се Лянь кивнул, и, пройдя к паланкину, изящно нырнул внутрь. Му Цин последовал за ним, бросив на Фэн Синя долгий взгляд.       — Твое Высочество, если полностью довериться ему… — начал он, едва опустилась ткань. Она казалась газовой и легкой, но неожиданно изнутри паланкина не было видно происходящего вокруг, даже звуки леса будто пропали в одно мгновение. Паланкин ощутимо тряхнуло, когда носильщики подняли его и медленным шагом двинулись вперед.       — Если бы он действительно хотел навредить, то сделал бы это еще очень давно. Я лишь думаю, что все происходящее действительно слишком сложно для объяснения.       — Может, ему стоило бы читать больше книг, и тогда сложность бы пропала, — недовольно фыркнул Му Цин, закатив глаза. Се Лянь улыбнулся на его жест, но тут же вновь стал серьезным.       — «Четыре тысячи демонов разорвут мою душу и поглотят прах»… — медленно повторил он, смакуя каждое слово. Посмотрев на Му Цина, принц спросил: — Разве это не смертельная клятва для… демонов?       В этот момент с потолка паланкина спланировало что-то светлое, и прежде, чем принц разглядел, село ему на колени. Это оказалась маленькая серебряная бабочка. Ее тонкие крылышки были словно вырезаны из хрусталя, и если бы не их робкое трепетание, Се Лянь решил, что перед ним лишь искусная фигурка. Принц протянул руку, но не решился коснуться бабочки пальцами, лишь восторженно протянул:       — Какая красота…