Мы ещё встретимся

      Шаг. Ещё один. Из-за острой боли в ногах было трудно совершать любые телодвижения. Особенно сложно было из-за отвратительных ламп, что едва освещали коридоры исследовательского отдела. Едва можно было разглядеть свои же ладони. Покрытые в крови руки потянулись к трубе, что была спуском к комнате хранения Чистой Силы. Мальчик схватился за неё и, игнорируя мужской голос, что звал его и просил остановиться, почти что мгновенно оказался в нужном помещении.       Он потянулся за оружием, игнорируя боль от горящих на его теле печатей Воронов, в надежде, что, хотя бы сейчас, ему удастся синхронизироваться. И когда ненавистная Чистая Сила слилась с его правой рукой, он сразу же взмахнул ей, желая ненадолго обезвредить приближавшихся людей, откинуть их, лишь бы оторваться от погони. Но оружие пошло дальше: преследователей пронзило насквозь, их тела мгновенно оказались на полу, как и их внутренности. По мимо этого были сломаны големы, нависавшие над головами людей, что что скрывали лица за масками. Ударом лезвия внутренности размозжило, мало что можно было разобрать. Из разрезанных на двое трупов по кафелю стекала кровь, лужи алой жидкости становились всё больше, в конечном итоге соединяясь в единый пруд.       Алма чувствовал лишь страх сейчас. Голова была полна рассуждений, он не мог не обвинять себя в произошедшем. Ребёнок старался игнорировать это, чтобы задать себе два простых вопроса: «Где сейчас Юу?» и «Что мне делать дальше?». Мальчик полагал, что Юу мог либо сбежать через канал, в который он его и пнул благополучно, либо друг был обнаружен другими людьми из Чёрного Ордена и схвачен. А если его схватили, то, скорее всего, он был уже «заморожен», как говорили те Вороны, что усыпили его печатями у обрыва.       – Надо убегать отсюда, – Алма говорил с самим собой шёпотом, подсознательно понимая, что теперь, если его обнаружат, то незамедлительно убьют. Но у него возникли некоторые сомнения после увиденных трупов экзорцистов, чьи лица ему казались знакомы, словно он их видел не первый раз. Эти чудовища могут сделать нечто хуже и ужаснее смерти. И от этой мысли рвота сама поднималась вверх по пищеводу.       Ребёнок сглотнул, умудрившись сдержать позыв. Только вот теперь на языке чувствовался кисловатый привкус, смешанный с запахом майонеза. На глазах наворачивались слёзы. Алма чувствовал, как гнев вместе с отвращением переполняли его, чувствовал, как желание убить всех находящихся в здании брало над его разумом верх. Вместо того, чтобы исполнить своё желание умертвить всех и вся в лаборатории, он направился к другому каналу с водопроводом. Трезвость ума, на удивление, мальчик ещё умудрялся сохранять. Сжав ладонью дверную ручку, он повернул её, видя белый ослепляющий свет.       Юноша с неохотой открыл глаза, первое, что он увидел – потолочные доски в тускло освещённом свечкой помещении. Дотронувшись до своего лба, он стёр холодный пот, который скопился на коже. Парень довольно быстро осознал, что увиденное ранее было лишь сном. Он не первый раз его видел и точно уж не последний. Уже наизусть мог бы рассказать, как сбегал из Ордена и скольких людей при этом убил. Но он был рад, что смог сдержать тогда свой гнев. Ему нравилась жизнь, к которой он в итоге пришёл, он хотел бы продолжить жить так и дальше.       Приподнявшись, парень увидел женщину с короткими каштановыми волосами, в чёрном платье и белом фартучке. Она старалась как можно тише перебирать разбросанные по столу документы, изучая их и раскладывая по трём разным стопкам. Краем глаза увидев, что лежавший на кровати человек приподнялся, она вздрогнула.       – Господин Бронте, – оставив в покое бумаги, она подошла к сидящему юноше и, слегка наклонившись к постели, положила руку ему на затылок. С явным волнением на лице она спросила, – Вы нехорошо чувствуете себя?       – Всего лишь плохой сон, – улыбнувшись, парень сказал это и медленным движением убрал женскую руку.       – Я разобрала большую часть документов. Мне нужно разослать те, что вы уже подписали?       – Я сам займусь этим. Почему ты ещё не отдыхаешь?       – Я как раз собиралась спать. Извините, – девушка, выпрямившись, отдалилась от кровати и медленными шагами направилась к выходу. Прежде, чем покинуть помещение, она задала вопрос, – Вам точно ничего не нужно, Господин Бронте?       – Уильям, пожалуйста. Просто Уильям, – раздражённо пробормотал Алма себе под нос эти слова, выпрямившись и поставив ноги на пол. На самом деле, юношу несколько раздражало, что ему необходимо просить свою горничную обращаться к нему по имени. – Ничего не нужно, Лиза. Доброй ночи.       – Спокойной ночи.       Оставшись в одиночестве, парень какое-то время сидел на кровати и смотрел в окно. Поднявшись, тот подошёл к столу и взглянул на порядок, который навела женщина. И юноша был ей признателен, правда: теперь не нужно было рыться в куче из писем, которую он сам же создал и с которой был вынужден мучиться в течение нескольких часов. Он был ей благодарен за то, что она убирается в доме и готовит еду, хотя она получает за это деньги и это просто её обязанности. Конечно, парень мог согласиться на предложение Лизы отправить все письма. Не стал из-за того, что не хочет перекладывать ответственность, которую возложили на его плечи. Более того, она и без этого постоянно трудится, поддерживая чистоту в доме.       Алма собрал свои кудри в низкий хвост и связал их подобранной со стола лентой, закрепляя волосы на не слишком туго завязанный бантик. Взяв серебряное кольцо с маленьким ярко сияющим красным камнем внутри, юноша надел его на средний палец левой руки. Парень, достав из ящика стола карнавальную чёрную маску птицы. Поправив топорщившиеся перья, он аккуратно надел её, позволяя чёлке прикрывать левое ухо. Надев на тёмную рубашку чёрную жилетку и застегнув на ней пуговицы, он накинул плащ-накидку бордово-винного оттенка с чёрным воротом. Поправив маску, парень сам себе сказал:       – Хватит пока что с меня этой работы.       Пускай юноша и не чувствовал себя отдохнувшим после увиденного кошмара, было чувство, что ему необходимо выйти на улицу. Лёгкие будто требовали свежего ночного воздуха. Не в силах противостоять собственному подсознанию, Алма вышел из комнаты и пошёл к лестнице вниз.