Ramin Djawadi – Prince that was promised (House of the Dragon)
* * *
Иккингу двадцать три, он почти что полон надежд на светлое будущее с драконами и людьми на Новом Олухе и почти удачно делает вид, что его совсем не тяготит прошлое. Каждый год оно смутно напоминает о себе в виде подарков от незнакомца, который никогда не показывал своего лица или имени, но Иккингу всё же удавалось уловить его присутствие. Оно мягкое и ненавязчивое, его можно было бы не заметить, если бы не тонкая напряженность, говорящая, что вместе с запахом дождя, грозой и тучами пришёл ещё кто-то. Кто-то смутно знакомый и всадник как будто бы знает кто это, но ему слишком страшно, чтобы погнаться за штормовым ветром; слишком страшно, чтобы обнажить правду. Парень стоит перед кузней и снова чувствует шепот дождя, дышащего в спину в преддверии свежести и молний. Его окатывает непонятным страхом, вернувшим воспоминания. — Я надеюсь, что ты запомнишь меня, мой дорогой Грудь разрывает, словно бы это ему всадили пару стрел и Иккинг ничего не может с собой сделать: глаза блестят от слёз, горло горит от горечи и он болезненно всхлипывает, неверяще качая головой. Вигго с трудом стоит перед ним и смотрит почти что успокаивающе, как будто бы он не собирается умирать сегодня. — Пойдем со мной, я вылечу тебя. Мы будем жить вместе. На Олухе. Ты можешь стать моим любовником или просто другом… Ему тихо улыбаются и всадник уже может прочитать ответ по глазам. — Я – мертвый груз, мой дорогой Иккинг. Моя игра окончена и больше всего на свете я не хочу, чтобы она кончалась и для тебя, — парня нежно гладят по щеке и касаются лба губами в любящем, прощальном жесте, — Ты скрасил мою жизнь, как никто до этого. Спасибо. — Вигго- — Иди. Быстрее. Тебе нужно-о-ох..Уходить, — Вигго все-таки не может сдержать острую боль от стрел и она вырывается наружу сухим полустоном, — Я задержу их. Иди! Иккинг качает головой из стороны в сторону, заставив мужчину нахмуриться. Он не хочет уходить. Почему именно так? Он признал свои чувства к этому человеку пару дней назад, которые оказались самыми счастливыми за все это время и сейчас ему нужно потерять его? Слышатся крики, скрилл напряженно рычит в сторону выхода и готовится защищаться, а Вигго с усилием выпрямляется. Всадник застывает на пару секунд прежде чем суетливо подарить охотнику последний поцелуй и с кричащей болью залезть в седло. Вигго улыбается ему, все еще чувствуя тепло на губах и поворачивается к скриллу. Иккинг очень тяжело выдыхает и трёт глаза, которые предательски намокают и жгутся солью. В носу щиплет, в горло снова начинает затекать страшная горечь и ему приходится потратить несколько мгновений, чтобы приглушить всплывшую боль. Он ловит себя на мысли, что не хочет идти за запахом грозовых туч, не хочет ловить тайного поклонника за руку, но тогда что же он делает перед своей кузницей этой ночью? Он догадывается, что незнакомец придёт сегодня, ведь над островом собрались тучи и грозы, несвойственные этому времени года (тем более если это и вправду он – призрак его воспоминаний – то он обязательно явится, привлеченный новостью о скорой свадьбе Иккинга). Парень неуверен и всё ещё сомневается в своих действиях, но тогда почему он продолжает стоять здесь, словно бы готовый встретить его? Всадник не может найти ответа, но вместо этого, кажется, отыскивает в уголке сердца отчаянную храбрость, чтобы сделать пару шагов ко входу. Шелестит чужая одежда, мягко стучат шаги, словно бы незнакомец не хочет скрываться, а зовёт за собой чередой еле уловимых звуков. И Иккинг поддается за ним, за этим шелестом и свежестью, пока над головой сгущаются тучи. Он заскакивает в кузницу и находит на столе аккуратную коробку из дерева: лаконичную, простую, с тонкой гравировкой, но всадник не спешит смотреть, что там. Подарок остается на столе, а он сам движется к чёрному входу из здания, улавливая проблеск чужого плаща между кустов и треск листвы под человеческими ногами. Незнакомец делает вид, что хочет сбежать, но парню что-то подсказывает, что если бы от него хотели уйти, то изначально шагали бы тише и двигались быстрее. Его зовут за собой и он послушно идёт, ощущая как с каждым движением грудь наливается горьким свинцом. Меч висит на бедре, готовый постоять за своего хозяина, но пока что мирно остается внутри рукоятки.Если это и вправду тот, кого он так боится увидеть то что? Что тогда?
Иккинг не знает как себе ответить, но он чувствует… Надежду? Надежду, которая становится скользким подтверждением того, что его сердце так и не смогло отпустить драконьего охотника за все эти годы. Лес синеет и голубеет холодом ночи, но на удивление выглядит более загадочным и интимным нежели ужасающим, и в этой игре теней парень продолжает выглядывать фигуру. Кажется, она пару раз оборачивается и дергает плечами, которые как будто бы движутся радостнее и активнее от того, что всадник бежит за ней. Хрустят ветки, ноги спешно перелазят через коряги, а потом хаос из звуков обрывается на полу-пустой поляне и Иккинг со страхом замирает перед огромным, сиреневым драконом, стоящим на другом конце поляны. Фигура выпрямляется и всадник с ужасом узнает эту ширину плеч, ровную спину и ноги, хотя голова ещё покрыта капюшоном. Скрилл гулко клокочет и покачивает горлом, любовно преклоняя голову перед своим наездником и раскрывая свою гордую, острую корону. На его благородных крыльях все еще могут танцевать тонкие молнии, но он успокаивает их, чтобы не ранить своего наездника. Иккингу кажется, что его сердце начинает рваться и кровоточить. Он не может ни вздохнуть, ни сказать хотя бы слово. — Кажется… Я должен раскрыть свою сущность, раз ты поймал меня, мой дорогой Иккинг, — его тон обманчиво ровный и глубокий, как раньше, но всё-таки немного подрагивает от волнения. Руки скользят к капюшону и снимают его, укладывая на плечи, и Вигго медленно разворачивается к парню. Позади Иккинга слышится хриплое дыхание и хруст веток и из кустов к ним выскакивает запыхавшийся Беззубик. Он широко высовывает язык, дышит и с любопытством смотрит на происходящее. Охотник мельком улыбается ночной фурии, но потом смотрит на Иккинга. Он теряется от такого пристального взгляда и на мгновение опускает глаза в нерешительности. Мужчина много раз представлял себе их встречу, прокручивал в голове слова и действия, но это всё быстро разбилось о блестящие глаза напротив. — Иккинг- — Я оплакивал тебя. — Икк- — Я оплакивал тебя, — он почти что рычит и по щекам ползут слезы, — Ты знаешь насколько больно ты мне сделал? Я бы убил себя от горя если бы не Беззубик. Ночная фурия боязливо урчит и переминается с лапы на лапу, ощущая боль и гнев своего наездника, но совсем не зная как ему помочь. — Я знаю, Иккинг, позволь мне- — ЗАКРОЙ РОТ! Не смей! Не смей ничего говорить о том, как тебе жаль, — он гаркает на мужчину и скалит зубы, начав подходить к нему и угрожающе тыкать пальцем в грудь собеседника, — Где ты был все эти годы? Почему ты не вернулся? Вигго молчит от резкой боли, вспыхнувшей в груди наряду с острой виной и кипящим стыдом. Ему стыдно. Ему было стыдно с того самого дня, как он смог летать на скрилле после выздоровления и так и не повернул своего дракона в сторону Олуха. Он сгорал от вины и тоски, но всё равно остался в своём логове на краю островов, потому что искренне считал, что так будет лучше им всем. Иккинг – мужчина и он тоже, а такие союзы в обществе викингов караются, тем более, что Иккинг – будущий вождь. Он больше всего не хотел, чтобы у вождя Олуха была запятнана репутация из-за его чувств к нему. Он не хотел быть грязным пятном на его будущем. Он не хотел рушить его жизнь из-за этой предательской искры, которая всё никак не унималась под рёбрами. Вигго решил, что лучшим поступком будет – остаться у себя в хижине со своим драконом и жить тихую, спокойную жизнь, по крупицам собирая любые новости и слухи об Олухе, наблюдая за своим возлюбленным издалека. Вигго думал, что вдалеке от Иккинга он разлюбит его, но он ошибся. — Я не хотел ранить тебя. — Ты уже ранил меня, — Иккинг с рокотом выдыхает и глотает слёзы, — Почему ты не вернулся? — Я не хотел стать грязным пятном на твоей репутации. Всадник протяжно скулит и жмурится, начав сильнее плакать. Боги, как же больно слышать это и понимать, что это правда. Общество будет осуждать их за такую простую вещь, как чувства друг к другу. Мы не выбираем кого любить, так почему это должно наказываться? Иккинг жмурится и сглатывает, все ещё отворачиваясь от собеседника. — А что сейчас? К чему все эти подарки? — Я… Я не смог забыть и разлюбить тебя, но и не мог открыто прийти, — Вигго все ещё чувствует себя виноватым, — Я просто хотел хоть как-то показать свою любовь. Всадник тяжело молчит и качает головой, как будто бы разговаривает с кем-то у себя в голове. Вигго уже хочет открыть рот и извиниться за то, что пришел, но он не успевает – его сильно-сильно обнимают и плачут в грудь. — Я так оплакивал тебя. Теперь это звучит жалобно и тоскливо, без какой-либо ярости, как раньше. Как бы ему ни было больно и плохо, но парень рад, что Вигго жив. Он просто позволил себе позлиться на него (и у него были все причины на это), но сейчас в полной мере ощутил облегчение. — Я не могу поверить в то, что ты жив, — он жмется ещё ближе и крепче хватается за спину мужчины, который обнимает его в ответ, — Неужели ты снова уйдёшь? — Нет. По крайней мере не навсегда. Иккинг почти успокаивается и чувствует как рана на сердце выплевывает всю горечь и яд и начинает затягиваться, унимая боль. Это чувствовалось почти так же как и первые лучи после долгой, холодной ночи. Молчание тянется, но не из-за неловкости или стыда, а просто потому что слова пока что не нужны: они просто дают себе время, чтобы окунуться в чувства. Вигго тоже чувствует облегчение и это его тоже очень радует: он устал носить в себе глубокую вину и стыд из-за того, что не вернулся. — У тебя скоро свадьба, ведь так? Ах... Да. Точно. Те самые жестокие реалии, которые он воздвиг себе за все эти годы, чтобы позабыть, что его возлюбленный умер в тот же день, когда он признал свои чувства. Иккинг морщится и жмурится. Астрид – верная, любящая и сильная девушка, но он не может скрыть тот факт, что их отношения были стенкой, за которой он спрятался от своей травмы. Это не то, чего она заслуживала, но он не сможет ей об этом рассказать. Не сейчас. Не этой ночью, когда его любовь воскресла. — Да. Через три дня. — Ей очень повезло. — Да… Повезло, — неприятный осадок на сердце всё ещё жалит язык и вытягивает наружу сжатый выдох. Она не заслужила такого отношения к себе. Она не заслужила быть моей стенкой от горя. — Ты любишь её? — Вигго отрывается от него и смотрит (насколько это возможно в лунном свете) в лицо возлюбленного. — Не знаю, — Иккинг отводит взгляд, который выглядит таким черным в ночи, — Я не знаю… Ему слишком больно, чтобы чувствовать любовь к Астрид, и что самое главное – эта боль была от потери Вигго. Он не смог его забыть и выходит, что… Он все еще любит его, а не её, хотя пытался доказать себе обратное? Всадник закрывает глаза и поджимает губы, а потом чувствует как его берут за лицо и целуют. — … — Иккинг смотрит на мужчину широко раскрытыми глазами. — Ты всё ещё путаешься в своих чувствах, мой дорогой? Раньше – да, но сейчас он в полной мере узнает их: они теплеют на щеках и порхают в животе, так что всадник плюет на все клятвы и обязанности и сам тянется за поцелуем. Драконы переглядываются друг с другом, немного смущенные от романтической искры между их всадниками, но могут только лечь на землю и ждать. Ожидание длится недолго и вот теперь Вигго желает увести его к алтарю. Алтарь – глубокая кристальная пещера с узорчатыми рунами и ложем, где все пары заключают свой брак. Церемония в деревне для людей, а уединение на алтаре для богов, которые и подтвердят брак (Вигго знал об этом от одного из путешествующих всадников с Олуха; они разговорились и тот рассказал про брачные традиции его родины). Без алтаря брак не действителен даже если была прелюдная церемония в деревне. Никто не ходит в алтарь просто так, потому что уединиться там значит подтвердить статус своих отношений, а браки викингов, как это известно, вечны и никто не шутит с такими вещами. Драконы несут их к пещере, укрываясь заботливой темнотой неба и никто на острове не может видеть их. Иккинг задумывается перед входом в пещеру и почти поворачивает назад, но его снова целуют и ведут за собой. Иккинг достанется Астрид, ибо так заведено в обществе, так хочет его племя и мать, но Вигго всё равно хочет поставить на нем свою метку. Он отдаст своего возлюбленного этой всаднице, но только после того как заберет его руку и сердце перед лицом богов. Следующая клятва Иккинга на этом алтаре уже будет недействительной (но об этом никто не узнает) и так будет правильно, ведь всадник ночной фурии любит его, а не её. Вигго укладывает любовника на спину прямо на каменной, гладкой поверхности алтаря и подхватывает под коленями. — Ты можешь жить с Астрид. Ты даже можешь любить её и завести с ней много-много детей, но всё равно ты будешь моим по праву первой клятвы, — мужчина припадает губами к чувствительной шее любовника и довольно мурчит, — Я люблю тебя и ты меня. Этого достаточно для нашего союза перед лицом богов. — А если нет? Если боги не захотят соединить нас? — парень подрагивает от тепла, разлившегося в животе, и хватается руками за плечи мужчины. — Тогда они не так умны, какими мы их считаем. — Вигго! Нельзя так говорить. Вигго посмеивается и затыкает любые претензии своими губами, уже нетерпеливо стаскивая одежду с чужого тела. Она бряцает застежками, разъезжается в стороны и соскальзывает на землю. Иккинг шикает от холода, обжегшего спину, и Вигго тут же стелит под него свою собственную броню. Драконы молча наблюдают за ними у входа, больше отвлекаясь на небо и поэтому никому не мешают. — У тебя есть масло? — Иккинг растирает свой член слюной и постанывает, держа ноги раздвинутыми. — Да, мой дорогой. — Значит ты готовился? — парень усмехается и ему отвечают тем же. — А как же иначе, — Вигго улыбается и коротко целует его в щеку прежде чем отодвинуться и достать бутылек из-за пояса. Тёплые и маслянистые пальцы касаются сухого кольца мышц, чтобы бережно растереть и протолкнуться внутрь. Иккинг на секунду жмурится и откидывает голову назад, отвлекая себя на своды пещеры. Луна слепит глаза, когда он смотрит наверх: в резном потолке сияет узорчатое отверстие, через которое льется свет. Парень может видеть звёзды и облака и в полной красоте предстать перед своим любовником (или уже супругом если они исполняют клятву на священном алтаре?). Стены пещеры лоснятся и сочатся голубоватыми кристаллами, которые глубоко сияют и переливаются. Всё это выглядит магическим и притягательным поэтому он не удивляется, что это место выбрали священным. — Всё хорошо? Он отвлекается и возвращается к Вигго, чувствуя, что его мышцы сами расслабляются и впускают чужие пальцы. — Да. Продолжай, — Иккинг снова смотрит в небо и спускает руки к члену. Вигго сам чувствует, что нутро всадника свободно впускает его, но всё равно двигается довольно аккуратно: меньше всего ему хочется травмировать своего возлюбленного. Тем более что тот скорее всего за все эти годы не имел мужчин в своей постели, а значит и подготовить его нужно с самого начала. Добавляется второй палец и протискивается ещё глубже, нашупывая и играясь внутри отчего Иккинг протяжно стонет. Он поджимает губы, тепло выдыхает и сжимается от удовольствия. — Тебе нравится? — Ох, да, — всадник бросает взгляд на Вигго и видит, что тот очень доволен, — Я готов. — Ты уверен, мой дорогой? — Да. Да, уверен, я не хрустальный, я выдержу. — Как скажешь. Иккинг только сейчас замечает как потяжелел голос мужчины; его движения были нетерпеливыми и нервными из-за возбуждения, но он сдерживал себя, чтобы не поранить его. Всадник держится руками за каменные резные бока алтаря и пытается специально расслабиться, чтобы облегчить процесс. Его взгляд всё ещё гуляет к звёздам, гадая смотрят ли боги на него сейчас и примут ли они его клятву? Вигго, кажется, совсем об этом не думает и продолжает двигаться.* * *
Это заканчивается с любовными стонами, поцелуями и теплом на щеках и Иккинг довольно улыбается. Вигго отвечает ему тем же, а затем снова целует. Поцелуй оседает на коже сахарной сладостью, но почти сразу же это всё исчезает и на её месте появляется горечь. Через три дня он возьмёт Астрид за руку, натянуто улыбнётся, поклянется в любви и они улетят на своих драконах сюда, чтобы закрепить брак ритуалом…Только вот это не сработает, ведь он уже отдал свою клятву. Было ли это честно по отношению к ней? Иккинг закрывает глаза и чувствует тошноту от самого себя. Он противен и Астрид не заслуживает такого отношения к себе. — Не уничтожай себя за это, мой дорогой, — Вигго, кажется, может прочитать его ненависть к самому себе в этой поджатой челюсти и напряжённости, стиснувшей плечи, — Мы не выбираем кого нам любить. — Я не должен был этого делать, — Иккинг садится на алтаре и сжимается, чувствуя как медленно течёт по бёдрам, — Астрид. Она..Чёрт. — Ты не любишь её, разве нет? — Нет. Ну, то есть, я не знаю, — всадник неловко дрожит и теряется, — она очень хорошая и она дорога мне. Правда. Но… Но- — Но ты её не любишь? — Наверное, нет, не люблю. Мне кажется нам стоило остаться с ней друзьями. — Ты можешь отменить свадьбу. — Нет, уже всё готово и как я это объясню…Нет. Да даже если бы я отменил, то что тогда? — прежнее смущение испаряется и теперь Иккинг смотрит прямо на мужчину, — Ты останешься на Новом Олухе? Будешь жить со мной? И правда. Останется ли? Для чего? Чтобы видеть как Иккинг женится на нелюбимой Астрид, воспитывает с ней детей, а сам в это время будет кусать локти в стороне? Будет смотреть на них и умирать из зависти, прекрасно понимая, что он и Иккинг существуют, как пара только вдалеке от чужих глаз? Что Астрид имеет право поцеловать его в губы на глазах у других, а он нет? У него есть все основания и право на отношения с Иккингом просто потому что его чувства взаимны (чего нет у Астрид), но это работает лишь в прекрасном мире, где любовь сильнее долга, а терпеливость к непохожим побеждает ненависть.Но они не живут в таком мире.
Вигго так и не может ответить, но Иккингу и не нужны слова: он прекрасно видит разочарование и горечь на чужом лице. Они все всё прекрасно понимают. — Так я и думал. Их связь и отношения неправильны в глазах общества и если они хотят быть вместе, то им нужно видеться в тайне, но разве это возможно? За ними кто угодно может проследить (у всех есть свои драконы) и их совместные прогулки в укромные места будут замечаться. — Тебе не стоило возвращаться сюда, — он не может поверить в то, что говорит и собственные слова очень больно ранят душу. Что тогда чувствует Вигго? — Мы оба знаем, что ты не смог бы забыть меня и смириться с моей смертью. — Да. Не смог бы, — Иккинг сглатывает и отворачивается, — Но у меня хотя бы не было ложных надежд. — На что, мой дорогой Иккинг? — На то, что ты останешься и мы сможем встречаться в тайне от других. — И от Астрид? Всадник поджимает губы и уже хочет стрельнуть злым взглядом в сторону любовника, но всё-таки продолжает смотреть в стены алтаря. — Я мог бы с ней поговорить. Она бы поняла. Она добрая и чуткая. — Это был бы хороший план, — теперь пришла очередь Вигго грустно вздыхать и отворачиваться, — Но я не смогу остаться надолго. Иккинг молчит и не хочет спрашивать почему, потому что прекрасно знает: Вигго ревнив. Он не хочет смотреть на него со стороны, притворяясь другом: он хочет в открытую целовать его, заключить брак и не от кого не скрываться. Вигго любит его, правда любит, но он не сможет каждый день терзать рану на сердце. — Быть может… Ты мог бы прилетать время от времени? — парню неуютно и непонятно отчего это: от прохладного ветра, прокатившегося по плечам и мокрым бедрам, или от смешанных чувств под рёбрами, — Мы могли бы встречаться на разных островах… Не часто. Но иногда. Я бы поговорил с Астрид. — Может быть, любовь моя, — Вигго практически мурчит последние слова и наклоняется вперёд, чтобы кротко поцеловать любовника в нос, — Может.* * *
Он улетает вместе с молниями и тучами, проводившими острые крылья скрилла, а Иккинг так и остается стоять на лесной поляне, на которую они вернулись. Ночь близится к концу, но ему совсем не хочется спать. Броня не пропускает влажный ветер, но он зарывается в волосы и играет с ними, пуская мурашки по коже. Как бы не было больно в первые их минуты, но сейчас Иккинг мог почувствовать долю облегчения: Вигго жив и это не последняя их встреча. Правильно ли это? Наверное нет, если она прошла за спиной его невесты, но кому он мог врать? Он любил одного человека и это не всадница голубого змеевика. Астрид должна знать об этом и Иккинг обязательно поговорит с ней обо всём, ибо этот кроваво-соленый спутанный комок травм, мыслей и чувств терпеть уже просто невозможно. Иккинг должен разобраться в себе и своей жизни и может быть тогда он сможет перестать оглядываться на чужие взгляды, став поистине счастливым человеком. С этими мыслями он возвращается в кузницу и тут же вспоминает про подарок: в лаконичной коробке лежит чудесное кольцо. Гранитная, элегантная и блестящая ночная фурия с одиноким элероном, укусившая шипастый хвост такого же гротескного и тёмного скрилла. Они кусают друг друга, сцепившись в единую форму кольца.И что могло бы быть символичнее?