Весь невидимый нам свет

      Когда Блэк пришел в себя, первым, что он увидел, был потолок, достаточно высокий и рельефный, чтобы понять – он не у себя дома. Пошевелив руками, парень застонал от боли. Кто-то связал его конечности, прикрепив их к кованой спинке кровати. Но отнюдь не это заставило Блэка, закаленного жизнью, впасть в панику. Он был голым. И от этого его бессилие ощущалось ещё более остро.       – Пришел в себя?       Парень вздрогнул, когда знакомый голос ворвался в его мутное сознание. Он рефлекторно сдвинул ноги, прежде чем повернуть голову на бок и... Громко выругаться. Настолько, насколько вообще ему позволял его пересохший язык.       И причин для трехэтажного мата, который элитная многоэтажная застройка, верно, слышала впервые, у него было более чем предостаточно. Уже, вероятно, то, что тем, кто развалился в кресле с бокалом чего-то крепкого в руках, был Тодд.       Тот самый, что должен был валяться в коме ещё, как минимум, месяц.       Его лицо, на одной стороне которого все еще отчетливо была видна незажившая ссадина, было бледным, а глаза, смотревшие в упор на Блэка, стеклянными. Тодд напился...       – Ты думал, что я отпущу тебя? – иронично улыбнувшись во всех лучших традициях голливудских злодеев, спросил тот, с видом, словно и не ожидал ответа. – Знаешь, как больно мне было?       Блэк остановил свой неиссякаемый фонтан ругательств. Но не потому, что один псих пытался донести до него свою мысль, а потому что от злости у него перестало хватать дыхания.       Когда же он снова набрал полные легкие воздуха, Тодд резко поднялся и, подойдя, забрался к нему на кровать. Блэк резко выдохнул, когда матрас прогнулся под его телом, а Тодд притянул его к себе. Он лег рядом, уместив свою ногу между его ног.       – Тодд! – пытаясь бороться с подскочившим давлением, взревел Блэк. – Какого хуя ты делаешь?!       Адресат же оставался глух. Вместо того, чтобы отлипнуть, Тодд, напротив, положил голову на грудь Блэка, широко улыбаясь, словно смеялся над самим собой.       – Блэк, – протянул он, – ты знаешь, как дорог мне? А почему? Ты же обычный... – он потерся лбом о горячую кожу, крепко зажмуривая глаза. – Нет, ты необычный. Не такой, как все. Ты лучше... Лучше меня. Ты особенный. Я дорожу тобой... Почему ты не чувствуешь того же?!       Когда Тодд вскрикнул, он со всей силой, что у него была, обнял тело рядом с ним, плача. Блэк, для которого комната наконец перестала кружиться, почувствовав, как его грудь постепенно становится мокрой, мог только вздохнуть, запрокидывая голову. В какой-то момент Тодд уснул на нем...       Теперь, когда Блэк был убежден, что Тодд не в себе, а его голова стала ясной, он мог думать. И первое, что пришло ему на ум, это то, что ему давно стоит сменить замки на двери, а то его квартира уже превратилась в проходной двор для всех и каждого. Не обращая внимания на Тодда, Блэк попытался выяснить, насколько плотно застегнуты наручники. Большой зазор подарил ему немного надежды.       Следом Блэк задержал дыхание и, сжав зубы, вывихнул себе большой палец левой руки. Таким образом, он смог освободить одну руку, но боль, что последовала за его действиями, заставила его прогнутся. И как бы трудно ни было сдержать крик, ему все же это удалось. Дыша глубоко и часто, Блэк, понимая, что, возможно, за дверью его будет поджидать охрана, не хотел рисковать, поэтому, в очередной раз сжав зубы, он подтянулся и втолкнул вывихнутый сустав на место другой рукой. Не отойдя еще от прошлой резкой боли и тут же испытав еще одну не менее "приятную", Блэк, наконец, издал тихий стон. Он смог обрести полную свободу, но прежде чем думать о побеге, он какое-то время покачивался на месте, пытаясь унять дрожь в руках, а заодно и болевые ощущения. Когда ему стало немного лучше, он начал шарить по карманам Тодда, который как лежал, так и продолжал сопеть в обе дырки на Блэке.       К своему сожалению, найти ключи от наручников у Блэка не вышло. Зато он получил в свое распоряжение мобильный телефон, что уже было немало.       Приготовившись набрать номер брата, Блэк успел остановить себя в последнюю секунду. При мысли, что Вайт мог попасть из-за него в неприятности, его коробило. А уж если кто-то увидит его голым... Да еще и в постели... С мужиком... Тем более Тоддом!       Блэк отбросил телефон, не видя в нем никакой ценности.       А затем он сделал то, что ему и оставалось делать – вновь вывихнул и вставил палец, но уже другой руки, полностью освобождаясь от наручников.       Дрожа от боли, Блэк спихнул с себя Тодда, поднимаясь и обыскивая комнату в надежде найти свои вещи. Их он, увы, не обнаружил. Отчаялся ли он?       Подойдя к Тодду, Блэк начал раздевать его. Он стянул с мужчины все, кроме носков и белья, брезгуя. Затем, одевшись, он подошел к двери, осторожно приоткрывая ее и заглядывая в небольшую щель. Его не волновало, как себя будет чувствовать Тодд. Главным сейчас было сбежать из этого места.       И ему повезло – охраны не было, однако это не значило, что он мог расслабляться. Выйдя в коридор, Блэк уверенно и осторожно шел к выходу, пока за очередным поворотом он не услышал голоса. Их было два.       Прижавшись к стене, Блэк ожидал, когда люди подойдут достаточно близко и, когда это произошло, он быстро и точно вырубил их, ударив головами о стену. Блэк не сожалел о том, что делал. Он спасал себя...       Потому что не позволил бы кому-то еще это сделать.       Пошарив по чужим карманам, он обнаружил у одного из них пистолет, а также кошелек с приличными наличными. Памятуя, что его выкрали, Блэк без зазрения совести забрал все свои находки вместе с собой.       В конце концов, чтобы добраться до дома, ему нужны были деньги. А кто виноват, что он пришел в себя в чем мать родила?       Дальше было проще. Он спустился на лифте, где, к его удивлению, обнаружил только одного охранника. Тот, в свою очередь, спал, накрыв лицо несвежей газетой... Блэк лишь покачал головой. Определенно, с такими людьми Тодду недолго оставалось жить.       Из-за напряжения пальцы Блэка пульсировали. Он прекрасно понимал, что ему нужна была медицинская помощь, но в больнице ему бы стали задавать вопросы...       Островком спасения для него стал гараж. Несмотря на позднее время, Гумпа принял его, как блудного сына. Он помог ему наложить шины.       – Расскажешь, – обматывая его поврежденный палец марлей и приклеивая его клейкой лентой к соседнему пальцу, спросил хозяин гаража, - что с тобой произошло?       Блэк упрямо поджал губы. Гумпа знал, что это значит.       Больше не задавая вопросов, мужчина забрал у него пистолет. Сейчас он был нужен Блэку, как собаке пятая нога. Гумпа собирался помочь Блэку встать, но тот и сам прекрасно с этим справился, после чего пошел к выходу...       – Даже не думай, – хватая его за руку, сказал Гумпа.– Ты не уйдешь отсюда с такими травмами.       Блэк отреагировал в своем стиле. Для начала, он сбросил с себя чужую руку, а затем сказал, плохо скрывая гнев:       – Это мое дело.       Гумпа вдохнул поглубже, подавляя в себе желание дать затрещину этому наглецу. Блэк всегда был таким, какой он есть, закрытым и грубым. Но Гумпа знал, что есть в нем и что-то хорошее. Что-то, что он тщательно пытается скрыть. И то, что он так отталкивает других от себя, значило, что он вляпался в дерьмо по самые уши и не хотел кого-то тянуть за собой.       – Собираешься сесть на мотоцикл, когда у тебя только восемь пальцев? – возразил Гумпа. – Как ты вообще добрался сюда?       Блэк закрыл глаза, запрокидывая голову. От чужих вопросов и волнения у него уже начала болеть голова.       – Существование такси для тебя шутка? – парировал он. – Если это все, то я пошел.       Все, что смог сделать Гумпа, это только проводить его спину взглядом, тяжело вздыхая.