Кольцо

Питер не посвящен в первые несколько раз, когда это происходит. Он может только предполагать, что они произошли, по разочарованному выражению Талии. Нет ни удивления, ни шока, ни уязвленной гордости. Она может не понимать, почему это происходит, но это случалось раньше. Не в стае, решает Питер, потому что иначе бы он уже слышал слухи. Питер очень, очень хорошо распускает слухи. Даже ее муж не знает, иначе он бы дал понять, что беспокоится об этом. Единственный человек, который беспокоился, это Талия. А теперь Питер. Блять. — Проблемы с производительностью? — предполагает Питер, расправляя плечи и пряча когти. С кем-либо еще, с кем он спорит — а это множество людей, поскольку Питер очень любит спорить — он не представил бы доказательств того, что они до него добрались, но Талия всегда была особенной. Наполовину потому, что для чего нужны братья и сестры, если не для того, чтобы злиться, наполовину потому, что она одна из немногих, кто может взять верх, когда дело доходит до небольшой драки в кабинете. У них с Талией был по крайней мере один раз в год с тех пор, как Питер стал достаточно взрослым, чтобы красть ее вещи. Теперь он садится на кожаный диван и добавляет: — Я слышал, что они есть у всех. Это ложь. Альфы их не понимают. Не так. Талия не комментирует биение его сердца. Она просто падает на диван рядом с ним, весь гнев прогоняется страхом. — Когда это началось? — спрашивает Питер. Он не врач, но сделает все возможное, чтобы диагностировать причину. Если это когда-либо случалось с другим альфой, то он никогда об этом не слышал. И это правильно; никто никогда не позволит узнать, что у их альфы проблемы с цветом глаз. — Несколько месяцев назад, — признается Талия. Взгляд Питера задержался на ее когтях, но теперь его взгляд скользит по ее лицу. — Талия, — говорит он так же, как сказал бы, какого хрена … И тогда он действительно говорит это. Потому что — Какого хрена?! — Я знаю, Питер, — отвечает она, звуча старше, чем она имеет на это право. Его всегда раздражало то, на сколько лет она старше его, смесь тети и матери, а также сестры, но сейчас не время. — В первый раз я подумала, что это случайность. Это было во время боя. Это не повторялось в течение двух недель. В тот раз рядом было зеркало, чтобы я могла видеть, как мои глаза превращаются из красного в золото. Я не видела своих глаз такого цвета с тех пор, как умерла мама». Питер вздыхает. — Сколько раз всего? — Шесть. Сейчас семь. — Она морщится. — Я перекидываюсь, мои глаза остаются красными несколько минут, затем они становятся золотыми, пока я снова не меняюсь. Я знаю. Это закономерность. — Та, которая не исчезнет, — говорит ей Питер, потому что, видимо, ему это нужно. Черт возьми, Талия никогда не сталкивалась с проблемой, с которой не столкнулась бы лицом к лицу. Не похоже на нее, чтобы игнорировать и надеяться, что это разрешится само собой. — Кому ты сказала? — Никому. — Увидев приподнятую бровь Питера, она сгибается пополам. — Честно говоря, как ты думаешь, кому бы я сказала? Как только я спрошу одного из наших союзников, слышали ли они об исчезновении силы альфы, пока альфа еще жив, они будут на нашей территории. Питер откидывается назад, кладет голову на спинку дивана. Он работал неофициально на второй работе у Талии с тех пор, как она стала альфой, может быть, даже раньше, так как между ними всегда были заработки. Питер хорошо решает проблемы, будь то починка кукольных платьев или закапывание тел. Отлично. Достаточно хорошо, чтобы знать, когда передать проблему на аутсорсинг. Тиски обернулись вокруг его груди, когда он увидел, как глаза Талии мерцают между красным и золотым. Он может не всегда любить Талию, может не всегда ладить с ней, но она его альфа. Она его защитница, его сестра. Питер не укушенный волк; он родился с этими генами, жил с этими инстинктами с тех пор, как впервые вздохнул, родился в заповеднике, как и каждый Хейл на протяжении многих поколений, с тех пор, как семья поселилась в этих землях в поисках места, нетронутого охотниками. — Дитон может помочь, — предлагает Питер, слегка скривив губы. — Как бы он мне не нравился, он много знает о магии. Это может быть какое-то проклятие или болезнь. — Это в лучшем случае. О худшем — о том, что сама альфа-искра испорчена и тускнеет — не стоит и думать. Искра Хейлов была в их семье еще до того, как они стали Хейлами, до того, как они приехали в Америку, до всего. Это всего лишь заминка в долгом путешествии искры. — Я думала о нем, но… — Она качает головой. Это не нет, это просто безмолвный комментарий к ситуации. — Я никому не могу доверить это. — Как бы я ни хотел, у меня нет ответа на этот вопрос. — Ему никогда не нравились друиды, которые редко делятся информацией, кроме как во времена отчаянного положения. Талия думала, что предоставление ему в значительной степени церемониальной должности эмиссара поможет, и утверждает, что это так, но Питер сомневается в этом. — Ты достаточно доверяешь ему, чтобы сказать об этом? Талия кивает, колеблясь. — Ты? — Ни за что. Мы все равно ему скажем. Он может только надеяться, что это не будет неправильным выбором. Дитон молчалив, но он не предатель. Он знает, что не проживет долго, если предаст доверие стаи Хейлов. Питеру просто нужно убедиться, что он предельно ясно понимает этот факт, прежде чем кто-либо из них что-то скажет. Он назначает встречу через два дня, а тем временем внимательно наблюдает за Талией. В его глазах она ничем не отличается. Уровень ее энергии в порядке, даже несмотря на то, что трое детей мешают ей, а еще один находится у нее в животе. На мгновение он задается вопросом, не является ли это каким-то побочным эффектом беременности, а затем отбрасывает эту идею. Он был рядом во время двух ее беременностей. Ничего подобного не было. Кроме того, Талия чуть больше месяца беременна, и проблемы начались задолго до наступления беременности. Он хватается за соломинку, в поисках ответа, зная, что Талия уже прошла через этот процесс. Он идет по ее давно исчезнувшим следам в кабинете и отслеживает новые, ища в книгах и на веб-сайтах, которые Талия, возможно, не рассматривала. Ничего нет. Когда они подходят к порогу Дитона с серьезными лицами, их эмиссар не удосуживается завязать разговор, прежде чем спросить: — Что случилось, Талия? Питер? В тишине офиса Дитона, Талия объясняет ситуацию. Сегодня пришли только они вдвоем, хотя Талия рассказала мужу о ситуации, накануне вечером. Джозеф ведет детей в кино, что-то легкое, что может понравиться даже Дереку. Если все пойдет хорошо, к концу ночи у них будет решение. Если нет… У Питера есть другие контакты, те, кто уважает или боится его достаточно, чтобы молчать, но у каждого секрета есть цена. Пока Талия говорит, Дитон задумывается. Питер не жалеет взгляда на свою сестру, наблюдая, как Дитон наблюдает за ними. Его метафорические загривки взъерошены. Ни один волк не любит, когда его считают слабым. — Хейлы всегда были сильной стаей, — размышляет Дитон, поглаживая подбородок. — Вы когда-нибудь задумывались, почему это так? Редко когда стая становится такой большой и при этом остается стабильной, включая членов стаи, живущих по всей стране, которым требуется только ежегодный сбор, чтобы возобновить ваши связи в стае? Многие из ваших взрослых членов стаи способны достичь полной волчьей смены, а не только ваши альфы, и в среднем вы лучше контролируете свою смену, чем другие оборотни. При этом Питер переглядывается с Талией. Он и не подозревал, что ее разговоры с Дитоном были такими откровенными. Или их эмиссар сам докопался до этих вещей? Хейлы не любят выставлять напоказ свою силу, но это правда. Они мощная стая. В её голосе звучит предостережение, когда она говорит: — Нет, я этого не делала. — Я считаю, что ваша стая так сильна именно из-за вашей альфа-искры. Все, чего вы и ваши предки достигли в прошлом, увеличило возможности этой искры. Даже если вы не используете активно ее силу, она всегда была там, укрепляя узы, оттачивая твои инстинкты, даже обучая тебя полной смене по-своему. Скажи мне, твоя хватка на связях стаи была слабее, чем обычно? — Я не могу сказать, — говорит Талия. — Возможно. Теперь все кажется слабее, даже когда мои глаза краснеют. Питер игнорирует этот ужасающий аспект и спрашивает: — Вы говорите, что у альфа-искры есть собственный разум? — И да, и нет, — отвечает Дитон. — Это инструмент, которым должен пользоваться альфа, не более того. Но он по-прежнему хранит информацию и обладает шестым чувством, которого нет у остальных из нас. Мне кажется, он пытается вам что-то сказать. — Что я потеряю искру, — оцепенело говорит Талия. Ее лицо бледнеет, глаза темны и полны отчаяния. — Нет. Что мы потеряем искру. Хейлы, все мы. Дитон кивает. — Я думаю, что это именно то, что есть. Когда-нибудь в будущем — я не могу дать вам точную оценку — альфа-искра либо умрет, либо отделится от линии Хейлов. — Что мы можем с этим сделать? — спрашивает Питер. Это не враг, которого он может достать серебряным клинком или когтями в спину. Арсенал Питера разочаровывающе ограничен из-за болота будущего. — Если ты так много знаешь, значит, у тебя что-то есть. — Я только читал об этой ситуации, — предостерегает Дитон, затем начинает объяснять. — Если искре суждено умереть, то даже я ничего не могу сделать. Но если она все еще жива в будущем, мы можем провести ритуал, чтобы получить руководство от того, кто обладает искрой. чтобы заключить сделку между прошлым и настоящим, и искра вернулась в стаю. Посмотрим, сможем ли мы повторить историю. Неделю спустя стая Хейлов стоит посреди большой поляны в заповеднике, пока Дитон создает круг из белого пепла. Это не рябина, Питер знает по цвету, но он входит и выходит из круга, чтобы убедиться, что он может свободно ходить. Это слишком напряженная ситуация для него, чтобы смириться с тем, что его держат в клетке. Они все здесь, от самого младшего Хейла до самого старшего, от тех, кто живет в городе, до тети Мидж из Финляндии, и по просьбе Дитона они занимают свои места сразу за линиями круга. Ритуал не требовал определенного времени месяца, что Питер находит странным для ритуала с участием оборотней, но это удобно. Чем быстрее они получат свою информацию, тем быстрее он и Талия смогут вернуться к снайперской стрельбе друг с другом вместо того, чтобы работать так тесно вместе. Питер не был в своей квартире несколько дней. Это пародия, иметь большую семью, о которой приходится заботиться. Он не видел так много Хейлов с момента последней семейной встречи, и даже тогда это не было таким мрачным событием. Даже дети молчат. Они не совсем понимают, что происходит, но улавливают витающий в воздухе страх. Весьма сложно уговорить всех посетить достаточное количество мест, чтобы возобновить связь стаи, но когда Талия говорит им, что их стая рискует потерять свою искру, они здесь. Все они. Какие бы другие обязанности у них ни были, они были отложены и проигнорированы. Вражда в семье, старые истории, драма в отношениях — все это не имеет значения, когда на карту поставлен весь их образ жизни. Если бы Питер был сентиментальным, это было бы трогательно. Но стая переполнена напряженными людьми, с которыми он связан, но не может сказать, что ему нравится их присутствие, так что это не совсем согревает. Питер первым будет прыгать от радости, когда все это закончится. — Что происходит? — спрашивает Талия, когда все заняли свои места, а Дитон закончил странную мелодичную скандацию. — Вы идете на середину, — говорит Дитон позади нее. Как эмиссар, он не является полноправным членом стаи, и ему нет места в кругу. — Это все? — спрашивает кто-то справа от Питера. Выражение его лица почти кривое. — Это все. Только самый близкий человек к будущему альфе сможет позвать его. Через несколько мгновений становится очевидным, что имеет в виду Дитон. Большая часть семьи не может войти в круг белого ясеня, удерживаясь от него так же легко, как если бы это действительно была рябина. Талия, кажется, вклинивается внутрь одной только силой воли, ее глаза мерцают между красным и золотым. Дереку и Коре легче. Коре удается метр или около того, Дереку вдвое больше. Питер обходит их всех шаг за шагом, не колеблясь и не отказываясь от ритуала. Это нечто, это. Питер всегда знал, что он выживший, но действительно ли он стоял в стороне и смотрел, как кто-то забирает альфа-искру Хейла? Был ли он так близок к этому будущему альфе, так кроток, что дошло до этого? Почему он не попытался забрать искру? Диаметр круга около десяти метров. Питер держит голову высоко, пока его стая смотрит, как он идет к центру. Если они что-то говорят, он этого не слышит. В центре круга начинает образовываться туман, становящийся гуще по мере приближения Питера. На его глазах он принимает форму человека: молодой человек, высокий, с остриженными почти до головы волосами, от правой щеки до уха тянется круглый шрам. Туман становится таким тонким и детализированным, что Питер может разглядеть прорехи на джинсах и выкройку на фланелевой рубашке. Молодой человек существует в оттенках серого, но Питер почти может видеть красный цвет его глаз. — Питер, — здоровается молодой человек. Его улыбка искренняя, но в ней есть что-то понимающее. Щепотка озорства. — Ты вмешиваешься в магию? — Он не ждет, чтобы услышать ответ, вместо этого ходит вокруг Питера и насвистывает. — Посмотри на себя, я чертовски соскучился по тебе. Ты так молод! Сколько тебе лет? — Двадцать четыре, — отвечает Питер, скрестив руки на груди. Он не хотел сердиться, но он почти сыт по горло этой ситуацией. Перед ним привлекательный мужчина, который каким-то образом соскучился по нему, альфа позади него, а вокруг них раздражающая, осуждающая семья. — Ты и сам не выглядишь старым. — Конечно нет, мне двадцать два. И хорошо, было бы странно быть старше тебя. Некоторые вещи просто неправильные. — Молодой альфа драматично качает головой, затем оглядывается. — О, чувак, вечеринка? Ты не должен был. — Ты королева бала, — говорит ему Питер. — Хочешь угадать, почему ты здесь? Молодой альфа фыркает, его губы изогнулись в почти улыбке. — Три попытки, первые две не считаются? Кстати, меня зовут Стайлз. — Стайлз, — повторяет Питер. — Кого зовут Стайлзом? Стайлз кажется слишком развлекающимся, чтобы обидеться. — Меня зовут. Это крутое имя. В будущем всех крутых детей будут звать Стайлз. — Он не выглядит так, будто лжет, но так и должно быть. Человечество не может полностью потерять свой вкус. Стайлз, честно. Нет никакого сердцебиения для анализа, только открытое, веселое выражение лица Стайлза. Он точно знает, что делает Питер. Это раздражает. (Это волнует.) — Тебе нужна информация. — Нам нужна альфа-искра Хейлов, — кричит Талия. Кажется, она не может нажимать дальше, но она внутри круга. Питер может видеть, как разговаривают люди вне круга, но он их совсем не слышит. — Вы не имеете права на неё. Это принадлежит нашей семье. Стайлз поворачивается в её сторону, выражение его лица настолько пустое, что на миллисекунду Питер сомневается, что он вообще может её видеть. Стайлз приподнимает бровь, глядя на характер Талии. — Я не согласен. Питер борется с желанием нахмуриться, понимая, что Стайлз предположил совсем другое. Информация, сказал Стайлз, информация. Почему-то у него возникает ощущение, что они должны искать что-то другое. Когда он оглядывается назад, Талия кажется застигнутой врасплох и тем более осторожной из-за этого. — Значит, в будущем ты дашь альфа-искру Хейлу? Руки Стайлза в шрамах, Питер замечает, как Стайлз чешет щеку. Они напоминают следы ожогов, но в них есть узор, который Питер не может разобрать, не имея возможности приглядеться. Почти нелогично Стайлз говорит: — Я никогда тебя не видел. — Тон у него простой, а не злой. Там нет обвинения. — Я слышал истории о тебе, но это все. Дерек сказал, что ты была отличной мамой и альфой. — Затем он поворачивается к Дереку, заявляя: — В конце концов, ты вырастешь, не волнуйся. — Я не волновался, — хмуро говорит ему Дерек. Его сердцебиение кричит о его лжи, но Стайлз, кажется, знает его достаточно хорошо, чтобы не нуждаться в этом. Стайлз смотрит на него долгим взглядом, а затем говорит: — Тебя не хватало на похоронах. Внезапно становится холодно. А может это просто Питер. Он наблюдает, как выражение лица Стайлза снова светлеет, думает, что оно одновременно и настоящее, и вымышленное, и задается вопросом о человеке глубоко внутри. — Привет, Кора, — говорит Стайлз, приседая, чтобы достичь ее уровня. — Ты такой милый ребенок. — Я не милый ребёнок. — Она хмурится, копируя Дерека. Это ее любимое занятие. — Яростный? — Возможно, — допускает она. Стайлз улыбается ей нежно и тепло. — Я видел, как ты умерла, ты знаешь. — Это жутко, — говорит она ему. — Как бабушка? Стайлз кивает. — Это действительно было жутко. — Когда он встает, он бросает взгляд на каждого из них, прежде чем снова повернуться к Питеру. Питер, самый близкий человек для будущего альфы. Питер, который не уверен, что хочет знать, но который все равно будет стоять здесь и выяснять. Стайлз открывает рот, закрывает его и просто говорит: — Я скучал по тебе. У Питера пересохло во рту. — Я тебя не знаю. — Да, я знаю. — Стайлз глубоко вздыхает, соединяет руки в успокаивающем жесте. Талии он говорит: — Кому принадлежит альфа-искра, когда больше нет Хейлов? Поскольку я не хотел ее, я могу уверить вас в этом, но она моя уже три года. Я могу дать вам информацию, указатели, но это мое, честное слово. Будущее вашей стаи всегда будет за мной. — Стайлз наклоняет голову, глаза бледные, но вызывающие. — Или я мог бы заткнуться, — предлагает Стайлз. — Я спасу многих из вас. Я даже добавлю несколько дополнительных жизней, так как ваша стая не единственная, которая будет уничтожена в ближайшие годы. Западное побережье становится своего рода охотничьим угодьем Арджентов, и то, что им не удастся, сделает Дикая Охота. — А взамен все, что ты хочешь, — это сохранить альфа-искру, — фыркает Питер. — Бинго. Я хочу от тебя обещания, что ты примешь меня как владельца искры. Все вы, — подчеркивает Стайлз, глядя на Талию. Похоже, его не беспокоят когти Питера. Питер задается вопросом, потому ли это, что Стайлз знает его слишком хорошо или недостаточно хорошо. Когда Питер оборачивается, чтобы увидеть ответ Талии, её челюсти сжаты, а лицо самое напряженное, какое он когда-либо видел. За барьером пепла кричит их семья. Никто, кроме Питера, не удостоил их взглядом. Талия игнорирует восклицания Дерека и Коры, громко и хрипло выдыхая. — Я пообещала матери, что сделаю все, что в моих силах, чтобы стая процветала, — говорит Талия. В её голосе больше горя, чем гнева. — Что такое другой по сравнению с этим? Жизнь, а не смерть? — Она кивает. — Вперед, продолжай. — Эта тема поднимается не в последний раз, Питер знает её лучше, но пока его альфа обнажает своё горло. Одного взгляда на него достаточно, чтобы Питер едва заметно вздрогнул. Когда он оглядывается, Стайлз уже смотрит на него. Он протягивает руку, кладя её, как будто против зеркала на той же высоте, что и его голова. Питер не решается сделать то же самое, но никто не призывает его к этому. За спиной только тишина, как будто воздвигли ещё один барьер и в этой части заповедника остались только он и Стайлз. — Кем я был для тебя? — спрашивает Питер, протягивая руку в ответ, останавливаясь перед тем, как его пальцы коснутся призрачной руки Стайлза. Он должен знать. Так близко, что он может видеть красные точки в глазах Стайлза, единственный цвет, который Питер может видеть сквозь туман. Он задается вопросом, где Стайлз сейчас, находится ли он в заповеднике через много лет в будущем, или же он где-то совсем в другом месте. — Ты был в стае, Питер, — говорит Стайлз. Он произносит имя Питера так, будто это услуга, подарок. Слово слишком простое для эмоций в его затуманенных глазах, но в некотором смысле это все, что нужно знать Питеру. Как бы то ни было, он выжил, и Стайлз, очевидно, найдет для него место в новой стае Хейлов. Стайлз, кажется, не питает никакой злобы к остальным членам стаи Хейлов, но Питер все равно будет рядом, чтобы расчистить путь. Чтобы быть ближе всего к альфе, он осознает, как сочетаются будущее и прошлое. Затуманенная рука Стайлза менее податлива, чем он ожидал, его кожа грубеет на руке Питера, когда туман растворяется, оставляя человека на своем месте. Он более привлекателен в цвете, чем в монохроме. Питер берет эту мысль и хранит ее где-то глубоко внутри. Это слишком большой беспорядок, чтобы даже рассматривать это. Стайлз первым убирает его руку. К тому времени, когда он это делает, в груди Питера дергается, самая оголенная нить стаи начала формироваться. Перед тем как уйти, чтобы поприветствовать остальную часть стаи, Стайлз наклоняется ближе, его губы почти касаются уха Питера. — Если ты хочешь получить какие-то рычаги воздействия на Талию и вернуть искру альфы в твою семью, я не буду возражать против женитьбы, — предлагает Стайлз, его теплое дыхание касается щеки Питера. — Подумай об этом, а? И Питер остался стоять там, наблюдая, как Стайлз приветствует Талию и громко переговаривается с Дитоном. Талия определенно слышала слова Стайлза, думает он, но не от отчаяния. Если это будущее, Питер не может ждать.