***
16 сентября 2020 — Блять, малыш, твоя ваза. — продолжает яро насаживать на стоящий колом член, сминая округлые бедра. От открытого вида разум окончательно мутнеет, хочется затрахать до одурения. — Нет. Не останавливайся. Еще. — стонет в голос, кусает до крови губы и сам выгибается ему навстречу до хруста позвоночника. — Глубже. — Обожаю твою задницу. Я одержим ею. — звонко шлепает по коже, оставляя отпечаток ладони, любуется, сжимает половинки, покусывает тонкие плечи, оставляет синяки на бледной коже. — Скажи что она только для меня. — Она только для тебя. — Ты весь мой целиком и полностью. — Без остатка. — с трудом поговаривает между стонами, цепляется за край стола. Юнги задыхается от возбуждения. В квартире стоит запах секса. Чонгук в нем двигается на отмашь и ему кажется от переполняющих чувств он потеряет сознание. Чонгук резко выходит и Юнги становится пусто. Он усаживает его на стол и подтягивает к себе, Юнги обнимает его за шею, тянется за поцелуем. Чонгук входит до самого основания, берет его за ляжки, заставляет обвить себя ногами за торс, снова начинает двигаться в нем вызывая новые стоны. Вдалбливает на всю длину и замирает на пол пути, Юнги поднимает глаза и ловит затуманенный дымкой обжигающий взгляд. — У меня крышу сносит от твоей узости. — нагибается к парню и выдыхает в шею, кусает плечо почти сразу зализывает языком и оставляет смачный поцелуй. — Люблю тебя пиздец как сильно. — И я тоже люблю тебя. — говорит правду омега и начинает подталкивать его за бедра в себя, едва не урчит от обиды, такой сладкий момент прервал. — Не говори тоже это звучит так, будто ты делаешь мне одолжение. — недовольно тянет Чонгук и сдерживает улыбку на надутые губы недовольного парня, хоть и сам понимает какого ему сейчас. — Я тебя люблю, Чонгук. — говорит и откидывается на поверхность стола, чувствуя липкой спиной приятный холодок. Чонгук его кожу на груди вспарывает одним лишь взглядом, с членов внутри нагибается, посасывает стоячие соски, делает резкий толчок и снова замирает в нем. Юнги хочется выть. — Трахни меня, перестань дразнить. — Малыш давай без презика? — издевательски проговаривает в губы. — Нет. — Юнги целует, притягивает его за шею, царапает спину, знает что Чонгук будет ворчать за оставленные кровавые следы, но ему плевать. — Давай без нет. — Нет. — Упрямая сучка. — с этими словами резко толкается. Крик вырывается у Юнги неожиданно, он начинает елозить под ним от каждого глубокого толчка. Чонгук больше сдерживаться не намерен. Он не железный, иногда приходится, чтобы позлить парня, но как правило его хватает не на долго. Обхватывает ладонью его член, двигает по стволу в такт своим движениям, доводит до кондиции. У Юнги звездочки перед глазами, мир моментально теряет все краски, потому что внутри у него бурный и красочный фейерверк.Он изливается на свой живот, изгибается с протяжным скулежом, содрогается в безнадежных попытках наглотаться воздуха. Чонгук не отпускает. Он сильнее вдалбливает хрупкое тело в стол и резкими выпадами доводит себя, выходит из него снимает презик и кончает. Юнги наблюдает за ним. Ему нравится смотреть на него в такие моменты. Чонгук мокрый, у него набухшие вены и заломленные брови, зажатые два члена, по которым скользит перепачканная в сперме ладошка подрагивают. Юнги не в силах повернуть голову, кости приятно ломит и хочется спать. Чонгук поднимает с полу помятую футболку, вытирает живот и снова отправляет одним махом в угол. Юнги позволяет поднять себя на руки и отнести на мягкую постель, он сразу обнимает его, закидывает ноги на альфу, прижимается к плечу и медленно засыпает. Чонгук целует светлую макушку, ложится так, чтобы парню было удобнее спать и закрывает глаза. Чонгук трахается охуенно, хотя ему сравнивать не с кем. Чонгук стал для Юнги первым и единственным во всех смыслах. Тот роковой вечер Юнги никогда не забудет. По случаю выпускного омеги, была организована специальная вечеринка в двухэтажном доме у моря. Именно там Чонгук рассказал ему о своих чувствах. Учебу Чон закончил за два года до выпуска Юнги, но несмотря на это часто зависал возле колледжа. Его считали крутым парнем. Чонгук всегда был лидером находясь в любой компании. Главный раздолбай среди не менее крутых альф. В тот момент он был пьян и буквально не спускал глаз с него сидящего за общением с другом в углу на диване. Они были знакомы, но Юнги никогда тесно с ним не общался. Красивый, спортивного телосложения парень с татуированной рукой, мечта каждого омеги. Вот только мало кто знает чем занимался и в какие проблемы ввязывался день за днем. Об этом Мин узнал намного позже, но даже ссоры и упреки, просьбы и слезы не помогли заставить Чонгука выйти из опасного окружения. Он связался с бандой. Воровал, в его машине всегда лежала бита. Когда пришло время знакомить его с родителями, отец Юнги сразу на отрез отказался видеть хулигана у себя в доме. Для них он уличный бандит от которого нужно держаться подальше. Юнги не слушал их, все чаще запирался в комнате. И в скором времени встречи переросли в большее. Чонгук никогда не отличался терпением и уж тем более спокойствием. Он снял для них квартиру в тихом переулке через два квартала от колледжа и Юнги был безумно счастлив. Пока через некоторое время он не стал пропадать и в конец реже появляться домой. Утром Юнги просыпался в кровати один, а после учебы приезжал в пустую квартиру. Так было до тех пор, пока Чонгук одним днем не обнаружил в квартире пустой шкаф и отсутствие парня. Юнги уехал обратно к родителям, но Чонгука это не остановило и уже через пару часов тонированная машина стояла под окнами Миновского дома, оглушая улицу. Юнги вернулся к нему спустя неделю. Чонгук каждый вечер приезжал с подарками и говорил что устроился на престижную работу, что больше не состоит в плохих компаниях. Обещал поменяться и он велся на все его слова. Надежда умирает последней. Ложь. Так продолжалось на протяжении двух лет. Он уезжал и Чонгук каждый раз его каким-то странным образом всегда его возвращал. Он не давал проходу и постоянно ревновал, а еще у Чонгука были проблемы, он срывался на нем и заканчивалось это разбитыми в дребезги вещами или перевернутой мебелью. И вот момент, когда Чонгук неделю ведет себя спокойно, встречает его дома и сходу зажимает по углам, стаскивает с него вещи и нагло исследует тело. Он словно голодный зверь, поймавший в свою ловушку самый сочный лакомный кусок.***
17 июня 2021 Юнги постепенно привыкает к жизни без него. Чонгук не изменился, как ему и говорили многие. Его не изменить. Три дня назад после очередной ссоры, по поводу его образа жизни, Чонгук на нервах перебил новую посуду и ушел посреди ночи из дома хлопнув дверью. К утру Юнги не смыкал глаз. Долго обдумывал свое нелегкое решение, бился в истерике, но продолжал ждать и звонил, но Чонгук, как и обычно не отвечал. Попросту игнорировал парня. Мину пришлось собрать вещи. На деньги, которые ему скинул отец пришлось снять квартиру с близким другом на пополам. Альфа не появлялся. Не отвечал на звонки и смс. Сегодня день влюбленных. А Юнги не вылазит из постели, очередной раз открывает его страницу в арсограмме, Ничего не изменилось, был на сайте час назад, но не удосужился прочитать сообщения. — Кретин бездушный. — агрессивно швыряет телефон в сторону и ныряет под одеяло с головой. — Ты снова сам с собой разговариваешь? — брюнет застывает в проеме подпирая плечом косяк и смотрит на парня. — Может встанешь с постели и пообедаешь со мной. — Не хочу. Тэхен поешь без меня. — уныло бубнит омега из-под одеяла. — Юнги так нельзя, весь мир не вертится вокруг этого обезбашенного. — проходит к кровати и тянет за край на себя. — Вставай и приведи себя в порядок. Хватит валяться на кровати. Сегодня день влюбленных, а ты валяешься здесь, как овощ. Намечается вечеринка у Хосока пойдем с нами, развеешься. — Нет. — Пойдем! — более настойчиво говорит брюнет. — Ты не отстанешь? — говорит Юнги с недовольством смотрит на позитивного друга. — Нет. — качает головой в ответ и окончательно стаскивает одеяло на пол. — Встану, но чуть позже. — ложится обратно и поворачивается на другой бок, спиной к довольному Тэхену. — Вот это другое дело. — говорит Тэ и выходит из комнаты. Юнги сдержал слово. И вот они в частном доме, где море выпивки и долбит музыка. Народу много, они на каждом углу. В любой другой момент Юнги бы влился в эту атмосферу, но увы не сейчас. Он тихо сидит в дальнем углу гостиной с бокалом шампанского, без интереса смотрит на радостных знакомых людей и изредка выдавливает улыбку. Все моментально меняется, когда он замечает на лестнице его. Чонгук опирается локтями о перила, смотрит прямым взглядом на него, Юнги здоровается с однокурсником и допив до дна встает с кресла. Знает, что он наблюдает, чувствует затылком. Юнги выходит в компанию танцующих на веселе ребят, становится в кругу и начинает двигать бедрами в такт музыки. Чонгук жадно скользит по нему глазами, цепляется за его манящие движения. Омега в кожаных штанах, облегающих стройные ноги, в атласной блузке бежевого цвета с огромным вырезом на груди. Его волосы собраны в хвостик и ему до чесотки в ладонях хочется их распустить. Омега залпом опустошает три шота подряд на удивление официанта, который обещает принести еще, за что получает ослепительную улыбку. Алкоголь расслабляет и он на мгновенье забывает о альфе, хочется свежего воздуха, тишины. Он выходит на улицу, задев плечом дверной косяк, поглаживает ушибленное место, доходит до лавочки и с выдохом присаживается, смотрит на людей в бассейне. — Ты заставляешь меня чувствовать себя паршиво. — на знакомый до боли голос сердце сжимается. Чонгук становится позади, касается костяшками пальцев позвоночника, ведет выше, проводит по шее подушечками и хорошо знает, как это изученное тело реагирует на ласки. — Словно я проебал самую важную красоту моего личного мира. Тебя, Мин Юнги. Мою Вселенную. — В этом не я виноват, а ты. — прикрывает глаза и облизывает пересохшие губы. — Я сказал что чувствую так, а не ощущаю. — горячее дыхание обдувает шею, а кончик языка касается мочки уха, слегка прикусывает и отпускает. Все исчезает и снова чувство пустоты. — Мне жаль, что ты так думаешь, потому что ты Чон Чонгук больше не существуешь для меня. — говорит, а сердце колит тысячами иголками, оно сдувается как шарик. — Я слишком хорошо знаю тебя малыш. Там, когда ты так сладко извивался и сексуально двигал этими бедрами, это было для меня. Твой уход ничего не поменял. Ты по прежнему мой омега. Это судьба. — Зачем ты здесь? — игнорирует правдивые слова и встает, разворачивается лицом. Сейчас его очередь рассматривать. Он весь в чёрном, совсем не изменяет своему вкусу. Спортивный костюм и найковские кроссовки. Пока Юнги оглядывает его с ног до головы, Чонгук глаза напротив пожирает, в них боль видит, свою на дне сердца замыкает сотнями решетками. Не дает вылезти наружу. — Не говори мне, что тебя интересует вечеринка, потому что меня тебе не обмануть. — Я догадывался что ты будешь здесь. — честно отвечает и борется с желанием прижать крепко парня к себе. Он скучал без него, безумно тосковал. — Хотел посмотреть на что ты променял меня. И как справляешься с уходом. — Ты это сейчас серьезно? — не верит в то, что этот человек способен ему в принципе такое сказать. Его слова ранят хуже острого лезвия кинжала, вспарывают душу и не дают себя спасти. — Ну судя по тому, как быстро ты после ухода пришел сюда отдыхать и развлекаться с этими типами, то мне все очевидно. Кстати красивые штаны, даже скажем блядские. — пожимает плечами альфа и не может справится со своими эмоциями. Это не объяснить, иногда он сам себя внутреннего понять не способен. Чонгук списывает все на свой сложный характер, а как еще дать логичное описание тому, когда настроение меняется по щелчку пальцев? Стоило увидеть Юнги у него все внутренности скрутило в спазме, а по венам кровь застыла. Сейчас он стоит перед ним, такой нарядный и до невозможности красивый, а у него мысли, словно мантра крутятся в голове, одна за другой не успевает. Злость и ревность затмевает разум. За эти дни, что не было омеги рядом, Юнги могли трогать чужие руки. Что говорить об этих слаще спелой вишни губах, когда он вспыхивает подобно огню, стоит на секунду представить, как кто-то осмеливается дышать с ним одним воздухом. Чонгук сам задыхается. Он болен. И эта болезнь стоит в шаге от него, тяжело дышит и смотрит с обидой. Это не лечится. Только Чон знает, как не хочется причинять ему боль, но он не контролирует себя рядом с ним. С Юнги у него совсем не работает мозг а здравый смысл уходит в никуда, махая белым платком на прощание. — А знаешь ты прав. Я пришел сюда развлекаться, а почему нет? — натягивает улыбку, крепко сжимая кулаки до полумесяцев от ногтей. Чонгук хочет задеть его, но не в этот раз. Понимает, как это может кончится плачевно, но давать на попятную уже нет смысла. — Я красивый и свободный омега, который может делать все, что хочет и когда захочет. Это моя жизнь. — Какие интересные слова ты знаешь. — вкрадчиво говорит Чонгук и делает шаг к нему. — Долго зубрил? — Это все твои старания, а что именно тебя смущает? Слова или смысл? — задирает подбородок, выдерживает холодный взгляд. — Ну например, твоя фраза «когда захочу». Хочешь сказать, что ты способен дать кому-то из них? — обводит толпу глазами, и вновь впивается в него взглядом от которого у омеги мурашки табуном по спине пробегают. Чонгук злится, он видит это. Юнги не хочется лгать, но раз уже переступил эту опасную и запредельную черту, тогда нужно стоять гордо до конца. — Да. — отвечает Юнги и отступает на шаг. Чонгук молча идет на него. На краю бассейна альфа без слов одним резким движением толкает его, отчего Юнги не в состоянии удержать равновесие и летит прямо в воду. — Освежись. — отворачивается и уходит в дом. Юнги выныривает и заходится кашлем, провожает широкую спину. — Психопат! — недовольно кричит, но в ответ тишину получает, плывет к бортику. Тэхен получает однозначный ответ на вопрос о том, как он упал в воду. Поскользнулся. Он просит вызвать ему такси и после обтирания полотенцем прощается, покидает дом. Тэхен сегодня ночует у Хосока, поэтому есть возможность побыть одному. В квартире темно, хотя Юнги помнит точно они забыли выключить свет в прихожей. Он снимает ботинки и проходит в ванную. После теплого душа он в махровом белом халате следует на кухню, находит в холодильнике апельсиновый сок, наливает в стакан, отпивает. Спать на удивление не хочется, решает посмотреть фильм, проходит в гостиную. Он в страхе застывает в проходе, в потемках светится экран телефона, который освещает лицо Чонгука. — Что ты делаешь в моем доме? — Жду тебя. — даже не щурится, когда включают яркий свет. — Как водичка в бассейне? — Пошел к черту! — злится на альфу Юнги и замечает что у него в руках его телефон. — Отдай. — У тебя новые номера в телефоне. Время даром не теряешь, тебе не хватает общения со мной? — открыто насмехается, но Юнги уже выучил этот тон. Чонгук ревнует. — Положи мой телефон и покинь мою квартиру. — твердо заявляет омега со скрещенными руками посередине гостинной, ставит ударения на нужных словах. — Забыл, как правильно меня нужно просить. — поднимает на него тяжёлый взгляд и швыряет телефон в сторону, на пол, поднимается на ноги. — Напомнить? — нагло рассматривает открытые взору ноги обнаженные до середины бедра. Облизывает верхнюю губу. — Перестань! — Ну же малыш. — подходит медленными шагами. — Не строй из себя стерву, мы оба знаем, каким ты податливым можешь быть. Сядь на стол и разведи эти ахуенные ноги. — гладит по щеке, чувствует как тесно становится в штанах. Юнги скидывает руку, которая снова возвращается к шее и более настойчиво сжимает. Бьет по второй и сразу оказывается в стальных объятьях. Чонгук сжимает его всего до перекрытия кислорода. Жадно шарит руками по худому телу и нагло забирается под подол халата, сжимает половинки, шумно выдыхает. Ему так сильно этого парня не хватало. Без него он словно в огне сгорает, а своими уходами омега бензин поливает. С каждым шагом от него все больше огонь поджигает. Юнги до слез трудно справиться со своим телом. Оно не принадлежит ему, когда дело касается Чонгука. Оно яро желает большего. Просит отдастся этим властным рукам, дать себя этому собственнику. Утонуть в нем без остатка. — Ненавижу тебя. — Я знаю маленький. Вещи летят по всей квартире. Так жарко и страстно может быть только с ним. И Чонгук никому его не отдаст.***
06 апреля 2022 — Юнги вы очень ценный работник и я доволен вашей работой, но то, что вытворил ваш молодой человек это может очень сильно повлиять, как на вашу репутацию так и на всю нашу компанию. — пожилой альфа с сединой на заталке, с красным галстуком, который абсолютно не подходит к синему костюму и жёлтой рубашкой, вызвал лучшего работника компании. Юнги работает на него уже почти год, в лице менеджера по продажам импортных машин. Престижная работа и достойная зарплата. — Я понимаю, Мистер Хво и мне очень жаль, за то что он сделал. — искренне раскаивается омега в чёрном элегантном костюме под белую рубашку. — Я вам обещаю этого больше не повторится. Чонгук не появится рядом с компанией. Даю вам слово. Юнги зол на Чонгука. Он устроил его на работу в надежде, что альфа начнет зарабатывать и насовсем забудет о своих старых, черных делах. Но Чон в первый же день умудрился испоганить не только их совместные планы, но и поставить под удар работу для омеги. За которую он крепко держится зубами и благодаря ей у них достаточно денег на нормальную жизнь. Лиам партнер Мина по работе. Им зачастую приходится сталкиваться вместе для обсуждения тем касательно компании. Вчерашний день не забудет никто. Когда Лиам попросил Юнги зайти к нему и помочь с отчетом, то мимо проходящий Чонгук завидев, как омега был под столом, понял совершенно неправильно всю ситуацию. Юнги неуклюже уронил ручки со стола своим локтем, в попытке набрать на клавиатуре нужную строку и поэтому ему пришлось их собирать по полу. Но Чонгук без выяснений попросту ворвался в кабинет и налетел на альфу. Он разбил ему нос и очки, которые оплатил Юнги. Чонгука не успели уволить, потому что сумасшедший альфа уволил себя сам, по детски пнул стул и вышел за дверь. А Юнги извинялся перед всеми кто застал эту картину в офисе. — Хорошо. Я вам даю еще шанс и надеюсь, что будет именно так, как вы сказали. — Я могу идти? — Да. — омега еще раз благодарит альфу и направляется к двери. — Юнги. — Да Мистер Хво. — оборачивается к мужчине и уже начинает нервничать, боится что он передумал. — Это не мое дело, но будьте осторожны с этим парнем. Я не знаю за личную жизнь своих подчиненных, но могу сказать одно. Чонгук идет на дно и есть большая вероятность, что утянет и вас за собой. Просто подумайте над моими словами. — говорит Хво, оттягивает галстук. — Вы можете идти. Иногда Юнги кажется, что он слеп и не видет того, что замечают вокруг окружающие люди. Чонгук не подарок. С ним сложно и бывает что совсем невозможно. Но Юнги каждый раз находит на каждый повод оправдания и уже не понятно для кого именно он это делает, для альфы или для себя. Это бездна. В которой они оба ушли камнем на дно. И из них двоих только он один пытает их спасти. Там где Чонгук рушит Юнги заново строит. Разбивает на тысячи осколков он, а склеивает омега. И так постоянно на протяжении уже стольких лет. Им обоим от этого уже не уйти, не скрыться, не сбежать. Оно сидит под толстым слоем кожи, в жилах и конкретно въелось в мозг. Жить с ним — это по новому познавать слово боль. Оно кружит вокруг них, как смерч. Но чаще, именно рядом с ним, когда он касается, или же просто спит на его глазах, Юнги находит, то самое счастье, которое ему нужно для успокоения души. Если вы называете это зависимостью, тогда пусть будет так, Юнги не хочет ничего отрицать, но и не готов соглашаться. У каждого человека свой взгляд на этот счет. Единственное, что он может с точностью сказать, Чонгук — это наркотик. Его личный сорт героина. Без которого нельзя прожить сутки, день без чонгуковской дозы и он погибает. Нет сил заставить себя жить если нет рядом альфы. Внутренне. Он тот самый яд по венам и от него же противоядие — это он сам. Юнги согласен травить себя им и он идет на это осознанно. Его выбор уже сделан в первый день их знакомства. Он согласен, если в его жизни больше не существует другого противоядия, то он предпочитает жить только так. Выбор окончательно сделан и он за него в ответе сам. Но долго ли это будет продолжаться? Сколько им ещё предстоит пережить эти моменты боли? А может и у них в конце будет счастье? У судьбы совсем иные планы, которые перевернут весь мир омеги вверх дном.***
3 апреля 2024 — Ты обещал, что больше не будешь связываться с этими бандитами! — стоит у окна и старается держать себя в руках. Чонгук снова в перепачканной рубашке чужой кровью. Костяшки кровоточат, но у омеги отнюдь нет желания их обрабатывать, как это было раньше. Стоило ему появится в таком виде и Юнги с порога дул на ранки, зализывал ссадины и жалел альфу, но время идет и не стоит на месте, как и он сам. — Не лезь не в свое дело. — достает из мини бара полупустую бутылку виски, берет фужер, наполняет жидкостью на один палец, оборачивается, скользит по омеге взглядом и наполняет до краев. — Не мое дело? Ты себя вообще слышишь со стороны Чонгук? — его спокойствие выводит из себя и Юнги поворачивается. — Мы живем вместе, а ты говоришь, это не твое дело? — Юнги мы вольные люди и можем принимать решения сами. — спокойно отвечает Чонгук, стаскивает пиджак, отправляет на кровать. — Что на этот раз? Кого ты убил? — все по заезженному сценарию, Юнги уже устал. — Не задавай тупых вопросов! — раздраженно отвечает альфа и залпом опустошает до дна, смакует на языке, решается, обновляет. — Тупой здесь только ты, потому что не смог отрастить яйца и завязать с криминалом. — подходит к барной стойке и скрещивает руки на груди. — Твоего языка хватает лишь на «заткнись» и «не лезь, куда не просят»! — Юнги не может остановится, буравит мускулистую напряженную спину прищуренным взглядом, пока Чонгук молча слушает громкие заявления в свой адрес. — Был бы ты настоящим альфой, то отвечал бы за свои слова, а ты только и можешь кормить бесполезными обещаниями и зависать среди тех ублюдков тебе подстать! — опасная грань, которая меняет альфу за секунду. От сильной пощечины на отмашь его голова поворачивается в бок. Шека горит, а Юнги от обиды не может справится с выступающими слезами на глазах, часто моргает и поднимает на него взгляд. Чонгук в ярости, сейчас он в состоянии эффекта, когда все рычаги в голове вырубаются. Он впервые позволил себе поднять на него руку, но даже это отходит на второй план. — Нет яиц говоришь? — Юнги не хотел вывести его, он лишь желал достучаться до его подсознания, которое улавливает все, но не суть. Постараться убедить альфу не ввязываться в проблемы. — Сейчас проверим. Чонгук грубо толкает его на стойку животом, давит ладонью на спину, не позволяет встать. Юнги безнадежно пытается уйти от грубых ласк по бедрам, просит его отпустить, но бесполезно. Чонгук не церемонится. Задирает оверсайз футболку на спину, которую омега надел единственную из вещей после душа до прихода альфы, жестко шлепает по заднице оставляя отпечаток широкой ладони на белоснежной коже и без смазки просовывает в него два пальца, тараня узкие стенки. Юнги бьется в истереке, сшибает со стола бутылки, вместе с бокалами на мраморный пол. — Чонгук пожалуйста отпусти. — хрипит со слезами, из последних сил старается остановить его. Соленые слезы глотает, в ответ его больно щекой вдавливают в деревянную поверхность стола. — Знаешь, как я люблю твой животик и бедра? — опаляет горячим дыханием ухо, игнорирует чужую боль, расстегивает брюки и высвобождает уже набухший член. — Ты мой личный фетишь, Юнги и ты это знаешь. — Чонгук держит его стальной хваткой, не дает пошевелиться. — Чонгук пожалуйста. — скулит Юнги, пока Чонгук плюет на член, размазывает слюну по стволу и пристраивается. — Заткнись. — он с трудом проталкивается в плохо растянутого парня, причиняет дискомфорт, отчего омега пытается отползти вперед, но сильная рука не дает и давит на поясницу, заставляя прогнуться. — Не надо. Юнги цепляется пальцами за стойку и гостиную оглушают стоны боли. Юнги никогда не привыкнет к его размеру, он не бросает попытки избежать и отползает вперед, но Чонгук грубо тянет его на себя, насаживает на член до упора, сразу переходит на размашистые точки, грубо трахает заплаканого омегу. Если бы Юнги спросили, может ли родной человек вот так насильно брать, не смотря на мольбу и отчаянные крики, то он бы ответил, значит этот человек не ваш. Но что сказать теперь, когда Чонгук не останавливает насилие над его телом? Умышленно причиняет боль и совсем не замечает, какую боль он ему доставляет. И хлеще физической боли, душевная. У Юнги уже все ногти переломаны от стойки, губы искусаны до крови, а Чонгук не замечает. Он с диким рычанием кончает в истерзанного и обессилившего парня, выходит, мажет членом по коже, оставляя на ней следы спермы, застегивает штаны. Юнги не в силах отодрать себя от барной стойки. Он так и лежит на ней грудью с кровоточащими губами, с такими предательскими слезами. Боится смотреть на того, кто минуту назад подарил ему самую настоящую пытку. Окунул в грязь с головой. Отблагодарил насилием за преданную любовь. И надо бы встать, смыть с себя ощущения терзающих пальцев, засохшую сперму и принять нужные таблетки, но он не может. Юнги убит, своим же оружием, которое он когда то оставил в своей жизни. Пошёл против всех ради него. Глупо верил и цеплялся за надежды, даже когда ее уже не оставалось. Чонгук наливает виски в стакан, в единственный оставшийся на столе из разбитых, и сделав глоток, разжимает ладонь. Стекло разбивается рядом с ногами Юнги, теплая жидкость разливается под голыми ступнями. — Прими душ и отдохни. — проходит мимо и хватает пиджак, двигается на выход.***
10 апреля 2025 Хрупкая фигура в чёрном плаще медленно двигается по кладбищу, становится у единственной могилы. С грустью в глазах на портрет смотрит, на мгновенье прикрывает веки и возвращается на несколько лет назад. Самые яркие события. Помнит руки, что обнимали его, те глаза, что со страстью смотрели, тот голос, который часами на пролет готов был слушать. Сегодня ровно год, как он похоронил свой личный героин. Отпустил того, кто существует в памяти и в самом дальнем уголке сердца, но теперь не рядом. Чонгук проиграл эту жизнь, но оставил после себя воспоминание и вместе с ним передал омеге новую светлую дозу, за которую он цепляется, черпает силы чтобы проснуться каждый новый день. Прямо сейчас лежит в коляске и хлопает своими черными глазками, похожими, как и у его вечной любви в могиле. Такой крохотный с родинкой под нижней губой в точь-точь, как у отца. Юнги с грустью на сходства смотрит, возвращает внимание к фото на мраморе. Боль. Подходит ближе, кладет цветы на усыпанную могилу цветами. — Прости, что не смог тебя исправить. Долго фото гладит, в своей голове только ему известный диалог ведет. Не может поверить, что он навсегда его оставил, а еще сколько не выплаканных слез прольет. Со светлыми о Чонгуке воспоминаниями их малыша воспитает, до конца дойдет. Юнги его из сердца с истерикой не выпускает, толстые цепи вокруг него вьет, себя на одиночество обрекает, но он из него никуда не уйдет. Среди могил стоит фигура, но живым глазам не видно ее. Он невидимую для всех со щеки слезу вытирает и себе клятву на веки оберегать самых близких с того света дает. Впервые себя проклинает, что вот так от них он ушел. Не вернуть уже время и не воскреснуть увы, остается лишь с неба за ними глядеть. Как хотелось бы исправить ошибки свои и детё свое подержать хоть на мгновенье. А что осталось теперь? Смотрит на мир глазами омеги и себя ненавидит в двойне. Как он мог не ценить то прекрасное время, что погрязло с ним в сырой земле? Он не услышал его в свое время и теперь к сожаленью по своей же вине, никогда не услышит уже. — Цените людей кто при жизни, дает вам советы и искренне любит в душе. Они ваши ангелы в омуте черной бездны, откуда сквозь боль и обиды тянут под теплое крыло к себе. Стою я невидимый среди смертных и никогда не вернусь к живым я уже. А как я теперь ощущаю эти слезы обиды, что льет он по мне, даже когда я лежу в сырой земле и нету возможности, ну хоть на мгновенье сказать ему: «Юнги, спасибо тебе.»