но я тебя никому не отдам.

Отпускай! Чужие голоса Из памяти слова Которые нельзя никому сказать Глаза сменили тон Ты отпусти ладонь Мой дом теперь закроется навсегда И снова мысли на весы На тебе две полосы От моей любви От твоей любви Отмотать бы плёнку, но Всё засвечено давно Во мне тает дым (дым) В тебе тает мир (тает мир!) Кругом мелькают серые панельки домов, отличие которых состоит лишь в количестве горящих окон. Практически не попадаются люди. Под ногами хрустят разноцветные горы опавших листьев. Конец сентября. Пять вечера. Как-то слишком темно и мрачно даже для российской осени. И листопад атмосферу не спасает. Андрей плетётся из шараги домой.. ну, если то, где он живёт вообще можно назвать домом. Квартирка в банальной пятиэтажке в не самом лучшем районе и без того небезопасного городка. Только подходишь к зданию, и депрессивные мысли уже готовы тебя задушить. Может и задушат когда-нибудь, если своевольно не повиснешь на верёвке. Но вот вам лайфхак.., хотя вряд ли, живя в России, вы ещё сами до этого не додумались.. Музыка. Конечно, песни Андрея, например, не выделяются на фоне реальной обстановки какими-то невероятно положительными эмоциями. Но и это помогает. Сразу осознаёшь, что все так существуют, ну, а дальше.. Дальше продолжаешь свою жизнь, романтизируя происходящее. Стучался в твою дверь, но забыл, что ты не одна Я знаю, не откроешь, останусь тут до утра "Однажды всё пройдёт" — ты запомни эти слова Тоник и лирика Отпускай! Чужие голоса Из памяти слова Которые нельзя никому сказать Глаза сменили тон Ты отпусти ладонь Мой дом теперь закроется навсегда Знакомые ободранные стены подъезда, снова оры и стуки из квартиры тёти Маши с третьего этажа, шприцы с прозрачной жидкостью, валяющиеся на лестнице к четвёртому этажу, и ненавистная уродливая дверь двадцать шестой квартиры. Ощущение, будто в неё ломился медведь, пытаясь достать свою добычу, вся изрезанная и разукрашенная. Вслед за мечтами Куда-то туда, где мы снова играем Играем с тобой, будто бы в детстве Поздней весной, снова за руки вместе Отпускай! Чужие голоса Из памяти слова Которые нельзя никому сказать Глаза сменили тон Ты отпусти ладонь Мой дом теперь закроется навсегда Дверь не закрыта.., как всегда. Жить в этом городе и не заботиться о таких вещах — буквально самоубийство. — Кто там, блять? — этот уебанский бухой голос уже не удивляет парня лет пять. — Сын твой, — отвечает Андрей. — Уебан, — добавляет он уже для своего душевного спокойствия шёпотом. Отец пьёт с рождения сына, и Андрей понятия не имеет, какова причина его беспросветного алкоголизма. Мать парня работала всю жизнь, обеспечивая и маленького сына и бухающего мужа. Она ни разу даже не задумывалась /или просто не озвучивала это/ об уходе от этого тирана, надеясь, что тот в конце концов исправится. Не думаю, что есть смысл объяснять, что ей двигало всё это время, наверное, сами всё понимаете. Когда мальчику было тринадцать, мать погибла в пожаре. Из-за какой-то технической неполадки заводского станка произошло замыкание проводки. Андрей особо не разбирался, единственное, что его тогда волновало — факт того, что единственного близкого человека, с которым они всегда держались вместе, не стало. Мальчик надеялся, что хотя бы после смерти матери отец возьмётся за ум, но тот, узнав об этом, лишь еле-еле работающим ртом, сказал что-то вроде: "Чё..? Лееерка..? ....Да похуй." Он даже похороны не организовал, всё пришлось делать выжившим коллегам матери, потому что, как вы уже наверняка поняли, больше родственников у неё нет. Если бы были, то Андрей не жил бы такой жизнью, которой живёт сейчас. Какое-то время после смерти матери ему помогали соседи и сотрудники завода, где работала мама. Помогали деньгами, продуктами, одеждой, но не чем-то, что могло хотя бы немного улучшить положение мальчика. Могли бы пожаловаться в опеку, в полицию, на крайняк, поговорить с отцом-алкоголиком, но они считали, что "сами разберутся", "не их дело". Поэтому Андрей привык всё делать сам. С шестнадцати работает в ночные смены барменом. Платят не слишком много, но на еду, одежду и сигареты хватает. В остальное время учится и таскается в одиночестве по серым улочкам города, в квартире только спит и ест, да и то не всегда. В надежде, что отец выпивает с собутыльниками где-нибудь в другом месте, Андрей пришёл в квартиру. На что он надеялся — неясно, но посидеть в тишине, не слыша вечных стуков рюмки о стол и пьяных бормотаний, у него явно не получится. А значит единственный его вариант сейчас, да и по жизни тоже, — плейлист с депрессивными треками. Парень нажимает на синюю кнопку с треугольником и уши наполняются громким и в то же время спокойным вступлением какой-то попсовой песни. Помнишь, однажды, я сказал, что всё получится Приобняв, сказал, что ты лучшее, что бывало в моей мелкой душонке Но я, этот шёпот, в ней оставил, ты не знала Есть твоя и моя, остальные — мёртвые души Ни ты, ни я, не любят суши, мы любим фильмы Так вот слушай теперь уже мою мёртвую душу Он закрывает глаза, вслушиваясь в текст, начинается припев, который разрывает чёртову душу на атомы. А меня зовут неудачник и бродяга Протяни мне руку, хватит мою жизнь бодяжить лицемерием и ядом Я лучше умру, чем толкну проститутке за щёку и буду гадом Эти злые стишки и ты будешь не рада Слёзы стекают тоненькими солёными дорожками по щекам, в голове роится множество мыслей и, чтобы вытащить из этого потока хоть одну, нужно сильно постараться. Но на это нет сил. И он просто сидит в своей маленькой комнатке метр на метр, не думая ни о чём.

***

Деревянная белая дверь, помотанная временем, со скрипом открывается. И тут же рушится иллюзия защищённости от жестокого мира. Огромное нечто на ножках заползает в комнату. Глаза краснющие, под ними лежат, мягко говоря, ахуенно большие мешки, можно подумать, будто это личные вторые подбородки для глаз, на белке́ проступили очень заметные даже на расстоянии двух метров венки, ёжик на голове сальный, словно младенца вытащили из утроба матери и оставили его грязным на всю жизнь. И пивной живот. Живот таких размеров, что, наткнувшись где-нибудь на такого человека, решишь ненароком, что смешарики пробрались в реальный мир. Андрей вытирает слёзы рукавом чёрного худи, благо отец не замечает этой слабости из-за темноты и своего состояния. Он "растил" своего сына в "традиционных ценностях", так с какого хуя он тогда видит, как его взрослый пиздюк хнычет, как тёлка? Но он не видит. Всё хорошо. Парень выключает заигравшую только что "Цветами радуги" Пурокинезиса, скидывает наушники и готовится слушать очередные выебоны своего зависимого отца. — Пацаан! — как резанное, орёт это что-то. — Сходи за пивком. — Никуда я не пойду, — школьник пытается говорить максимально спокойно, так, чтобы это чудовище просто отстало, но уже содержание фразы, которую сказал парень, выводит родителя из себя. — ПАЦААН! — куда громче прежнего кричит мужик. И он не выдерживает. Просто не выдерживает. Он слишком долго терпит. — Да заебал ты меня, уёбище тупое! — матерится Андрей, продолжая сидеть на кровати с телефоном и наушниками в руках. — Отвали от меня! Понял? И не заходи сюда больше, сволочь ебаная! А дальше всё, как в половине российских семей. На из последних сил держащихся ногах отец подходит к сыну и замахивается. Конечно! А как ещё? Родителю же можно делать с жизнью ребёнка всё, что заблагорассудится. Он же родитель. А ребёнку — нееет.. Вы что? Андрей в последний момент успевает просунуться под рукой родителя и выбежать вон из квартиры. Он хватает самое необходимое: телефон, наушники, сигареты и кроссовки. Отец даже не пытается догнать сына, явно не то состояние для этого. Поэтому, присаживаясь на ступеньку лестницы на своём же этаже, Андрей зажигает сигарету. Он просто курит, смотря в одну точку. Музыку слушать уже не хочется, и в голове ни одной мысли, будто по щелчку пальцев они все исчезли. — У тебя всё норм? — кто-то вышел из соседней двери. — О, Голубь, — отвечает Андрей манерному мальчику, поворачивая голову. — Всё супер. Это Лёвка, он голубой, поэтому и назвали его Голубем. Учится в параллели с Андреем и живёт с матерью. — Слушай, чувак, — Лёва садится рядом и беспокойные зелёные глаза обращаются на соседа. — Если честно, то мы уже заебались слушать ваши вечные оры. Может стоит всё-таки что-то с этим делать? — Бля, чел, спроси, чё попроще, — Андрей направляет свой взгляд в ответ, продолжая периодически доставать сигарету изо рта и выдыхать дым. — А лучше, вообще отъебись. Голубь пытается высмотреть что-то в карих глазах соседа ещё секунд двадцать. Потом всё-таки отворачивает голову и продолжает диалог, смотря уже в стену. — Ладно, как хочешь. Он сидит так ещё две минуты, а потом со вздохом встаёт и уходит. Андрей выкуривает сигарету до фильтра, тушит о ступеньку и выбрасывает её через решётку на перилах вниз. Думает, что делать дальше: в квартиру не пойдёшь — отец, наверное, всё ещё не заснул, а в подъезде сидеть — тоже не слишком интересное занятие. Нужно, как минимум, сменить серый подъезд, на что-то менее мрачное. Поэтому парень решает пойти на детскую площадку под домом, там хотя бы горки и карусели цветные, в отличие от остальных окружающих предметов.

***

Ого, так много поменялось. Андрей сидит на спинке качели и продолжает зависать глазами на одних и тех же точках. Кажется, сейчас он смотрит на двери парадной, из которой только что вышел. Парень опять курит, уже на механике выполняя знакомые движения. Моросит мелкий противный дождик, превращая и так унылый мир в клуб для самоубийц. Где-то горланит ребёнок, и Андрей почему-то проводит печальную параллель с собой и своей "семьёй". Скорее всего, это такой же маленький человек, на которого родители, грубо говоря, кладут огромный толстый хуй. На дороге, разделяющей пятиэтажку и детскую площадку, лежат тонны грязи, которые изредка меняют своё положение из-за проезжающих машин. Дверь подъезда отворяется. Господи, в жизни Андрея слишком много дверей, которые то открываются, когда ты не рядом, то закрываются прямо перед носом. Голубь. Это снова Голубь. Да блять, он его преследует что ли?.. Чтобы изнасиловать? Лёва поднимает левую руку, как бы вновь приветствуя соседа, в правой у него тоже сигареты. Кажется, синие Уинстон. Ахуеть, такие же как у Андрея. Голубь идёт в домашней одежде, в той же, что вышел на лестничную клетку: брюки в чёрно-белую полоску и серая футболка с каким-то розовым объёмным рисунком. Переодел только обувь: вместо бежевых пушистых тапочек — чёрные конверсы. — Решил сменить обстановку? — Лев садится на соседнюю качель, только в отличие от Андрея на сидение. — Подожжёшь? — не дожидаясь ответа, говорит Голубь и подходит к соседу. Андрей смотрит на Лёвку пару секунд, с недоумением подняв брови, но потом всё-таки достаёт зажигалку и, прикрыв сигарету знакомого рукой, нажимает на кнопку. Голубь снова садится на свой мини-аттракцион, и следующие пару минут оба парня даже не пытаются начать диалог, молчат, лишь иногда шумно выдыхая дым. — Короче, — начинает Лёва, поворачивая голову на своего "собеседника". — Я реально хочу тебе помочь. Андрей тоже поворачивает голову к Голубю, хлопает глазами, улыбаясь. А потом усмехается. — Ты долбоеб? — он снова вбирает в рот сигарету, которую держал без дела минуту, думая, что сказать. — Как мой ровесник, который ещё и педик, может мне помочь? — Блять, — Лёва тоже усмехается. Оба парня сделали это из тяжести, а не как это часто происходит, чтобы посмеяться друг над другом. Причины разные, но суть одна и та же — их не понимают. — Как ориентация влияет на мои действия?.. Андрей, мне плевать, что вы все на этот счёт думаете. Я не скрываю своих предпочтений, но это не значит, что вы можете меня оскорблять, просто потому что вам хочется. — говоря эти слова, он непроизвольно мотает головой, словно отрицая тот факт, что в современном мире люди все ещё обращают на такое внимание. — Забей, ладно? — Андрей жестикулирует руками, помогая себе отвечать. — Я не гомофоб.., и на ориентацию твою мне тоже плевать. — Заметно, — Лев кивает головой, превращая свои достаточно пухлые, к слову, губы в тоненькую линию. Он отворачивается, направляя голову вниз к кедам. Ещё минута молчания. — Слушай, — снова начинает Андрей, пытаясь убедить соседа, что у него всё нормально. — Может у меня и не самая лучшая жизнь.., но я справлюсь. Мне скоро восемнадцать. Когда исполнится, свалю от отца и сниму квартиру. Осталось меньше года шараги, потом уеду из этого Мухосранска, поступлю в другую шарагу и обо всём забуду.. Начну, так сказать, всё с чистого листа. Лёва продолжает смотреть под ноги, обдумывая слова, сказанные соседом. — Уверен? — Почему ты так пытаешься мне помочь? — спрашивает Андрей, сводя брови к переносице. — Может ты мне не безразличен? — наконец-то отводя взгляд от обуви, отвечает Голубь. Он вскидывает брови, пытаясь показаться более уверенным в своих словах. — Бля.., забей, я прикалываюсь, — усмехается он уже по-весёлому, увидя искривлённый рот соседа. — Ясно, — слабо улыбаясь, отвечает Андрюшка, делая вид, что не он чуть ли не словил инфаркт от такого "признания". И они снова молчат какое-то время, отвернувшись друг от друга. — Тебя же отец не бил? — Голубь никак не угомонится. — Бляять, да нет же, — бил, конечно, и не раз, но Голубю знать об этом необязательно. — Если тебе так хочется со мной поговорить, говори о чём-нибудь другом. — Ээм, ладно, — потупив взгляд, Лёва выполняет просьбу собеседника. — Какую музыку любишь? Какой исполнитель любимый? — Лизер, — коротко и ясно отвечает парень. — Оу, мне он тоже симпатизирует, — давайте не будем думать о том, что эта фраза звучала слишком двусмысленно. Никто из парней всё равно этого не заметил. — Ха, даже удивительно.. как у гопника-натурала и малыша-гея могут быть одинаковые любимые исполнители, — да, эта усмешка тоже была весёлой. — Ну нифига себе, — наигранно вскрикнул Лев, округлив рот. — ты назвал меня геем, а не педиком или голубым. Вот это действительно удивительно, — он покачал указательным пальцем так, как это обычно делают учителя, отчитывая класс за плохо написанную контрольную. — Да уж, прогресс, — покачал головой Андрей, натянув улыбку. — К тому же, одинаковые у нас не только любимые музыканты. — Ну да, — отвечает парень, замечая, что Лёва смотрит на пачку сигарет в его руках. — Мм, а какая песня у Лизера больше всего нравится? — спрашивает Голубок, немного погодя. — Нуу, вообще мне многие нравятся, особенно старые альбомы, — как настоящий эксперт в сфере меланхоличной музыки, говорит Андрей. — Но сейчас часто слушаю "Не отдам". — О, классная песня. — Ха.., знаешь, я думал, ты.. слушаешь, ну.. немного.. другую музыку, — Андрюша конечно пытается говорить так, чтобы не обидеть Голубя, но получается, кажется, не очень хорошо. — Например? — он снова вскидывает брови, в этот раз с вызовом. — Ну.., написанную геями..? Типо Гарри Стайлза какого-нибудь? Как там его..? — чёрт, Андрей, ты явно не умеешь правильно формулировать свои мысли. — Пхах, ну, во первых, я слушаю Гарри Стайлза. Во вторых, он не гей, а бисексуал, — Лёва очевидно не слишком доволен такими заявлениями. Он сидит с идеально круглыми глазами и пытается достучаться до умных мыслей Андрея, которые по-видимому спрятались в совсем укромных уголках разума. — В третьих, ты тоже не похож на человека, слушающего Лизера, — вот это нихуя себе заявочки. — И кого же я по-твоему должен слушать? — Ну.., не таких сопливых исполнителей? Типо Кизару какого-нибудь? Биг Бейби Тейпа? На крайняк, Соду Лав? Как там их? — пародируя соседа, отвечает на вопрос Голубь. — Короче говоря, исполнителей, которые вырыгивают всякую мизогинную хуйню. — Окей, я согласен с тем, что нельзя судить людей по внешности, — воу, Андрей, кажется, ты начинаешь чему-то учиться у Лёвки. — Хотя, Кизару мне нравится. — Я, кстати, не ошибся, когда решил не вестись на стереотипы в голове, которые кричали о том, что с тобой не о чем будет поговорить. Ты — интересный человек. — Взаимно, — на мордочке Андрея впервые за день появилась искренняя улыбка. Они выкуривает по ещё одной сигарете, дополняя курение бессмысленными разговорами о бытии на планете. Серые облака неспеша красятся в тёмно-синий. Дождь усиливается, гуляющие до сих пор люди бегут домой. Оба парня промокли до ниточки, оба мёрзнут. Кому-то, в итоге, придётся с нежеланием прервать нескончаемый поток реплик. — Ладно, чувак, чё-то совсем уже холодно, — и этим кем-то оказывается Лёва. Он встаёт с качели и начинает потихоньку удалятся в сторону подъезда. — Увидимся! — уже на расстоянии выкрикивает Голубь. — Увидимся, — себе под нос шепчет Андрей. Парень смотрит на удаляющуюся фигуру соседа и искренне не понимает, почему не начал общаться с ним раньше. Жили в соседних квартирах и даже словом никогда не перемолвились. Конечно, большую роль сыграло стереотипное мышление общества. Но у Андрея же есть блять своя чёртова голова на плечах! Он прыгает на землю, оглядывая место, в котором только что просидел час вместе с соседом-геем, которого презирал. Андрей чётко осознаёт, что изменится может всё. От мыслей насчёт какого-то человека до окружающего его мира. Так что жизнь он свою тоже изменит.