Together Present (Совместный подарок)

Последний день загула, посвящённый юбилею Москвы выдался, пожалуй, самым тяжёлым. Для всех и каждого. Для самого именинника, утонувшего в бумагах и созерцающего фейерверки из окна своего кабинета. Для его братьев, оказавшихся в такой же непролазной бюрократической жопе. И даже для детей столицы, что рвали жилы, дабы хотя бы в последний день успеть сделать отцу подарок. Ну или хотя бы его подобие. *** Квартира Михаила Московского ходила ходуном. В воздухе витал лёгкий запах теста, клея для бумаги и то и дело раздавалось чье-то попеременное нытьё. — Напомните пожалуйста, нахуй мы этим всем занимаемся? Не помню, чтобы идея «сделать отцу совместный подарок» включала в себя урок труда для первоклассников, — шипящий на залитый клеем и блёстками дорогой пиджак, Балашиха отложил в сторону уже, наверное, сотую по счету звезду из золотой фольги и картона. — Макс, ты заебал нудеть, вот правда, - Королёв, развешивающий украшения в гостиной, даже не оборачивался на брата. — Сам предложил, а теперь ноешь. Или забыл кто, полный энтузиазма, поднял нас звонком в три часа ночи и завёл эту телегу с подарком? Мытищи и Домодедово на это лишь переглянулись, закатывая глаза, но не сказали ни слова. Московским-младшим командная работа давалась очень тяжело, да и в целом, предложенная Балашихой идея оказалась не из лёгких. Вся суть была в том, что парни украсят квартиру отца самоделками, испекут торт и отметят день рождения как это заведено у смертных. Казалось бы, проще и быть не может… Только вот масштабы родного гнезда столицы оказались явно больше возможностей подростков, а готовить выпечку из них всех умел только Домодедово, который спихнул в итоге на Даню обязанность следить за выпекающимся бисквитом. И каждый из них старался быть при деле, лишь бы только успеть до возвращения Москвы… — Надо было нам вербануть сюда больше народу… Электросталь, Долгопрудный — да хоть кто-нибудь, - внезапно выдал мысль Мытищи. — Разве? — Ну если логически рассуждать, конечно. Нас пя… Ладно, нас с вами четверо — любимчик столицы не в счёт — и уже понятно, что наш максимум — это украшенная гостиная и торт. А так, в рук двадцать управились бы… Закончить мысль Глебу не дал звук из кухни, похожий на микро-взрыв и странный запах гари. Братья замерли. Мысли у всех были разными. От «Мы все умрем» до «Мы вечно будем выплачивать деньги за эту кухню…» И все они были прерваны разъярённым воем Домодедово, что пулей умчался на место происшествия. — Даня-я-я! - вопль младшего был полон гнева и отчаяния, а до такого его редко кто мог довести. Московские даже решили проверить, что ж там такое случилось. *** Всё оказалось даже хуже, чем можно было представить. Дорогущая духовка жалобно пищала, извещая о неисправности системы, а изнутри валил чёрный дым, разнося запах гари и железа. И в аккомпанемент этого пиздеца замечательно вписывался Марк, лупивший Данилу полотенцем. — Свиножопая ты ящерица, Московский! Я просил же тебя, просил, следи за тортом блять! Как ты допустил, что он сгорел вместе с духовкой?! — Хватит! Хватит, Марк! Я с Магниткой говорил, я не виноват, что этой духовке ремонт нужен! — Ремонт понадобится твоей голове, когда я с тобой закончу! Пока ты болтал со своим Серёжей, и торт сгорел, и духовка! Отец нас прикончит, когда узнает! В пылу ссоры ни Марк, ни Данила не додумались, само собой, вытащить форму с бисквитом из подкопчённой духовки. В отличие от Королёва с Балашихой. Осторожно приоткрыв дверцу, братья кое-как извлекли содержимое и переставили противень на плиту. К их удивлению, заготовка не выглядела испорченной, даже наоборот. Пропитавшийся дымком бисквит был довольно мягким и воздушным, благодаря правильному тесту, с подрумяненной верхушкой. Это очень даже можно было есть и даже состряпать приличный торт. Когда Домодедово соизволит перестать лупить Данилу Михайловича. — Всё, детвора, шабаш, - со звуком крепкого подзатыльника, Мытищи оторвал ругающуюся друг на друга мелочь, после чего оба были посланы приводить себя в порядок. На кухне остались только трое. Работа закипела. Нарезка коржей и сборка самого торта, проветривание кухни и, само собой, доклеивание украшений - на полных оборотах получилось ускориться лишь после возвращения Данилы и Марка. На часах уже было полвосьмого и времени оставалось совсем мало. *** Управились Московские только к полуночи. Поделив поровну все обязанности, в десять рук, мальчики вытащили готовый торт в гостиную, уже отмытую и вычищенную после всех приготовлений, после чего всей гурьбой завалились на диван. Не привыкшие к такому напрягу братья Московские с облегчённым стоном выдохнули, чувствуя, как расслабляются наконец-то ноющие мышцы, а стресс и переживания сменяются долгожданным спокойствием. И блаженством. В эти несколько часов каждый из них успел высказаться - отругать кого-то, пожаловаться, помириться... В частности, Домодедово перед Химками за то, что вспылил и почти ни за что отхлестал его тряпкой. И, что удивительно, Данила брата простил - а искренне или от усталости, даже он не смог бы вам ответить наверняка. И это, впрочем, уже не имело значения. Им было слишком хорошо и сонно, чтобы говорить о чём либо ещё... *** Отца, увы, малыши Московские так и не смогут дождаться - Миша придет домой лишь к четырем утра. Но будет удивлён, увидев, что квартира украшена самодельными звездами, шарами и огоньками гирлянд, выложившихся в лаконичное "С днём рождения, папа". И ни одного вопроса он задать не успеет, заметив развалившихся на диване детей и утыканный свечками кривоватый торт. "Черт возьми, и это всё действительно сделали пятеро детей..." - подумает про себя Москва, не замечая, как на губах его появляется нежная улыбка. Он многого ожидал в этот день, вплоть до ругани с правительством людей - но сыновья превзошли все его ожидания. Миша мог бы обнять и расцеловать каждого здесь и сейчас, но совесть не позволила разбудить малышей. В конце-концов, поблагодарить их он успеет всегда, а сейчас достаточно будет накинутого на них пледа и тихого "Люблю вас, малыши". Кажется, 875-летие города Москвы удалось на славу.