«У него что, совсем других дел нет?!» — в сердцах думал Гарри, ведь мало того, что Реддл навязчиво увязался за ними в дом, так там уже стояла дополнительная кровать! Паровой двигатель для электричества!
Холодильник. — «Для чего здесь эти вещи? Блять, он сюда и шкаф со своими шмотками приволок! Это
мой дом! Я не принимаю жильцов! У Волдеморта вообще есть работа, помимо казней и речей со сцены?! И как мне теперь сбежать к Дамблдору?»
Казалось, у Тома нюх, как у ищейки. То ли мужчина догадался о намерениях Поттера, то ли всегда был таким подозрительным, то ли — действительно — тонна свободного нерастраченного времени. Даже когда Гарри отпросился у мистера Лестрейнджа уйти домой раньше, сославшись на плохое самочувствие, этот больной петух в собольей шубе — тут как тут. Поттер и скандал от такой наглости закатить-то не смог, а что тут скажешь на реддловское «я проходил мимо, а ты тут оказывается с работы выходишь»? Благо, без своей прошлой сутенерской шубейки или вычурной трости — здесь уж Том не соврал, начал одеваться проще, корабль парковать дальше и мехомобиль выбирал подстать городской технике — скромный. Теперь Гарри хотя бы понимал причины подобного богатства и нарциссизма. Лорд Волдеморт. Даже корил себя, что сразу не догадался.
Второе и самое ужасное: оказывается, он сменил место работы и даже об этом не знал. Разве такие выкрутасы нормальны? Кричал Поттер не долго, но со вкусом, не забыв добавить про розыск — он-то, по идее, не должен был знать о настоящем статусе «Тома Реддла». И подросток ощущал себя глупцом. В особенности было стыдно за те моменты, где он боялся о раскрытии своей личности, говоря об этом в глаза Лорду Волдеморту — бесстыдному, бессовестному негодяю! Два месяца страха за себя и этого чокнутого мужика! «Надеюсь, Том не попадет в беду из-за меня, надеюсь, его шашни с преступником не дойдут до Правителя!» Тьфу.
Гарри тихо закипал две недели подряд, днем работая, а вечером, придя домой, натыкаясь на этого психопата, пытающегося делать вид обычного человека. Это было уму не постижимо: да как вообще можно
играть роль нормального гражданина своей страны, как тогда на самом деле вел себя Правитель на своей территории? Он ел? Он спал? У Гарри было чувство, что и эти вещи мужчина делает неловко, странно и в новинку. Учитывая возраст и достаточно молодое лицо, Поттер размышлял о вампирах и зомби, какие есть в детских комиксах. Может, Реддл и в самом деле ничего не ест и не спит совсем. Кто ж его знает? Все раскрывалось в мелочах.
Например, эпопея с супом. Простым чертовым куриным супом, когда Поттер, наконец, смог позволить купить себе мяса и больше овощей, сварил на несколько порций, да разлил по тарелкам. И Том кидал на простенькое блюдо взгляды полные отвращения, думая, что Поттер не смотрит, о, а он наблюдал и считывал мужчину больше и дольше обычного, ведь теперь точно знал, что и где искать. Даже экспериментировал: ссыпал на стол несколько столовых приборов, и интуиция не подвела. Том взял большую глубокую ложку, больше походящую на половник (может, так оно и было), зачерпнул ею полтарелки и, разумеется, облил себя супом. Гарри сидел красный, как рак, давя в себе смех — Том выглядел растерянным и разозленным одновременно, а затем начал поглядывать в сторону парня. Поттер понял все быстро, и просто положил возле себя ложку подходящего размера. А затем Реддл вновь поступил странно: сначала выхлебал весь бульон, а после взял вилку и съел остатки гущи из овощей и мяса. Чудно.
Хэдвига все свободное время проводила с Нагини, обернутая в ее плотные кольца, а Гарри — с Томом. Разговора так и не случилось, но деймон даже не настаивала, получив желаемое — люди контактировали и общались, Гарри свыкался с мыслью, что живет под одной крышей с Волдемортом, что он больше не в смертельной опасности, свыкался со своими противоречивыми чувствами, а сама Хэдвига бессовестно ласкалась с любимой, даже когда на них смотрел Реддл.
Особенно если смотрел. Кажется, они делали это специально, смущая и Тома, и Гарри. Пару раз Поттер видел, как Правитель общался с Нагини, а та ему даже что-то отвечала, и сильно радовался, что мужчина восстанавливает связь с собственной душой, правда, его деймон так и не согласилась полностью принять их связь, как бы Хэдвига и Гарри ее не уговаривали. Тоже боялась перемен. Боялась заглянуть в мысли и сознание своего человека, а увидеть там пренебрежение и равнодушие.
Сам же Поттер думал, думал, думал, и
перестал, когда осознал, что попросту прогоняет через себя одни и те же мысли, вызывающие неприязнь, горький привкус во рту и осадок в виде головной боли. Гарри не любил топтаться на месте и переживать вещи дольше положенного, а принятие факта, что любишь массового убийцу и старика (и прочие неприглядные вещи) было просто, как встающее на востоке солнце: ненавидит Волдеморта? Совсем немного. Это стало привычным раздражающим фоном всей жизни. По большей части раздражают именно неугомонные Авроры. Дурслей подросток ненавидел куда сильнее. А с каплей ненависти ужиться можно. Даже перчинка какая-то.
Старик? Да чего уж здесь поделать, через шестьдесят четыре года Гарри закономерно уравняет счет. Что же делать сейчас? Можно прибраться в доме или начать разгребать бурелом на заднем дворе, например, а не тратить пустые часы на дурацкие бесполезные размышления. Возраст Реддла даже был немного забавным — настоящая хохма, если быть точнее. И как только Гарри убедится, что подобными шутками не травмирует мужчину, мало этому дедушке не покажется. Должны же быть хоть какие-то приятные бонусы у этой аномальной жути.
Грубая разница в статусе и деньгах? Через несколько месяцев Поттер тоже окажется богатым и сможет позволить себе и кормить старикашку, и за дом платить, и сам подарки дарить начнет.
Правитель не может иметь в спутниках такого безызвестного и банального мальчишку, как Гарри Поттер? Так и сам Том Реддл не из золота сделан, а из плоти и крови, как Гарри. Если «Правитель» останется за порогом их общения, то беспокоиться и вовсе не о чем. Если же нет... Тогда на «нет» и суда нет: парень любил Тома Реддла, а не монстра-диктатора из детских сказок и взрослых страшилок. Может, сам Том это прекрасно понимал, оттого и продолжал играть. А может, проявлял неслыханную эмпатию, ощущая вину перед собственной жертвой. Тоже приемлемая цена общения с Волдемортом — раскаяние или хотя бы немного стыда за свое злодеяние. Самую малость. Опять же, еще неизвестно, какова окажется история с точки зрения мужчины, что именно сделали Поттеры-старшие, если на них обрушилась личная встреча с Правителем, повлекшая за собой смерть. Из этого вытекает другая щекотливая причина моральных терзаний — любовь к убийце семьи Гарри. Здесь сложнее, но, скорее, не из-за самих родителей, а обыкновенного морального фактора: Поттер испытывал отвращение, гнев и отрицание, направленные исключительно в собственную сторону.
И последнее. Том — не обворожительная мадам, не миловидная темнолицая девчонка с соседней цыганской лодки, и не высокомерная Мэри. Он мужик с определенной компанией между ног. Над этим Гарри горевал не долго. Ну, мужик. Ну и черт с этим. Не принципиально, в самом деле, на фоне остального.
Поэтому Поттер оставил сомнения и раздумья, и просто начал наблюдать внимательнее.
К примеру, Том Реддл оказался
невероятно тактильным. Гарри начал это замечать, когда тот без особого подтекста и намека просто держал за руку подростка, похоже, и сам того не замечая. Никакого странного заигрывания или шуток, Том рассеянно тискал ладонь Поттера длинными бледными пальцами, пока рассказывал о каких-то новостях с фронта. Парень на самом деле понимал эту потребность мужчины, потому что был знаком с его деймоном. Нагини сильно тосковала по прикосновениям своего человека настолько, что ей не казалось чем-то странным или неприемлемым трогать Гарри.
Подросток помнил и о вопросе, который задал однажды Том. «Тебе не противно?» Людям неприятно касаться чего-то жуткого, больного, травмированного, покалеченного и неправильного. Не только в этом крылась беда. Едва ли кто-нибудь решился трогать Повелителя, так думал Гарри, ты поди ж, потрогай это страшное существо. Он-то сам не знал ничего (оправдание), а затем слишком привязался к образу Тома Реддла (еще одно оправдание), чтобы в полной мере воспринимать этого человека, как Лорда Волдеморта (Гарри продолжал себя упорно и уверенно оправдывать, ведь он брался глушить свой раздрай в мыслях, а не усиливать его).
Поэтому, когда Том брал Поттера за руки или трогал голову, или опускал ладони на плечи, спину, Гарри совсем не возражал. Но, проснувшись однажды весь обмотанный кольцами гигантской Нагини, перепугавшись и едва не расплакавшись от потрясения, потребовал у Реддла, наконец, начать налаживать контакт со своим деймоном или «вы знаете в какой стороне входная дверь, сэр». Нагини не извинилась. Том задрал нос к потолку и не разговаривал с Поттером целый вечер (беда великая), а после — все же дал свое согласие с таким видом, будто делал подростку титаническое одолжение.
Чокнутый хаотичный старик.
«Сближение» началось ничем иным, как повторной инициацией связи Реддлом — прикосновением к змее. И он опять сбежал, в тот же момент. Гарри бы и самому сесть на паровоз да уехать к Дамблдору, однако интерес пересилил удачный шанс на собственный побег: парню страсть, как хотелось увидеть, чем обернется передача воспоминаний, эмоций и чувств Нагини, учитывая ее обжимания с Хэдвигой.
Это был выходной день Поттера, когда Реддл влетел внутрь дома, растрепанный и красный от бега, почти задыхающийся, вываливая с порога:
— Я мастурбировал на тебя!
С вилки Гарри упал кусочек картошки, и подросток с приоткрытым ртом наблюдал, как мужчина начал метаться по всей столовой, магией сдвигая мебель к стенам и разговаривая сам с собой — диалога спятившему старику вовсе не требовалось.
— Что за напасть, мне восемьдесят четыре года,
не пятнадцать, да я и в пятнадцать лет не занимался такой чушью, как
мастурбация! — кричал Том, яростно размахивая руками. — На несовершеннолетнего! Как спятивший от гормонов юнец, она потеряла всякий стыд, ВЫ! — он обвиняюще ткнул пальцем на жавшихся друг к другу деймонов. — Бессовестные подростки! Я взрослый человек, Я Л… — он запнулся, резко себя обрывая, едва не проговорившись на эмоциях. — Поттер, держи в узде свои потребности до совершеннолетия! — рявкнул мужчина, теперь обвинительно ткнув пальцем на ошалело моргавшего парня. — Мы займемся сексом не раньше, чем когда тебе исполнится двадцать, нет, двадцать пять!
Мне восемьдесят четыре года! Никакой мастурбации, я запрещу мастурбацию законом, ты слышал меня?! НИКАКОЙ МАСТУРБАЦИИ!
И выскочил за дверь, не дождавшись никакого ответа со стороны Поттера и деймонов. Гарри шокировано таращился на дверь еще несколько долгих секунд. Затем пожал плечами и продолжил завтракать.
Чокнутый старик.
—
Бесноватое создание, — шепнула Хэдвига, и Нагини согласно зашипела, сжимая ее в своих кольцах крепче.
А Поттер думал о том, как, должно быть, тяжело взрослому человеку переживать эмоции и чувства души-подростка, какой диссонанс это вызывает, в особенности, когда Правителю подобное ощущать как-то уже совсем неприлично, не по статусу вот так бегать, даже если и игра. Может, его деймон изменится, когда она примет связь. Кажется, Нагини намеренно медлит, и подросток не может понять, почему.
Поттер поднялся на ноги и шагнул к раковине, где теперь бежала вода, быстро помыл за собой посуду и повернулся лицом к Хэдвиге, решаясь. Сейчас или никогда. Гарри не мог больше выжидать у моря погоды, а теперь, когда Том в таком раздрае чувств, он может и пару дней не появляться дома. Деймон уловила намерения своего человека и нечто прошептала Нагини. Та замерла на короткое мгновение, о чем-то размышляя, и посмотрела прямо на Поттера своим долгим и пристальным, почти гипнотическим, взглядом алых глаз.
—
И кто этот друг? — прозвучало достаточно агрессивно, и огромная белоснежная змея предупреждающе стиснула львицу крепче. Не больно, но уже ощутимее. —
Почему я не могу пойти с вами? Я сильнее.
— Потому что мы вернемся быстрее, чем ты начнешь волноваться, дорогая. Это мой детский учитель, он безопасен для нас, но мне лучше не светиться в обществе двух деймонов сразу, — ласково улыбнулся Гарри, не смутившись чувства легкого удушья на теле своей души, все же, деймон Реддла была слишком тяжелой для Них двоих. — Я бы не хотел, чтобы тебя ранили. Я люблю тебя.
Нагини еще некоторое время не двигалась, рассматривая добродушное лицо парня, а затем полностью разжала кольца, позволяя Хэдвиге перекинуться в обезьянку и обнять себя.
И через три часа они уже сидели на паровозе, мчась в сторону Шотландии, к Хогвартсу.
***
— Альбус! — радостно воскликнул Гарри, крепко обнимая старика, кажется, совсем-совсем не изменившегося. Хэдвига ласточкой взвилась в воздух, порхая вокруг старой подруги — Фоукс, большой рыжей птицы. — Как же я рад вас видеть!
— Здравствуй, мой мальчик, здравствуй, как дорога? Тебя не проверяли? Не попался на глаза Аврорам?
Заметив его изучающий взгляд на своем деймоне, парень смутился, вспоминая все нравоучения Дамблдора о недопустимости половой связи до совершеннолетия.
И Реддл, вроде и враги с директором Хогвартса, но как два сапога пара. Старики, что с них взять. Ждать до двадцати пяти?..
Еще чего.
Гарри тряхнул головой, позволяя увести себя в личный кабинет дедушки Альбуса, коротко отвечая на его расспросы и попутно выясняя последние школьные новости. Как оказалось, почти за четыре года здесь не изменилось ровным счетом ничего: преподавательский состав тот же, предметы, правила, разве что дети другие. Снейп, к сожалению, трагично не скончался, но с этим придется мириться.
—
Мы тоже невероятно скучали, — мелодично курлыкнула Фоукс.
— Ты не писал писем почти год, — с укором пожурил Альбус. — Разве так тяжело чиркнуть старику пару строк, что жив и здоров? Мне приходилось каждую неделю выписывать правительственные газеты и читать сводки о казнях преступников.
— Я путешествовал, — уклончиво ответил Гарри. Альбус не любил цыган — те не поддерживали правительство и часто укрывали военных преступников, пользуясь дурной популярностью у Аврората, и Поттера стали бы искать там в первую очередь. А Гарри нравился их свободный и дружелюбный нрав, нравились и путешествия. Лучше скрыть. Не нужно лишних конфликтов. — Здесь и там. Искал место, где смог бы остановиться до совершеннолетия. Знаете,
дом.
— Хогвартс всегда открыт для тебя, — тихо ответил старик, грустнея лицом. — И сюда бы Волдеморт никогда не сунулся. Единственное безопасное в мире место от лап вездесущего монстра, но ты… Гарри.
«Это кто куда еще сунулся, как посмотреть», — удрученно подумал подросток, даже и не зная, как начать непростое признание.
— Понимаю, тебе хочется взрослой свободной жизни, ведь столько скрываться и прятаться невероятно тяжело и печально, — мягко продолжил Альбус. — Но я, как опекун, обязан знать о перемещениях подопечного. Где ты сейчас остановился? Надеюсь, больше не связываешься с этим своим Фенриром? Мой мальчик, он…
— Да, да, знаю-знаю, бешенный Пожиратель Смерти, — скучно пропел Поттер, которому не особо хотелось заводить ту же шарманку вновь. Ну, снюхался с Пожирателем, ну, черт попутал в семнадцать-то лет, ну, с кем не бывает? Все же закончилось нормально. Обычные подростковые гормоны и бунтарство. Теперь необходимо как-то вдумчиво объясниться, что на этот раз умудрился спутался с самим Волдемортом, да не оказаться опять запертым в четырех стенах дома Дамблдора. — Он же лиц людей не различает, я для Фенрира и девчонка, и старик, и манекен. Какая разница? Я прекратил с ним общение около двух лет назад. Нет, ничего подобного, Альбус, я… — он замялся. — Не просто так приехал. Тут такое дело…
— В долги влез? — подсказал тянущему резину парню Дамблдор, глядя строго, поверх очков.
—
Не в этот раз, — хмыкнула Хэдвига, и уши ее человека покраснели.
— Нет же! — недовольно отозвался Гарри, сжимая вспотевшими ладонями свои острые коленки. — Давайте я издалека начну. Итак… — долгий успокаивающий вздох. — Я путешествовал в поисках дома. Мечтал о небольшом городе или даже деревушке, чтоб глушь да малолюдье, мы торговали на Всегородней Ярмарке, пл… Ездили всюду, но нигде подолгу не задерживаясь, поэтому успели побывать почти во всей Восточной и Южной части страны. Я нашел. Кое-что. Маленький городок, — Гарри отвел взгляд, нервничая. — Литтл-Хэнглтон.
Альбус подавился чаем, который до этого мирно хлебал из маленькой фарфоровой чашечки, шумно закашлявшись. Поттер виновато улыбнулся, но на старика взглянуть не решился.
— Так как снимать жилье мне не по карману, то во время путешествия искал лишь заброшенные дома, где можно было бы пережить зиму. Я нашел.
—
Гарри, — встревоженно перебил Альбус, подавшись вперед. — Нет. Это самое неудачное место, какое только можно выбрать, не считая Лондона,
послушай, ты останешься здесь, — видя, что подросток намеревается оспорить решение, старик повысил голос: — Как твой законный опекун, я тебе
запрещаю возвращаться в Литтл-Хэнглтон сейчас и когда-либо вообще. Да как же ты... Как
так получилось?.. Не уследил, не досмотрел... Гарри. Это не просто город, — он помрачнел. — Это
родной город Лорда Волдеморта, и если Он выяснит…
— Я знаю, — нервно выпалил Поттер. Он кинул быстрый взгляд на Дамблдора, тут же отводя его в другую сторону. — Я живу под одной крышей с Волдемортом уже с конца осени.
—
Господи боже, — шокировано прошептала Фоукс.
Из ослабевших рук Альбуса Дамблдора выпала чашка, разбившись вдребезги об каменный пол, и старику впервые за последние несколько лет стало по-настоящему плохо.
***
Дамблдор выглядел мрачно, Поттер — упрямо. Дамблдор умолял, Поттер кричал. Дамблдор запрещал, Поттер разгромил кабинет, а затем напал и подрался с пришедшим на крики Снейпом, разодрал его профессорскую мантию и выдрал трофейный клок его жирных волос. Дамблдор предлагал, Поттер отказывался. Дамблдор рассказывал, и Поттер, выдохшись, наконец, слушал.
— Это не тот человек, с кем можно построить хорошие, правильные отношения, — бесцветным голосом говорил старик, пытаясь вразумить. — Он психически нездоров, и не испытывает никакой эмпатии уже очень давно — ни эмоций сопереживания, ни понимания боли. Я был его преподавателем, к сожалению… Видел
многое. Волдеморт никогда не имел близких людей, они не были ему нужны. Не нужны дружеские, искренние отношения и сейчас, это существо на них не способно. Том Реддл умеет очаровывать, умеет располагать к себе, заставлять преклоняться и любить. Он великолепный актер. Я только одного не могу понять…
Гарри в тот момент думал о том, как Том пролил на себя суп. И пусть то была игра в нормального человека, и пусть на самом деле Правитель вел себя иначе. Не то важно. Пролить суп, выхлебать бульон и вилкой доесть гущу.
«Да, действительно. Само очарование», — посчитал парень на полном серьезе.
— …Почему он не причинил тебе вреда.
— Из-за него меня некоторое время считали проституткой, так что вред
был, — поморщился Гарри, и лицо Альбуса потемнело от праведного гнева. Подросток быстро осекся: — Да ничего мистер Реддл со мной не делал! Вот он я, сижу живой и здоровый.
Про Нагини Хэдвига заранее попросила умолчать. Может, она и любила Альбуса и Фоукс, может, и доверяла им, но деймона Тома она любила еще крепче. Теперь в их с Реддлом истории было больше пробелов и странностей со стороны, и Гарри понимал, что Альбус так просто не поверит во внезапную доброту и невиданное всепрощение Лорда Волдеморта.
— Ну… Да, он странный немного, — сильно приуменьшил Гарри. Ему почему-то совсем не хотелось оскорблять Тома за его спиной. В глаза — благое дело, когда заслужил, но точно не перед другими людьми. — Я сначала даже не понял, кто это. Мистер Реддл узнал мое настоящее имя куда раньше, но даже не попытался как-то навредить и тем более убить меня. Я узнал правду, когда оказался на «Проклятой Деве Марии», — распознав появившийся у опекуна ужас, подросток быстро объяснился: — Когда заболел. Там меня лечили, и мы вернулись обратно в дом Реддлов. Я просто сопоставил факты. Том об этом не знает еще.
— Он убил твоих родителей, — негромко заметил Дамблдор, ошеломленно смотря на раздраженно закатившего глаза Поттера и даже теряя дар речи на несколько секунд. Не такой старик ожидал реакции, абсолютно не такой. И уж точно не этой свалившейся на голову абсурдной новости. — И многих людей,
невинных людей, детей, стариков, убивал их деймонов голыми руками — рвал на части самое дорогое, что мы имеем…
Фоукс горько отвернулась, и Хэдвига участливо прижалась к ее боку.
Альбус же скривил тонкие губы, явно вспоминая, как Правитель загнал его в эту ловушку — Хогвартс, растерзав деймона Аберфорта, прикончив тем самым и самого брата, пригрозив убить остальных не менее важных Альбусу людей, только чтобы он не вмешивался и никуда не лез, распустил свой Орден. После магического контракта территория Хогвартса не просто оказалась закрыта для людей Тома и него самого, но и стала вечной тюрьмой для Дамблдора. А затем последовали страшные казни не успевших сбежать или спрятаться бывших членов Ордена Феникса.
— Что стоит слово подобного монстра? Его обещания? По одному лишь взмаху руки Лорда Волдеморта сжигали целые города.
Города, Гарри. Не думаешь же ты, мой мальчик, что этот человек для тебя безопасен? И что он останется милым и добрым по отношению к тебе и дальше? Это наивно.
— Скольких людей вы убили? — прямо спросил Гарри, пропустив мимо ушей те вещи, о которых уже давно знал. Нечего мусолить старую жвачку. Уже не актуально. Хотя, Дамблдору пока что позволительно, и парень сердился еще не сильно. — Скольких деймонов застрелил Сириус, пока его за это не казнили? А сколько людей погибло от руки отца? Да, у них нет власти, что и у Правителя, и они не сжигали города. Но сколько детей
вы оставили без их родителей? А мне рядом с вами безопасно, дедушка? — Поттер покачал головой в отрицании. — Я пришел к вам с миром, но могу уйти уже
врагом, если вы попытаетесь разрушить те отношения, в которых я состою с мистером Реддлом сейчас, — он нахмурился. Главного-то не сказал. —
Я, кажется, его люблю, — Поттер переглянулся с нежно заурчавшей Хэдвигой. — Еще не уверен. Но мои чувства совсем рядом с любовью. Вы — мой самый близкий человек, и я посчитал важным сказать все лично. Чтобы вы услышали. Все те вещи, что вы рассказали про Волдеморта, я знаю и так. Сам об этом думал долгие дни. И думал о тех, кого убил мой отец.
— Я только пытаюсь сберечь тебя, — тихо проговорил Альбус после нескольких секунд звенящей тишины. — Спасибо, что доверился, но я не одобряю эти «отношения» и отказываюсь поддержать тебя в подобных ужасах. Одумайся, прошу! Что будет, когда
Он поймет, что ты догадался? Или продолжишь скрывать правду?
— Не знаю, — легкомысленно пожал плечами Гарри. Он не хотел об этом говорить с директором. Обрисовал ситуацию, потому что должен рассказать о такой важной вещи, ведь Дамблдор очень переживает, а подробности личной жизни — закрытая территория. — Скандал? Разговор? Мы разбежимся? Я все равно планировал продолжить путешествовать после совершеннолетия. Или захочу развить отношения дальше? Мне не известно. Но я все равно верю, что мистер Реддл больше не хочет меня убить. Знаете ли, я присматриваю за его домом.
«
И за его душой», — подумала Хэдвига.
— Этого недостаточно, чтобы я позволил тебе вернуться обратно и творить, что вздумается, — намекнул Альбус, искря голубыми глазами. — Тем более вновь сталкиваться с Правителем. Ни к чему хорошему это не приведет. Пока что я не слышу перед собой адекватного взрослого человека, но только упрямого влюбленного юнца. Что бы сказали твои мама и папа?
—
Ал! — рявкнула Фоукс, взъерошив перья.
«Выводит на эмоции. Опять. Я же уже столько раз просил так не делать!» — Гарри недовольно потер бедро, о, подросток знал эту игру. Дамблдор проверял его. И Поттер не мог не ответить той же монетой.
— Хотите послушать планы взрослого человека? Хорошо, вы их услышите. Я дождусь своего совершеннолетия и займусь с Волдемортом сексом. А потом выкуплю его дом. И, скорее всего, сменю фамилию. Я не знаю. Может, Том предпочтет стать Поттером, — хладнокровно и гордо проинформировал подросток, глядя на ахнувшего и белого, как мел, опекуна с торжеством. — Что бы сказали мои мама и папа? «Благословляю на долгий брак», например. Всего доброго, дедушка.
Гарри отошел к двери, но, замешкавшись, все же обернулся на дышащего на ладан директора:
— Я не ухожу навсегда, но пока что наши несовпадающие мнения будут становиться причиной конфликтов и ссор, а я не хочу враждовать с близким мне человеком. Напишу вам через месяц или два, деда. Только не ешьте так много сладкого перед сном, хорошо?
