она

онᴀ соткана пламенем, радостью и весной, солнца падает луч, золотит ᥱᥱ шáлый взгляд, где беснуются искры и огненный зверобой, чье сиянье — точь-в-точь как смертельный и едкий яд, но я, словно безумец, пью его и смеюсь — только видеть улыбку б на бледных ᥱᥱ губах, тогда в светлую радость вмиг превратится грусть, тогда сладким вдруг станет даже страшнейший яд. ᥱᥱ образ пришел мне из утренних дивных снов, да и вся онᴀ будто дрожащая киноварь, сплетена мириадом противоречивых «но», онᴀ взглядом способна смеяться и убивать. время будто быстрее, а сакура вновь цветет, но в цветке теперь каждом я вижу ᥱᥱ глаза — мне бы вытравить с памяти, с сердца уже ᥱᥱ, но, как стрелке часов не вернуться уже назад, так осталась онᴀ, невозможная, на душе, словно выжгла черты свои в памяти и в крови́, теперь песни синиц не коснутся моих ушей — мне во снах ᥱᥱ голос казался таким живым. я не знаю, живет ли вообще наяву онᴀ — может, сам я ᥱᥱ сотворил из мечты да фальши? даже если не сердце в груди ᥱᥱ — пустота, я пойду за нᥱй следом лишь выше и только дальше; вызывает в душе моей странный онᴀ конфликт — раздражает до дрожи, пусть вдаль за собой маня, от нᥱᥱ сердце бьется, живет и болит-болит, словно цель в этом мире ᥱᥱ — оживить меня. и таит за завесой свой страшный один секрет — улыбается так, что не верю в него порой, разве, Господи, может и правда онᴀ болеть, когда с нᥱй я впервые почувствовал, что живой? разве может покинуть когда-то онᴀ сей мир — если кажется, что без нᥱᥱ будет солнце гаснуть, если честно, мне кажется, что-то внутри горит только ради нᥱᥱ, помогая ещё держаться. обратится ко мне — не закончит слова свои, только смотрит загадочно, странно потом смеясь: и хочу я забыть, и позволить хочу уйти... против воли шепчу «не хочу тебя потерять». говорит полушепотом, щуря горящий взгляд: «ты дороже, чем... знаешь ли», — только затем молчит. ненавижу ᥱᥱ, ведь она — настоящий яд, но теперь (без нᥱᥱ) слишком пусто в моей груди.