Лилия для капитана

      Ясная летняя ночь поволокой окутывала гавань Стеклянной Луны. В этот поздний час, когда появляется на лепестках лилии прохладная роса, торговля в Ли Юэ ненадолго заканчивается. Закрываются павильоны и ставни окон чайных домов. Гаснут в лунной дымке огоньки фонарей. Могучие горные цепи кутаются в облака, обнимая готовящийся к отдыху портовый город.       Не спит лишь поднебесный дворец, чья тень из ночи в ночь укрывает засыпающую гавань. Величественно возвышаясь над ней, словно грозная скала, он оберегает её и одновременно внушает страх. Нефритовое великолепие, окутанное тайной, затмевало собой даже саму Луну – молчаливую наблюдательницу, чьё сияние пыталось проникнуть в единственное окно, где ещё до сих пор не погас свет. Это была именно та комната, с которой всё начиналось.       Нин Гуан совсем недавно вернулась из купальни. Шёлковый халат, расшитый золотом, свободно облегал её изнеженное водами тело, вокруг которого, смешиваясь с терпким табаком, витал душистый цветочный аромат. Одна босая ступня скользила по другой, пока она задумчиво вчитывалась в наброски плана для завтрашнего совещания. Формальная бессмысленная болтовня для отвлечения внимания.       Торговая война похожа на её любимую игру в шахматы. Пока противник избавляется от пешек, на краю доски его уже подстерегает ферзь. Они – всего лишь мусор для отвода глаз, пустотелые сосуды на бранном поле, не представляющие никакой ценности, однако без их присутствия сложно обойтись. Сами того не подозревая, они впутаны в хитросплетения, нити которых перебираются медленно и в нужный момент дёргаются хозяином так, что вражеский гарнизон рассыпается по доске, жалобно ударяясь о её клетки всеми поверженными фигурами.       Обычно деловые вопросы совершенно не волновали госпожу Лунное Затмение столь поздно, а уж тем более под покровом ночи, но сегодня постель совсем не влекла к отдыху. Откинувшись в кресле, она лениво прикасалась губами к кончику трубки и медленно наполняла лёгкие пряным горячим дымом.       Что-то волновало её.       Что-то, не относящееся к делам.       В последний раз пробежав глазами по аккуратным, местами перечёркнутым строчкам, Нин Гуан собрала листы в стопку. Каждое написанное слово уже давно отложилось в голове, тонкой вуалью прикрывая истинный хитроумный замысел. Величавую тишину покоев нарушает звук рвущейся бумаги – теперь они заговорили шелестом несказанных раскромсанных слов.       Говорят, нет сокровища ценнее, чем их обрывки на белом снегу, и рано утром весь торговый народ Ли Юэ придёт в восторг от этой маленькой возможности заглянуть в тайные дела Нефритового дворца. Хватая бумажные снежинки, которые Нин Гуан сбросит на гавань с балкона, и додумывая оставленные на них послания, они так или иначе внесут свою лепту в игру Воли Небес, но всегда будут слишком далеки от истины. Хотя, стоит признать, иногда из этого может выйти что-то любопытное.       Обрывки плана, подброшенные вверх, неторопливо кружатся над креслом, плавно опускаются вниз белоснежным покрывалом, похожим на первый снегопад в Ли Юэ. Глаза цвета кор ляписа скользят по ним без особого интереса, лениво наблюдая. Веки утомлённо опускаются, пока едва уловимый бумажный шелест убаюкивает их хозяйку.       — Его плавники бороздят дно, — доносится вдруг сквозь сонную дымку, – а хвост касается высоких гор…       Воля Небес встрепенулась в кресле, сжав ногтями подлокотник. Этот голос, успокаивающий и одновременно будоражащий сознание… Кажется, она задремала, и её усталому рассудку всего лишь померещилось. Наверняка где-то внизу рыбаки распевали свою колыбельную, возвращаясь домой с полными сетями, ветер подхватил её и донёс до окон дворца. А может быть, это шалость воспоминаний.       — Чего вы столпились здесь всем скопом? Вам что, не велели откланяться? — возмутился совсем рядом звонкий, явно нетрезвый женский бас. — Вот ведь курицы…       Невозмутимое фырканье и тяжёлые шаги послышались на лестнице. Каблуки ботфортов, приближаясь, гулко и тяжело стучали по дереву. Может быть, это игривый ночной ветер и дотлевающая в трубке курительная смесь решили позабавиться с её воображением?       Нет. Эту поступь и этот голос она не перепутает ни с чем.       Каждая из секретарей Бай знала: если порог Нефритового дворца переступила нога капитана Южного Креста, то лучше держаться подальше от покоев госпожи Нин Гуан. Её не нужно было предупреждать, ибо визиты Бэй Доу не требовали формальностей и отлагательств. Девушки строили самые подробные и красочные догадки о том, что же происходило за этими дверьми и какие дела обсуждались в покоях, но одного лишь сурового взгляда предводительницы Цисин хватало для того, чтобы уничтожить любую неверную мысль. Даже то, что не было сказано, не ускользнёт от неё в нефритовых стенах.       — Всё одни и те же любопытные рожи. Нин, почему бы тебе пораньше не распускать своих помощниц? Если честно, они действуют мне на нервы. Нет, они меня просто раздражают!       Дерзкий, недовольный голос обдал её, словно порыв ветра в открытом море. Холодный, но ласковый, до мурашек.       — Мне стоит усомниться в собственной предусмотрительности, раз я не смогла предугадать заранее твоё появление.       — Брось! Кувшин хорошего вина исправит положение.       Но заметно уловимый аромат крепкого алкоголя позади дал понять, что дело уже сделано. Это означало лишь то, что Бэй Доу на славу поживилась в Инадзуме, и на борту её корабля в самом разгаре шёл традиционный трёхдневный пир. Сразу же после отмены указа Сакоку одинокий корабль покинул свою пристань в Гуюнь и вновь направился к берегам островного государства, но на этот раз с целью крупной наживы. Наверняка палуба Алькора теперь была до отказа завалена несметными сокровищами и инадзумскими диковинками, которые его хозяйка привезла в Ли Юэ контрабандой и на которые Нин Гуан снова придётся накладывать огромные штрафы.       Буйный, временами раздражающий нрав Бэй Доу знатно приумножал её богатства и государственную казну. Они обе знали об этом, но предпочитали хранить молчание.       — Почему не спишь в такой час?       — Ветер с юга известил меня от твоём визите.       — Значит, ты всё-таки ждала меня.       От приближения капитанши мурашки бегут вверх по спине за меховой оборкой на воротнике, пробираясь под кожу на затылке. Тяжёлая ладонь касается длинной серебряной пряди, приподнимает и тянет выше, к лицу. Бэй Доу долго касается её губами и отпускает, не в силах отвести взгляд от лунного сияния мягких волос.       Воля Небес в последний раз затягивается, тонкой струйкой выдыхает горячий дым, который стелется по комнате сладковатым шлейфом, и откладывает трубку на крепкий позолоченный столик из песчаного дерева. Бэй Доу перехватывает освободившуюся ладонь, едва касаясь кончиков тонких пальцев, спускается и обводит губами костяшки, кончиком носа ведёт по запястью. Непривычно нежная, по-королевски обходительная – в её кипящей крови явно говорил алкоголь. И, возможно, что-то ещё.       — Ты всё так же неотразима.       Бэй Доу обходит кресло, становясь перед женщиной и позволяя Лунному Затмению наконец взглянуть на неё. Растрёпанная, в криво сидящей одежде – накидка сползла с одного плеча, обнажив парочку старых царапин, пола винного цвета одежды, вероятно, зацепившаяся за что-то, расходилась по шву. Лицо разрумянилось от рома, губы расплывались в довольной ухмылке.       Беспечная морская разбойница Доу... Как она посмела явиться сюда, к ней в покои, в таком виде? Будь Нин Гуан на рабочем месте, в окружении бесполезных шушукающихся помощниц, она бы пристыдила её, зная, как те выводят капитаншу из себя. Ей нравилось добавлять перчинку в их отношения, однако не сейчас. Этот непристойный пиратский вид внушал ей приятно волнующее спокойствие.       От белоснежной кожи доносится аромат глазурной лилии. Такой тонкий, со сливочным оттенком распаренных в купальне масел. Манящий и напоминающий о том, что в этой комнате, полной редчайших драгоценностей, Воля Небес – самая изысканная из них. О ней слагают легенды, как воспевают умирающую красоту этого редкого цветка, что распускается лишь в садах террасы Юйцзин, и сохранить её было суждено никому иному, как этой вольной безбашенной пиратке.       Воля Небес всегда терпеливо ждёт, а капитан Южного Креста всегда возвращается к ней.       — Нин, — шепчет Бэй Доу и склоняется к женщине, упираясь руками в обитые тканью подлокотники. Скользит где-то за ухом, поддевая носом белоснежную прядь волос. — Скажи, почему я? — О чём ты? — Почему ты выбрала меня?       Нин Гуан встречается с её взглядом своим, смотрит непонимающе и вдруг улыбается, накрывая тонкой ладонью смуглую, опалённую солнцем щёку. — У тебя хорошо получается строить из себя глупую, или ты на самом деле такая? — Прекрати, мне не до шуток.       Лунное Затмение усмехается, заставляя любовницу смутиться ещё больше. Один неопределённый смешок или взгляд, лукаво смеривший её, приводил эту отважную грубую женщину в ступор. До чего же забавно… Но Бэй Доу и в самом деле не шутит: её лицо, сияющее обычно от дерзкой ухмылки, сейчас было до невозможности серьёзным. Даже когда наконец заключалась сделка, удавшаяся ей с большим трудом, капитанша постоянно отшучивалась и желала поскорее отпраздновать успех за бутылкой рома.       — Объясни мне, — просит, нет, требует Бэй Доу, выпрямляясь на локтях над Нин Гуан и упираясь ладонями в спинку кресла. — Твоему влиянию конца и края не видно, ровно как и твоей расчётливости. Ты могла бы пойти на удачный брак, извлечь для себя выгоду. Ты умеешь это, можешь, так почему?       Иногда наедине с ней она такой ребёнок. Где же твой дерзкий и свободолюбивый нрав, капитанша? Откуда эти капризы? Однако для неё у Нин Гуан хватает терпения:       — Ты думаешь, эти люди, что предлагали мне вступить в союз, понимали, чего хотят? Все они бесконечно слепы, будучи падкими на всё, что имеет хоть какую-то ценность, и не в состоянии отличить подделку, — Нин Гуан тянется к алой повязке, проникает пальцами под мягкую ткань, и отводит её в сторону, обнажая шрам, что пронизывал левый глаз. — Но мне известно, что взор капитана Бэй Доу привлекают только настоящие сокровища.       — А ты не могла объяснить проще, без всей этой высокопарной болтовни? — Бэй Доу беззлобно фыркает и, кажется, едва заметно краснеет, отводя взгляд. До сих пор она никому не позволяла заглянуть под повязку – только этой женщине, которая, как ей казалось, смогла увидеть за ней нечто большее.       — Просто не путай расчётливость с избирательностью, дорогая, — Воля Небес мягко тянет её к себе за подбородок, увлекая в поцелуй. Бэй Доу отвечает тут же – напористо, прикусывая пухлые губы. Она знает, что Нин Гуан будет недовольна, утром рассматривая следы и отметины на коже перед зеркалом, но капитанше никто не сможет запретить оставлять их. Теперь, по крайней мере, ведь она осознавала степень своей вседозволенности. В конце концов, разве у Нин Гуан не найдётся такого платья, что скроет под собой эти крохотные следы любви? Ей стоит только пальцем поманить, как любая драгоценность отправится в Нефритовый дворец даже с самого края Тейвата. Для её Воли Небес нет каприза, которого невозможно исполнить.       Бэй Доу спускается ниже, усаживается в ногах любимой женщины. Подбородком разводит колени, трётся щекой, будто кошка, о нежное бедро своей хозяйки. Желанное вознаграждение за долгое плавание давно уже заждалось ту, для которой предназначалось. Этот редкий луноликий цветок был особенно красив от того, что после томного ожидания распустился именно к её приходу. Холодным носом Доу ведёт по алому дракону, поднимаясь выше, заставляет любовницу содрогнуться и тихо вздохнуть. Грубые, сильные руки, способные одним крепким нажимом придушить морское чудовище, сейчас ласково блуждали вдоль её тела, пробираясь под тонкие складки одежды.       Бэй Доу умела не только находить настоящие сокровища. Она умела обращаться с ними должным образом.       Мягким рывком капитанша подтянула Нин Гуан к себе, легко распахивая шёлковые полы халата и руками обнимая бёдра. Ткань заструилась по телу, обнажая словно выточенную из мрамора изящную фигуру. Язык Бэй Доу размашисто скользил по коже, любовно вылизывая каждый миллиметр. Пальцы Воли Небес исступленно перебирали шелковистые каштановые пряди, медленно наматывая их на хрупкую ладонь. Её внимательный взор уловил изъян в причёске любимой – то была другая заколка странной изогнутой формы с позолотой и орнаментом в форме веера. Совсем не подходит к роскошным тёмным локонам, вечно спутанным и сухим от соли. — Что за дурацкая шпилька у тебя волосах? – привередливо тянет Нин Гуан, поддевая пальцем золотистую кисточку. — Совершенно безвкусная безделушка…       Последняя фраза утопает в судорожном вдохе. Лунное Затмение едва успевает ухватить губами каплю воздуха, прежде чем шершавый язык накрывает влажную промежность. — Не ты ли парой минут ранее говорила что-то там про взор, который привлекают только настоящие сокровища? — капитанша внизу усмехается, обдавая чувствительную кожу горячим дыханием. Острая, хитрая, непредсказуемая. — Бэй Доу…       Воля Небес выгибает спину, подаваясь навстречу горячему и напористому языку. Доу проникает сразу, кончиком раздвигая складки – нежные, словно лепестки той самой глазурной лилии. Губами медленно и плотно приникает к ним, ловя в награду ласкающий слух бархатный стон. Голос Нин Гуан мелодичный и до невозможности притягательный – ни одна оперная певица в Ли Юэ не могла даже уподобиться этой пьянящей шёлковой интонации. Прекрасной, как и её хозяйка, чьи жемчужные локоны ниспадали со спинки кресла сверкающим водопадом, тонкая шея прелестно выгнулась, а на щеках нежными розовыми бутонами расцвёл румянец.       Жаль только, что Бэй Доу сейчас не видела своё сокровище. Хотя, если бы и увидела, то вряд ли смогла бы отвести глаз. Она была увлечена другим, пока обе ладони Лунного Затмения скользили по её затылку, вынимая из тёмных волос неказистое украшение и отбрасывая его в сторону. Оно ударяется о пол с глухим металлическим звоном – дешёвка, мысленно подмечает Нин Гуан, которая обладала необманчивым чутьём к таким вещам.       Она властно притянула голову Бэй Доу ещё ближе, кусая губы сквозь участившиеся стоны. До неё донёсся едва уловимый аромат моря, бриза и рома – терпкое солёное сочетание, глоток истинной разбойничьей свободы. Влажный язык ритмично скользит внутри, настойчиво расталкивая складки, по-хозяйски оглаживая узкое и податливое нутро. Бэй Доу кружит голову от сладковатого мускусного аромата, её ногти царапают влажную спину, оставляя полукруглые отметины на шелковистой коже. Губы намеренно задевают клитор, и Воля Небес со стоном ёрзает в кресле, пока любовница с ухмылкой дразнит её.       — Доу, — Нин Гуан на выдохе окликает её тоном, не терпящим возражений, и мягко давит спутанной волосами ладонью затылок. Капитанша отзывается глухим довольным мычанием, накрывая пульсирующую бусинку ртом и вынуждая свою соперницу громко проиграть в этом сражении. Бэй Доу с самой своей хитрой улыбкой слизывает вязкие белые капли со своих губ, ловит их кончиком языка, пока те струятся по горячим бёдрам, пачкая ткань. Грудь Воли Небес, так и не получившая ласки в этот вечер, тяжело вздымалась. Сама она без сил откинулась на спинку кресла, прикрыв ладонью раскрасневшееся лицо, по которому то и дело скользил ехидный взор алого глаза.       — Не прячься от меня, — хрипло шепчет Бэй Доу, поднимаясь и отнимая руку. — Дай мне полюбоваться своим сокровищем. — Когда-нибудь я заставлю тебя постирать мою одежду, — Нин Гуан улыбается ей в губы, которые её любовница тут же сладко утягивает в поцелуй. — С возвращением домой.       — На сей раз я слишком сильно соскучилась, Нин. Даже не думай, что мы закончим на этом.