***
Зима в этом году оказалась холоднее, чем обычно. Многие жители Йокогамы были совершенно не готовы к такой погоде и мало кто оказался рад. Разве что дети. А Куникида же ненавидел холодную погоду только потому, что боялся простудиться и пропустить работу. Хотя он не один, и даже не два раза не появлялся в Агентстве неделями после очередных смертей гражданских, которые, по мнению Доппо, произошли по его вине. И он уже не помнит, кто каждый раз вытаскивал его из этой дыры. Возможно приходил Ацуши и пытался убедить его в том, что мужчина совершенно не виновен в произошедшем, или Акико выгребала с кухни бутылки из-под алкоголя, которым Куникида злоупотреблял в таком паршивом состоянии. На его пороге мог стоять абсолютно любой член Агентства, но только не Осаму. Танидзаки говорил: «Во время вашего отсутствия Дазай-сан вёл себя как-то подозрительно тихо и послушно, словно его подменили. От него я точно такого не ожидал». Доппо ясно понимал, почему так происходило. Куникида сел в автомобиль и завёл мотор. Он тронулся, но не поехал вперёд, как обычно, а развернулся и перестроился на другую полосу. Доппо поехал совершенно в другую сторону, на другой конец города, чтобы просто поговорить с человеком, которого он видит не так часто, как хотелось бы. Чем дольше мужчина ехал, тем больше мыслей и вопросов появлялось в его голове. Он неосознанно выжал педаль газа на максимум и вцепился пальцами в руль. К счастью, пробок на дороге не оказалось, совершенно наоборот - они пустовали, словно в деревне. Но похоже, что завтра Куникиде придет его первый штраф за превышение скорости.***
Сейчас нужно было просто постучаться в дверь, спокойно сказать о том, что им срочно надо поговорить и все. Но о чем они будут говорить, если Осаму никогда не послушает Доппо и в понедельник будет вести себя точно также, как и до этого? Тук-тук. Куникида постучал кулаком в дверь. Тишина. Тук-тук. Неужели он приехал сюда зря? Тук-тук-тук. Да открывай уже, чёртов мазохист! Мужчина не выдержал и пнул дверь ногой, от чего она завибрировала. Вдруг он услышал, как хозяин квартиры подошёл к замку и стал медленно, лениво его открывать, словно нехотя. И через секунд пятнадцать Доппо увидел в дверном проёме заспанное лицо Дазая с самым настоящим гнездом голове. - Куникида-кун? - Осаму сразу натянул улыбку, но её немного выдавала тревога и недоумение в тёмных глазах, - Можно ведь было позвонить. - А ты хоть раз принимал мои звонки, ублюдок? - Ох, наверно я постоянно забывал зарядить свой телефон, - Дазай улыбнулся ещё шире, - Прости-и-и. - Пусти, нам нужно поговорить. Маска радости на лице брюнета быстро спала. - Нет, - холодно отрезал он. - Пока что я пытаюсь сохранять самообладание и спокойствие, так что, Дазай, будь добр, уйди с порога и пусти меня в квартиру. Осаму хотел быстро захлопнуть дверь, но не успел - Куникида удержал её рукой, оттолкнул жильца квартиры и прошёл внутрь. Дазай понял, что все дальнейшие попытки выгнать Доппо будут тщетны и бесполезны. Он закрыл дверь на замок, зашёл в ванную и заперся там. Да, мужчина представлял квартиру алкоголика и суицидника именно так: разбросанные бутылки, переполненная пепельница, немытые тарелки и чашки, которых в совокупности было штуки 3-4, практически пустой холодильник и грязные полы. Нора Осаму чем-то напоминала ему жилище Катая, хотя их хозяева различались кардинально, но при этом дома вели себя абсолютно одинаково. Куникида почувствовал себя своей мамой, которая когда-то заходила в засранную комнату своего сына и лишь томно вздыхала. Доппо не родился идеалистом. Он сам не помнит, когда в его жизни наступил этот переломный момент. Скорее всего после того, как он бросил колледж в "поисках лучшей жизни" - как говорили тогда все подростки на грани взросления. Доппо уже не боялся отца, который в тот день избил его жёстче, чем за всю его прожитую жизнь. У него до сих пор остался шрам на плече, когда в тот день он напоролся на осколок разбитой тарелки на полу. Было больно его вытаскивать своими руками. Но вместе с тем осколком Куникида изгнал из своего тела себя прежнего. Доппо взялся за грязную посуду, но обнаружил, что нет моющего средства. Даже никакого мыла. - Дазай, ты вообще свою посуду не моешь? У тебя есть хоть что-то, отдалённо напоминающее мыло? - крикнул Куникида. - Нет, в этом доме таким не пользуются! - Осаму вышел из ванной и направился в спальню. На его лице снова была улыбка, - Куникида-кун, так о чем ты хотел сказать мне? Доппо подошёл к Дазаю, сидящему на краю кровати и ждущего возможный выговор со стороны напарника. Он молча смотрел на него с минуту - Куникида никак не решался начать разговор. Его взгляд бегал по стенам комнаты, мысленно смотрел содержимое ящиков комода и прикроватной тумбочки, но в итоге остановился на фигуре Осаму. - Послушай, я... хотел сказать тебе это ещё давно. Возможно, мои слова никак не повлияют на твои действия и мысли, но по крайней мере от этого станет легче хотя бы мне, - Куникида опустился на корточки рядом с Дазаем, - Тебе нужна помощь. Ты нуждаешься в ней. Это не может так продолжаться... Кончики губ брюнета медленно опускались вниз. "Нет, нет, нет, только не это, пожалуйста, замолчи, я не хочу это слышать, уйди из моего дома..." Осаму резко подорвался с места, но Доппо удержал его, схватив за кисти. - Ты ежедневно пытаешься умереть прямо на глазах у всех, словно привлекая внимание! Каждую ночь пьёшь, куришь сигареты по несколько пачек в день, ты в своём уме, Дазай? Разве ты не понимаешь, чем это может закончиться? Ты умрешь не так быстро, как захочешь, а в мучениях и агониях...Сиди на месте, сволочь! Доппо толкнул Дазая в грудь, повалив его на кровать...и случайно обнажил запястья брюнета. - Ты...ты снова занимаешься...этим? Неужели ты, - мужчина схватил тяжёлые часы, стоящие на комоде, - Неужели ты не услышал меня в прошлый раз, неблагодарная тварь? Я... - Остановись, хватит! Где Куникида слышал это слово, произнесенное с такой пронзительной болью в голосе? Это кричал он сам. Кто замахивался на него кулаком за каждую сделанную ошибку? Отец. Кто смотрел с такой же безысходностью в глазах? Сам Куникида. Кто на самом деле любил, но ненавидел из-за собственных детских травм? Отец. Руки Доппо затряслись, он выронил часы и порывистым движением обнял и зажал в своих объятиях Дазая. - Прости-прости-прости... прости меня, я тебя прошу... Дазай... послушай меня.. умоляю... Куникида чувствовал, как по его шее бесшумно катится горячая слеза Осаму. Потом ещё одна, но упавшая уже на плечо. Доппо неосознанно начал медленно гладить Дазая по голове, как ребенка после очередной истерики. Обычно такое действует только с маленькими детьми, ведь они все еще дорожат своими родителями или хотя бы опекунами. Будь это подросток, он бы выкрикнул в адрес старшего что-то злобное, схватил рюкзак, который он собрал заранее и пулей вылетел из квартиры. Ночной мороз обжигает мокрые от слез щеки, а горло невыносимо сжимает из-за тяжелого кома в нем. Но у Осаму не было плеча, к которому его прижимали в детстве, у него не было дома, откуда он мог убежать и вернуться туда же через пару суток. Зато есть хороший знакомый, который почему-то стал заменять ему отца.