Обещание не потерять вновь

Когда Дин увидел Чарли снова, ему показалось, что планета остановилась и резко начала падать. Его маленькое рыжее солнышко снова могла делать вдохи, моргать и смотреть острым взглядом на окружающих. Сейчас это были ангелы, прислуги Михаила из Мира Апокалипсиса. Самого кошмарного реального мира, что Дин когда-либо вообще видел. Он даже хуже, чем мир далёкого две тысячи четырнадцатого, когда Кас стал специфическим человеком, устраивающим оргии, а версия самого Дина — хладнокровно использовал жизни друзей, чтобы убить Люцифера в костюме из родного брата. И проиграл. Честно сказать в том мире было не так плохо, он хотя бы был похож на реальное место обитания, а не на поле военных действий. И монстра в нём было всего два: Люцифер и Дин Винчестер. В Мире Апокалипсиса их сотни: демоны и ангелы, и более мелкие твари. У первых рога, как в славянской мифологии, а вторые наряжены в военную форму, бронежилеты и слишком зализанные причёски. И ни следа Винчестеров. Ни Мэри, ни Джона, ни братьев. А всё, потому что Мэри не связала свою жизнь с желтоглазым, не заключила с ним сделку, решившую жизнь её семьи за несколько поколений. Но как бы этот мир не был хорош — в нём была война. Война сверхъестественных существ против хоть и приспособленных, но простых людей. И Чарли была частью этой мясорубки. Его маленькое чудо, которое он не спас в своём мире. Он позволил зверски убить ту, что была ему роднее родного брата. Дин был за неё в ответе, он должен был её оберегать от кошмара, преследующего его ежедневно. Он был обязан её спасти. Чарли из его мира любила девчонок, Хоббита и блестяще разбиралась в компьютерах да так, как не разбирался Сэм. Умный рыжий комочек. Чарли в апокалиптическом мире могла без раздумий выстрелить, нажав на курок грязным пальцем. Пыль, запах крови и нечеловеческая храбрость — она собрала всё. Когда Дин увидел её — стало плевать на Кетча рядом, нескольких ангелов и окружающих людей. Внутри бурлело горячей кислотой: спасти, спасти, спасти. Схватить за руку и вырвать из когтей мира, затащить её в разлом и закрыть в какой-нибудь комнате бункера, откуда её не сможет достать зло. Он вспомнил, как росли его клыки, когда он был вампиром, и неимоверно сильно захотелось разодрать всем глотки, кто помешает ему. — Ты был близок с ней? То есть со мной из твоего мира, — нервный смешок резанул по ушам. Вспоминать не хотелось, рассказывать тоже, но Дин так давно не слышал её голоса, поэтому он всё же ответил, выдрав слова из горла, кажется, плоскогубцами. — Ей нравились девушки, — "А мне нравилась она", — честно пронеслось в голове, отчего Дин зажмурился. Слишком много мыслей кружилось, они били по вискам и фейерверком разлетались по всему черепу. — Она мне уже нравится, — Чарли постаралась посмеяться, но мужчина понял, что ей не смешно. Никому из них не было смешно. Дину хотелось кричать, бить морды и забрать девушку с собой, как бы странно это не выглядело со стороны. Своя — чужая, какая разница. Это Чарли. Она когда-то тоже была им незнакома, а затем ворвалась в жизнь охотников, раскидывая по пути конфетти. Красные, жёлтые, зелёные. Дин видел только цвет её волос. Всё остальное казалось однотонно-серым. В носу был запах пороха и песка, песчинки которого попадали и резали глаза. Дин пытался промаргаться, но ничего не выходило. Слёзы собирались в уголках глаз, и он очень постарался, чтобы их скрыть. Рядом всё ещё был Кетч и своя-чужая Чарли. До закрытия двери между мирами оставалось считанные минуты. Сзади приближалась армия Михаила, ещё более зверски обиженная и яростная, чем во все предыдущие разы, когда Дин видел их ближе. Они шли за частичкой жизни Чарли. Они шли за её смертью. По какому-то ангельскому закону её нужно было уничтожить. Как и всех остальных из партизанского отряда. Ублюдки хотели её смерти, а Дин хотел медленно выдирать их перья, а затем крылья с мясом, долго резать клинком их умертвленные сосуды, вспоминая учения его личного палача. Его мучителя и учителя — Аластера. Спасти Чарли казалось жизненно необходимо, как швы на рваной ране. Свою он спасти не смог, а эту, совершенно чужую и дикую для него — обязан. — Я не хочу терять тебя ещё раз! — хотелось схватить её за руку, затолкать в портал, а потом уже разбираться, но она была против. — Во-первых: я не она, — больше ничего слышать Дин не мог, но на одном пункте, как правило, не останавливаются. "Сказал "А" — говори "Б". И тому подобное. Винчестер заочно знал, что она хочет ему сказать. Она сказала это в ту ночь. Она постоянно твердила ему лишь одно, что принять, казалось, невозможно. Для него, — Во-вторых: это моя жизнь. Здесь мои родные и друзья. Требуется моя помощь. Я не могу оставить свой дом, — самое удачное было лишь в том, что Дин понимал её. Понимал и всеми силами этого не желал. Он оставил её, буквально оторвав от своего сердца хирургическими щипцами, как сорняк. С таким усердием и отчаянием. Не хотелось умолять. Чарли умная девочка. Его умная девочка, она всё видела в его глазах. В лужах дёгтя или чёрной чернильной воде. Моргать было больно, глаза резало от безысходных слёз, но Винчестер, как губка удерживал их в себе. Ещё несколько секунд, и портал закроется. Ещё несколько секунд, и он окажется дома. Без неё, мамы и Джека. — Я остаюсь здесь. У меня не получилось стать героем там, но хочу попробовать стать хотя бы неплохим человеком, и если это возможно только здесь, то я готов даже пожертвовать своей головой, — слова Кетча вернули под ноги неплотную землю. Артур усмехнулся, поправил рюкзак на спине, держа в одной руке огнестрел. Дин слышал приближающихся солдат ангельской стороны, но оказался бессилен против них. Портал заморгал сильнее. Кетч спрятал своё волнение за криком: — Сейчас же уходи! А Чарли лишь посмотрела на него и кивнула едва шевеля головой. Могло произойти всё, что угодно. Их могли убить сразу же, как закрылся портал. Или через пару секунд. Но Дин уже ничего не мог сделать — он шагнул; дверь за ним закрылась. По шее прошёлся холод, резкий ветер заставил прикрыть глаза, а когда мужчина снова их открыл — был дома. Книги разлетались по главной комнате, руки были в мелких ранах, костяшки где-то были полностью стёсаны. Гавриил сбежал. Снова. И украл единственный способ спасти маму, Джека и... Её. Да, Чарли тоже, даже если ему придётся силком тащить девушку в портал, даже если придётся связать и замуровать в одной из комнат. Сэм твердил, что они что-нибудь придумают, Кас проводил время на небесах, а Дин не верил ни в одно его слово и разбивал бутылки с пивом о стены, крошил бесполезные старые книги и делал вид, что морально ещё жив. Рядом с Чарли был Кетч и нулевая безопасность. Кетч — псих при всех его попытках измениться. Выбирать плохие стороны — его конёк. "Бриташки", Асмодей, сейчас могли быть ещё и ангелы. Он не Мик, язык не так хорошо подвешен, но он беспрекословно выполняет приказы. Он понравился бы Джону. Кетч — солдат. Чарли — обычная девушка, которой не повезло. Она потеряла любимую на войне. Дин её тоже потерял. Свою Чарли, которая умирала и думала о нём. Думала о том, как спасти прогнившую душу, потому что видела в нём что-то. Не успела сказать "что". В голове крутился её последний образ. Растерзанное, будто диким зверем, тело; ванна, наполненная её собственной кровью; разбитый ноутбук. Дин видел, как горит её тело. Он сам поджигал сухие ветки. Любимой зажигалкой. Он сгоряча крикнул тогда Сэму, что на её месте должен был быть именно он, но на самом деле знал, что кто и заслужил такой смерти, так это он сам. На его счету десятки смертей. Родные, друзья, случайные люди, подброшенные для опыта. И меньше всего хотелось, чтобы Чарли была хоть одним из этих людей. Дин мечтал вернуться обратно в две тысячи двенадцатый и всевозможными силами отгородить её от всего мира. Схватить и возвести вокруг непроницаемый щит, чтобы она была в безопасности от монстров и Винчестеров, чтобы никогда не знала их и не помогала, чтобы не согласилась на просьбу Сэма и уехала так далеко, как только было возможно. Подальше от всего этого. Подальше от Дина Винчестера. Когда он снова был в этом чёртовом мире, Дину показалось, что он задышал. Сначала часто, а затем медленно, словно кто-то переставал сдавливать его горло. Он был рядом с родными. С мамой. С сыном. Братом. И лучшим другом. Он мог спокойно оглядеть всех глазами, чтобы убедиться в сотый раз, что они в порядке. Джек вертелся вокруг Люцифера, задавал вопросы и совершенно не слушался их с братом или Кастиэля, в том, что конкретно этому архангелу верить нельзя. Есть же дядя Гавриил. Он редкостный засранец, но Сэм не отходит от него ни на шаг. Как впрочем-то и Кас. Дин был рядом с мамой всё это время, пока был в селении. Он не сказал практически ни слова, просто молчал и изредка бросал взгляд на дорогу, откуда сюда заезжали машины. Скоро должен был приехать Бобби. Чарли и Кетч сидели в засаде. Так кто-то сказал, когда Дин выдавил из себя несчастные пару слов. Стало страшно, живот скрутило, но он улыбнулся самой, что ни на есть фальшивой улыбкой, когда посмотрел на Джека, а затем на Каса. К Сэму было стыдно даже повернуться. В их мире была Чарли, которая была в разы лучше миллиона девушек. От неё пахло мармеладом и свечами с корицей. От неё веяло домом и безопасностью. И она погибла. И в этом был виноват Дин и его решение принять метку Каина. Ещё тогда он был виноват за то, что потеряет её навсегда. Мужчина просто надеялся, что её Рай такой, где она счастлива. Где её мать, маленькая шиншилла и киномарафон из фэнтези фильмов. Где ей ничего не грозит. А он проживёт так. Засада оказалась подставой. Их схватили. Когда Дин пришёл за ней и Кетчем, он мельком только увидел того, кто считался лучшим в пытках. И это совершенно точно не был демон. Это был Кастиэль. Тот, который остался на стороне небес и беспрекословно выполнял приказы, как любые другие — нормальные ангелы. Как их Кас убивал того даже знать не хотелось. Он убивал сам. Одного за другим. Всех, кто касался грязными руками тела его Чарли. Дин не слышал, как рычал сам, когда в очередной раз загонял клинок поглубже в сосуд; он не жмурился от яркого света, от взрыва небесного отродья. Он был одержим этим сильнее, чем людской кровью когда-то. Да, ему определённо нравилось убивать этих ублюдков. Когда ангелов не осталось, они с Сэмом разделились, чтобы развязать Чарли и Артура. Кетч оказался тяжелее, чем Дин думал, когда ловил его на своё плечо, аккуратно, как никогда не обращался с ним. Но глазами был в стороне брата, расчувствовшегося и обнявшего свою-чужую Чарли. Она не оттолкнула — он отпрянул сам. Смущённый и запутанный. Да, они оба ещё не привыкли к тому, что её больше нет. Чарли похлопала Сэма по плечу, улыбнулась самой дружелюбной улыбкой, и Дин вспомнил, как в день знакомства они с братом сажали её на автобус, и она сказала, что надеется, что больше они не увидятся. Если бы это действительно произошло — Дин, кажется, был бы более жив сейчас. Он бы никогда её не потерял, потому что не приобрёл. Ему было бы просто запрещено думать о ней, переживать, заботиться, потому что они никогда больше не пересеклись. Они никогда бы не стали семьёй. Никогда не обрели друг в друге поддержку и помощь. И у Чарли была бы девушка, та, которую она бы любила больше грёбанной планеты, своей жизни и, разумеется, Дина. Ради, которой она сражалась бы с обычными проблемами, которую целовала по утрам, дням и вечерам. Но, что случилось, то случилось. Хотя мужчина вряд ли когда-нибудь сможет себя простить за её смерть. Это бремя будет преследовать его до конца жизни. Теперь он знал о существовании этой Чарли, и это познание окончательно сводило его с ума. Его ознобом била собственническая ревность, и животный инстинкт рвал его на куски — защитить-защитить-защитить. Ценой своей жизни, если потребуется, а, если будет мало, то всего мира. — Рада снова видеть тебя, — сказала Чарли, приветливо махнув рукой. Дин всё ещё держал Кетча, а Сэм не мог позволить себе отойти от неё. Мужчина это понимал. Сам точно такое же испытывал всё время, как находился рядом. — Рад, что ты цела, — озвучил мысли мужчина, даже не заметив, что украл начало. Он был рад. Правда рад, хоть это слишком простое слово, чтобы описать всё, что он чувствовал. Он задышал, когда увидел её. Его лёгкие снова начали работать. Руки тряслись, трясутся до сих пор. Кетч, казалось, ощущал. Чарли стояла в метре от него, и Дину хотелось зарыться носом в её волосы, вдохнуть её запах и забыться в нём навеки. Он не чувствовал того запаха, что преследовал их Чарли. Нос раздражал порох и кровь. Такие родные ароматы, что тянуло блевать. Чарли стояла напротив. Протяни руку. Но он не мог себе этого позволить. Личные границы, которые стоит соблюдать с чужими людьми. Какая-никакая, она была чужая. Она была не его, не их. Это была другая Чарли Бредбери. На него смотрел Сэм и качал головой. Он знал всё, от корки до корки. Все чувства Дина играли в его сознании, словно на старом магнитофоне. — Пожалуйста, не пропади, — немыми звуковыми волнами передал младший брат. Не пропади в ней. Но было поздно. Как только Дин её увидел — стало поздно. Как только её рыжие волосы из памяти показались в реальной жизни. Дину хотелось орать от боли, но это бы её не уняло. Ему хотелось выпить раза в четыре больше, чем положено, чтобы забыться и отключиться. Ему не снились бы сны, и она перестала появляться ночами в разных амплуа. Он хотел спокойствия, на деле, правда, лишь бы не его. Всё, что угодно только не мирной тишины. Шум, гам, десятки смертей и ещё сотни попыток убийств. Это должно было его отвлечь от мыслей. Однако ничего не срабатывало. В голове была одна боль. Огонь агонии. И Дин не мог сделать с этим хоть что-то. Он просто не мог. Чарли убежала из Бункера на следующую ночь. Скользнула в открытую дверь и не писала ни Сэму, ни Дину. Она просто растворилась, смешалась с холодным ветром Лебанона. Кажется, она уехала с Ровеной. Кажется, Дин снова лишился её. Кажется, что свет потух. Или это Кас просто щёлкнул выключателем. Винчестер не выходил из комнаты пару дней, проскальзывал в ванную, когда никого нет, не открывал дверь и практически не ел. Сэм бы начал паниковать, если бы вышел из своей. Габриэль с ними не вернулся. Дин не жаловал этого архангела, но из всех его братьев, именно он оказался тем, кто спас людей. Может, он был поломан так же, как и Кастиэль. Дин не знал. Он смотрел в стену, в голове была Чарли. Его маленькая девочка. Дорогая сердцу стеклянная куколка. Каждая тварь может её сломать, особенно Дин Винчестер. Одну он сломал, он видел, как она треснула, он видел её кровь. Видел сквозь слёзы в глазах. Чак, может, смиловался, подарил второй шанс, мол, не отпускай. Дин набрал её номер. Гудки били по вискам, мужчина даже зажмурился от боли. Первый. Второй. Третий. Абонент... — Да. Дин? — голос такой же, как у прошлой Чарли. Дин пытался себя обмануть, подсунуть мечту в реальность, забыть, что той Чарли больше нет. — Привет, — хрипло выдал рот. Комнату заполнил дым с кухни, кажется, что-то горит. Винчестер сидел на постели, прижавшись спиной к стене так, что затылок был впритык. Он закрыл глаза, представляя её рядом. — Привет, Дин. Что-то случилось? — Винчестер помотал головой, а потом до него дошло, что она не увидит этого, и он рассмеялся, — С тобой всё хорошо? — девушка на том конце провода испугалась. Винчестер был испуган тоже. Воздух стал вязким. Мужчина сделал вдох и закашлялся от дыма. — Дин! Открой, Дин! Ты задохнёшься! Открой чёртову дверь, — кричал за запертой дверью Сэм, может, Джек, может, Кас. Различить не получилось. Дин особо и не старался. — Что происходит, Дин? — задала вопрос Чарли, не получив ответ на предыдущий. — Я не знаю, — как только он раскрыл рот в него сразу попал дым. Горело не в кухне. Жаль, что он не помнит, что сделал до того, как набрал её номер. Всё в памяти стёрлось. Всё, кроме неё, — Кажется, у нас пожар, — слабо проговорил он, найдя в себе силы рассмеяться. — Где Сэм? О чём ты говоришь, в вашем бункере такая система, что пожар давно был бы устранён. Что у тебя твориться? — Чарли была взвинчена не на шутку — оценил Дин по темпу её голоса. Она, кажется, даже засобиралась куда-то, — Позови Сэма. Или я сейчас сама ему наберу! — попросила, нет, приказала она. Тон пробил Винчестеру лёгкое сосулькой. — Не думай об этом. Всё хорошо, — перед закрытыми глазами всё поплыло. Цветные пятна сливались воедино, образовывали линии, а те уже какие-то причудливые фигуры, — Я так скучал по тебе. Судя по тишине девушка была ошарашена резким признанием. И был бы Винчестер в норме, он тоже был удивлён. Разговоры о чувствах? Это к Сэму. — Я скучаю по тебе. До сих пор так скучаю по тебе. — Я не... — "она" хотела выпалить девушка, но не решилась. Вместо этого сказала совершенно другое, что вбило ей в грудь осиновый кол, — Я тоже скучаю по тебе. Безумно. Хочу снова увидеть тебя, сказать, что ты ни в чём не виноват. Я сама соглашалась, сама приняла это решение, не послушала тебя, когда ты просил отдать им всё, что требуют. Твоей вины нет, Дин, — прошептала она, и Дина на секунду сковало судорогой. Раздался грохот. Крики больно врезались в барабанные перепонки. Галдеж и суета. На той стороне Чарли дышала через раз. Ещё секунду назад она хотела положить трубку, позвонить Сэму, узнать, что происходит, но так и не нашла в себе силы сделать это. — Дин! Приятель, открой глаза. Ну же! Кас, помоги мне. Ветер охватил тело мужчины, он почувствовал озноб, а затем его тело стало таким лёгким. Ему показалось, что он взлетает. — Я люблю тебя, — он упал на что-то мягкое, как куча камней на землю. Жар охватил его, но дышать стало легче. Среди тёмных пятен появилось одно большое и светлое, похожее на солнце, — Люблю тебя, Чарли! — он вскрикнул настолько отчаянно, что самому стало больно где-то в груди. Шум резко сменился на тишину. Перед глазами исчезали пятна, линии и фигуры, темнота поглощала их одного за другим. Коридоры мыслей опустели, пропустив её в голову. Но на это было всё равно, Дин слышал, как Чарли всхлипывает. Снова слышал её дыхание. Он медленно выпустил телефон из рук, тот практически разбился, приземлившись на пол, и Винчестер отключился, преклоняясь перед темнотой. Через пару дней он пришёл в себя. Кастиэль сидел рядом с его кроватью на стуле и читал, когда мужчина дёрнулся и раскрыл глаза. Сэма он увидел спустя пару секунд. Его взгляд был таким, словно в нём смешалось облегчение и желание разбить ему лицо. Брат сказал, что пожар был не на кухне. Очаг оказался в самой комнате Дина. Окурок. Память восстанавливалась ужасно медленно, но судя по выражению лиц этих двоих мужчина понял, что в тот вечер он курил не сигареты. Когда он увидел её на пороге, ему стало плевать на воспитательные речи Каса и Сэма ещё больше, чем было до этого. Он их просто больше не видел. Только Чарли. Как тогда, так и сейчас. Читать мысли по глазам Дин не умеет, но если бы он смотрел на кого-то так, как это делала девушка — это значило бы очень много. Разговаривать не было смысла, но он так хотел, чтобы она не уходила, чтобы не прятала глаза, чтобы села рядом и просто молча была с ним. Ему оказалось всё равно на свои чувства, которые, оказалось, ещё не засохли. Они были с ним всё это время, потому что то, что бередить постоянно — не заживёт. Это была не рана, не порез, не разрез. Это был целый кратер в левой стороне груди. Он сам себе добровольно вырвал сердце, но это не помогло, поэтому он отдал его в руки той, чьё оно по праву, совершенно безвозвратно. Она заняла место Кастиэля, когда тот и Сэм вышли из комнаты. Ничего не говорила, молчала, как и тогда. Только теперь была так близко. Не пришлось представлять её за закрытыми веками. Можно было рассмотреть более детально, напомнить себе о существовании маленькой родинки на шее, о шраме на незакрытой ключице. Можно было снова поверить в сказку, что это его Чарли. На несколько мгновений, а потом порвать эту сказку в клочья и бросить поверх тела Винчестера на костре. — Дин, — собственное имя не настолько привлекло внимание, насколько это сделал сам звук. Чарли, кажется, пережали кислород или она нервничала, или всё вместе. Девушка снова замолчала, но внимания не лишилась, — Помнишь, что произошло? — набрав побольше воздуха в лёгкие, спросила она. — Помню, — не было никакого притворства, долгих раздумий. Всё честно и как по маслу. Её глаза заблестели. Возможно, она надеялась, что он забудет их разговор, как приятный сон, и им не придётся разговаривать на эту тему. Но если перестать бередить больное место, то может заживёт, — Помню, что ты сказала и, что сказал сам. Помню, что моя комната горела, а я сидел с закрытыми глазами и представлял тебя, её, Чарли. Они вздрогнули одновременно. Упоминание второй, "оригинальной" было через чур болезненно, как оказалось, для обоих. Но они оба охотники, они смогут преодолеть то, что не убить из ружья, что нельзя обезглавить. Влюблённость. — И я не отказываюсь от своих слов. Никогда, — тело накрыла усталость. Пальцы подрагивали. Чарли рядом часто дышала, и опустив голову, думала о чём-то, — Прости за это, — прозвучало в молчаливой комнате. — Ни за что, Винчестер. Я не прощу тебя за это, потому что не за что прощать. Слышишь меня, не за что, — прошипела она, голос всё ещё казался не тем, что обычно. — Я люблю тебя! Я любил её, сейчас её нет. Есть ты, и я не могу смотреть на тебя, ведь вот здесь, я чувствую, что ты не она, — он указал на свою голову, а затем прижал руки к груди и продолжил, — А здесь нет. Да, я звучу подобно влюблённому школьнику, но я потерял тебя однажды, поэтому не могу сделать это снова, даже если мой язык испортил всё, — кто-то кинул белый флаг, и Дин его принял и поднял, показывая, что сдаётся. Чарли всё ещё не смотрела на него. — Даже если я попрошу тебя забыть о существовании одной из нас и принять меня здесь, — подняла голову и указала на висок, — И здесь, — прижалась рукой поверх руки Дина и только потом посмотрела в его глаза. Это было, как разряд тока, как взрыв, как мгновенная смерть и такое же мгновенное воскрешение. Дин почувствовал всё разом. Его сбил метеорит. Голова кружилась. Пульс скакал. Чарли сидела рядом с ним. Не чужая. Его Чарли из Мира Апокалипсиса. — Обещаю, — прошептал Винчестер, приблизившись к ней. Она оказалась в двух сантиметрах за секунду, её веснушки идеально совпадали с веснушками мужчины. Губы блестели от постоянных покусываний. На вкус они оказались невероятными. От Чарли пахло солью и порохом, что совершенно не совпадало с запахом другой Чарли, но Дину нравилось. Этот запах олицетворял их любовь. Которую Винчестер потерял однажды, но обрёл снова.