Парные штучки

      Хёнджин и Феликс любят покупать друг другу парные вещи, по типу кофт, футболок, различных украшений и так далее. Но достаточно дорогих подарков не было. Но Джинни всё же хочет исправить ситуацию и подарить (себе и Ликсу) серёжки. Старший был на сто процентов уверен, что таких, какие он хочет, нет в обычных магазинах, поэтому пришлось звонить ювелиру. Он в подробностях описал, что ему нужны серьги с лунным камнем, с золотыми узорами с вкраплением серебра, а Ли, наоборот, с солнечным камнем, с серебряными узорами и вкраплением золота. Золото и солнечный камень — символизирует Феликса, а серебро и лунный камень — Хёнджина. В какой-то момент, парни думали даже о совместной татуировке с изображением солнца и луны, как инь-ян. Джин всегда считал, что Ликс — ангел, который никогда не совершал ничего плохого, поэтому ассоциируется с белым цветом, солнцем и золотом. Золотом, не только в смысле драгоценности, но и золотка. Но вернёмся к серьгам.       Серьги пришли через неделю, все эти семь дней, за общим столом в общаге, он пытался не смотреть в глаза возлюбленному, так как боялся, что вдруг он умеет читать мысли по глазам? Бережёного Бог бережёт, как говорится. Когда он забрал их у ювелира, он просто сыпал его комплиментами, когда платил и выходил. «Всё получилось так, как я хотел, спасибо. Вы мне очень помогли, спасибо» и тому подобное. И вообще, очень приятный парень. Может быть он ещё что-нибудь у него закажет, тем более, он не оказался гомофобом. Хван случайно проговорился о том, что золотые серьги — для его бойфренда, он сразу же заволновался, думая, что его заказ не возьмут. Но нет, ювелир просто сказал, на подобии: «А, это для Вашего парня? Вау, круто» И всё! Никаких осуждений, всё прекрасно.       Старший заходит в общежитие, сразу же направляясь в сторону комнаты Феликса. Он аккуратно заглядывает в комнату. Сидящий на кровати Ликс, сразу же поднимает взгляд в проём, отрываясь от телефона, и, вроде бы, какой-то игры, Хёнджин не успел рассмотреть что-либо, как экран стал чёрным, а сам его обладатель направился к нему:       — Хёнджин~и, ты чего так долго?       Старший уже не знает, как отвечать.       — Сядь, у меня есть кое-что для тебя, — голова всё же чуть-чуть соображает.       — А, в пакете? Там наверное худи, да? — предполагает младший.       — Лучше, Феликс, лучше.       Из невзрачного пакета Джинни достаёт две чёрные коробочки. Ёнбок сразу понимает, что это бижутерия, скорее всего, дорогая.       — Джинни-хён…       — Какую первую откроем? — его парень даже не успел ничего сказать, кроме обращения, но он хочет поскорее посмотреть на его реакцию.       — Правую, — «Бинго, милый» Ликс выбирает именно свою пару серёжек.       — Открывай, — с огоньком в глазах произносит Хван. Ли открывает коробочку, увидя, что там красивейшие серьги с солнечным камнем, парень приоткрывает рот в изумлении, и поднимает взгляд на старшего, восклицая:       — Хван Хёнджин!       — Что? — отвечает упомянутый ласково, кладя подбородок на руку.       — За сколько ты это купил?       — Почти восемь.       — Восемь чего?..       — Долларов.       — Пх, не шути так, это слишком маленькая цена за такое красивое изделие.       — Ладно, скажу в вонах. Десять миллиардов триста тысяч.       — Чего-чего?..       — Если в пересчёте на курс доллара, то семь миллионов восемьсот шестьдесят одна тысяча.       — Джинни, ты слишком раскошеливаешься на нас… — шокировано говорит Феликс.       — Это только одна пара так стоит.       — Хён! — младший нахмурился.       — Что такое, солнце? — всё также непринуждённо и спокойно отвечает старший.       — Я не могу их принять, это слишком дорогой подарок… — Ёнбок опускает взгляд в сторону. Хёнджин поднимается с ковра (да, он всё это время сидел около кровати на полу) и садится рядом с ним.       — Посмотри на меня, Ликси.       Ли смущённо поворачивается.       — Я правда не могу их принять, Хённи…       — Я тебе их сейчас надену, и ты посмотришь, как хорошо ты с ними смотришься, — Хван достаёт одну из серёжек и вдевает в дырочку в ухе, — даже сейчас на себя посмотри, ты очень красиво смотришься.       Феликс берёт телефон в руки и открывает камеру, он слегка поворачивает голову, в противоположною сторону от Хёнджина, рассматривая ухо с серёжкой.       — Красавчик, — Джинни целует его в щёку. Он неожиданности парень резко разворачивается к лицу старшего, — ты такой милый, Ёнбок~а.       Ликс уже медленно заливается краской, пытаясь отвести взгляд. Но тут его спрашивают:       — Можно я тебя поцелую?       — Ты только что поцеловал меня.       — Мне этого мало, — говорит Хван, усаживая Ли к себе на колени, а сам же двигается в центр кровати. Хённи убирает коробочки с серьгами на прикроватную тумбочку, вместе с телефоном Феликса.       — Думаю, нам будет это мешать, — произносит Джин, снимая с него серёжку и кладя её на ту же тумбочку. Ли уже положил свои ладошки на плечи Хвана. Старший начинает покусывать мочку уха, вызывая у Ликса низкие вздохи. Хёнджин зацеловывает щёки, напоследок чмокнув младшего в нос, на что Ёнбок мило зажмурился. Губы Хвана коротко поцеловали уста Ли, чуть отдаляясь, чтобы посмотреть в глаза, будто проверяя реакцию. Джинни закрывает глаза, всё же прислонившись к губам возлюбленного уже надолго. Ликс также блаженно закрывает очи, так как поцелуи Хвана, да и вообще его ласки губами — чистое блаженство. Вы видели его пухлые губы? Ну вот. Феликс, когда Джин углубил поцелуй, начал слегка подрагивать. Возможно, старший нашёл его новую эрогенную зону. Просто углуби поцелуй и закрутись в танце с языком, всё, младший уже плывёт и постанывает в поцелуй. Хван опускает руки ниже, на пятую точку, легонько шлёпнув по ней рукой, Ликс подскочил. Хёнджин залазит под футболку Феликса, гладя ровную спину, заставляя выгибаться на встречу рукам. Джин прижимает парня к себе, пытаясь услышать его сердцебиение. В итоге, они соприкасаются не только туловищами, но и гениталиями. Младший разрывает поцелуй, втыкаясь макушкой куда-то в центр ключиц Хённи, сладко простонав. Пару минут Фел пытается отдышаться. Через какое-то время Ликс упирается в грудь Хвана, отталкивая его от себя и спрашивая:       — Сколько стоят твои серьги? Покажешь их?       — Мои стоят девять миллиардов вон, на пересчёт в доллары, шесть миллионов девятьсот тысяч, — проговаривал Джин, потянувшись к прикроватной тумбочке за своей коробочкой.       — Хённи, ты слишком много тратишь… — произносит Ли, обнимая старшего за лопатки. Хван открыл чёрную коробочку, показывая во всей красе свои серьги, — вау, Джинни, это лунный камень?       — Да, тот самый, — отвечает старший. Хён поднимает одну серьгу к уху, поворачиваясь, чтобы Ликсу было видно.       — А почему не надеваешь? — спрашивает Фел.       — Всё равно придётся снимать, — отвечает Джин, — красивые?       — Да, очень. Спасибо за подарок, кстати, — Ликс целует в подставленную щёку, — но знай, что я принял подарок только из-за того, что он парный. Не траться больше настолько сильно. Кто вообще тебе такую цену накинул?       — Это ещё со скидкой… До этого каждая пара стоила больше на тысяч так пятьсот, — замявшись, убирая серёжку в коробку, а саму коробку на тумбочку. Хорошо, что он не сказал, что пятьсот тысяч — это в долларах, а не в вонах.       — Хва-а-ан… — растягивает Ли, нажимая на плечи и хмурясь.       — Да-да, я слишком много денег на нас трачу… — соглашается старший, кивая головой, — но, в последний раз. Хочешь, я подарю тебе кольцо?       — Это предложение?       — А ты этого хочешь? Ты хочешь выйти за меня? — спрашивает спокойно Хёнджин, но его сердце явно не спокойно.       — Если ты сделаешь мне предложение, я скажу «да», — отвечает Феликс.       — Значит, закажу нам кольца.       — Такие же, хён? — спрашивает младший.       — Да, такие же, — отвечает старший, — ещё бы сюда колье парное… или ожерелье… а ещё лучше купить такие браслеты…       — Хван.       — Я всё равно закажу.       — Хёнджин…       — И сделаю тебе предложение, — абсолютно серьёзно произносит Джинни.       — В Корее запрещены однополые браки, Хённи.       — Распишемся в Японии или в твоей родной Австралии, чего сложного? — всё ещё настойчивый.       — А что скажут stay? А остальные? Джин, подумай хорошенько…       — Им-то зачем говорить? Оставим всё в тайне.       — Мы и так тайно встречаемся, если ты забыл.       — Ну, вот, не будем говорить никому об этом, — старший тянется к шее, медленно целуя, пару раз прикусив венку.       — Нельзя оставлять засосы… — напоминает младший.       — Я помню. Помню… — произносит старший между поцелуями. Старший снимает с себя кофту вместе с футболкой под ней. Ликс немного смутился, отводя взгляд, но рука сама потянулась к прессу, поглаживая сверху вниз. С пресса рука рефлекторно опустилась к паху. Хёнджин издал звук, похожий на стон-выдох, положив голову парню на плечо.       — Джинни, я могу… Э-э… — Фел не решается говорить «Я могу тебе отсосать?».       — Нет… Ах… Пока что просто трогай, у меня ещё не встал… — Хёнджин в этом плане более раскрепощенный. Он называет вещи своими именами. Ликс сжимает и поглаживает член хёна сквозь одежду, заставляя его тихо стонать и низко рычать, иногда у него был голос, похожий на голос самого Ли. В какой-то момент Джин хватает Феликса за ягодицы, сильно сжимая. Возможно, останутся синяки. Ликс запрокидывает голову назад, открывая рот в немом стоне, закрывая глаза. Рука от неожиданности сильно сжалась на члене парня, заставляя почти вскрикнуть:       — Блять, Феликс…       — Трахни меня, Джин… — наконец младший раскрепощается.       — Почему мой ангелок позволяет говорить такие слова? — Хённи поднимает голову с плеча и заглядывает в глаза Феликса.       — А почему мой принц позволяет себе материться? — вопросом на вопрос отвечает Ликс.       — Хех, ты давно меня так не называл, — подмечает Хёнджин, — ложись.       Ли послушно ложится на спину, Джин коротко целует в губы, а потом зацеловывает каждую веснушку на лице. Позже опускается на чувствительное место — шею. Ликс постанывает на каждом поцелуе. Чтобы опуститься ниже, Хёнджин стягивает с него футболку, Ёнбок приподнялся, чтобы было легче снимать. Футболка летит куда-то в лево, на что Ликс недовольно мычит.       — Золотце, ты растянут? — Джину легче спросить заранее.       — Да… — парень отводит взгляд в сторону.       — Ликси, что-то случилось? — старший пытается заглянуть ему в глаза, — тебе было больно, когда растягивал себя?       — Нет, Джинни, нет, всё хорошо, — спокойно разъясняет он, — просто… слегка стыдно…       — Боже, Ликс, тебе не должно быть стыдно за это…       Хван целует в нос, щёку и висок. Спускается ниже, снова прильнув к шее, оставляя дорожку поцелуев от самой шеи до веснушчатых плеч, пытаясь посчитать прикосновениями губ все веснушки. Даже не так, конопушки. Все.       — Хочешь, сходим на свидание? — спрашивает Хёнджинс, заглядывая в глаза возлюбленному.       — Когда? — снова вопросом на вопрос.       — Хочешь завтра, хочешь сегодня ночью погуляем под звёздами, как хочешь, Ёнбок-а, — отвечает Джинни.       — Хм… — Феликс задумался, через небольшую паузу Ликс добавляет, — хочу погулять под звёздами.       — Ты сам как звёздочка, — до безумия нежно комментирует Хёнджин, — самая яркая на ночном небе. И самая красивая во вселенной…       — Ты меня смущаешь, Джинни… — младший отводит взгляд, поворачивая в ту же сторону и голову.       — Не смущайся, милый, — Хённи берёт его за подбородок, поворачивая в исходное, «нужное» положение, затягивая в долгий поцелуй, старший закрывает глаза сразу же, как прикоснулся к устам другого, а Фел с небольшим опозданием. Ликс тянется к затылку Джина, сжимая ладошкой его волосы. Руки Хвана блуждают по всему телу. На щеках, плечах, ушах, бёдрах, животе, боках, везде ощущаются его прикосновения. Будто он одновременно касается этих мест.             Пальцы Хёна останавливаются на резинке шорт, уже подлезая под них, желая снять. Джин разрывает поцелуй, заглядывая в глаза, будто спрашивая разрешения. На него смотрят решительно, уверенно, пошло-томно и с желанием, это значит да. Старший стягивает шорты вместе с бельём. Узрив стоящее колом достоинство младшего, Хван ухмыляется, спрашивая:       — Нежно или жёстко?       — Нежно, Хёнджинс, — отвечает Ли. Он всё время говорит «Нежно», даже если очень сильно возбуждён, и хочет, чтобы Хёнджин просто вдалбливал его в кровать, заставляя стонать на всю комнату (а может и на всю общагу) и содрогаться от каждого толчка, но он всегда просит нежности. Он дразнит Джина? Младший скорее всего даже не догадывается, насколько часто в голове его хёна появляются мысли «Как бы не сорваться…», «Хёнджин, держи себя в руках…», «Ты не должен причинить Феликсу боль…» и так далее. Если бы он знал, насколько сильно Хван сдерживает себя с ним, Ли бы заплакал. Хёнджин пытается всегда быть нежным с ним. Заботливым, максимально внимательным к его чувствам и эмоциям, настоящим рыцарем на белом коне, который защищает свою «принцессу» от всех проблем и невзгод. Он должен, обязан быть таким. Хотя Ликс об этом его никогда не просил, он сам придумал себе этот принцип. И его придерживается, и будет придерживаться до конца.       Джин целует ключицу, сдерживаясь, дабы не оставить засос на его молочной коже. Дорожкой из поцелуев он спускается до пупка. Из тумбочки Феликс заранее достаёт презерватив, хоть и зная, что Хёнджин не любит короткие ласки. Хён грозно глядит из-под лобья, но ласки продолжает. Тянется обратно, к лицу, снова зацеловывая веснушки, а потом прикасается к губам, сразу проникая языком в рот, Ликс податливо поддаётся, обнимая Джинни за шею. Парни любят целоваться, но воздух не бесконечный, поэтому Хван разрывает поцелуй, оба пытаются отдышаться. Хёнджин встаёт на колени, снимая с себя штаны вместе с боксерами, не разрывая зрительный контакт с Феликсом. Вещи снова летят в сторону. Джин целует тазовые косточки, опускаясь на бёдра, будто специально пропуская паховую область. Дразнит. Конопушки на теле Ликса почти везде, Хён не считал, но прикинул, что веснушки на теле его парня составляют примерно шестьдесят процентов. А может и все восемьдесят, просто некоторые конопушки очень тусклые и почти не заметные. На бёдрах веснушки тоже есть, Хван целует каждую. Опускается ещё ниже, к коленям. Они острые, но Хёнджину нравятся. Хоть он и переживает из-за некой худобы Фела, заставляя его кушать больше. Пару раз было, что Джин перекладывал еду из своей тарелки в его, когда тот отворачивался. Другие парни за столом не палили его, так как тоже разделяли беспокойство по поводу веса Ли младшего. Хённи чмокает правую коленку, пару раз куснув:       — Не кусайся, я не вкусный, — произносит Феликс.       — Ха, конечно не вкусный, нихрена не ешь, — Хёнджин строго смотрит на него, — думаешь я не вижу, что ты не доедаешь? Худой такой.       — Хённи… со мной всё хорошо…       — Нет, Феликс, всё не хорошо. С каждым днём я вижу, что ты сбрасываешь вес. Ешь больше, а то скоро будешь выглядит как скелет.       — Джинни, со мной правда всё хорошо… Ты слишком зациклился, хён, — младший пытается его образумить.       — Я помню сколько ты весил месяц назад, встанешь на весы, и посмотрим, кто из нас прав, — «Сука…» — Ликс прокололся. Не нужно было тогда подпускать его к весам и смотреть цифры на них.       — Чёрт…       — Хех, понял, что прокололся, Феликс? — он будто читает мысли младшего.       — Ладно… Могу и не взвешиваться, ты победил, — Ли быстро сдаётся.       — Могу ли я получить за это приз? — он снова ухмыляется, заглядывая в глаза пошлым взглядом. Ликс смущается, он сразу понял, к чему клонит Джин. Хёнджин садится на кровать, подзывая рукой Фела к себе. Феликс поднимается, вставая на кровати в позе раком, опустив корпус вниз. Младший глядит на старшего смущённым взглядом, — приступай, чего смотришь?       Ли стыдно в какой-то мере, он давно не делал минет, вдруг Джину не понравится? Ликс проводит языком по всей длине, Хёнджин закатывает глаза, сжимает простынь и запрокидывает голову назад, из его уст вырывается тихий стон. Феликс несколько раз целует головку, заставляя Джина пару раз судорожно выдохнуть. Ликс берёт головку в рот, слизывая предэякулят. Хённи вздрагивает всем телом и берёт Фела за волосы, сильно их сжимая.       — Можно…? — парень понимает с полуслова, он кивает, опираясь руками на кровать, будто в планке, но пятой точкой вверх и опираясь коленями о кровать. Джин ослабляет хватку на затылке, двигая головой Ликса вверх-вниз, пока что заставляя вбирать только половину длины, старший шипит, запрокидывая голову назад. Младший же мычит, создавая вибрацию, Хёнджин рычит. Джин, через какое-то время, понимая, что Фел привык, заставляет брать до самого основания. До оргазма остаётся всего ничего и хён тянет голову Феликса, у которого красные щёки, на самый верх, вынимая из его глотки член.       — Хорошая шлюш- — Хван закрывает рот ладонью, растопырив глаза, — извини-извини-извини…       — Можешь называть меня как хочешь, Хёнджинс~, — он пошло смотрит на него.       — Ш-шлюшка… — начинает Джин, смотря ему в глаза, — бля-я-ять, я не могу, — он смотрит в сторону, заливаясь краской.       — Назови меня шлюхой ещё раз, папочка~! — Ликсу понравилось это «прозвище».       — «Папочка»? Боже, Ёнбок-а, ты порнушки пересмотрел? — старший поднимает одну бровь.       — Папочка, назови меня шлюшкой, пожалуйста! — Ли поднимается, садясь на его бёдра и прикусив меж зубов упаковку презерватива.       — Хочешь насадиться… шлюшка?.. — больше получается не вопрос, а утверждение.       — Да~ Можно, папочка? — спрашивает Ликси, скачя, пока что, на его бёдрах. Но это возбуждает. Старший зубками вырывает изо рта Феликса презевратив, каким-то образом разорвав его. Хён раскатывает защиту по члену, пару раз переводя взгляд туда-сюда: то в глаза Ли, то на свой половой орган.       — Можно… шлюшка… — Хёнджин лицом сейчас больше похож на помидор, чем на человека, ему стыдно. Ли привстаёт, аккуратно насаживаясь на головку.       — Я хочу жёстко, папочка~, — его голос звучит девчачьим.       — А я не хочу… — Ликс сразу меняется в лице, показывая всем видом разочарование, — когда перестанешь вести себя, как последняя проститутка, тогда я тебя выебу, а сейчас мне хочется просто уйти, мне стыдно…       — Трахни меня, — голос Фела уже звучит нормально, а Хван ухмыляется.       — Можно я насажу тебя до конца, Ликси~? — спрашивает Хённи.       — Как можно резче~       — Я так тебя даже порвать могу, зай…       — Я хорошо растянут. Фаллоимитатором, который даже больше и длиннее твоего~, — говорит Фел, ёрзая, — а твой и так большой… — последнее он говорит еле слышно, но Джин всё равно слышит, так как он буквально у него под носом.       — Тебе, должно быть, было больно… При первом сексе так было. Или ты не в первый раз, любимый? — спрашивает обеспокоенный Хёнджин.       — Нет, милый, было в первый раз, но я хорошо подготовился. Не бойся насадить меня.       — Хорошо… — парень взял его за бёдра, — готов?       — Угу.       Слышен шлёпок кожи о кожу. Парни одновременно громко застонали. Спасибо, что в общежитии никого нет, и мемберы этого не слышат.       — О-о-ох, Хёнджин~и, какой же ты большой… — шипя и закусывая губу произносит Ликс, — просто охуенный.       — Ха, откуда моя принцесса знает такие слова~? — тоже губу закусывает, беря младшего за волосы и заставляя смотреть на себя.       — Да я хоть женой буду, ты всё равно не запретишь материться~, — ухмыляется, прижимаясь торсом к прессу старшего.       — Ты хочешь выйти за меня? — удивлённо спрашивает Джин, будто забыв разговор, который произошёл ранее. Он опьянел от любви к Феликсу?       — Я просто обожаю тебя. Поэтому, обязательно скажу «да», если ты встанешь передо мной на одно колено, — улыбается солнечно, заставляя сердце Хвана трепетать.       — Гм, я живу тобой, Ликси, — закрывает глаза и притягивается губами к коже за ухом, лаская чувствительное место языком, зная, что Ли такое нравится. И он на это прекрасно реагирует, наклоняя голову в нужную сторону, чтобы было больше места для ласки (в обоих значениях), открывая рот в сладком стоне.       — Хм, милый, — начинает Джинни, чмокая там, где голова переходит в шею, — у тебя такой низкий, очень возбуждающий и сексуальный голос, но при этом такие высокие стоны. Как ты это делаешь? Мне кажется, нужно больше использовать твоего фальцета для песен и записи музыки.       — Ох, Хёнджин… — клонит голову вниз, кладя ладошки на плечи партнёра, — ты ещё не слышал моих самых высоких стонов.       — Оу, правда? — «отлипает» от кожи, заглядывая в глаза, смущая сидящего на нём, — хм, а как ты узнал о своих самых высоких стонах, если ты сам говорил, что у тебя до меня вообще ни одного партнёра не было, даже девушки?       — Секс-игрушки мне на что? — в его глазах будто читается: «Не веди себя как дебил, Хван Хёнджин», — тем более некоторые ты сам покупал. И тебе под руки почему-то попадались именно те игрушки, у которых пиздец какие мощные вибраторы.       — Хм… — взгляд хёна падает на его тело. Подтянутое такое, красивое, пресс просто железный, и бёдра такие сексуальные, так и хотят, чтобы на них положили руки и сжали. Так Хван и делает, заставляя Фела резко выдохнуть от неожиданности, — постараюсь разнообразить наш арсенал.       — Ты хоть слушал меня? — строгий взгляд, который остаётся незамеченным, глаза Джина прикованы к телу Ли, — я же сказал, что…       Феликс не успел договорить, как старший, резко, с размахом, толкнулся в него, Фел протяжно и громко стонет, широко раскрыв рот, запрокидывая голову назад, закрыв глаза от удовольствия.       — Сделай так ещё раз… — Ликс говорит это в том же положении, одними глазами взглянув в лицо Хёна, даже рот не закрыл после фразы. Хван не сопротивляется, выполняя просьбу. Ли ломает брови, простонав, кажется, ещё громче, чем до этого.       — Как насчёт попробовать в позе наездницы? — предлагает принц, шепча в самое ухо. Фел кивает, глядя из-под лобья на изголовье кровати. После, когда Джин лёг на кровать, сцепив руки в замок на загривке, начал двигаться, растянуто постанывая на каждом своём же движении. В какой-то момент, Ликс безумно громко вскрикивает, запрокидывая резко голову назад, испугав и шокировав Джинни.       — Всё хорошо? — спрашивает обеспокоенно он, уже привставая.       — Нет-нет, всё просто прекрасно. Забыл уже что ли, что у меня простата «глубоко», и нужно её искать под «особым углом»? — ухмыляется, пошло-кокетливо смотря в глаза юноши.       — Это и был твой самый высокий стон?.. — чуть щурит глаза Хван, вскидывая брови.       — Один из, — исправляет его Ликс, заставляя старшего распахнуть глаза. «Если это лишь один из его самых высоких стонов, то какой же будет самый высокий?.. Вау, мой малыш восхитителен» — думает принц.       — Ты просто шикарен, Феликс. Сейчас ты выглядишь до чёртиков очаровательно, — делает комплимент. Ли и правда выглядит восхитительно: некоторые прядки волос выбились из общей причёски, некоторые прилипают к потному лбу, делая его ещё сексуальнее, лицо покрыто милейшими веснушками-конопушками, которые Ликс теперь от хёна вообще не скрывает, так как он просто обожает их, накачанная грудь вздымается, живот с кубиками подрагивает, ножки дрожат, а за задницу так и хочется укусить.       — Хотя… — снова начинает Хёнджин, обращая на себя внимания, — ты всегда прекрасно выглядишь, — тыльной стороной ладони нежно и аккуратно прикасается к лицу, у прядок, после заправляя их за ушко.       — Я так люблю тебя, — сводит бровки, умиляясь комплименту, — мой принц.       — Хм… Тебе нужно тоже придумать похожее прозвище, — предлагает Джин, поглаживая и сжимая щёчку, — не хочу называть тебя принцессой. Ты же мальчик, всё-таки.       — Твой мальчик, внутри которого ты сейчас находишься~, — в глазах младшего чёртики танцуют, натанцеваться не могут. Адски пошлый взгляд, на который Хван ухмыляется.       — Ха, бывает, — будто и не слушал. Опять, — я часто называю тебя принцессой и ангелом, как насчёт придумать другие прозвища?       — Валяй, — отрезает Ликс, начиная медленно подмахивать бёдрами, кладя ладони на торс старшего.       — Аристократ? — Джинни поджимает губы, беря руками того за талию.       — Не.       — Хм… Мой идеал?       — А как это связано со словом «принц»? — сводит брови с вопросом.       — Я гуглил синонимы «принца» когда-то. На первом месте был «идеал», как синоним, — объясняет парень.       — Ну, раз так… Я буду твоим ангелом и идеалом? — приподнимает уголки губ.       — Ты всегда им был, — улыбается в ответ Хён. А от такого Феликс хочет плакать, он так сильно его любит.       — Так люблю тебя… — всё же держится, не роняя солёные слезинки. Чуть опускается, чмокая хёна в висок, — хочу от тебя детей, серьёзно…       — Так, стоп, детей? — переспрашивает Джин с конфузным видом, — ты же в курсе, что два парня не могут иметь своих детей? Однополые пары не могут иметь своих собственных детей.       — Я же это не отрицаю. Я просто хочу, — они разговаривают так спокойно и непринуждённо, будто Хёнджин и не находится внутри Феликса.       — Может поговорим о таком после того, как кончим? — Хван приподнимает одну бровь.       — Хорошо, только давай поменяемся местами, — опирается немного трясущимися ручками в грудь парня, сжимая своими ножками тело старшего.       — Устал? — Джин приподнимается, цепляясь руками за талию младшего, после, уже полностью сев на кровать, тянется носом к шее, ведёт от плеч к шее несколько раз, заставляя тельце на себе трястись, тихо вздыхать и высоко постанывать, вжиматься в себя, но не отталкивать Хвана от себя, ведь Хван — любовь всей его жизни.       — Угу… Чуть-чуть… — Ли обнимает его за шею. Джинни меняет их местами, даже не выходя из Ликса, нависая сверху. Ловит зрительный контакт, а после резко опускает взгляд куда-то вниз, так же резко прихватывая ножки Фела, кладя их себе на талию, позволяя обхватить, что Феликс и делает. Хёнджин начинает двигаться в своём привычном темпе; и не сильно быстром, и не сильно медленном, среднем, так сказать; но Ликс с каждым разом всё развязней, всё громче, всё выше и всё слаще произносит своё излюбленное слово «shit». С английского это конечно ругательство, и Джину нужно было бы отшлёпать такого непослушного мальчугана, но Джин на это не обращает внимания, не обращает внимания на ругань с его стороны, тем более, это ещё больше возбуждает.       Хёнджин всё ещё вбивается в него, вдыхая запах дорогих духов, которые Фел брызнул обильно на свою шею. Духи, кстати, подарил сам Хван. Нужно же радовать своего любимого человека. Но вдруг, старший решил что-то задумать.       — У тебя же хорошая растяжка? — спрашивает с ухмылкой и приоткрытыми глазами.       — Растяжка чего? Ног? — Ликси хлопает глазками.       — Да, ног. Хорошая? — снова спрашивает он, уже смотря щенячьим взглядом.       — Н-ну д-да… — Ли произносит это неуверенно. Поэтому, Хёнджин должен сделать всё аккуратно. Он заводит руки себе за спину, хватая ножки Ёнбока и перетаскивая их себе на плечи.       — Воу… Ты хочешь жёстко~? — улыбается Ликс.       — Хм, если ты хочешь, конечно, — улыбается в ответ.       — Хочу, очень хочу. Пожалуйста, Хённи, выеби меня жёстко, — высовывает юркий язычок наружу, облизывая пухлые губы. А Джинни будто и не собирается начинать. Он нагибается и всасывает один из сосков, вырывая из Фела громкий стон, его спинка выгибается дугой, заставляя тело обладателя приятно дрожать. А Джин всё ещё в нём.       Хён всё же начинает движения в партнёре, но медленные до ужаса. Но под новым углом всё ощущается даже лучше. Становится «тесно дышать», так как под напором Хвана Ликс сложился пополам. Феликс, из груди которого вырываются высокие стоны, цепляется ноготочками за спину старшего, оставляя после себя следы-полумесяцы. Хёнджин шипит, ускоряясь после каждой метки Ли на своей спине. В какой-то момент Фел прямо кричит, вскрикивает высоко, чуть ли не пищит, будто свистковую ноту берёт.       — Ахах, ты меня оглушил… — Джинни смеётся, но на самом деле почти на грани оргазма.       — Ну ты же по знаку зодиака — рыбы, а рыб надо что? Правильно, глушить! — шутит Ликси, пытаясь отдышаться, заставляя своего принца проржаться перед тем, как наконец кончит через пару минут.       — Это и был твой самый высокий стон? — спрашивает с любопытством хорёк, поднимаясь чуть, чтобы заглянуть в глаза цыплёнка.       — Да, — коротко отвечает мальчик, улыбаясь солнечно.       — Воу… Ты правда оглушителен в постели, — произносит ласка с распахнувшимися глазами, чуть покачав головой в разные стороны, — я продолжу?       В ответ кивок и крепкая хватка за лопатки.       Джин опускается к лицу Феликса, целуя веснушки на щеках и около заплаканных глазок, переходя пухлыми целовательными на переносицу, двигаясь пока что медленно, размеренно. Но Фел уже не выдерживает, думая: «Да боже правый, Хёнджин~и, ускорься и оплодотвори меня наконец!» — кажется, Ли слишком вжился в роль «хрупкой омежки» под «жесткой альфой». Ликс всё же решает подождать и потерпеть, но выпаливает через три минуты:       — А-а-ах, Хёнджин~и, пожалуйста, прошу, сделай мне ребёнка! — кричит, улыбаясь с закатывающимися глазами. Хван конечно удивился (был в шоке), но, чуть погодя, встал в более удобную позу и ускорился, попадая каждый (!) раз прямо по простате, заставляя нижнего постанывать и вскрикивать различные формы своего имени.       Джин уже рычит, на лице зверский оскал, из-за близкого оргазма почти всегда так. Ликси же тоже показывает во всей красе свою вечную привычку перед оргазмом: хныкать, сводя старшего и с катушек, и с ума.       В этот раз Хённи не полностью снесло крышу, Феликс успел вовремя кончить, выгибаясь резко в спине, также мило и высоко издав хнык-стон, после падая на спину без сил. Джин ещё сильнее ускоряется, заставляя Фела ещё немного похныкать, и, через несколько, скорее всего, десятков толчков, обильно изливается в презевратив, зарычав низко, почти в самое ухо Ли (Хван уткнулся ему в шею).       Оба часто дышат, пульс шалит, грудь вздымается, а ноги Ликса сведены и дрожат, ведь Хённи всё ещё в нём.       — Д-Джинни… — начинает сипло и тихо он. Хён, понимая, что его зовут, поднимается, проводя случайно носом по шее донсэна, на что Феликс снова стонет, зажмурив глаза и выгибаясь в спине опять.       — Ёнбок-а? — голос старшего звучит очень низко, по-демонически как-то.       — В-выйди из меня… — ноги ещё сильнее задрожали.       — Оу, извини, малыш, — и аккуратно выходит, сразу же снимая презерватив и связывая его узелком. Ножки младшего вроде перестают трястись.       — Ах, Джинни… Ты такой… Такой вау, — произносит восхищённо, ещё не отойдя от оргазма Ликси. Ему всегда нужно больше времени, чтобы прийти в себя после секса.       — Ты просто загляденье. Произведение искусства, — опускается к телу, целуя несколько раз в шею, долго задерживаясь на ней. Хёнджину вообще можно сказать не нужна «передышка» после оргазма. Максимум секунд тридцать и всё, будто и не трахался вовсе.       Хван ложится рядом с Ли, аккуратно берёт его, бережно, как кота, кладёт на себя. Фел быстро обхватывает Хённи за лопатки, создавая из рук замочек. Голова Ликса лежит на груди Джина, ухо младшего прислонено к его груди. Так, Феликс может слышать сердцебиение хорька.       Когда Ёнбок всё же «отошёл», он решает чуть почудить (нечаянно, на самом деле):       — Ну что ж, настало время поговорить о детях, — с тёплой улыбкой, ещё не поднявшись, произносит он. Ритм сердца Хёнджина учащается, что не остаётся незамеченным, но остаётся не прокомментированным.       — Вот ты мне честно скажи: ты правда хотел бы от меня детей? — как только Джин начал говорить, Фел сразу же поднял свою головушку с его груди.       — Да! — поднимается, садясь на живот хёна, — очень бы хотел!       Партнёр, закусив губу, тоже поднимается, кладя подушку на изголовье кровати, после ложась на неё, чуть отползя назад, вместе с «пассажиром».       — Так… — растягивает Хван, непринуждённо начиная медленно поглаживать живот Феликса ладонью вверх-вниз, — если так, то кого бы ты хотел?       — Я бы хотел сначала мальчиков-двойняшек… А потом, когда мальчикам будет четыре, пять или шесть лет, родить девочку, — всю фразу он смотрел куда-то в сторону, смущаясь руки на его животе.       — Ты как-то покраснел… — замечает Хённи.       — Ты меня опять не слушал?! — он не кричит, просто возмущён, строго глядя в глаза напротив, — я тут тебе такое сокровенное рассказываю, а ты!..       Он поджимает губы, почти на грани рыданий, будто пытается что-то сказать, или хочет его ударить, но не делает этого.       — Солнце, я всё слышал. Я слушал. Ты правда так сильно хочешь от меня детишек?.. Правда так сильно хочешь мальчиков-двойняшек, а после девочку?.. — до безумия нежно смотрит прямо в душу. Ли хочется плакать, так как он всегда думал, что если Хван отвечает на его фразу совсем не так, как в ситуации нужно, значит, он его не слушает, а оказывается, он просто переводит тему…       — Да! Да, Хёнджинс! — обхватывает шею руками, прижимая его к себе, крепко обнимая. «Он же у меня такой худенький, как у него так много сил?..» — думает Сэм, переставая гладить его живот и почти задыхаясь от хватки Ёнбока. Слава Богу, он его не задушил.       Они просто смотрят друг на друга, Самуэль снова поглаживает живот Феликса, пока Ликс уже убрал свои руки с его шеи. Хёнджин решает нарушить молчание:       — Тебе нравится, когда я тебя глажу по животику? — спрашивает он нежно.       — Так я будто чувствую, что во мне зародилась новая жизнь, — «А то, что мы с защитой трахались, тебя/меня не волнует» — думают оба.       — Ох, если бы… — вздыхают они одновременно, заглядывая друг другу в глаза и смеясь. «Соулмейты» — так их иногда называют stay, ну и чаще всего, как раз Хёнликсеры.       — Ну что ж, пошли в душ и на свиданку небольшую? — предлагает Джин, так же гладя по животу, но побыстрее. Ликс кивает, мыча что-то похожее на «Угу». Хёнджин коротко чмокает его щёчку, чуть ли не в глаз. Ли «пострадавший» глазик зажмурил, быстро вставая, хватает своей малюсенькой ладошкой большую «лапу» Джинни, ведя его в ванную.       Парни залезают в душевую кабинку, Хённи включает воду, прижавшись пахом к коже Феликса:       — Ох, Хёнджин… — Ли рефлекторно нагибается, член Хвана соскальзывает на ягодицы, располагаясь меж двух бёдер, — ох, Хёнджин-а, всегда хотел, чтобы ты засадил мне в душе…       — Мы же только что… — Джин пытается возразить, но его перебивают:       — Хённи, пожалуйста, — Ёнбок перешёл на английский.       — Мгх, обожаю, когда ты говоришь на английском, — рычит он, после нежно обнимая его, целуя в шею. Ликс вздрагивает и резко выпрямляется, кажется, он «опомнился». Так как если в него кончат сейчас, он просто уснёт. Принц это уже понял. Старший медленно гладит донсэна по плоскому и рельефному животу, целуя плечо, заставляя вздрогнуть, покрыться мурашками и тихо выдохнуть.       — Ты такой худенький… — почти шепчет Сэм.       — Ты опять за своё? — Феликс поворачивает голову в сторону, желая обернуться на парня, но…       — Ты хотя бы во время и после беременности набрал бы вес, — эта фраза из его уст заставляет младшего задуматься, и посмотреть куда-то вниз, возвращая голову в исходное положение, — ха, теперь не только ты хочешь от меня детей, но и я хочу, чтобы ты родил мне ребёнка. Хотя бы одного.       — Ты правда тоже хочешь детей?.. — с осторожностью спрашивает Ли.       — Да, теперь очень хочу. Хочу, чтобы у наших детишек были маленькие ладошки и веснушки, как у тебя, — Хван целует его в висок.       — А я хочу, чтобы у них были твои глаза, родинка под ними и губы твои, — Ликси разворачивается к нему, улыбаясь солнечно, смотря в глаза напротив.       — Хах, чтобы была от обоих родителей внешность? — Ли кивает, — но, на самом деле, было бы мило, если бы ладони твоих детей были больше твоих, — тоже улыбается.       — А если бы у твоей дочери были бы ладони больше, чем у тебя? — спрашивает, без злобы ухмыляясь.       — Вряд ли, Ли. Вряд ли даже у мальчиков ладошки перерастут мои, — он останавливается. Фел хочет что-то спросить, но его опережают, — а ты именно прям мальчиков-двойняшек хочешь? Не близнецов, а именно двойняшек?       — Можно и близняшек, но я больше хочу двойню.       — Хочешь, чтобы наши мальчики были не похожи друг на друга, малыш?       — Было бы здорово, если бы у одного мальчика была моя внешность, а у другого — твоя, — мальчик не может перестать улыбаться, а Хван не может перестать гладить его плоский живот.       — Я серьёзно задумался о детях. Может, возьмём из детского дома в будущем?       — Нет, Хённи, всё не так просто… — с личика Ликси спадает улыбка. Как и улыбка хёна вслед за ней, — я хочу, чтобы у нас были именно наши дети. Свои. Кровные… — парень опускает взгляд, понимая, что…       — Но это невозможно… — грустно произносят они одновременно, прижимаясь друг к другу. Теперь Джин нежно гладит его по спине, а Ликс снова расположил своё ухо на груди старшего, уткнувшись кулачками в плечи Хённи.       Простояв так (под всё ещё включённым душем, я напомню) минут пять, они всё же начинают водные процедуры, моя голову друг другу, делая причёски из пены, веселясь, смеясь и дурачась.       Через какое-то время таких дурачеств они наконец-таки выходят из ванной.       — Ликси, ты хочешь сразу пойти прогуляться или же всё же поспишь чуток? — спрашивает Хван, вытирая волосы белым полотенцем.       — А почему именно «поспишь»? Ты что, не собираешься спать со мной? — грустно глядит на него Ли.       — Я обычно просто лежу рядом с тобой, пока ты спишь, — признаётся старший, как-то виновато опустив голову и перебираясь с ноги на ногу, глядя на нижние конечности.       — Оу, что, правда? — Фел сейчас похож на маленького котёнка, которому принесли новую интересную игрушку; глазки округлились, губки и ротик сложились в буковку «о», а носик будто вздёрнулся.       — Угу, я кажется даже фотографировал тебя пару раз, — подходит к нему, предварительно закинув полотенчико на своё правое плечо, — и ты очень милый во сне, кстати говоря, — Хёнджин коротко целует его в нос, заставляя зажмуриться.       — Покажешь фотки потом? — смотрит на него снизу Феликс. В это время Хван подскочил в росте, что безумно забавляло stay, особенно, когда его ставили рядом с Чанбином или Джисоном.       — Конечно! Спать-то будешь, милый? — нежно спрашивает Джин, обнимая парня напротив.       — Нет, хочу наконец-таки на свидание! Мы же так давно не ходили на них, ты думаешь, я буду отдалять такой шанс~? — улыбается Фел, после обхватывая шею хорька, резко впиваясь в губы. Джинни, конечно, чуть опешил, но после на поцелуй ответил.       Целовались они недолго, так как, кажется, у Ли шило в кое-каком месте, и он, радостно бежит к шкафу, выбирая одежду на вечер. Выбрав обыкновенные чёрные джинсы, он навалился на кровать и, мило жмурясь, натянул вещь на себя, забавляя старшего, который наблюдал за ним. Ликс даже не захотел снимать рубашку Хённи, в которой он всё это время был. Только через уговоры и строгий взгляд Хвана, Ли согласился надеть толстовку. Но, он согласился только на толстовку партнёра. Поэтому, Хёнджину не оставалось ничего, кроме как всучить свою одёжку в ручку без злобы ухмыляющегося Ликси.       Не давая сделать выбор сам, Ёнбок практически кидает в Сэма такие же чёрные джинсы и чёрную мелко-вязаную кофточку. Которую, кстати, связал сам Фел. Что безумно умилило Джинни. Первая же работа младшего, и она же досталась старшему.       Самуэль надевает вещи, которые ему кинул Феликс, и что-то засовывает себе в карман, но Ли этого движения (Слава Богу) не заметил, после направляется к выходу из комнаты. Младший следует хвостиком. Оба идут к входу из общежития, надевая пальтишки, так как на улице уже прохладно. Вечер же. Уже девять. Пока все нормальные люди ложатся спать, парни выходят гулять. Точнее, идут на свидание.       Хёнджин предлагает прогуляться до «их личного мостика» — это конечно не только их мостик, но и большинства парочек в городе. Мостик этот был хоть и маленький, невысокий, но замочками увешан вдоволь. Дорога до моста от общаги хоть и длинная, но интересная. Много красивых видов, набережная целая в их распоряжении. Эти красивые улочки, фонтаны, всё их.       Они делают много фоточек на этих излюбленных местах. Эти они-то никогда не выложат, а вот последнюю, сделанную на этом самом мостике они обязательно запостят. И Хённи подпишет её как: «За секунду до…» и ниже, через несколько пробелов, «того, как я уронил телефон, и чуть не разбил его😂» Но на самом деле, произошло на этом мостике совсем другое…       — Ликси, — начинает Джинни, убирая телефон в карман джинс и поворачиваясь всем корпусом к партнёру. Пальтишки они оставили на ближайшей лавочке.       — Да, Хёнджин~и? — с неким беспокойством спрашивает Ли, тоже поворачиваясь к старшему в ответ. Старший же будто не смотрит на него, а смотрит куда-то назад. Феликс не заметил часы за ним. Хван видит: до полночи осталось одна минута. Но всё равно, те слова, которые он надумал сказать, нужно растянуть. Так как их слишком мало. Он берёт ручки Феликса в свои и произносит нежно и медленно, размеренно:       — Я вот люблю тебя очень давно… И встречаемся мы уже почти три года. А знаем друг друга уже около пяти. Я сразу же понял, что ты — моя родственная душа, и нам суждено быть вместе. Но по настоящему понял, что безумно люблю тебя именно тогда, когда ты признался мне в своих чувствах и предложил встречаться. Я сдерживался, чтобы не запрыгать от счастья тогда. Правда, я очень люблю тебя, — часы бьют полночь, — и теперь, хочу связать нас вечными узами навсегда, — и встаёт на одно колено, доставая из джинс черную квадратную коробочку. Феликс закрывает лицо ладошками, уже начиная плакать от счастья. Хён открывает её, озаряя два кольца: одно серебряное с солнечным камнем, а другое, сзади первого, золотое с лунным камнем. «Купил, всё-таки! Видимо, даже раньше, чем серёжки!»       — Выходи за меня, — смотрит на него щенячьими глазками Джин, после, чуть поникнул головой, произнося «Ой», добавляет, — ты выйдешь за меня?       — Мог бы даже не исправляться! — Ли не знает, куда себя деть. Хныкая, он продолжает, — я бы не посмел ответить «нет», только «да». Тебе, Хёнджин, я всегда говорю «да»!       — Значит, ты теперь мой муж? — не веря своим ушам, переспрашивает Джин.       — Мне кажется, я всё-таки жена. Ты же называешь меня домохозяйкой. Плюсом, это же я хочу детей от тебя, да и в постели я снизу… — рассуждает младший, смотря нежно.       — Значит, будешь жёнушкой, — улыбается во все тридцать два Хённи, окольцовывая наконец безымянный палец Феликса. Потом, сам Феликс берёт второе колечко и надевает его уже на палец Джина.       Хван встаёт, целуя Ли нежно в губы. Сэм обнимает его за талию, прижимая к себе, а Ёнбок упирается ему в плечи кулачками, вставая на носочки, чтобы дотянуться до губ старшего. Даже не смотря на то, что хён нагнулся к нему, Ликсу и правда приходится встать на цыпочки.       — Осталось только расписаться… — отрывается от него Джин, утыкаясь носом в его пробор волос.       — Джинни, дорогой, давай распишемся во Франции… — Ли перемешает ладошки на голову Хвана, нежно гладя его по волосам.       — А почему во Франции, моё солнышко? — немного удивляясь, говорит Хёнджин.       — Я всегда очень хотел там побывать… Сфотографироваться около Эйфелевой башни тоже очень хочу… Очень хочу тебя рядом всегда и везде… Там, кстати, можно не только просто расписаться, но и медовый месяц провести. Столица Франции — Париж — город любви, как никак, — солнечно улыбается ему Фел. «Феликс — синоним любви и счастья» — думает Хёнджин, смотря на своё чудо напротив, «А ещё, «feliz» с испанского «счастливый» или же «felicidad», что с испанского «счастье», а «Ёнбок» созвучно с «행복», что тоже с корейского «счастье». Поэтому, Ёнбок~и — моё счастье. А из-за Феликса, я безумно счастлив»       — Хорошо тогда. Будет так, как моя жёнушка хочет, — целует в лоб, после поднимая в воздух, чуть пугая младшего, и кружит вокруг себя, закрыв глаза, лишь отойдя в сторону, чтобы ножки Ли не задели железные замки и сами «железные узоры» мостика.       — Я так люблю тебя, Хван Хёнджин! — практически кричит Ликс, упираясь ладошками о плечи Джина.       В любой другой ситуации, Хван бы сказал «Тише, Феликс, ты привлекаешь к нам внимания», но сейчас он так счастлив, что хочет ответить тем же. Тем более, ни одного человека на улице давно уже не видно…       — Я тоже люблю тебя, мой любимый Ли Феликс! — кричит он в ответ, глаза теперь в слезах не только у Ликси, но и у него. Глаза Хённи были на мокром месте ещё когда Ёнбок-а ответил ему «да».       Они целуются так нежно и чувственно, как никогда не целовались, и, Хёнджин, наконец опустив Феликса на деревянные досочки красивого моста, обнимает его, шепча на ухо:       — Nos vemos en París, mi felicidad, — шепчет он.

Кто ж знал, что Хёнджин знает испанский?

И так красиво произносит слова…