Прекрасное мгновение

      Когда восьмой партнер Стейнбека уволился после особенно жуткой работы, сославшись на проблемы с психическим здоровьем, он получил приглашение от босса обсудить свое будущее с организацией.       Встреча состоялась в роскошном отеле, который Фицджеральд купил специально для этого случая, хотя и не в каком-нибудь красивом закрытом кабинете, как это обычно бывало, что дало бы Фицджеральду возможность скрестить пальцы и снисходительно улыбнуться подчиненному. Вместо этого Фицджеральд устроил суд в опустевшей гостиной. Сквозь стеклянные стены, отделявшие их от внутреннего двора отеля, в лунном свете слабо мерцал огромный бассейн. — Джон! Рад тебя видеть. Как дела, старина? — спросил Фицджеральд, не вставая с кресла. Он не пригласил Стейнбека сесть.       Джон вертел в руках плоскую кепку. — Здравствуйте, сэр. Все хорошо. Поскольку скоро начнется сезон сбора урожая, я надеялся… — Да, да. Великолепно, — сказал Фицджеральд, уже теряя интерес. Он налил немного виски в стеклянный стакан. — Что ж, дружище, похоже, ты попал в довольно неприятную ситуацию, а? Наемные убийцы уже совсем не те, что раньше. — Не у всех подходящий для этого нрав для, сэр. — Пожалуйста... Сколько раз я должен просить тебя называть меня Фрэнсис? Фицджеральд раздраженно покрутил бокал. Затем его лицо расслабилось, стало задумчивым. — Однако, характер. Это хороший способ выразить это. В конце концов, все зависит от темперамента. Ты знал, что из фермеров получаются очень хорошие убийцы? — Я фермер, — сказал Стейнбек, — и мне нравится думать, что я довольно хорош. — Один из лучших! Я ломал голову, пытаясь понять почему, Джон, и, кажется, я понял. Все дело в темпераменте, как ты так рассудительно заметил. Мужчина выращивает маленькую Бесс из теленка, привязывается к ней, телит ее, доит, а потом, когда приходит время, бац! Пуля промеж глаз, или что-то вроде того. Несентиментальный. — Мы делаем то, что должно быть сделано. — Без сантиментов, — повторил Фицджеральд, как будто Стейнбек ничего не говорил. — Однако есть и недостатки. Не слишком хороши в общении с людьми. Немного грубоваты. Скольких партнеров ты уже сменил, Джон? Восемь, девять? — Восемь, сэр. Фрэнсис. Это трудная работа. — Хмм. Что ж, хорошая новость в том, Джон, что мне удалось найти партнера, такого же несентиментального, как и ты. Возможно, не совсем фермер, но я думаю, вы поладите. — Фицджеральд повысил голос. — Лавкрафт, ты прилично выглядишь?       Огни замигали. Снаружи вода бурлила и пузырилась, переливаясь через края бассейна. В гостиную ворвался запах соленой воды, металла и гниющих водорослей. Когда Стейнбек и Фицджеральд прикрыли носы платками, что-то появилось из бассейна, чудовищная, невозможная форма, существо из корчащейся живой тьмы. Он поднимался и продолжал подниматься, пока свет от луны и звезд не погас. Стейнбек отшатнулся и почувствовал, что падает, возможно, на секунду или на тысячи лет, в бескрайнюю пустоту космоса.       Затем перегородка, ведущая во внутренний двор, открылась, и вошел мужчина. Он был высоким и худым, с длинными нечесаными черными волосами, в поношенном костюме. В нем не было ничего особенно необычного, если не считать слабого запаха рассола, исходившего от одежды. — Ты звал, и я ответил, — сказал он.       Бассейн в лунном свете был тих и недвижим. Существа снаружи нигде не было видно. Стейнбек вытер лоб носовым платком. Просто галлюцинация. Фицджеральд осушил бокал и слегка неуверенно улыбнулся Стейнбеку. — Джон, познакомься с Лавкрафтом. Твой новый партнер.       Стейнбек и Лавкрафт делили двухместный гостиничный номер. Утром, когда Стейнбек зашел в ванную, чтобы побриться и почистить зубы, он обнаружил нового партнера плавающим в ванне лицом вниз в воде. В воздухе пахло рыбой и разложением.       Что ж, это не заняло много времени, подумал Стейнбек, толкая «труп» локтем. Длинные, похожие на пауков руки высунулись из воды и ухватились за края ванны. Вода покрылась рябью и перелилась через край. Лавкрафт поднялся, как во сне, длинные черные волосы стекали по лицу, как черная грязь. — Уже пора идти? — спросил он, зевая. Он был полностью одет. — Завтрак на столе, — сказал Стейнбек. Он продолжал смотреть на ванну, когда Лавкрафт прошел мимо него, оставляя на полу грязный след.       Лавкрафт завтракал уединившись. Им поручили первую совместную работу, некоего японского ученого, у которого были зацепки по поводу мифического сокровища, которое искал Фицджеральд, книги, которая могла воскрешать мертвых. У ученого не было никаких особых способностей. Было достаточно пули в голову. После этого они забрали сотовый телефон ученой, ее бумажник и книгу, которую она носила с собой. На обоях телефона была установлена фотография ученой с мужчиной и маленькой девочкой, может быть, пяти или шести лет. Они стояли перед американскими горками и улыбались. Стейнбек оторвал взгляд от телефона и увидел, что Лавкрафт наблюдает за ним с непроницаемым лицом. Фицджеральд кое в чем ошибся. Коровы не носили с собой телефонов с фотографиями своей семьи. Ничто на самом деле не может подготовить вас к такому. В ту ночь Стейнбеку снились кошмары. Иногда такое случалось. Он увидел руки, сомкнувшиеся на горле Рути, свои руки. Язык высунулся, ее маленькое личико посинело. Он хотел остановиться, но не мог. Тело больше не принадлежало ему. Затем мир изменился. Он стоял один под чужим небом, под незнакомыми ему созвездиями. Море плескалось у ног. Перед ним возвышалась чудовищная каменная лестница, каждая из ступеней которой была в несколько раз выше его самого и испещрена письменами, которых он никогда раньше не видел. Откуда-то сверху доносились тревожные звуки, бульканье, завывания и, что самое странное, звуки флейт. Голос эхом отозвался в его голове. — Ты хочешь вернуться? — Нет, нет, нет, — сказал он, чувствуя, как рвутся последние нити, связывающие его с человечеством.       Их следующая цель могла манипулировать силами магнетизма. Оружие против него было бесполезно. Лавкрафт превратил руки в удушающую массу щупалец.       Стейнбек подумывал о том, чтобы сойти с ума. Он решил этого не делать. В конце концов, он делал отверстия в собственном теле, куда помещал семена, превращающиеся в деревья. Двое бывших партнеров с криками убежали, когда впервые увидели его в действии. Было ли это настолько чужеродным? — Молодец, партнер, — сказал он, хлопая Лавкрафта по плечу. Волосы Лавкрафта радостно заструились.       Лавкрафт часто спал, дремал на скамейках в парке, сворачивался калачиком в креслах гостиничного холла, свешивался телефонных столбов. Как ребенок перед Рождеством, он измерял время сном.       Лавкрафт часто оставлял кусочки себя по всему гостиничному номеру, как только устраивался поудобнее. Стейнбек ходил, подбирал их и складывал в пакет, прежде чем уборщики могли их найти. Он не был уверен, что с ними делать. Не сочтет ли Лавкрафт грубым, если он спустит их в унитаз или выбросит в мусор?       В конце концов, он решил найти ближайший пляж и выбросить их в море. Где бы они ни путешествовали, газеты сообщали о внезапной череде загадочных смертей, о людях, которые во сне ночью падали в океан. Пройдет много времени, прежде чем Стейнбек установит связь. К этому моменту Лавкрафта уже не будет.       Стейнбек всегда с трудом завязывал галстук по утрам. Дома ма делала это за него каждое воскресенье, когда они собирались в церковь. Стейнбек никогда не любил ходить в церковь. Некоторые люди, не по своей вине, были изгнаны, чтобы жить в одиночестве и без любви, навлекая на себя Божий гнев и получая его в ответ. Даже будучи ребенком, он понимал, что он один из них. — Позвольте мне, — сказал Лавкрафт, поправляя Стейнбеку галстук.       Лавкрафт пришел на работу без левой половины тела. Не было ни крови, ни сукровицы, только чистый разрез, рассекший его от макушки до паха. На внутреннюю часть было тяжело смотреть. Стейнбек не был уверен, как Лавкрафт мог двигаться. — Я думаю, ты забыл, э-э, собраться этим утром, — сказал он, пытаясь быть тактичным. — Ах, да. Прошлой ночью я провел несколько столетий в другом измерении. — Лавкрафт восстановил себя, издав хлюпающий звук. Четверо головорезов подкрадывались к ним, прячась за старыми машинами, валявшимися на свалке. Стейнбек положил несколько виноградных косточек в порез на руке. Виноградные лозы выросли из земли и душили головорезов, которые, задыхаясь падали, осыпая их проклятиями. — На что оно похоже? — Сказал Стейнбек, не удостоив их даже взглядом. — Хмм? — Лавкрафт мечтательно огляделся, как будто не был уверен, как он здесь оказался. Стейнбек иногда задавал себе тот же вопрос. — Другое измерение. Лавкрафт пустился в запутанное описание, включавшее неевклидову геометрию, углы, которые не были ни тупыми, ни острыми, и параллельные временные линии. Кто-то, разбирающийся в продвинутой физике и математике, скорее всего, сошел бы с ума от такого объяснения, но Стейнбек, который бросил школу в пятом классе, чтобы работать на ферме, просто обнаружил, что его убаюкивает приятная дремота. — Я бы хотел на это посмотреть, — сказал он, уставившись на свои ботинки. Теперь они были испачканы кровью, его или головорезов, он не был уверен. — Для меня это немного похоже на… — Лицо Лавкрафта просветлело. — Спа. Стейнбек и Лавкрафт сходили в спа. Лавкрафт познакомил Стейнбека с чаем. Он пил «Эрл Грей» с ломтиком лимона. Всякий раз, когда Стейнбек наблюдал, как Лавкрафт потягивает из своей чашки, читая газету, его поражало осознание того, что это чудовище, эта мерзость с щупальцами, этот сверхъестественный ужас из неведомых миров реальности, каким-то образом был британцем. — Зачем ты это делаешь? — спросил Стейнбек Лавкрафта однажды, когда они после работы отнесли одежду в химчистку. — Наш работодатель заключил со мной контракт, — ответил Лавкрафт. — Человек, которого вы называете Фицджеральдом. — Как он работает? Контракт. — Он произнес старые обряды и предложил мне подношение.       Стейнбек подумывал о том, чтобы спросить, что это за подношение. Он решил, что предпочитает не знать. — А что насчет тебя? — спросил Лавкрафт. — Ты не очень хорошо подходишь для этой работы.       Это был первый раз, когда кто-то сказал Стейнбеку, что он не подходит для работы. Все остальные: босс, коллеги, враги, бывшие партнеры — все говорили ему, что он самородок. — Мы могли потерять ферму, — сказал он, — Фицджеральд предложил мне ссуду и достаточно денег, чтобы прокормить моих братьев и сестер. Если бы я не согласился, мы бы все умерли с голоду.       Лавкрафт задумался над этим. — Почему вы просто не съели друг друга? — сказал он наконец.       Стейнбек обнаружил, что ответить на этот вопрос на удивление сложно. — Я думаю, мы любим друг друга, — сказал он. — Это вряд ли имело бы значение для кого-либо из вас. По большому счету, человеческая продолжительность жизни подобна… мгновению ока. — Наверное, ты прав. Тем не менее, это прекрасное мгновение. Лавкрафт задумчиво пробормотал. В день рождения Рути Стейнбек пригласил Лавкрафта познакомиться с его семьей. Он никогда раньше не представлял никого из партнеров семье. Лавкрафт был очень вежлив и проявил искренний интерес к играм, торту и воздушным шарам. Рути плакала, когда Стейнбек сказал ей, что они должны уезжать. — Мы встретимся снова, когда все вернется в бесконечное забвение, — сказал Лавкрафт, вытирая ее слезы. Он умел обращаться с детьми. — Что ты будете делать, когда истечет срок контракта? — спросил Стейнбек, когда взлетел самолет, который должен был доставить их в Японию. — Вернуться домой и проспать ближайшие тысячелетия, пока меня не призовут подняться и поглотить звезды и все живое. — Лавкрафт сделал паузу. — Ты? — Я не знаю. — Стейнбек наблюдал, как Сан-Франциско становится все меньше под ним. — Я подумывал о том, чтобы купить где-нибудь небольшую ферму и выращивать кроликов. Жить припеваючи. — Звучит заманчиво, — сказал Лавкрафт. Стейнбек и Лавкрафт попали под грузовик. Возможно, связываться с Портовой Мафией и Вооруженным Детективным Агентством было плохой идеей. Лавкрафт навестил Стейнбека в больнице, принеся трехглазую рыбу и журнал светских сплетен. — Существует много видов контрактов, — сказал он, — и много видов подношения. — Он ждал, как будто ожидал ответа от Стейнбека. Стейнбек, встревоженный, пролистал журнал даже, не читая его. Вскоре после этого он увидел, как истинный, красивый, ужасающий облик единственного партнера, о котором он когда-либо заботился, был взорван правой рукой босса Портовой Мафии. Лавкрафт вернулся в океан, его контракт был аннулирован смертью Фицджеральда. Стейнбек занял место Фицджеральда в качестве временного лидера Гильдии. Ночью он неподвижно лежал в постели, глядя в потолок, и думал, каково это — быть любимым и поглощенным таким огромным, холодным и безжалостным существом, как море. В своих снах он снова видел их — огромные каменные ступени, циклопические колонны, богохульства, написанные на невыразимых утраченных языках. Когда невозможная геометрия этого места запечатлелась в его сознании, он погрузился в безумие, как человек, который после многих лет тщетных скитаний наконец нашел дом.