Флирт цветов

Вот уже полчаса Деймон Спейд крутился у роскошного зеркала в золоченой раме, оглядывая себя со всех сторон и незамедлительно избавляясь от мельчайших недостатков в своем облике. Только убедившись, что зигзагообразные проборы симметричны, ананас на затылке идеален, а выстиранный и тщательно отутюженный камзол сидит превосходно, иллюзионист наконец отошел от зеркала и взял со столика роскошный букет коралловых роз. Закрыв глаза, Спейд глубоко вдохнул. Он нервничал перед предстоящим разговором. Правда, он нервничал всегда, когда смотрел в эти глаза и чувствовал на себе их пронзительный взгляд, слышал этот тихий голос. Но обычно все эмоции Спейда скрывались под легкой усмешкой и ехидным "ну-фу-фу", а сейчас все было иначе. Сейчас Деймон собирался сорвать с себя маску насмешливого равнодушия. И перед кем?.. Иллюзионист тяжело вздохнул. Это безнадежно. Спейд даже не придумал, что сказать, так как понимал, что вряд ли сможет произнести внятно хоть слово, если его не вытурят до того, как он успеет что-то сказать. Выйдя из своей комнаты в поместье Вонголы, Деймон почувствовал себя так, будто идет на собственную казнь. Встретившийся иллюзионисту по дороге Джотто, увидев в руках того букет, пожелал удачного свидания. Как и вся Вонгола, Джотто думал, что Спейд без памяти влюблен в Елену, что, впрочем, было самому "влюбленному" только на руку. Вот наконец и нужная дверь. Сердце Спейда бешено заколотилось, дышать стало гораздо труднее. Но надо, надо взять себя в руки. Собравшись с духом, на что ушло не меньше трех минут, иллюзионист поднял руку, но дверь открылась до того, как рука Деймона коснулась ее. - Ты долго еще собираешься здесь топтаться? - резко поинтересовался Алауди. Холодный взгляд бледно-голубых глаз скользнул по букету, который Спейд крепко сжимал в руках, а после и по его лицу. - Зачем пришел? Деймон сделал глубокий вдох и заставил себя посмотреть в глаза Хранителя Облака, судорожно вспоминая, как пользоваться языком. - Я х-хотел поговорить с... с тобой, - наконец выдавил он. - О чем? - Можно войти? - стараясь не обращать внимания на прокурорский тон Алауди, Спейд упорно не отводил взгляд и даже перестал запинаться. Алауди замолк на несколько секунд, хотя Деймону казалось, что он молчал по крайней мере час. - Можно, - наконец нехотя ответил блондин и впустил иллюзиониста в комнату. Спейд, ожидавший получить пинка уже сейчас, поспешил войти в комнату, пока Алауди не передумал, и едва не навернулся, споткнувшись о порог. Алауди предпочел сделать вид, что не заметил этого, и Деймон был ему благодарен. Поплотнее закрыв за собой дверь, он протянул розы блондину. - Это тебе, - чувствуя себя мальчишкой, пробормотал Спейд. - Я хотел поговорить... хотел... сказать... - но что именно он хотел сказать, так и осталось загадкой. Подняв взгляд на Алауди, Деймон вновь запнулся и умолк. Но сейчас пронизывающий взгляд блондина не сверлил его - Алауди смотрел на цветы. Спейд поймал себя на мысли, что никогда до этого ему не приходилось находиться с блондином в такой близости, еще и наедине. Кровь прилила к голове, стало жарко и трудно дышать. Когда Деймон собрался с духом и продолжил говорить, голос его заметно дрожал: - Я хотел сказать, что... что я... - оказалось, что прятать все чувства под маской гораздо проще, чем выражать их. И Спейд, поняв, что не сможет сказать то, что хотел, решился на отчаянный шаг - крепко обнял Алауди за талию и прошептал: - Алауди, я... я хочу провести эту ночь с тобой. Поведать о желаниях тела оказалось проще, чем о том, чего просила душа. И в этот момент Деймон обрадовался, что убрал у роз шипы, так как в ответ на его слова Алауди от души огрел иллюзиониста букетом по лицу. Не дожидаясь от блондина других ударов или резких, полных презрения слов, Спейд выпустил его из объятий и вылетел из комнаты. Он бежал по коридорам поместья, пока не оказался перед дверью библиотеки. Недолго думая, Деймон зашел туда и медленно прошел вдоль стеллажей к укромному уголку, где стояли два мягких кресла и столик с лампой. Упав в одно из кресел, иллюзионист закрыл руками лицо. Он не понимал, как умудрился ляпнуть такую глупость. Почему изначально вел себя по-дурацки, как какой-то мальчишка. Думая о своем провале, вновь и вновь прокручивая в голове то, что случилось в комнате Алауди, Спейд наконец уснул в кресле и проспал беспокойным сном до обеда следующего дня. Застегивая пуговицы на рубашке, Алауди вновь бросил взгляд в сторону стоявшей на комоде вазы с коралловыми розами, напоминавшими о визите Спейда. С того злополучного вечера прошло уже три дня, и о случившемся блондину напоминали только цветы, которые он пожалел и не выбросил. Они ведь были довольно красивые, да и не их вина, что даритель - идиот, так что Алауди все же соизволил найти для букета вазу и место получше. Завязав галстук и на ходу натягивая плащ, блондин вышел из комнаты и лишь благодаря тому, что опустил взгляд на пуговицы плаща, заметил у себя под ногами что-то белое. Наклонившись, Алауди поднял с пола белую розу без шипов. Догадаться, кто оставил ее здесь, не составляло труда. Довольно громко хмыкнув, блондин все же принял этот скромный дар. И Деймон, наблюдавший за этим, прикрывшись иллюзией, облегченно вздохнул. Алауди же, поставив розу в воду, больше о ней не вспоминал. До следующего утра, когда он нашел у себя на пороге еще одну белую розу без шипов. Скрипя зубами, он поднял цветок с пола и поставил в вазу. Это продолжалось чуть больше недели. На девятый день Алауди вышел из комнаты с намерением взять оставленную на пороге розу и затолкать ее Спейду в глотку, но, к счастью для последнего, это намерение благополучно забылось, когда вместе с девятой розой блондин обнаружил еще и сложенный пополам лист бумаги. Взяв цветок и бумажку, Алауди вернулся в комнату. Роза была поставлена в воду к своим предшественницам, а блондин сел за стол и развернул обнаруженную на пороге записку. "Дорогой Алауди," - гласила записка, - "я искренне сожалею о том, что произошло двенадцать дней тому назад, жалею о том, что сказал тебе, и надеюсь на то, что ты простишь меня. Я не хотел оскорбить тебя или запятнать твою честь, но не отрицаю, что мое поведение было неподобающим, и за это прошу у тебя прощения. И мне очень жаль, что моя трусость привела к тому, что я повел себя с тобой недостойно и так низко пал в твоих глазах. И я бы хотел найти оправдание своему поступку, но не могу, так как его просто нет. Как я уже сказал, лишь моя трусость причина всего. Я боялся сказать тебе то, что хотел сказать уже давно. И говорю сейчас: я люблю тебя. Ты заставляешь мое сердце биться чаще еще с момента нашей первой встречи. Возможно, ты сочтешь это бредом или очередной моей попыткой вывести тебя из равновесия, но на то твоя воля. Я не надеюсь на то, что ты ответишь на мои чувства, но считаю, что должен это сказать во избежание непонимания и повтора неприятного инцидента, имевшего место быть двенадцать дней назад. Искренне твой, Деймон Спейд." Спейд откинулся на спинку скамейки, стоявшей в беседке, и тяжело вздохнул. Сейчас Алауди уже наверняка обнаружил девятую розу и письмо. Наверняка прочел извинения и объяснение в любви и просто сжег это письмо. Наверняка выкинул розы, все до единой. Наверняка уже не может это больше терпеть. Теперь способ извиниться перед Алауди, который придумал Деймон, казался ему самому глупым и недейственным. Иллюзионист огляделся, пытаясь найти что-нибудь, что отвлечет его от мрачных мыслей. Но выкрашенные белой краской колонны и пол беседки напоминали о девяти белых розах для Алауди, а бутоны утреннего сияния, росшего рядом с беседкой, его голубые глаза, ухоженный газон напомнил, как Спейд убирал с роз шипы. Не выдержав, он вскочил со скамейки и быстрым шагом направился обратно в поместье. К огромному облегчению Спейда, в коридорах он не встретил ни одной живой души. Только подойдя к своей комнате, увидел что-то на пороге. Это был цветок. Мак белого цвета. - Учти, еще один веник у меня на пороге, и я изменю свое решение, - услышав у себя за спиной голос Алауди, Спейд вздрогнул и чуть не выронил из рук цветок, который успел поднять с пола. Повернувшись лицом к блондину, он поспешно ответил: - Хорошо, я... я учту... В этот момент Деймон был готов поклясться, что увидел на губах Алауди нечто похожее на улыбку. И когда тот собрался уходить, не смог сдержаться: - Алауди... - Да? Спейд снова замолк. Не понимал сам, зачем окликнул Алауди, ведь сказать больше было нечего. Все разрешилось, Деймон был прощен, но... - У меня есть шанс? - наконец робко спросил он. Алауди ничего не ответил. Только выглянул в окно. - По-моему, не помешало бы посадить в саду красные хризантемы вместо желтых, - и ушел, не сказав больше ни слова.